| Религиозная реформация XVI века на Западе была протестом против всемирной власти папы и против власти уполномоченных от него в разных странах и государствах лиц – епископов и других прелатов. Протестантами выдвинуты были вместо верховной власти римского первосвященника верховные права (Summa potestas или Summum imperium) монархов, – каждого в его государственной территории. По воззрениям протестантов, не римский папа – caput ecclesiae и summus episcopus, а монарх страны в пределах ее территории, сначала по крайней мере по отношению к исповедникам протестантского вероучения, а потом и католического (территориальная система отношений между государством и церковью). Одновременно с происхождением и образованием указанных воззрений на субъект верховной власти в государстве изменялись средневековые понятия о существе и назначении государства, как учреждения. «Вотчинное государство» преобразовывалось в так называемое полицейское или, вернее, полицейско-нравовое. Монарх страны перестает быть феодальным господином, вотчинником страны и ее населения, – а становится от самого Бога поставленным обладателем верховных прав в стране для блага народа, населяющего территорию государства. Соответственно изменению понятий о существе государства и власти монархов, изменяется и отношение монархов к населению их государств и значение органов, чрез которые они действуют в пределах их территорий. В отношении к населению монарх действует не в силу своей свободной воли, не по произволу, а для благосостояния народа по определенным законам. Должностные лица – уже не уполномоченные монарха – вотчинника, действующие в угоду ему, во исполнение его воли, – а исполнители законов (регламентов), изданных монархом ко благу населения. Наилучшими проводниками законов в жизнь народов, исполнителями регламентов, могут быть не отдельные лица, а коллегии, – корпорации, организованные законодательствами и обязанные действовать, при исполнении законов, в виду и с целью благосостояния народов и страны, и под надзором блюстителей закона, – прокуроров, которые имеют значение «ока царева». Верховные права (jura reservata) удерживаются и сохраняются за монархами, – а распорядительная и исполнительная власть (jura vicaria) передается коллегиям в пределах отведенного каждой из них по регламенту ведомства. Церковь и религиозная жизнь населения страны есть одна из сторон народной жизни. Она должна быть организована соответственно устройству других сторон народной жизни, из совокупности которых слагается строй государства. |
| Привычка царя Петра к своему крестнику-арапу, усиливаясь временем, побудила государя, носившего серьезно звание капитана Бомбардирской роты Преображенского полка, записать в ту же роту и Абрама Петрова, на первый раз – барабанщиком. Когда именно случилось это, мы не знаем. Но в уцелевших остатках списков Бомбардирской роты того периода, значится не раз: «барабанщик Абрам Петров арап» или еще проще: «барабанщик Абрам арап» 23 . Впрочем, царь Петр, независимо от привычки, еще и по другому обстоятельству приблизил к себе Ганнибала: «Сей российский Ганнибал – поясняет почтенный дееписатель Петра, между другими дарованиями имел чрезвычайную чудкость (sic), так что, как-бы он крепко ни спал, всегда на первый спрос просыпался и отвечал. Сия чудкость его была причиной, что Монарх сделал его своим камердинером и повелевал ночью ложиться или в самой своей спальне, или подле оной. Сей Ганнибал сам предал нам сей анекдот, рассказывая всегда оный со слезами, то есть, что не проходило ни одной ночи, в которую бы Монарх не разбудил его, а иногда и не один раз. Великий сей государь, просыпался, кликал его: «Арап!» – и сей тот же час ответствовал: «Чего изволите?» – «Подай огня и доску» (то есть аспидную, которая с грифелем висела в головах государевых). Он подавал оную и Монарх пришедшее себе в мысль или сам записывал, или ему приказывал, и потом обыкновенно говорил: «Повесь и поди спи». По утру же неусыпный и попечительнейший государь обделывал свои мысли или, внеся оные в записную свою книжку, отлагал исполнение оных до другого времени, смотря по важности дела» 24 . Так бывало всюду: и в болотах петербургских, и в кремле московском, и на полях полтавских, и на берегах прутских, и на водах финских – до тех пор, пока царь Петр, приметив в своем крестнике арапе «хорошие способности, которые могли приносить пользу отечеству» 25 , не пожелал разлучиться с чутким «камердинером» и, в 1717 г., оставил его в Париже «для учения, главнейше же инженерству» 26 . Такой выбор был сделан Петром, конечно, не наобум, и мы – в виду другого документального известия, гласящего: «дому императорского величества служитель, арап Авраам (тезка нашего Ганнибала) вступил в школу (при Александро-невском монастыре), 14 марта 1723 году, изучил букваря до 5-й заповеди и взят к дому императорского величества 27 ноября 1724 года 27 – имеем все право полагать, что и царский крестник-арап явился в Париж не неучем, а поднаторев несколько, быть может, в той самой «Инженерской школе», относительно которой царь Петр, пунктом 17-м указа 16 января 1712 г., повелевал: «Школу Инженерскую (в Москве) умножить, а именно: сыскать мастера из Русских, который бы учил цифири или на башню (Сухареву) для сего учения посылал; и когда Арифметику окончат, учить Геометрию столько, сколько до Инженерства надлежит; а потом отдавать Инженеру учить Фортификацию. |
| В Лавре их встречал митр. Михаил. Осмотрев церкви, гробницы и ризницу, посетители пили чай в покоях владыки. В 1834 году июля 10, в 6 часов вечера Лавру посетили Их Величества и с ними – Прусский наследный принц с супругою и принц Альберт. Рассказ об этом посещении записан в лавре со слов известного иподиакона Прохора. Торжественно встреченный митрополитом Серафимом и братиею лавры, при колокольном звоне, при сиянии множества свечей, Император молился в лавре, покланялся мощам св. Александра Невского, а потом, пробыв 20 минуть у владыки, удостоил посещением схимонаха Алексия. Пол и стены кельи схимонаха были обиты, до половины, черным сукном; по левую сторону, у стены, большое Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Евангелистом; у другой стены – черная, длинная, деревянная скамейка; зажженные пред иконами лампады тускло освещали келью схимника. При входе Государя Алексей, пав пред Распятием, пропел тропарь: «Спаси Господи...» и в тоже время, обратясь к высокому гостю, сказал: «Государь! молись». Государь положил три поклона. Потом схимник, взявши крест, прочел отпуст и осенил Государя. После сего Монарх сел с митрополитом и, посадив схимника, вполголоса разговаривал с митрополитом и, между прочим, сказал: «все ли здесь имущество его? где он спит? Я не вижу постели его». «Спит он, отвечал митрополит, на том же полу, пред сим самым распятием, пред которым и молится». Схимник, вслушавшись в слова сии, встал и сказал: «нет, Государь, и у меня есть постель. Пойдем, я покажу тебе ее». С сими словами повел он Императора за перегородку в своей келье. Здесь на столе стоял черный гроб, покрытый черным покрывалом, в коем лежала схима, свечи, ладан и все, принадлежащее к погребению. «Смотри, сказал схимник, вот постель моя, и не моя только, а постель всех нас. В ней все мы, Государь, ляжем и будем спать долго». Монарх несколько минут стоял в молчании, погруженный в размышление. Когда Государь отошел от гроба, то схимник обратился к нему с следующими словами: «Государь! я человек старый и многое видел на свете: благоволи выслушать слова мои. До великой чумы в Москве нравы были чище, народ набожнее; но после чумы нравы испортились; в 1812 году наступило время исправления и набожности, но по окончании войны сей, нравы еще более испортились. Ты, Государь наш, и должен бдеть над нравами. Ты сын православной церкви и должен любить и охранять ее. Так хочет Господь Бог Наш». Выслушав эти слова старца, Монарх обратился к митрополиту и сказал ему: «многие длинные и красноречивые речи слышал я, но ни одна так мне не понравилась, как краткие слова старца». «Жалею, сказал он потом схимнику, что я давно с тобою не познакомился». Затем, приняв благословение, отправился, обещаясь его посещать. Распростившись с владыкою и отдав поклон духовенству, стоящему у экипажа и сопровождающему, Государь соизволил сесть у подъезда митрополичьего в экипаж, перекрестился, отправился прямо в путь в Царское село и того же дня вечером был уже за 200 верст. |
| Религиозная реформация XVI века на западе была протестом против всемирной власти папы и против власти уполномоченных от него в разных странах и государственных лиц – епископов и других прелатов. Протестантами выдвинуты были вместо верховной власти римского первосвященника верховные права (Summa potestas или Summum Imperium) монархов,– каждого в его государственной территории. По воззрениям протестантов, не римский папа – caput ecclestae и summus episcopus, а монарх страны в пределах её территории, сначала, по крайней мере, по отношению к исповедникам протестантского вероучения, а потом и католического (территориальная система отношений между государством и церковью). Одновременно с происхождением и образованием указанных воззрений на субъект верховной власти в государстве изменялись средневековые понятия о существе и назначении государства как учреждения. «Вотчинное государство» преобразовалось в, так называемое, полицейское или, вернее, полицейско-правовое. Монарх страны перестаёт быть феодальным господином, вотчинником страны и её населения,– а становится от самого Бога поставленным обладателем верховных прав в стране для блага народа, населяющего территорию государства. Соответственно изменению понятий о существе государства и власти монархов изменяется и отношение монархов к населению их государств и значение органов, через которые они действуют в пределах их территорий. В отношении к населению, монарх действует не в силу своей свободной воли, не по произволу, а для благосостояния народа по определённым законам. Должностные лица – уже не уполномоченные монарха – вотчинника, действующие в угоду ему, во исполнение его воли,– в исполнители законов (регламентов), изданных монархом ко благу населения. Наилучшими проводниками законов в жизнь народов, исполнителями регламентов, могут быть отдельные лица, а коллегии,– корпорации, организованные законодательствами и обязанные действовать, при исполнении законов, ввиду и с целью благосостояния народов и страны и под надзором блюстителей закона,– прокуроров, которые имеют значение «ока царёва». Верховные права (jura reservata) удерживаются и сохраняются за монархами, а распорядительная и исполнительная власть (jura vicaria) передаётся коллегиям в пределах отвед1нного каждой из них по регламенту ведомства. Церковь и религиозная жизнь населения страны есть одна из сторон народной жизни. Она должна быть организована соответственно устройству других сторон народной жизни, из совокупности которых слагается строй государства. |
| В результате старая языческая роль понтифексов у христианских государей оправдана. Лишь не священнодействуя, как в язычестве, христианские понтифексы законно и праведно управляют и иерархией, и церковными делами в силу своей верховной государственной власти… В этом рассуждении дан тонкий идейный подлог, который не всякий скоро обнаружит. Из языческого корня ponmifex maximus произошла освященная христианством церковно-административная власть теократических византийских василевсов и копирующая ее власть наших московских царей. Феофан же, якобы, из того же корня выводит и оправдывает новую европейскую, анти теократическую власть абсолютного европейского монарха по идее естественного права, где не монарх служит церкви, а церковь монарху. Да, христианский василевс имел некие jura circa sacra для высших целей служения Царству Божию. А абсолютный монарх естественного права высшую цель своего служения имеет в царстве здешней, земной культуры. Теократический царь отдавал свое царство на служение церкви, абсолютный монарх отдает церковь на службу государству. Что именно такова цель всей публицистической аргументации Феофана, это он сам комментирует позднее в письме к игумену Маркеллу Родышевскому: «В книжице об императоре-понтифексе ясно показано, что царь всему духовному чину есть судия и повелитель, а они, всякий чин, и сам патриарх, царю суть подвластный и подсудный, как прочие подданные. И тожь то духовным властолюбцам, патриаршества возжелавшим, рожен и пыль в глаза». Таковы идейные предпосылки назревшей реформы церковного управления в воззрениях Петра и Феофана. Секретное начало церковной реформы Петру ясен был лишь дух реформы. Но он бессилен был его точно юридически и канонически оформить. Феофан был учено-зрячим специалистом. Ему, антироманисту, конечно, симпатичен был дух просвещенного абсолютизма, боровшегося за свое первенство в странах католических: во Франции так называемый галликанизм, а позднее в Австрии так наз. иозефинизм. Но еще более прямым и близким сердцу Феофана образцом примата государства над церковью были системы протестантских стран. По протестантским каноническим системам, церкви, находящиеся на территории данного государства, в высшем управлении своем зависят от главы данной территории – Landes Негг " а. Это так называемый канонический территориализм. Феофан явно мыслил решение церковно-государственной проблемы именно в духе протестантского территориализма. |
| Этот договор раз навсегда совлек со всенародности (а во всенародность мысленно включается и церковь и иерархия) ее право определять высшее благо и перевел его в поток монархической наследственности. Феофан это формулирует так: «Согласно все хощем, да ты к общей нашей пользе владееши нами вечно, т. е., понеже смертен еси, то да по тебе ты же сам впредь да оставляеши нам наследного владетеля; мы же, единожды воли нашей совлекшеся, никогда же оной впредь, ниже по смерти твоей, употребляти не будем, но как тебе повиноватися клятвенным обещанием одолжаемся, и наших наследников тым же долженством обязуем». Но Феофан зоркий богослов. Ему нужно с этой рационалистической теорией власти как-то соединить апостольское учение «несть власть аще не от Бога». Рационально ясный, естественный порядок по Феофану сам собой совпадает с провиденциальным: «Ведати же подобает, что народная воля… бывает не без собственного смотрения Божия, но Божиим мановением движима действует. И того ради вся долженства, как подданных к государю своему, так и государя к добру общему подданных своих, не от единой воли народной, но и от воли Божией происходит». Раз «от воли Божией», то полномочным толкователем последней и для самого монарха, казалось бы, должна быть церковь и иерархия. Феофан софистически от этого логического вывода уклоняется. И тут же, на этом же месте слепит глаза слушателям абсолютной независимостью монархической власти в определении положительных качеств общего добра и пользы. Все это установить правоспособен сам абсолютный монарх своим собственным усмотрением. Чтобы избежать случаев расхождения этого усмотрения с волей Божией, Феофан ограничивается одной лукавой оговоркой отрицательного характера. «Может монарх государь законно повелевать народу не только все, что к знатной пользе отечества своего потребно, но и все, что ему ни понравится; только бы народу не вредно и воле Божией не противно было». Монарх – творец законов в собственном смысле слова, т. е. творец нового, еще неведомого народу. |
| В этой области он одновременно и учреждал нечто принципиально новое, и модифицировал устоявшиеся приемы. Когда в 1721 г. монарх принял титул императора, никакого церковного интронизационного ритуала в этом случае не последовало. Монарх как бы оставался раз и навсегда " поставленным царем " , принявшим лишь новое обозначение. Церковный же обряд венчания на царство претерпел изменения, что и сказалось при короновании супруги императора Екатерины (1684-1727) в мае 1724 г. Главное новшество состояло в том, что отныне монарх начинал играть ключевую роль в церемонии. Если раньше корону на голову коронующемуся возлагал митрополит или патриарх, то теперь эта функция перешла к царю» 245]. По оценке И.К. Смолича, «как и в других делах государственного управления, Петр I и в церковных делах довольствовался прежде всего учреждением нового высшего органа - Священного Синода в надежде, что обстоятельства будут постепенно развиваться в духе его инструкций, в данном случае - " Духовного регламента " . Во время царствования Петра Святейший Синод оставался на начальной ступени своего развития. При преемниках Петра произошли изменения, обусловленные интересами государственной власти» 110]. По несколько упрощенной оценке архиепископа Серафима (Соболева), «в итоге противоцерковных реформ Петра в жизни русских людей получилось охлаждение к православной вере и всем внешним формам ее проявления. Умножились вольнодумцы, осуждавшие по началам протестантским обрядность. Еще современное Петру русское образованное общество, проникаясь европейскими протестантскими взглядами, начало стыдиться своей прежней детской и простодушной религиозности и старалось скрыть ее, тем более что она открыто с высоты престола и начальственными лицами подвергалась резкому осуждению» 18-19]. Более подробно эту мысль раскрывает протоиерей Владислав Цыпин: «в петровскую эпоху начинается роковой для судеб государства раскол между высшим слоем общества и простым народом, который традиционно хранил верность заветам своих предков. |
| Этот образ правления невозможен без лжи, поэтому ложь в таких кругах является необходимой атрибутикой; на лесть смотрят как на проявление мудрости. У этих людей Церковь становится автономной, самодовлеющей величиной, притом не мистическим телом Христа, а человеческим институтом, и заботы о благолепии храма заслоняют у них образ Самого Христа. Плутократом может быть делец, стремящийся к личному обогащению, но может быть и аскет, поддавшийся духу тщеславия и забывший о том, что любовь должна быть соединена с правдой. Если демократический принцип в духовном мире обращается в хаос, аристократический – в романтику, то плутократическая форма – это материализация духовной жизни. 4) Четвертая форма правления – монархия. Это наиболее разумный принцип в отношении между духовным отцом и его чадами. Монархия в ее идеальном значении требует разумности в правлении и любви к людям. Перед монархом все равны. Он является высшей властью, но властью, ограниченной не внешними институтами, а традицией. Слово духовного отца должно быть непререкаемо, но в то же время обдуманно и справедливо. Человек, исполняющий повеление монарха, должен знать, что он поступает разумно и что в этом повелении содержится забота о его благе. Монарх – единовластен, но он не чуждается совета и выслушивает просьбы, обращенные к нему. В наше время духовный отец должен поступать со своими чадами справедливо и разумно и на этом основании требовать послушания. Он может выслушивать и исполнять советы и просьбы, но последнее слово остается за ним. При этой форме недопустимы пререкание, споры и т.д. Можно попросить разъяснить данное благословение, но нельзя самовольно отменять или нарушать его. Впрочем, и здесь исключения. Монарх должен руководствоваться традицией, а духовный отец – правилами Церкви. Вне русла церковного Предания, Евангельских заповедей духовное руководство теряет силу – монарх превращается в узурпатора. 5) Деспотизм Он отличается от монархии тем, что понятия традиции, добра и зла и т. д. заменяются личным диктатом. |
| На протяжении большей части истории существования гос-в они имели монархическое устройство. М. принято называть в первую очередь такое гос. устройство, в к-ром верховная власть или главенство принадлежит одному лицу (это вытекает из этимологии слова); тем не менее не раз в истории имело место соцарствование двух и более лиц, в частности в России в кон. XVII в., когда царский титул носили Иоанн V Алексеевич и Петр I Алексеевич при правительнице царевне Софии Алексеевне. Тетрархия, введенная имп. Диоклетианом и продержавшаяся с кон. III до нач. IV в., предполагала, что, несмотря на верховенство самого Диоклетиана и затем его преемников, соправители с титулами августов и цезарей также не рассматривались как частные лица или чиновники, но обладали долей верховной власти. Гос. строй древней Спарты предусматривал соправительство двух династических архагетов, или царей, имевших равные полномочия, к-рые заключались гл. обр. в командовании вооруженными силами полиса. Еще один признак монархического правления заключается в том, что монарх пользуется властью по собственному праву, эта власть не делегируется ему на ограниченный срок, но является пожизненной. Хотя обычно монарх правит пожизненно, в истории имели место многочисленные факты свержения правящего монарха, обыкновенно сопряженные с его убийством, и реже случаи отречения. Традиционно монарх является лицом неподсудным, практически всегда судебное преследование монарха имело место в контексте революции или гос. переворота. Типичная М.- это наследственная власть, при этом сам порядок наследования может быть разным. Наследование, однако, не является непременным атрибутом М.: в Риме и позднее в Византии имп. власть лишь по факту (во мн. случаях, но далеко не всегда), а не по праву передавалась по наследству в отличие от наследственных российской или западноевропейских М. В Зап. Европе существовала в течение мн. веков практика избрания монарха, иерархически стоявшего на самой высокой ступени: император Свящ. Римской империи герм. нации, хотя и принадлежал к правящей династии, тем не менее избирался с XIII в. узкой коллегией из 7 светских и церковных князей - курфюрстов. Избираемым монархом, обладающим при этом неограниченной властью в своем гос-ве, является и папа Римский. |
| «Народ, чтущий Царя, благоугождает чрез сие Богу, потому что Царь есть устроение Божие» (святитель Филарет Московский). «А вы, друзья, крепко стойте за царя, чтите, любите его, любите святую Церковь и отечество, и помните, что самодержавие - единственное условие благоденствия России; не будет самодержавия - не будет России (св. прав. Иоанн Кронштадтский) Афанасий 14 февраля 2012, 23:09 «Наш царь есть представитель воли Божией, а не на¬родной. Его воля священна для нас, как воля Помазан¬ника Божия; мы любим его потому, что любим Бога. Славу же и благоденствие дарует нам царь, мы принимаем это от него как милость Божию. Постигает ли нас бесславие и бедствие, мы переносим их с кротостью и смирением, как казнь небесную за наши беззакония, и никогда не из¬меним в любви и преданности царю» (преподобный Варсонофий Оптинский) «Священник не монархист не достоин стоять у Свя¬того Престола, священник республиканец - всегда мало¬вер. Монарх посвящается на власть Богом - президент получает власть от гордыни народной; монарх силен испол¬нением заповедей Божиих - президент держится у власти угождением толпе; монарх ведет верноподданных к Богу - президент отводит избравших его от Бога» (священномученик Владимир (Богоявленский)) Александр Д. 14 февраля 2012, 16:38 Вот Виктор пишет:надо читать святых отцов,а не полагаться на свое толкование,но ведь святые отцы писали в свое время и для ситуации своего времени,а нам думаю надо почитав святых отцов всетаки применить рассудительность.На сколько я знаю:в Болгарии в настоящее время есть царь,самый настоящий православный царь,в детстве он был по всем правилам помазан на царство,а потом было советское время,оно было и кончилось и он уже пожилым человеком вернулся в свою страну,был избран премьер-министром,одни дети его крещены католиками,другие в православие,он не видит в этом разницы.Спрашивается,а нужен ли нам такой царь. Виктор 14 февраля 2012, 11:01 > Желающим узнать,как возникла монархия у верующего народа, и что монархия совсем НЕ есть богоугодная форма власти, советую прочитать в Ветхом Завете: книга Первая Царств гл.8 стихи 4-8,17-20 ; глава 10 стихи 17-19. |
|
|
