| Далее в «Египетском церковном чине» говорится, что все присутствующие должны соблюдать тишину и молиться в сердце о схождении на ставленника Святого Духа. Не исключено, что хиротония нового епископа могла переживаться общиной весьма эмоционально: возможно, имели место восторженные одобрительные выкрики, аплодисменты и т. п. Составитель этих указаний обращает внимание на важность благоговейного отношения к происходящему и подчеркивает необходимость общей молитвы в момент консекрации. В стихе 5 сказано, что один из присутствующих епископов по просьбе всех должен, возлагая руку на ставленника, произнести молитву хиротонии. Из версий «Египетского церковного чина» не ясно, по чьей именно просьбе он произносит молитву. В Завете Господа нашего Иисуса Христа сказано, что это происходит по просьбе епископов . Исследователи обращали внимание, что в последовании епископской хиротонии из «Египетского церковного чина» зафиксирована беспрецедентная практика повторного возложения рук на ставленника: всеми епископами, а затем одним из них с чтением молитвы. В Апостольских постановлениях VIII и Канонах Ипполита говорится лишь об одном возложении рук; составитель Завета Господа нашего Иисуса Христа сообщает о повторяющемся возложении рук, причем первое из них он дополнил молитвой-формулой. Исследователи подходили к обозначенной проблеме по-разному. Те, кто признавали все указания 2-й главы памятника аутентичными, предполагали, что второе возложение рук следует считать продолжением первого , или что в тексте зафиксирована некая переходная практика . Исследователи, допускавшие возможность редактуры первоначального текста, признавали аутентичным лишь одно из двух указаний . Из-за отсутствия достаточных аргументов в поддержку какой-либо из гипотез проблему пока решить не удается. Над ставленником один из епископов произносит молитву особую молитву, которая помещена в 3-й главе памятника. Молитва епископской хиротонии сохранилась в латинском и эфиопских переводах «Египетского церковного чина», а также, что особенно важно, на греческом языке в Эпитоме . Кроме того, эта молитва в отредактированной форме содержится во всех испытавших влияние «Египетского церковного чина» литургико-канонических памятниках. |
| Приведенные выдержки из творений Отцов IV в., во-первых, отчетливо показывают их собственное видение рассматриваемого вопроса, а, во-вторых, подтверждают существование в этот исторический период увеличения хиротоний лиц, не достигших канонического возраста, и главное, что это явление уже тогда становилось проблемой для нормальной церковной жизни. Указание на возраст епископов содержится в «Постановлениях апостольских» - литургико-каноническом памятнике кон. IV в. Во 2-й книге «Постановлений апостольских» определяется, что епископ должен посвящаться «не моложе пятидесяти лет, когда он освободится некоторым образом от юношеских непристойностей и наветов отвне; а сверх этого и хулений, возносимых на многих некоторыми лжебратьями...» . Перед нами привычная для древнего мира, аргументация возрастного ограничения - зрелость в становлении человека как личности, его духовное совершенство, а также необходимость наличия авторитета среди окружающих. Однако, как видим далее в этом же памятнике, позволялось рукополагать и молодого епископа в случае отсутствия в какой-либо «малой области» пожилого человека, одобряемого обществом верующих. При этом «Постановления» в своей аргументации возможности раннего поставления ссылаются на двенадцатилетнего Соломона (3 Цар. 2, 12), восьмилетнего Иосию (4 Цар. 22, 1) и семилетнего Иоаса (4 Цар. 11, 21), руководивших в Израиле . Примером такого рукоположения «для малой области» является поставление святителя Григориса, первого епископа Албании Кавказской (IV в.) , который взошел на эту кафедру в возрасте 15-20 лет . Новым этапом в развитии церковного или, скорее, уже государственно-церковного законодательства о возрасте кандидатов священства стало правление святого императора Юстиниана I (527-565 гг.), в частности, изданные им новеллы CXXIII и CXXXVII. Вышедшая в 546 г. новелла CXXIII «О различных церковных вопросах» определяет возраст для всех степеней священно- и церковнослужителей. В главе I, обращаясь к «клирикам и первым лицам города» по вопросу выборов епископа, Юстиниан Великий повелевает, в том числе, учитывать, что «избранное ими лицо имеет возраст не менее 35 лет» . |
| Для центральной и северной полосы России настоятельно необходимо учредить новое общество, которое отвечало бы существующей потребности приводить в известность и охранять для науки в пределах Великороссии предметы церковной старины. И нельзя не торопиться учреждением подобного Общества. Похитители церковных древностей, оставаясь безнаказанными, становятся всё смелее и с каждым годом расширяют свою деятельность, а проектируемая в настоящее время железная дорога на Север, без сомнения улучшит пути к расхищению церковного достояния. Меры следует принимать благовременно. Наши Академии самим Уставом 1884 года (§ 163) призываются к учреждению учёных обществу «предметами деятельности которых может быть» изыскание способов «к возвышению уровня всех отраслей богословских наук, а равно и прочих наук, с тех сторон, которыми они соприкасаются с христианством и богословскою учёностью». Погибающие в неизвестности материалы, о которых идёт речь, почти исключительно скрывают в себе первоисточники по всем отраслям знания, разрабатываемого в Духовных Академиях, как-то: по Святому Писанию, богословию с его отделами, патрологии, церковной гражданской истории, церковной археологии и литургике, каноническому праву, гомилетике, славистике, литературе, философии, языкознания и так далее. В числе этих утрачиваемых первоисточников гибнут не только маловажные рукописи, но исторические уники, святоотеческие творения, утраченные в греческих подлинниках, доселе неизданные памятники по истории языка и литературы, богословия и гомилетичекие произведения отечественных писателей, вещественные памятники церковного быта, и так далее и так далее 16 . Столичная Академия из уважения к науке, может ли оставаться равнодушной свидетельницей постепенного уничтожения научно-богословского достояния? Учреждение Общества церковной археографии и археологии, которое заботилось бы о приведении в известность и об охране ещё не погибших греко-славянских памятников церковной письменности и древностей, было бы лишь запоздалым ответом на давно существующую потребность 17 . |
| Раз ответы были вообще внесены в настоящее издание, то очевидно, что во время выхода последнего они – и были очень известны, и пользовались большим уважением в практике. Если же так, то в свою очередь очевидно же, что выражение издателя (в приведенной заметке о них предисловия) – « τινς» говорит, что в сем случае изданы не некие ответы, а только некоторые из ответов митр. Иоасафа, – «необходимейшие» из них. Так это должно быть и по самому существу дела. В виду специального назначения настоящего издания, при нем были уместны приложения, только связанные с представлением литургии же, а потому и из трактуемых ответов, очень разнообразных по своему содержанию и назначению, могли быть заимствованы лишь относящееся сюда же. Применительно к этому, нужно думать, что в сем случае из наших вопросов издана меньшая их часть, – не более одной трети, – вопросов 15–20 (преимущественно первых из общего их порядка), – как относящихся к литургии, так как прочие две трети их касаются других разнородных предметов. Почти неизвестные и, можно сказать, исчезнувшие в печати, предлагаемые теперь вопросы далеко не составляют частого памятника и в греческих рукописях. Собственно нам в этом случае известно существование их в шести списках, из коих непосредственно мы знакомы – с тремя списками в целом виде и с одним только отчасти. Из списков, относительно которых нам известно только их существование, – один находится в библиотеке Афонского Иверского монастыря, в ркп. (XVII в) под 351 (по катол. Lambros-a другой – в ркп. (XV в.) Венецианской библиотеки св. Марка Первый из этих списков обнимает 52 ответа с тем же надписанием над ними, как и в списке, издаваемом нами 5 . Венецианский же список, относящейся к XV в., содержит 56 ответов и также почти при том же надписании (« ωσαφ ερομονχου κα μεγλου πρωτοσυγγλου ποκρσεις πρς τς ρωτσεις, ς ρτησεν ελαβστατος ν ερεσι κριος Γε ργιος Δραζνος») 6 . В первой из этих рукописей, с вероятностью можно предполагать, ответы изложены в том же самом тексте, как и издаваемый нами. |
| —21— ческой дисциплины. Но едва ли уже соблюдается и правило менее существенное, например, запрещение диаконам „сидети посреди пресвитеров“ (того же собора пр. 18, с запрещением, однако, в случае нарушения правила, самого диаконства: „да прекратится его диаконство“). Запрещение сотых для клира, т. е. взимание с даваемого в долг процентов, самым категорическим образом выражено в очень многих канонических постановлениях (Апост. 44; I Всел. с. 17; VI Всел. с. 10; Лаод. 4; Карф. 5; Васил. В.14 и другие). В пример того, как разнообразны области, которых касаются несоблюдаемые каноны (вследствие какового разнообразия нельзя будет делать заключение, что это несоблюдение касается только какого-нибудь определённого круга дисциплинарных предметов), к указанным примерам можно прибавить: VI Всел. собора пр. 52 для Великого поста узаконяет совершение литургии преждеосвященных даров, за известными только исключениями в пользу других литургий. Однако же митрополит Филарет, всего менее склонный к разрушению церковной дисциплины, разрешает Златоустову литургию и в пост – для особых причин, но по рассуждению, что „совершение Златоустовой литургии в постные дни в существе дела не есть важное изменение порядка. В древности не так на сие смотрели в некоторых местах, как ныне вообще в христианской церкви“ 1479 ! Следовательно, Филаретову теорию изменяемости дисциплины можно представить так: изменяемость или неизменность зависит не от качества памятника древности, свидетельствующего о форме извест- —22— ной дисциплины, а от степени важности самого предмета. Однородно с указанным правилом и правило VI, – 55 но и с тем не безважным различием, что прототип его заключён даже в одном из правил Апостольских. Однако, как прототип, так и последующее ему правило – имеют одну и туже судьбу: они вышли из употребления. Правило VI, 55 свидетельствует, что „в Риме во святую четыредесятницу, в субботы её постятся – вопреки преданному церковному последованию“. Упоминаемое церковное последование правило видит в 64 апостольском, которое указало вообще „единую токмо субботу“ для поста – Великую, следовательно не сделало изъятия и для времени четыредесятницы. |
| В некоторых греческих рукописях X–XII веков молитвы Елеосвящения объединены с последованием Божественной литургии. Так, южно-итальянские Евхологии Crypt. Γ. β. X и Crypt. Γ. β. IV предписывают освящать елей для больных утром перед литургией или накануне с вечера (среди трех или четырех молитв на освящение елея – молитва Κριε, ν τ λει κα τος οκτιρμος), а помазывать больных – после литургии (на самой литургии указаны особые чтения), с молитвой, текст которой не приведен (при этом молитва Πτερ γιε, ατρ τν ψυχν κα σωμτων входит в иное последование о болящих, содержащее, согласно Crypt. Γ. β. IV, 20 молитв). Знаменитый константинопольский Евхологий Paris. Coisl. 213, 1027 года, переписанный для клирика патриарших часовен, говорит о совершении Елеосвящения в домовом храме болящего (который, таким образом, должен быть обеспеченным человеком). Елей освящается за литургией, но не в связи с освящением Даров (как было в древних литургико-канонических памятниках), а в самом начале – по окончании проскомидии (молитва освящения елея – Κριε, ν τ λει κα τος οκτιρμος). Евхологий указывает особые чтения для литургии, а помазание совершается по ее окончании (во время помазания, при котором помазывается не только болящий, но и его домашние и само здание дома, поются песнопения в память святых бессребреников и читается молитва Πτερ γιε, ατρ τν ψυχν κα σωμτων). После помазания совершается краткое моление с сугубой ектенией и чтением Евангелия, и на этом чин заканчивается; Евхологий Стратигия предписывает повторять чин в течение семи дней. Более сложный чин, со многими молитвами, описан в Евхологии Sinait. gr. 973, 1153 года. Здесь упоминается совершение семью иереями служб суточного круга (вероятно, с особыми песнопениями, которые не описаны) накануне Елеосвящения: вечерни, паннихис и утрени. Само последование Елеосвящения содержит целый ряд молитв, включающих в себя молитвы на освящение елея и возжжение фитилей до начала литургии, перемежаемые антифонами, и молитвы при гашении фитилей, помазании и возложении рук каждого из священников по очереди на голову болящего в конце литургии; в Евхологии указаны также особые чтения на литургии (Евхологий содержит и указание о совершении литургии семью священниками одновременно в разных храмах) и евангельское зачало, которое должно прочитываться в доме болящего после помазания. В ряде рукописей приводятся те песнопения, которые должны были исполняться за вечерней, паннихис и утреней накануне совершения Елеосвящения. Наиболее крупное и известное из них – канон 4-го гласа, составленный гимнографом Арсением – вероятнее всего, свт. Арсением Керкирским († ок. 953) – и имеющий акростих: Εχς λαου ψαλμς ξ Αρσενου (Арсениева песнь молитвы елея). Кроме этого канона, в последование могли включаться и иные каноны о болящих, а также канон святым бессребреникам. |
| Как уже было отмечено выше, работа над этими темами крайне важна не только для литургики как таковой, но и для сакраментологии, так как богословие таинств в ранней Церкви является тем основанием, на котором стоит вся последующая сакраментология. В качестве примера того, как историческое исследование раннего христианства способно повлиять на догматическое богословие, можно привести проблему богословского осмысления Крещения в древней Церкви (одна из самых обстоятельных современных монографий на эту тему принадлежит присутствующему здесь проф. Максвеллу Джонсону; этим вопросом также занимались проф. Поль де Клерк, Ханс-Юрген Фойльнер, Габриэла Винклер, Мерья Меррас – всех их следует отдельно поблагодарить за участие в работе настоящей конференции), принципиальную для богословской интерпретации таинств Крещения и Миропомазания; или проблему происхождения евхаристической анафоры (наиболее полные и актуальные на сегодня монографии на эту тему принадлежат присутствующим здесь проф. Чезаре Джираудо, Энрико Мацца, Брайану Спинксу) – ключевую для вопроса о богословии освящения евхаристических Даров. Возвращаясь к литургике более позднего времени, можно отметить, что и здесь исследование богослужебных текстов и чинопоследований может принести пользу богословию таинств. Стоит указать на такие вопросы, как: взаимосвязь сакраментологии и средневековых литургических толкований (из присутствующих здесь ученых разработкой этого вопроса много занимался проф. Даниил Финдикян, недавно опубликовавший обширное исследование об армянском литургическом комментарии еп. Стефана Сивнеци; византийскому измерению темы будет посвящен доклад декана Свято-Сергиевского института в Париже проф. архим. Иова (Гечу)); богословские аспекты чина литургии Преждеосвященных Даров – в первую очередь, вопрос об освящении Чаши во время этой литургии, – о которых некогда писали в своих статьях уже упоминавшиеся выше проф. И.А. Карабинов и Н.Д. Успенский и которым посвящена новейшая монография принимающего участие в настоящей конференции проф. свящ. Стефана Алексопулоса; богословское содержание гимнографических произведений, многие из которых являются не менее авторитетным |
| Отчасти это ощущение искренности, исходившее от главных виновников торжества, а в еще большей степени долг перед редакцией не позволили мне тогда написать материал так, как хотелось, и удалось только дать тонкие намеки. Но время проходит. Памятника культуры нет, на его месте возвышается новодел. Сколько еще подобных новоделов появилось у нас в стране за последний год?.. Вспоминается крылатая фраза профессора Преображенского, и хочется в очередной раз с ней согласиться: да, проблема кроется не где-то, но исключительно в наших головах. Мы по-прежнему мыслим категориями «моя хата с краю» и «своя рубаха ближе к телу», не очень-то задумываясь о том, что находится за пределами нашего личного маленького мирка, и о том, что на самом деле мы своими неосторожными движениями можем нанести огромный вред большому миру, в котором живем все вместе. Вот и тогда, в грустно-торжественный день водружения святого креста, такое узкое мещанское понимание своего места было явлено руководителями мероприятия. На вопрос, зачем понадобилось разбирать памятник архитектуры, был дан ответ, мол, государство, объявившее охрану старинного храма на словах, на деле о нем не заботилось, и здание разрушалось. То есть опять получилось: должен кто-то, только не мы. Такой ответ можно было бы принять от одинокого священника, в залатанном подряснике с молотком в руках лично починявшего памятник культуры и долгое время искавшего, но не находившего помощи и понимания окружающих. Но, право, до слез горько было слышать подобный ответ в том цветущем приходе в присутствии спонсора, который представлял производство, известное всем в стране от мала до велика. Хочется привести слова диакона Александра Мусина из его нашумевшей книги «Вопиющие камни» (СПб., 2006) которая посвящена проблеме сохранения нашего культурного церковного наследия и роли Церкви в этом деле: «Лишь включение церковных структур в стройную систему общественных отношений, их подчиненность нормам музейной культуры, согласие церковного сознания с теми принципами, на которых строится современное отношение к сбережению древности, способны сохранить историческую церковную культуру и погасить социальные конфликты. Иными словами, преодоление противостояния между Церковью и культурой в России возможно лишь через социализацию Русской Церкви, ее общин и учреждений. Эта система диктует не только приоритет сохранности перед эксплуатацией, но и порядочность как подотчетность духовенства общине и обществу. Отношение православных христиан к своим святыням в полной мере может соответствовать таким нормам без малейшего ущерба для существующей в Церкви литургической культуры, канонической практики и повседневного благочестия». |
| Ap. VIII 32. 16); подробностей о том, как именно проходил огласительный период, не содержится, лишь в общих чертах говорится о том, что оглашенным сообщалось учение о Троице, о создании мира, о ветхозаветных праведниках и т. п. (см.: Ibid. VII 39. 2-3); в процессе подготовки они должны были выучить Символ веры и Молитву Господню (см.: Ibid. III 18. 2; VII 41. 3-8). За Божественной литургией и вечерним богослужением община молится за оглашенных и просвещаемых (φωτιζμενοι, т. е. тех, кто будут крещены в ближайшее время; также упоминаются «слушающие» - те, кто научаются в христ. вере, но еще не допущены до катехумената); после молитвы главопреклонения и возложения рук епископа они покидали собрание (Ibid. VIII 6. 8; 12. 47; 35. 2; 39. 1; также см.: Ibid. VII 39. 4). Отмечен предкрещальный пост (Ibid. VII 22. 4). Чин К. описан в памятнике трижды (Ibid. III 16-18; VII 22, 39-45): отрывок III 16-18 основан на указаниях Дидаскалии, VII 22 - на указаниях «Дидахе», VII 39-45, содержащий наиболее подробное описание К., заимствован из неизвестного источника; при этом указания «Египетского церковного чина» о крещальной литургии в «Апостольских постановлениях» практически не используются, что парадоксально, поскольку кн. VIII представляет собой существенно переработанный вариант «Египетского церковного чина». Чинопоследование К. включает в себя: отречение от сатаны, сочетание со Христом, произнесение исповедания веры (Символ веры, где вместо «верую» говорится «крещусь» (βαπτζομαι)), помазания елеем (елей предварительно освящается епископом через молитву), троекратное погружение в воду «во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» (см. также: Ibid. VIII 47. 49-50; вода предварительно освящается молитвой), помазание миром (поставление «печати» миром) c молитвой; в завершение чина крещеный обращается лицом на восток и произносит Молитву Господню и еще одну молитву, в к-рой присутствует прошение о ниспослании Св. Духа. В этом литургико-каноническом памятнике, составленном в нач. V в. в грекоязычном регионе Сирии и представляющем собой отредактированный и дополненный вариант «Египетского церковного чина» (см. |
| Критика А.И.Алмазов . Проклятие преступника псалмами (Ψαλμοκατρα). К истории суда Божьего Греческой церкви. Одесса 1912. Стр. 84. Перу автора настоящего исследования, известного своими трудами литургико-канонического содержания, профессора Новороссийского университета А.И. Алмазова принадлежит длинный ряд ранее вышедших в свет весьма ценных сочинений 1 , написанных им главным образом на основании изучения греческих литургико-канонических рукописей. При занятиях этими рукописями, А.И. Алмазов ознакомился, между прочим, с двумя памятниками «отлучательного» моления или проследования, материалом для молитвенных формул которого обязательно служили псалмы 2 . Бывают случаи, когда, за недостаточность фактических данных, суд лишен возможности с точностью установить истину по рассматриваемому им делу. Вместе с тем, и устанавливая истину, суд однако, иногда становится в невозможность воздать должное преступнику и вообще правонарушителю, за сокрытием последнего. Потребность и в подобных случаях так или иначе – и достигнуть истины, и осуществить правосудие, как известно, в давно минувшие дни породила верование в целесообразность применения здесь различных форм так называемого «суда Божьего». С церковной точки зрения, и для тех случаев, когда правонарушитель отсутствует в наличности и совершенно скрылся, мыслимо вероятная возможность – и обличать его, и воздать ему должное способом исключительным, хотя несколько и напоминающим другие церковные формы суда Божьего в тесном смысле, но только более общего характера. Таким способом могло пониматься моление Церкви об открытии преступника, но только моление, специально назначенное для такой цели. Практиковался он не в виде простого моления об открытии преступника, но в связи с провозглашение отлучения его от Церкви, а точнее – в связи с проклинаемой его Церковью . Вместе же с этим проклятием возносилось и пламенное моление о жесточайшем и всеобъемлющем наказании преступника и о поражении его всяческими, внутренними и внешними, недугами, которые свидетельствовали всем о нём, как о преступнике и невольно вызывали бы его на самообличение и самообъявление о совершенном им преступном деянии (стр. 1–3). |
|
|
