| что разделением работ возбуждается и не возбуждается дух изобретательности; Ibidem, t. I, p. 21-22; t. IV, p. что сельская промышленность зависит и не зависит от других отраслей промышленности; Ibidem, t, II, p. 409-410 и t. II, p. что земледелием доставляется и недоставляется наибольшая выгода для капиталов; Ibidem, t. II, p. 376-378, 407, 498 и t. I, p. 260-261; t. II, p. 401-402, 481, 483, 485, 486, 487, что умственный труд есть и не есть сила производящая, т. е. умножающая народное богатство; Ibidem, t. II, p. 204-205; t. I, p. 213-214, 23, 262-265 и t. II, что частный интерес лучше и хуже видит общественную пользу, нежели какое-либо правительственное лицо; Ibidem, t. V, p. 524, t. III, p. 60, 223, t. II, p. 344 и t. II, p. 161, 423-424, t. III, p. 492, t. II, p. 248, 289, t. I, p. что частные выгоды купцов тесно связаны и вовсе не связаны с выгодами других членов общества. Ibidem, t. II, p. 161, t. Ill, p. 239, 208-209, 435, 54-55, 59 и t. Ill, p. 295, 145, 239, t. II, p. 164, 165, t. Ill, p. Кажется, довольно? я брал из таблицы наудачу; а дело идет о важнейших аксиомах науки. Успех Адама Смита весьма понятен; главная цель его была доказать, что никто не должен вмешиваться в купеческие дела, а что должно их предоставить так называемому естественному ходу и благородному соревнованию. Можно себе представить восхищение английских торговцев, когда они узнали, что с профессорской кафедры им предоставляется право барышничать, откупать, по произволу возвышать и понижать цены и хитрой уловкой, без дальнего труда, выигрывать сто на один, - что во всем этом " они не только правы, чуть не святы " ... С того времени вошли в моду звонкие слова " обширность торговли " , " важность торговли " , " свобода торговли " . При помощи последней клички теория Адама Смита пробралась во Францию и единственно по созвучию слов самый смысл их (если он есть) сделался там аксиомой: Адам Смит признан и глубоким философом, и благодетелем рода человеческого; за сим немногие читали его, и никто не понял, что он хотел сказать; но, несмотря на то, из темного запутанного лабиринта его мыслей вытекли многие поверья, ни на чем не основанные, ни к чему не годные, но которые льстили самым низким страстям человека и потому распространились в толпе с неимоверною быстротою. Так, благодаря Адаму Смиту и его последователям, ныне основательностью, делом - называется лишь то, что может способствовать купеческим оборотам; человеком основательным, дельным называется лишь тот, кто умеет увеличивать свои барыши, а под непонятным выражением естественное течение дел, - которого отнюдь не должно нарушать, - разумеются банкирские операции, денежный феодализм, ажиотерство, биржевая игра и прочие тому подобные вещи. |
| Приходилось сделать другое. Приходилось допустить, что человеческое понятие о справедливости несовершенно. Что justitia cujus munus est sua cuique tribuere (De civ. Dei, XIX. 4, Т. Ill, 203), вовсе не в том состоит, чтоб воздавать каждому свое, а в чем-то совсем ином. Для Сократа и Платона, для всего древнего мира такое положение было абсолютно неприемлемо. Для них оно было равнозначуще духовной смерти. И это не образ, не преувеличение. Это адэкватные слова. Оно раскачивало, оно сбивало вековые устои, на которых держалась моральная жизнь людей. Да не только для Сократа — для огромного большинства «мыслящих» современников. Возложить на человечество круговую поруку, сделать ответственным Сократа за грехи и преступления Анита и Мелита, что может быть несправедливее и безрассуднее?! Это значит выдать великие хартии вольностей всем преступникам. Они будут нарушать законы, делать гадости и злодеяния — а отвечать за нарушения придется праведникам! И так установил сам Бог! Да, говорит Августин, Бог в своей непостижимой справедливости установил именно так. Грех Адама преемственно передавался и продолжает передаваться его потомству, вследствие грехопадения нашегопраотца. Все человечество нынешнее — сплошная massa peccami, massa perditionis. Августин бросает вызов современной ему эллинской философии, всей совести античных народов. Она заблуждается в главном. Она признает, что человек, следующий в своей жизни правилам мудрости — может достигнуть в этом мире блаженства. На самом же деле несомненно, что языческие философы правильно понимая цель, к которой нужно стремиться, совершенно беспомощны и не умеют отыскать средств, которыми можно придти к этой цели. «Qtiando quid nulla est homini causa philosophandi, nisi ut beatus sit: quod autem beatum facit; ipse est finis boni: nulla est igitur causa philosophandi, nisi finis boni; quamobrem quae nullum boni finem sectatur, nulla philosophiae secta dicenda est» (De Civ. Del XIX, 1, T. Ill, 191). Установив в согласии с древностью это положение — Августин спрашивает: могут ли, приходят ли языческие философы к той цели, которую они себе ставят. И без колебаний отвечает, что не могут. Они утверждают, что человеку для блаженства достаточно сознавать себя добродетельным. Но это вольная или невольная, сознательная или бессознательная ложь. Он не верит красноречию, расточаемому Цицероном в честь блаженной жизни стоического мудреца. «Illi autem qui in ista vita fines bonorum et malorum esse putaverunt, sive in corpore, sive in animo, sive in utroque ponentes summum bonum; atque, ut id explicatius eloquar, sive in voluptate, sive in virtute, sive in utraque; sive in voluptate simul et quiete, sive in virtute, sive in utrisque; sive in primis naturae, sive in virtute, sive in utrisque: hie beati esse, et a se ipsis beati fieri mira vanitate voluerunt» (De Civ. Del XIX, 4, T. Ill, 200). |
| До танцев был еще хоккей и плавание. Я занимался ими несколько лет, когда был подростком. Ходил плавать почти каждый день. — Получается, врачи ошиблись? Когда сказали, что вы не сможете ходить? Может быть, они вообще ничего не знают про эту болезнь? — Да. Сейчас врачи сами, мягко говоря, удивлены. Не могут понять, как так получилось со мной. Понимаете, все дело в том, что у нас в голове. Если бы я послушал врачей, принял бы их слова как приговор, сложил бы руки, ничего этого не было бы. Но, оказалось, мое тело может гораздо больше, чем все думали. И преграды не в мышцах, преграды в моей голове. В вашей голове. У всех людей так работает, неважно, с ограниченными они способностями или нет: мы сами ставим себе границы. Или сами их раздвигаем. У меня ушло много лет, чтобы это понять. В 2011 году я встретил Луку и Ридо, у них создана команда танцоров, целиком состоящая из людей с ограниченными возможностями. Они называются ILL-Abilities, и здесь есть игра слов: на хип-хоп сленге ill означает « крутой», « мощный». С них началась история с танцами и история моего принятия болезни. Они очень меня поддержали. Я стал сильнее, выносливее. Конечно, не сразу все получалось, но шаг за шагом, день за днем я потихоньку учился. Знаете, как говорят, мои шрамы потихоньку рубцевались, а душевные раны затягивались. Ребята по-настоящему исцелили меня. — Как раз тогда появился ваш девиз « Нет оправданий, нет границ»? — На самом деле это не мой личный девиз, не я его выдумал. Это движение, оно существует во всем мире. Такой подход помогает двигаться вперед. Помогает увидеть, что ты способен на гораздо большее, чем думал раньше. Нужно смотреть вперед, не оглядываться. Нужно оставаться на позитивной волне, мечтать, ставить перед собой цели. Все эти штуки действительно работают. У меня так сработало с танцами: сначала они были мечтой, потом стали целью. Сейчас я учу других людей танцевать. — Расскажите про вашу школу танцев? — Я веду два класса: один для людей с ограниченными возможностями, другой — для обычных людей, без всяких диагнозов. В основном это молодые ребята. Они приходят и не верят сначала ни в себя, ни в меня. Потом я начинаю показывать какие-то вещи, и их отношение меняется. Вчера я давал мастер-класс в Петербурге для подростков. Они не ожидали, что я смогу сделать двухсторонний фриз, который недоступен большинству брейкдансеров. А я легко делаю сложные элементы за счет сильных рук и пресса. И они видят, что да, это возможно. Ты можешь танцевать, даже если ходишь на костылях или передвигаешься на инвалидной коляске. Ты можешь танцевать, ты можешь быть свободным, ездить на фестивали, участвовать в выступлениях, посещать другие страны. |
| История отрицательного взгляда на единство книги пр. Захарии такова. В половине XVII столетия англичанин Иосиф Мид (Mede, Meade) высказал предположение, что Зах. 9–11 глл. принадлежат не Захарии, а Иеремии, и в ( Мф. 27, 9 ) имя последнего значится не ошибочно, а наоборот – Дух Св. восстановляет здесь в правах действительного автора и исправляет ошибку составителей канона. Около того же времени Hammond пришел к выводу, что Зах. 10–12 глл. принадлежат, в сущности, также Иеремии и лишь по каким-то чисто внешним основаниям соединены с подлинными пророчествами Захарии. Спустя около полстолетия Kidder, а в 1722 г. W. Whiston высказались за происхождение всех шести последних глав кн. Захарии от Иеремии. Епископ Newcome, в изданном им в 1785 г. сочинении, доказывал, что Зах. 9–11 глл. составлены задолго до Иеремии, когда еще существовало царство Израильское, а 12–14 – в период времени между смертью Иосии (609) и разрушением Иерусалима (Ortenbery 1–4, Köhl. Ill, 297–302, Duhm 72, 141, Orelli 360–363: W. Staerk, Untersuchungen über die Komposition und Abfassungszeit von Zach. 9 bis 14 mit eingehender Berücksichtigung der neuesten Hypothese. Halle 1891. Ss. 5–6; Kuen. Einl. II, 386–387, Baud. 561 u. Anm. I). В Германии впервые обратил особенное внимание на вопрос о времени происхождение второй части книги Захарии гамбургский архидиакон Ben. Gilb. Flügge, в анонимном сочинении: «Die Weissagungen, welche bei den Schriften des Propheten Sacharja beigebogen sind, übersetzt und kritisch erläutert; nebst einigen Abhandlungen. Hamburg 1784». По мнению Flügge, Зах. 9–14 глл. распадаются не менее как на девять отдельных пророчеств, и все они произошли ранее разрушение Иерусалима, но не в одно время. Знакомство с сочинениями Флюгге и Ньюкома поколебало господствовавшие до того времени традиционные взгляды на время происхождение спорных глав книги Захарии и на принадлежность их именно Захарии, современнику Зоровавеля; и эти исследователи с течением времени приобретают все более и более последователей (Ortenb. 4–5, Köhl. Ill, 299, ZatW. 1881, Ss. 2–3, Orelli 360, Staerk S. 6 u. Anm. 1); так что к нашему времени отрицательный взгляд на единство книги пр. Захарии делается господствующим. «Проф. Робинзоном насчитываются сто три автора, которые со времени Мида касались этого вопроса в одном или нескольких изданиях. Согласно с его исчислением, из них отстаивают единство книги тридцать шесть; однако, следует заметить, что в некоторых случаях эта защита (единства) ведется без всякого воодушевления; J. J. S. Perowne, напр., который помещается между защитниками, ограничивается следующим заявлением: «во всяком случае, не легко сказать, на какой стороне сила аргументации берет перевес» (Eiselen, р. 574)· |
| п. (Diss. I, 14 и др.). Бог, по мнению Эпиктета, подает человеку многочисленные благодеяния; при этом, Эпиктет выражается также часто в духе антропоморфизма (Frag. 25; Diss. I, 16 и др.). В частности, Бог, по Эпиктету, есть виновник нравственного закона (Diss. I, 25, 5; III, 15. 5 и др.); Он же наблюдает за исполнением людьми этого нравственного закона (Diss. III, 11. 6); подает человеку нравственные силы (Diss. I, 19. 25; II, 18. 13; IV, 4, 18 и др., укрепляет его в борьбе со грехом (Diss. II, 18 29; III, 21. 11 и 18 и др.). Богу Эпиктет, по-видимому, приписывает отеческую заботливость о своих созданиях, которые Он создал для блаженства (Diss. Ill, 24. 3). Бог поэтому есть общий Отец всех (χοινς πατρ: Diss. Ill, 22. 82), благой Царь и Отец истины (Diss. I, 6:40), Отец и Попечитель людей, Отец сирот; Он заботится о человеке при трудных обстоятельствах жизни последнего, напр., во время болезни и т. д. (см .Diss. ІII , 24. 3 и 15; III, 26. 27 и 34; IV, I, 98 и др.). В пользу теизма Эпиктета, по-видимому, говорить и тот факт, что он и сам нередко в своих сочинениях воспевает молитвенный гимн хвалы и благодарения Богу и других увещевает к тому же, причем в таких местах сочинений Эпиктета, действительно, проглядывает неподдельное чувство, по-видимому, близкое к религиозному (Diss. I, 16 и 17; I, 18:15 и др.). Эпиктет не отрицал и внешнего религиозного культа, но требовал при этом, чтобы внешнее богопоклонение сопровождалось соответствующим внутренним настроением, которое, по нему, должно проявляется, главным образом, в том, чтобы человек имел правильное мнение о богах, верил в то, что они существуют и всем, как должно, правосудно управляют, в том, далее, чтобы человек во всем повиновался богам и довольствовался всем тем, что они ни посылают людям (Diss. I, 22. 15; Ench. 31 и др.). Эпиктет в некоторых случаях признавал позволительным и законным обращаться к услугам мантики и оракула 864 . Что Эпиктет не порвал окончательно в своей философии связи с народными религиозными верованиями, a, следовательно, не был вполне чужд веры в бытие личных богов, об этом, при поверхностном взгляде на дело, говорит как тот факт, что Эпиктет, наряду с существованием высочайшего Бога, признавал также бытие низших богов, так и то, что он признавал некоторые народные мифы, хотя толковал их аллегорически (Diss. |
| Следовательно, необходимо перестать именовать его епископом Пристани близ Рима. Сколько времени продолжался этот первый церковно-иерархический раскол в римской Церкви – неизвестно. Можно думать, что он не получил широкого распространения, почему единственным источником сведений о нем служит только сообщение самого Ипполита в «Философуменах» (IX, 7; 11; 12). Вероятно, раскол прекратился со смертью Каллиста (222 г.), и в 235 г. Ипполит со вторым преемником Каллиста – Понтианом – был сослан за исповедание христианства в Сардинию (Catalogus Liberianus, an. 3 54 905 ) и, весьма вероятно, там и: умер. Тела Понтиана и Ипполита были перенесены и торжественно похоронены в Риме в один день – 13 августа 236 или 257 г. Поэтому в западной Церкви память обоих мучеников – 13 августа. Св. Ипполит причтен к мученикам и восточной Церковью (память 30 января). Эта дата смерти св. Ипполита принимается большинством исследователей; но некоторые, принимая во внимание западные и восточные сказания о деятельности св. Ипполита в Александрии, Аравии, в Пристани близ Рима, полагают мученическую кончину его значительно позднее (например, в гонение Валериана). Мученическая смерть св. Ипполита в мире с Церковью и была, можно думать, причиной того, что произведенный им раскол в скором времени был совершенно забыт даже в самом Риме. Литературная деятельность св. Ипполита Наиболее важным свидетельством о литературной деятельности св. Ипполита служит надпись на сторонах кафедры посвященной ему статуи. К сожалению, повреждения не дают возможности восстановить этот список. Этот перечень произведений Ипполита дополняют известия у Евсевия (Hist. eccl. VI, 22) и Иеронима (De vir. ill. 61) и случайные указания у других древних писателей – Софрония (перевод Иеронимова De vir. ill.), Георгия Синкелла (в «Хронографе», ок. 810 г.) 906 , Никифора Каллиста (Hist. eccl. [TV,] 31) и, собственно, у Фотия 907 . По всем этим данным объем и многосторонность литературной деятельности Ипполита представляются изумительными. Она простиралась на области – экзегетическую, гомилетическую, апологетически-полемическую, дидактическую, хронографическую и церковно-каноническую. Ни один западный писатель его времени не может быть поставлен рядом с ним, – он один напоминает многостороннюю ученость александрийцев. Но его литературное наследие дошло до нас в таком печальном состоянии, что не представляется возможным сделать определенное замечание о его духовном и литературном значении: кроме немногих полных произведений, с его именем сохранились только отрывки на греческом языке и в переводах латинском, славянском, сирийском, коптском, арабском, эфиопском, армянском, грузинском. Здесь предстоит еще много текстуальнокритической и историко-литературной работы. |
| 379 De gen. ad litt. lib. imperf. IV, 16. Migne, t.34, c.226: Дух Святой носился над бесформенной материей sicut superfertur voluntas artificis ligno, vel cuique rei subjectae ad operandum:…non invenimus evidentiorem similitudinem et propinquiorem rei, de qua loquimur, in iis rebus quae ab hominibus quomodocumque capi possunt. 381 De Trin. Ill, IX, 16, c. 877–878: В своей внутренней сущности, или по своей основе, originaliter ас primordialiter in quadam textura elementorum cuncta jam creata sunt; sed acceptis opportunitatibus prodeunt. Nam sicut matres gravidae sunt fetibus, sic ipse mundus gravidus est causis nascentium: quae in illo non creantur, nisi ab ilia summa essentia, ubi nec oritur, nec moritur aliquid, nec incipit esse, nec desinit. Ill, VIII, 4, c. 876–877: creationem rerum visibilium Deus interius operatur; exteriores vero operationes ita rerum naturae adhibet in qua creat omnia, quemadmodum terrae agriculturam. Tract, in Ev. Ioann. II, 10: Deus – mundo infusus fabricat, ubique positus fabricat, et non recedit aliquo, non extrinsecus quasi versat molem quam fabricat. 382 Enchir. С, 26, с. 279:…ut miro et ineffabili modo non fiat praeter ejus voluntatem, quod etiam contra ejus fit voluntatem. Quia non fieret, si non sineret: nec utique nolens sinit, sed volens; nec sineret bonus fieri male, nisi omnipotens et de malo facere posset bene. 383 Enchir. XCVI, 24, c. 276: Quamvis ergo ea quae mala sunt in quantum mala sunt, non sint bona; tamen ut non solum bona, sed etiam sint et mala, bonum est. 385 Confess. VIII, IX, 21: Unde hoc monstrum? et quare istud? Imperat, inquam (animus), ut velit, qui non imperaret nisi vellet, et non fit quod imperat. Sed non ex toto vult; non ergo ex toto imperat. Cp. Hamack, III, 104–105. 387 De civ. Dei, XII, 7: Nemo igitur quaerat efficientem causam malae voluntatis; non enim est efficiens, sed deficiens, quia nec ilia effectio sed defectio etc. Tract, in Ev. Ioann. I, 1,13: Peccatum nihil est, et nihil fiunt homines cum peccant. Но, с другой стороны, грех есть actus (De perf. just. 2,4), pravus liberae voluntatis assensus (De gen. ad litt. III, 1,3). De civ. Dei, XIV, 13: Nec sic defecit homo, ut omnino nihil esset, sed ut inclinatus ad se ipsum minus esset, quam erat, cum ei qui summe est inhaere-bat. Relicto itaque Deo, esse in semetipso, hoc est sibi placere, non jam nihil est, sed nihilo propinquare. Cont-a Secund. Manich. 15: minus valere incipit. Gangauf. Metaph. Psych. 394–398, An mm. |
| Степень сходства или подобия в искусстве во многом зависит, по мнению Никифора, от таланта живописца, его навыков, технических возможностей соответствующего вида искусства. Изображение имеет подобие внешнему виду первообраза в той мере, – пишет он, – насколько рука живописца управляется его способностями и [владеет] средствами изобразительного искусства» (Apolog. 71, 784В). Сами изобразительные средства накладывают ограничения на отдельные виды искусства. Так, многоцветная живопись обладает, по мнению Никифора, значительными преимуществами в передаче сходства перед монохромным рисунком (ibid., 71,784CD). А все изобразительные искусства превосходят словесные и по степени подобия, и по глубине передачи истины. Рассматривая иллюминированные евангельские кодексы, Никифор отмечает, что предмет изображения и содержание в словесном тексте и в иллюстрациях одни и те же и в этом плане словесное и живописное повествования «ничем не отличаются друг от друга» (Antir. Ill 6, 385А). Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что изображение имеет ряд преимуществ перед текстом. Живопись доступна и неграмотным; познание быстрее осуществляется с помощью зрения, чем через словесно-слуховые образы, зрительные образы убедительнее словесных и дольше сохраняются в памяти (Apolog. 62, 748D). И вообще, «то, чего ум часто не может постичь слушанием слов, зрение, воспринимая неложно, истолковывает яснее» (Antir. Ill 3, 380D). В обоих случаях мы имеем дело с образами. Не только живописные изображения, но и слова тоже «суть образы вещей и следуют за ними на втором месте, как за главными» (III 5, 381С) Однако слова имеют своими посредниками звуки, которые сначала достигают ушей и только затем после некоего преобразования в уме направляют человека на восприятие самих вещей. Живопись же непосредственно приводит ум зрителя к самим предметам, как бы уже находящимся перед ним и сразу же дает ясное и точное представление о них. «Насколько дело превосходит слово, настолько изображение и подобие дела превосходит звуки речи при образовании представлений о предметах» (III 5, 381D). Изображения делают словесный текст более наглядным и ясным. Слова часто возбуждают споры и недоразумения, при созерцании же изображенных предметов, по мнению Никифора, никаких сомнений не возникает Конкретность живописного образа убедительнее любых слов (III 5, 384А). Именно поэтому существует древняя традиция сопровождать евангельские тексты соответствующими изображениями. Эти картины, чередуясь с текстом, равнозначны ему, сами удостоверяют себя и не нуждаются в дополнительных доказательствах (III 9,384В). Живопись при этом, давая зрителю ту же информацию, что и евангельский текст, «или превосходит его по быстроте обучения, ибо зрение более чем слух пригодно для убеждения, или во всяком случае не занимает второго места. И таким образом она равна Евангелию» (там же). |
| Основное внимание византийских отцов церкви VIII-IX вв было привлечено, как мы уже видели, к вопросам изобразительного искусства. Однако в связи с ними» они иногда затрагивали и другие виды искусства, а также некоторые общие теоретические проблемы художественной деятельности, представляющие для нас несомненный интерес. Так, на что уже указывалось·, главным принципом искусства и в этот период считалось «подражание», понимаемое в самом широком семантическом диапазоне античного термина μμηση. «Художественное (тд τ χνητν) создается по подражанию естественному», – кратко резюмирует свою концепцию искусства Феодор Студит (Antir. Ill 2, 1, 417А), «Искусство подражает природе», – вторит ему патриарх Никифор (Antir. I 16, 225D) и эти идеи были общим местом у теоретиков иконопочитания, опиравшихся здесь на античную концепцию мимесиса, переосмысленную, как мы видели, по-новому в свете новой мировоззренческой ситуации. В трактате «Refutatio et eversio» 125 Никифор развивает аристотелевские идеи о «причинах», приложенные ещё Климентом Александрийским (Strom. VIII 28, 2–3) к искусству 126 . В отличие от Аристотеля и Климента, рассуждавших о четырех «причинах», Никифор усматривает пять таких «причин»: созидательную ( ποιητικον), органическую ( οργανικον), формальную ( παραδ γματικον), материальную ( υλικον), и целевую ( τελιχν), то есть он вводит ещё «органическую причину». Первые две «причины» Никифор связывает с процессом создания произведения. При этом, как отмечает Дж. Мэтью, под «органической причиной» имеется в виду мастер, непосредственно создающий произведение, а под «созидательной» – заказчик, которого средневековая эстетика уже с этого времени считала главным творцом произведения искусства, а истинного художника – просто инструментом в руках заказчика. «Формальной причиной» является объект изображения, определяющий во многом весь процесс творчества, внутреннюю значимость произведения и влияющий на материальную и целевую «причины». Основу материальной составляет материал, из которого изготавливается изображение. Чем почетнее объект изображения, тем более драгоценными должны быть материалы для его изображения. «Целевая причина» понимается Никифором в аристотелевском смысле (само произведение искусства – «то, ради чего» – Met. Ill 2, 996, 7–8), хотя, как мы знаем из его теории образа, и климентово понимание «целевой причины» (ради должного почтения к изображенному) не было чуждым константинопольскому патриарху. «Целевая причина» в этом смысле была общим местом у всех иконопочитателей. |
| Abbess murdered in Belorussia Minsk, January 6, 2017 On the night of January 5, the abbess of the Monastery of St. Xenia (in the Borisovo region of Minsk province, Belorus) Mother Vasilisa (Medved) was murdered, reports Sputnik.by . The press secretary of the Belorussian exarchate (of the Russian Orthodox Church) Fr. Sergei Lepin commented on the incident, “I can confirm that Matushka Vasilisa was murdered. Mostly likely, the attacker was one of the [psychologically] ill residents, of which there are many in the monastery.” The local law enforcement agencies confirmed this fact, but have not released details. “We are in great sorrow, such sorrow on the eve of the feast. Matushka was killed that night. I can’t say anything more,” one nun from the convent told the Sputnik news agency over the telephone. In her words, the law enforcement agencies are at work in the monastery and the assailant has been arrested. Later reports have determined that the mentally ill woman was a citizen of Belorus, but was originally from Kazakhstan. Abbess Vasilisa (Medved) was born March 10, 1949 in the Ukraine. After graduating from the department of history of the Chernigov Institute for Educational Studies, she became a schoolteacher. She was a parishioner of the Sts. Peter and Paul Cathedral in the Belorussian capital, and after receiving an education with the St. Elizabeth sisterhood she became a sister of mercy. In 2001 she became a novice at the St. Elizabeth Convent. In 2002, at the blessing of Metropolitan Philaret of Minsk and Slutzk, she became the abbess of the St. Xenia Convent in the village of Baran, outside of Minsk. +ETERNAL MEMORAL TO MOTHER VASILISA 7 января 2017 г. Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Комментарии Chaim Y. Levi 20 февраля 2017, 23:00 Maybe is a muslim from Kazakhstan! They are the servants of the antichrist and want to destroy the righteous... Majlinda Stoia 15 февраля 2017, 23:00 Memory Eternal Guillaume 11 января 2017, 11:00 |
|
|
