| В пору моего проезда здешний цзангн принадлежал к цэцэн- хановскому аймаку и, по рассказам его, до времени получения настоящего назначения был сумунным цзангном в хошне. На Хÿйтÿнской станции он жил уже лет 30 и нимало не жаловался ни на тоску по родине, ни на удобства жизни. В хозяйстве его было до 300 лошадей и до 800 овец. Что касается подводчиков на здешних станциях, то вообще их полагается здесь по 6–7 семей (рк) и большая часть их пришла сюда из цэцэн-хановскаго аймака. Все они довольны своею жизнью и единственные жалобы, которые мне приходилось от них слышать, состояли в их горьком соболезновании о верблюдах, к которым они весьма привыкли на своей родине и которые почти не живут в этих местах и гибнут, страдая поносом. Чтобы заменить верблюдов, особливо для перевоза клади, здешние монголы начали употреблять русские телеги. От правого берега р.Хÿйтÿна дорога по направлению к Кяхте тянется с версту по долине реки и за сим поднимается на невысокий холм, за которым, последовательно чередуясь с лощинами, ведут к следующей станции четыре отлогих, но всё-таки не особенно удобных для колёсной езды перевала. Первою из этих высот является каменистый Манухай, с которого открывается великолепный вид к югу, на хÿйтÿнскую равнину, к северу же дорога кажется крайне печальной, представляя только ряд гигантских, округлённых холмов, совершенно безлесных, изредка одетых травою, но в большинстве лишённых даже и этой растительности: ни лесов, ни рощ на всём этом переезде не попадается, почему окрестные монголы употребляют в топливо только аргал. Спустившись с Манухая в небольшую лощину, дорога почти вслед за сим начинает снова подниматься на так называемый Нарасуту-даба, имя которого как будто обещает тень деревьев; но он так же безлесен, как и последующий за ним. Третий перевал, именуемый Цаган-дабан’ом, является более других каменистым и покрытым мелким щебнем; а четвёртый, с которого дорога спускается в долину р. Иро, отличается песчаным грунтом до такой степени, что на северном своём спуске местами представляет прямо сыпучие пески. |
| Но не ради одежды и не ради пищи многим вожделенно богатство; напротив того, диавол придумал какой–то хитрый способ доставлять богатым тысячи случаев к издержкам; поэтому они домогаются излишнего и бесполезного, как чего–то необходимого — и всего им мало на придумываемые ими траты. Разделяют богатство на нужду настоящую и на нужду будущую: часть отлагают себе и часть детям; потом и это делят на покрытие разных трат. Послушай, какие у них распоряжения: эта часть, говорят, пойдет в употребление, а эта отложится в запас; и часть, назначенная на покрытие нужд, пусть превысит пределы необходимости; вот это послужит на домашние расходы, а это отделится на то, чтобы показать себя людям; этого станет на пышность в дороге, а это сделает, чтобы, и сидя дома, жить светло и знатно. А мне остается только дивиться такой выдумке излишеств. У них тысячи колесниц; на одних возят всякую рухлядь, на других, покрытых золотом и серебром, ездят сами. У них множество коней, и они, как люди, ведут родословные по родовитости отцов: одни возят их во время прогулки по городу, другие участвуют с ними на охоте, иные объезжены для дороги. Узды, подпруги, хомуты — все серебряные, все осыпаны золотом; попоны из багряницы украшают коней, как женихов. У них множество мулов, разделенных по цвету; возничие их сменяют друг друга, одни впереди, другие сзади. У них несчетное множество других домашних слуг, чтобы стало для пышности всякого рода: управители, ключницы, землепашцы, обученные всякому ремеслу, и необходимому, и изобретенному для наслаждения и роскоши; повара, хлебники, виночерпии, охотники, ваятели, живописцы, учредители удовольствий всякого рода. У них стада верблюдов, то перевозящих тяжести, то пасущихся, табуны лошадей, гурты быков, овец и свиней; при них свои пастухи; у них своя земля, достаточная для прокормления всего этого (скота) и еще приумножающая богатство получаемыми с нее доходами. У них бани в городе, бани на дачах. Дома сияют мраморами всякого рода — один из фригийского камня, другой из лакедемонской или фессалийской плиты; и одни дома согревают зимой, другие прохлаждают летом; полы испещрены разноцветными камнями, потолки вызолочены; где нет по стенам мрамора, там украшено живописными цветами. А когда, по разделе на бесчисленные траты, богатство остается еще в избытке, — его кладут в землю, берегут в тайных местах, потому что будущее неизвестно, как бы не постигли нас какие–нибудь неожиданные нужды. |
| Из письма Николая II после посещения заказника в Аскании Нова, матери, императрице Марии Федоровне, от 8 мая 1914 года: «29 апреля рано утром я поехал на моторе через Симферополь и Перекоп в Асканию-Нова, куда прибыл в 4 часа дня. Там встретили: сам хозяин, старуха мать, ея дочь, которая замужем за Пейкер, внучка и ещё сын, т.е. брат Фальц-Фейна. Они, совсем русские, и очень простые достойные люди в обращении. Мне предложили чай в саду. Вокруг стола разгуливали цапли, утки, гуси и журавли, смотрели на нас и некоторые подходили и толкали клювами, прося дать им хлеба. Потом хозяин повёл меня мимо больших клеток со всевозможными птицами, живущими вместе, к пруду; на нём плавали несколько сот уток, гусей, лебедей, фламинго разных пород. Дальше мы подошли к знаменитому зверинцу размером, как военное поле в Гатчине, с громадным забором вокруг. Там живут разные олени, козы, антилопы гну, кенгуру и страусы круглый год под открытым небом, на открытом воздухе, и тоже все вместе. Удивительное впечатление, точно картина из Библии, как будто звери вышли из Ноева ковчега! Оттуда мы отправились в прелестный парк, который Фальц-Фейн посадил в 1888 году, когда он нашёл у себя воду. Здесь растут все наши северные кусты и деревья, что тоже странно в степи. Потом на моторе я объехал его огромное стадо овец, коров с зубрами и бизонами, у которых идёт отличная порода, лошадей, зебр и верблюдов. Эти стада и табуны пасут полгода в степи, далеко от его дома, и он нарочно для меня приказал подогнать их поближе. Всё-таки я не увидел всех, т.к. не хватило времени... На следующее утро, 30 апреля, мы поехали в степь и продолжали осматривать стада... В саду, в одном из прудов, Фальц-Фейн развёл рыбу, которая вся красного цвета. Подумай – карпы, язи, подъязики, караси – все совершенно красные. Он мне объяснил, что это очень просто: нужно только давать много солнца и давать рыбе мясо! Он сделал выводку своих лучших лошадей, чем более всего доволен, и они действительно замечательно хороши и красивы!.. |
| Молодые отвечали ему: «Если ты боишься Руси, то мы не боимся; избивши этих, пойдем в их Землю, возьмем их города, и кто тогда защитит их от нас?» А русские князья и все ратники в это время молились богу, давали обеты, кто кутью поставить, кто милостыню раздать нищим, кто в монастырь послать нужное для братии. Половцы послали впереди в сторожах Алтунопу, который славился у них мужеством; русские выслали также передовой отряд проведать неприятеля; он встретился с отрядом Алтунопы и истребил его до одного человека; потом сошлись главные полки, и русские победили, перебили 20 ханов, одного, Белдюза, взяли живьем и привели к Святополку; Белдюз начал давать за себя окуп – золото и серебро, коней и скот; Святополк послал его ко Владимиру, и тот спросил пленника: «Сколько раз вы клялись не воевать, и потом все воевали Русскую землю? Зачем же ты не учил сыновей своих и родичей соблюдать клятву, а все проливал кровь христианскую? Так будь же кровь твоя на голове твоей», и велел убить его; Белдюза рассекли на части. Потом собрались все братья, и Владимир сказал: «Сей день, его же сотвори господь, возрадуемся и возвеселимся в онь; господь избавил нас от врагов, покорил их нам, сокрушил главы змиевы и дал их брашно людям русским». Взяли тогда наши много скота, овец, лошадей, верблюдов, вежи со всякою рухлядью и рабами, захватили печенегов и торков, находившихся под властию половцев, и пришли в Русь с полоном великим, славою и победою. Святополк думал, что надолго избавились от половцев, и велел возобновить город Юрьев, сожженный ими перед тем. Но жив был страшный Боняк; через год он подал о себе весть, пришел к Зарубу, находившемуся на западной стороне Днепра, против трубежского устья, победил торков и берендеев. В следующем 1106 году Святополк должен был выслать троих воевод своих против половцев, опустошавших окрестности Заречьска; воеводы отняли у них полон. В 1107 году Боняк захватил конские табуны у Переяславля; потом пришел со многими другими ханами и стал около Лубен, на реке Суле. |
| Храм во имя арх. Михаила. Картина неизвестного художника. 1912 г. Храм во имя арх. Михаила. Картина неизвестного художника. 1912 г. Обитель приобрела близ ст-цы Гиагинской Майкопского отдела Кубанской обл. участок земли Метоха Колхида с усадьбой и постройками (1543 дес. 1550 кв. саж.), на к-ром была устроена монастырская экономия с ц. во имя вмч. Пантелеимона. 30 марта 1907 г. на экономию было совершено разбойное нападение, преступники (крестьяне Г. Литвиненко, А. Шевляков, С. Овчаров и др.) переданы военно-окружному суду и приговорены к смертной казни, к-рая после ходатайств родственников осужденных заменена на каторжные работы (Там же. Ф. 454. Оп. 1. Д. 3676. Л. 20-20 об., 68-69 об.). В 1914 г. с земель экономии было снято 8 тыс. пудов пшеницы, 1 тыс. пудов ржи, 100 пудов кукурузы, 200 пудов овса, 2 тыс. пудов ячменя. Часть урожая отправлялась в мон-рь, другая продавалась, и деньги тратились на нужды братии. На скотном дворе экономии содержалось 122 быка, 50 коров, 48 телят, 109 лошадей, 17 жеребят, 150 овец, 100 ягнят, 36 верблюдов, ок. 200 свиней. На территории монастырской экономии с 1896 г. работал сыроваренный завод, приносивший пустыни 5-6 тыс. р. в год. На хуторе Фарсовом (Фарсовском) были устроены сад, монастырский двор, где братия содержала скот, пчельники, выращивала виноград. Посетивший З. п. с ревизией прот. Д. Успенский писал, что «продукция сада и виноградника расходуется исключительно на монастырь. В 1901 г., например, из своего сбора винограда изготовлено вино лучше, чем «Прасковейское». Площадь виноградника ежегодно увеличивается новыми насаждениями лучших сортов» (ГА Ставропольского края. Ф. 153. Оп. 61. Д. 1689). В верховьях р. Фарс, в 2 прудах, разводили рыбу. В 1888 г. отставной сотник П. И. Семенихин передал З. п. 100 дес. 600 саж. земли при ст-це Грушевской Ставропольской губ. Обитель имела подворья, с 1881 г. в Майкопе (с домом, усадьбой в 606 саж. земли, надворными постройками, а впосл. храмом), в 1896-1901 гг.- в Екатеринодаре (ныне Краснодар) (с каменным 2-этажным домом). |
| Шенуте оставил обширное наследие. Выбрать даже чтолибо наиболее характерное для его творчества нелегко. Здесь приводится перевод его рассказа о нашествии кочевников, часть проповедей против Кроноса, характеризующая борьбу Шенуте с язычеством, отрывок рассуждения о труде, послание к иге- мону (правителю Верхнего Египта) для иллюстрации отношений Шенуте с администрацией. Помимо этих отрывков, одно произведение Шенуте представлено здесь почти полностью (по рукописи, хранящейся в Государственном музее изобразительных искусств) под условным названием «О покаянии грешников». О НАШЕСТВИИ КОЧЕВНИКОВ В проповеди Шенуте рассказывается о нашествии блеммиев, нубийских кочевых племен, сэфиопов», как в древности назывались народы, жившие в Нубии (и на территории современной Эфиопии). Они часто делали набеги на римские владения (см. прим. 29 к сЖитию Шенуте»). Монастыри, построенные в виде крепостей, служили в таких случаях убежищем для окрестного населения. Из рассказа Шенуте мы подробно узнаем о помощи, какую оказывал этим людям монастырь, который содержал на свой счет их и «их животных многочисленных», верблюдов, овец, коров, лошадей, коз. Раненым и больным оказывалась врачебная помощь, пленных выкупали. Шенуте упоминает о бессилии «гязыческих комитов», которые не могут отразить нападений эфиопов. Перевод сделан по изданию I. Leipoldt, Sinuthii Archimand- ritae vita et opera omnia,///. — Corpus scriptorum christiano- rum orient a Hum, 42. Scriptores Coptici. Textus. Series 2 % t. 4. Lipsiae, 1908, p. 67—77. Если мы скажем, обращаясь к Тебе, Боже Вседержитель: «Не предай нас в руки этих язычников, проливающих кровь», — мы уподобимся хулителям, мы, люди, которые предали сами себя нечистоте для творения всяких нечестий. Мы наполнили области, мы наполнили города, и деревни, и дороги, вопия от страха перед варварами, взывая: «Увы, увы!» — одни: «О, мои дети!», другие: «О, мои родители и мои братья!». Но где же отец и где мать, где брат, где человек, который плачет и жалуется, что его дочь распутничала, и его сын был нечестивым, и его брат? Если некоторые печалятся, что их дети и их братья грешат, поистине они достойны всякого почета. |
| Подобная история произошла пятью веками позже с Симеоном Новым Богословом, преследуемым синкеллом; автор его жития Никита Стифат приводит и имя сановника, хозяина полуразрушенной часовни, близ которой обретался святой изгнанник, – Христофор Фагура . В Византии, стране наших грез, монашество находилось в положении блистательном и привилегированном; Роджер I, великий граф Калабрии и Сицилии, жаловал игуменов учрежденных им италийских монастырей аж титулом светских баронов. Представители местной знати, как правило, добровольно возлагали на себя обязанности ктиторов, а императоры охотно внимали монашеским увещаниям и прошениям. Преподобный Феодор Сикеот в одно из наставительных писем к прослывшему жадным Маврикию включает ходатайство о даровании своему монастырю кормления, т.е. определенной ежегодной субсидии зерном из государственных имений . Обители строили и содержали цари, патриархи, вельможи, чиновники, крестьяне и сами монахи; бедные изыскивали и объединяли средства. Богатые и знатные граждане приносили в дар рабов, волов, стада верблюдов и овец, табуны лошадей, недвижимость и тысячи десятин земли. В Х веке процветание монастырей сочли угрожающим экономике государства: в киновию вступали крестьяне вместе с землей, юноши, подлежащие воинскому набору и множество иного податного населения; бюджет скудел, лишаясь налогов, и в 964 году император Никифор Фока запретил основание новых обителей. Но законы менялись вместе с императорами, и обители продолжали возникать. Уже в 1077 году патрицийанфипат Михаил Атталиот основал в Македонии монастырь с сиротским приютом; император Михаил VII Дука утвердил за ним многочисленные отписанные основателем имения и им же составленный устав, а также освободил обитель от всех государственных податей и повинностей. Императоры Алексий Комнин и его сын Иоанн восстанавливали монастыри, разрушенные сарацинами, и строили новые, наделяя их плодородной землей и лугами; притом работали на полях отнюдь не монахи, а наемники, которых специально переселяли поближе. А обитель на безводном и каменистом острове Патмос просто снабжалась всем необходимым из казны. Преемник Иоанна Мануил подвергал отца и деда едким насмешкам за раздачу обильных имений, вынуждавших монахов к многоразличным хозяйственным хлопотам; поэтому, устраивая свою обитель, Мануил выбрал уединенное место и не закрепил никакого имущества, а только жалованье, сколько нужно для полного содержания монахов . |
| Рубрики Коллекции В какой храм ходил Иисус? Рассказ для детей 12 мин., 16.07.2021 Поделиться Солнце клонилось к вершинам гор. Сквозь клубы дорожной пыли они казались почти чёрными, а солнце — тёмно-красным. Хорошо весной — нет ещё летней изнуряющей пустынной жары, радует глаз свежая зелень, много цветов... А к вечеру становится прохладно. К тому же за день путники устали — ноги уже не держат, пора устраиваться на ночлег. Дорога из Иерусалима в Назарет длинная — одним днём не управишься... Пожилой мужчина и молодая женщина сошли с пути и стали развьючивать ослика. Рядом готовились ночевать их близкие, знакомые, соседи... Сотни людей, возвращавшиеся одной дорогой домой, теперь снимали с лошадей, верблюдов, ослов поклажу, разжигали костры, начинали готовить еду... Позади — восемь дней праздника Пасхи в Иерусалиме, впереди — родные города и селения и каждодневный труд для добычи хлеба насущного Куда пропал Иисус? Путь домой легче, чем в столицу: не нужно уже нести клетки с голубями, вести телят, волов, овец и коз. Жертвы принесены, мужчины помолились в Иерусалимском храме, умилостивили Бога, сняли с себя грехи. И сын этой красивой женщины тоже молился наравне со взрослыми. Мария улыбнулась: как летит время! Вот Он уже и взрослый! Когда был маленьким, Она тоже брала Его с собой в Иерусалим на праздник, чтобы не оставлять малыша одного на столько дней. Но Ему уже исполнилось двенадцать! Теперь сын, как все мужчины в Израиле, должен исполнять строгие правила жизни евреев, обязан сам являться в Иерусалим три раза в год, чтобы поклониться Богу. В эту Пасху сына Марии впервые пустили во внутренний двор храма, где молятся только взрослые мужчины — даже Ей, матери, туда вход запрещён! Пожалуй, надо бы расспросить Его, как там всё прошло, а то весь день в пути мальчика не видела. Должно быть, шел где-то рядом, вместе со взрослыми мужчинами. Толпа большая, не уследишь... А вот теперь пора бы уже сыну и появиться. Где же Он?.. Мать растерянно оглядывалась. — Иосиф, ты не видел Иисуса? — спросила она своего супруга. |
| В проповеди Шенуте рассказывается о нашествии блеммиев, нубийских кочевых племен, «эфиопов», как в древности назывались народы, жившие в Нубии (и на территории современной Эфиопии). Они часто делали набеги на римские владения (см. прим. 167 к «Житию Шенуте»), Монастыри, построенные в виде крепостей, служили в таких случаях убежищем для окрестного населения. Из рассказа Шенуте мы подробно узнаем о помощи, какую оказывал этим людям монастырь, который содержал на свой счет их и «их животных многочисленных», верблюдов, овец, коров, лошадей, коз. Раненым и больным оказывалась врачебная помощь, пленных выкупали. Шенуте упоминает о бессилии «языческих комитов», которые не могут отразить нападений эфиопов. Перевод сделан по изданию I. Leipoldt, Sinuthii Archimandritae vita et opera omnia, III. – Corpus scriptorum christianorum orientalium, 42. Scriptores Coptici. Textus. Series 2, t. 4. Lipsiae, 1908, p. 67 – 77. I Если мы скажем, обращаясь к Тебе, Боже Вседержитель: «Не предай нас в руки этих язычников, проливающих кровь», – мы уподобимся хулителям, мы, люди, которые предали сами себя нечистоте для творения всяких нечестий. Мы наполнили области, мы наполнили города, и деревни, и дороги, вопия от страха перед варварами, взывая: «Увы, увы!» – одни: «О, мои дети!», другие: «О, мои родители и мои братья!». Но где же отец и где мать, где брат, где человек, который плачет и жалуется, что его дочь распутничала, и его сын был нечестивым, и его брат? Если некоторые печалятся, что их дети и их братья грешат, поистине они достойны всякого почета. II Дополнения к этой книге и прочему, что мы сказали и написали во второй год после того, как мы построили этот дом 199 во время, когда варвары грабили, пока не пришли в город, называемый Койс 200 , во время, когда великое множество народа расположилось у нас, спасаясь бегством от эфиопов, которые возгордились в (своей) силе из-за бессилия комитов языческих, не зная, однако, в своем неверии Того, Который сотворил их и Который даст силу им, Иисуса. Более того, это наши грехи, которые потрясают вселенную, восстанавливают их (т. е. эфиопов) на нас. Иначе что они вообще перед Богом? И где тот, кто печется о делах Божьих, каждый по-своему, чтобы Он дал нам силу? Кто тот, которого Господь Бог спросит в день суда, чтобы он дал ответ за то, что ему было назначено (сделать)? Это я и другой, подобный мне, это и цари, это те, которые получили власть и силу, это воины, это все власть имущие, (и) не только те, которым были доверены дела и души, но (и все) вплоть до народа. Это чистота нашего тела и нашего сердца, это достоинство брака, это усердие к молитве и ко всем делам, которые предписывают Писания. Благо тем, которые осмелятся открыто говорить во время бедствия; увы же нам, людям, которых не заботит то, что они пойдут в руки Божьи и что Он спросит нас... |
| Ограбили караван Гу лай ши, шедший из Ша му. В 8 луне, Гу лай ши помогают государству двух сект, На фа сэ против Хэ цзар, уверовавшего в Магомета. Су фу ян идет просить мира; Магомет отвергает и требует уступки Мекки. В 9 луне, 10-го, Магомет с 10 000 двинулся к Мекке; 14-го прибыл в расплох. Мекка отворила ворота. Вошел. Все приняли новый закон. Две секты, несогласные, сосланы; возмутители преданы казни. Магомет сам очищает Каабу и низвергает 360 кумиров. Собирает народ на горе Со фа и делает строгое увещание; завет. Разрушает три главные кумирни; в других местах в месяц разрушено более тысячи. Через 15 дней возвращается в Медину. В 10 луне, идет на непослушных Хуа цзинь или Хоу на ни (между Меккой и Та и фу три дня пути), соединившихся с Сэ ги фу; разбивает; добыча; пленных 4000; верблюдов и лошадей 24 000; овец 40 000; золота 40 000 лан; серебра 8 миллионов лан; установил подать. В 12 луне, Чао цзинь (посещение Каабы). Возвратился в Медину; разделяет добычу. Хуа цзинь’цы, чтобы избавиться от подати, принимают веру Магомета. Эр ки лэ мо делается правителем Хуа цзинь, по части сборов (с непринявших веру). Хуа цзинь ский князь Ma ли кэ принимает веру Магомета. Осаждает Та и фу. Жена Магомета Ma ли е рождает И бу ла хи мо; через 7 дней празднество Эр ги кэ, заклание животного. Зять Магомета Эбу а су, разведшийся с его дочерью Цзай на бу, по разноверию, обращается и снова берет ее. Во хэ ши, охранявший границы к Е мань, обращается. Год девятый В 3 луне, Магомет посылает Ха ли дэ в На чжи лан (1000 ли) 44 государь Ге ши я последует и является к Магомету; Эр мур назначается для сбора податей и устроителем религии. Сын Магомета И бу ла хи мо умирает; погребается в Бэй гоу эр. Затмение солнца. В 9 луне, северо-восточные Фарсийские государи Эр сан и А мир пришли представиться. Государь Мор ти кэ, Э мур, пришел представиться; сто кумирен у него разрушены; вместо того мечети. Четыре государя Эр бу ду гай ши э шир кань дэ му сай лэ пришли представиться, с севера; равно подвластные На чжи лан четверо: Лай ха ум, Сур лэ бо, А гуй бу, Сэ ни дэ. |
|
|
