| И только тут все увидели, что – заголовка-то нет! Как же его назвать при опубликовании? И разгорелся – учёный спор! философский спор! Николай придал форму телеграммы начальнику штаба, и это уже остаётся. Но к отречению Михаила ещё можно было что угодно приписать рукою Набокова. … Милостью Божией Михаил II…?… объявляем всем нашим подданным…? Однако вы забываете, что он не царствовал! Нет, почему же, он почти сутки был императором! Но раз не было реальной власти – не было и царствования… Ломоносов из стриженного арбуза своей головы блестяще-насмешливо посверкивал на министров, не скрывая от них своего проницательного ума. А в груди скрывая презрение и – досаду, досаду. 406 Такого дня, как минувший, не было у Алексеева, наверно, во всю жизнь. Были бессонных несколько суток свенцянского прорыва, но то была чисто боевая задача, в руках были и средства защиты – и закончилось победой. А тут падали кирпичи на беззащитную голову – и ничем не охраниться. Без него произошёл обман с Михаилом Александровичем. Без него погибал Балтийский флот. Но не только это, а ещё новое мучительное стеснение разбирало грудь – перед Государем, и особенно оттого, что он не упрекал Алексеева за промахи, но смотрел доверчиво-светло и даже успокаивал. От этого добавился внутри – неназываемый стыд. Алексеев-то понимал, что – крупно промахнулся. И сейчас, этой ночью, он не мог избежать встреч с Государем. Сперва – понёс к нему, в губернаторский дом, отречение Михаила. И Государь – читал при нём. А Алексеев стоял и, руки по швам, ждал упрёка. Четыре дня и три ночи они не виделись – а сколько утекло. И как Государь постарел. Но – всё так же не было упрёка. Огорчался Государь до стона: – Что же он наделал? Кто его надоумил? Какое Учредительное Собрание? Какая гадость! А на Алексеева и тут не посмотрел плохо. И Алексеев вполне разделял: во время войны – какое Учредительное Собрание? Словоблудие. И второй раз, во втором часу ночи, ещё сходил к Государю – теперь без большой надобности, но утешить его только что пришедшей с Северного фронта телеграммой генерал-адъютанта Хана Нахичеванского, командира гвардейского кавалерийского корпуса. |
| Я увидел, что, знакомившиеся с историей новомучеников в основном через книгу протопресвитера Михаила Польского, многое написавшим по воспоминаниям или понаслышке, когда увидели реальную картину происходившего, – сколь многие священнослужителей, оказавшиеся в тяжелейших условиях, не выдерживали истязаний и давали признательные показания (в том числе в отличие от Зарубежной Церкви не прославленный нами по этой причине епископ Феодор (Поздеевский)) – они были шокированы и потрясены. Я увидел в них именно то, к сожалению почти полностью утраченное русскими людьми, но свойственное многим русским до революции, чувство или способность непосредственно ужаснуться, быть глубоко потрясенным, даже заплакать, когда человек узнает что-то страшное о жизни. Мне приходилось иллюстрировать свой доклад некоторыми выразительными эпизодами. И я доказал им самое главное, как мне показалось: что их соборная канонизация, проведенная без серьезной предварительной работы в 1981 году, оказалась во многом небезупречной. Дело в том, что мы в России получили возможность прославлять новомучеников только в начале 1990-х годов. К настоящему времени прославлено около полутора тысяч новомучеников. Но при этом дело каждого новомученика, если он погибал в результате следствия или после вынесения ему смертного приговора, нами изучалось. У нас есть хотя бы маленькое, но житие каждого новомученика, чего нет у Зарубежной Церкви в отношении многих. Для них это было неожиданностью. Они поняли, насколько сложная была ситуация: ведь, наверное, до 90% попадавших под следствие священнослужителей давали признательные показания. Они это предположить не могли. Более того, мною было показано, что мы довольно широко подошли к возможности канонизации. Мы допускали канонизацию даже тех, кто оговорил себя, но при том только себя. Если же человек оговаривал других и эти другие погибали, или же являлся секретным сотрудником НКВД, то он никак не мог быть прославлен. Они даже этого не понимали в полной мере все эти десятилетия. |
| Потому что эти заболевания, эти хирургические моменты возникают уже на видавшем виды организме, который болеет многими сопутствующими заболеваниями, человек постоянно живет, грубо говоря, на таблетках. И естественно, что процессы — они протекают хуже, и необратимость больше. И хотим мы или не хотим, мы не можем полностью победить смерть. Но здесь тоже есть интересный момент, положительный момент. Мы все-таки ищем те варианты, чтобы опять помочь, направить течение болезни в правильное русло, которое предопределил Господь Бог. Допустим, одна такая доктрина. Гангрена. 60–70–80-летний пациент. Гангрена, ишемическая, поражение сосудов, или диабет, гангрена стопы. Тут же, сразу при поступлении, выполняли ампутацию на уровне бедра. Ну и человек погибал, потому что это большой объем хирургического вмешательства на фоне тяжелых сопутствующих заболеваний сердца, почек, печени, сосудистой системы. И человек погибал. И вот здесь как раз наша задача сделать так, чтобы и убрать очаг отравления организма, и сохранить жизнь. И вот мы приходим здесь, находим решение. Вот мы давно уже нашли это решение — возвратом к старым операциям, таким примитивным. Парадокс именно заключается в том, что всё гениальное просто. Просто, да. Да, действительно, я много раз сталкивался с этим в своей работе. Именно не надо суперсложных операций делать при лечении этой болезни, а сделай простенькое. И получаем поразительный эффект: человек остается жив. И вот, когда мы вернулись к выполнению ампутаций, которые еще Пирогов применял, гильотинные ампутации, то есть в течение четырех-пяти минут, с минимальной кровопотерей, у тяжелейшего человека, в тяжелейшем состоянии, и без пластических закрытий, которые увеличивают время и, соответственно, травматизм хирургический и необходимость пребывания под наркозом. Мгновенно удаляется причина тяжелой интоксикации, человек остается жив. Отдаем в руки реаниматологам, они стабилизируют общее состояние его. Он, при старой доктрине, этот человек— с операцией, или без операции, погибал — чаще всего с операцией, без операции точно погибнет, с операцией погибал. |
| После того, как отпал я от единства Твоего, высочайшее и единое Благо, многообразие временных вещей раздробило меня падшего плотскими чувствами, уклонив от Тебя единого, разделило во множество, изобилие сделалось для меня многотрудным, и скудость обильною, – между тем как гонялся я за тем и другим, и ничем не насыщался; между тем как не находил я себя в Тебе, непременяемое, единственное и нераздельное единое Благо, за которым следуя, не погрешаю, которое получив, не скорблю, которым обладая, насыщается всякое мое желание. О, великая нищета! Увы, мне, Господи! Бедная душа моя удаляется от Тебя, с Которым всегда она богата и радуется; гонится же за миром, с которым всегда скудна и печальна. Мир вопиет: «изнемогаю»; Ты взываешь, Господи: «восставляю». Но бедная душа моя идет скорее за изнемогающим, нежели за восставляющим. Подлинно это немощь моя! Врач духов, исцели ее, да пред Тобою, спасение души моей, всем сердцем моим исповедаю все благодеяния Твои, какими ущедряешь меня от юности моей до старости и дряхлости. Умоляю Тебя Тобою же Самим, не оставь меня. Ты создал меня, когда не существовал я; Ты искупил меня, когда погибал я. Погибал я, стал мертвецом: Ты снизошел к мертвецу, и восприял на Себя смертность; Ты – Царь снизошел к рабу, чтоб раба искупить, а Себя предать; чтобы я был жив, принял смерть Ты, и победил смерть; меня Ты восставил, когда уничижил Себя. Погибал я, удалился от Тебя, продан был под грех; Ты пришел ради меня, чтоб искупить меня, и столько возлюбил меня, что в искупительную цену за меня отдал кровь Свою; Ты возлюбил меня паче, нежели Себя, потому что благоволил умереть за меня. Под таким условием, такою дорогою ценою возвратил Ты меня из изгнания, искупил меня от рабства, избавил меня от наказания, нарек меня именем Своим, запечатлел меня кровью Своею, чтобы напоминающее о Тебе всегда было при мне, и никогда не удалялся от сердца моего Ты, ради меня не отрекшийся от креста. Помазал Ты меня елеем Твоим, которым Сам Ты помазан, чтобы по имени Твоему, Христос мой, и я назывался Христианином. |
| — дрожала струна, выплакивала, выговаривала. И вдруг задрал чей-то визгливый, резкий, как красный кумач, бабий голос кабацкую песню: У нашего кабака Была яма глубока… Показалось Коле, что закрыты все двери, совсем наглухо забиты двери, и выйти нельзя. А на сердце будто чьи-то тугие железные пальцы защемили сердце. Коля открыл лицо, хотел сказать Машке, не прощенье просить, а сказать ей, как тяжко, и за что так невыносимо тяжко, и, проскрипев неясно голосом странным, как зелень, с болью, уткнулся в колени Машки и так застыл, весь дрожа. Как во этой-то во яме Завелися крысы-мыши, А крысиный господин По канату выходил… — визжал резкий, как красный кумач, бабий голос кабацкую песню. — Сукина манишка! — дубастил чей-то барабанный голос, разбивая песню, — сукина манишка! — и стучал кулаком. — Кой черт посмел во гусли петь, а? Государственными законными правами, слышь, лысый! — кипятился какой-то законник. — Плямка, сволочь… — дружески, необыкновенно ласково упрашивал о чем-то приятель приятеля. — Лексеев, отступись… Лексеев… — уговаривал задирщик тихого. — Уж сколько раз я зарекался, да в эту улицу не ходить… — тянул свое одинокий мутный голос, и чьи-то руки бултыхались в табачном дыму. Гарибальди улыбался. И казалось Коле, едкая горечь, желтыми, как пиво, мокрицами выползала из углов, ползла по полу и прямо на него, и какие-то голые уроды, киша под лавками, вдруг выскочили к столам, взялись за руки и завертелись хороводом, и хоровод рос, сползался, — прыгал, сползался, взлетал под потолок грузным пивным телом и расползся по полу тягучим тестом — прыгал и, вдруг закрутившись зубастым винтом, завертелся не хоровод уж, а сам крысиный господин — тошнотворная, гадкая, безглазая плямка. И слезы душили его от отчаяния и не проливались, слезы напрягали все сердце и не выходили. — Колюшка, голубчик, Колюшка, дай помогу! — Машка помогла ему встать и, расплатившись, повела его к двери вон из пивной. В монастыре звонили к вечерне. Глава двадцать пятая. Раненое сердце В то время, как Саша оканчивал свои объяснения у Сергея Молчанова и, высказав всю правду свою и всю свою тяготу сняв с себя, чистый кругом и уверенный, успокоенный собирался домой уходить, в то время, как Коля, чувствовавший себя кругом виноватым, и не сделав ничего, чтобы распутать узел, затянувшийся петлей, засыпал тяжелым сном на кровати у Машки в ее убогой Бакаловской комнатенке, — в Огорелышевском саду погибал Прометей, раб Митрий, великий Прометей, солитер, служитель при слоне, половой с Заречья, Наполеон, не обнаруживший своего величия, не завладевший землями и странами, не покоривший Азию, Африку и Европу. Прометей погибал среди бела дня один в неизъяснимых муках и страданиях великим избранником, явившимся в мир несовершенный и убогий. |
| Женщине, отрицающей существование Бога, показали фотографию недавно умершего старца, человека святой жизни: «Ты говоришь, что Бога нет, а что ты можешь сказать об этом человеке, который прожил всю жизнь с Богом?» — «Это святой», — ответила женщина, вглядевшись в лицо подвижника, и больше уже не безумствовала в безверии. Через образы солнечного утра, радостной улыбки ребёнка, лик подвижника Господь становится ближе и понятнее нам. Но мир полон не только светлых образов. Силы зла, бесплотные демоны также прячутся в каком-либо образе. И не всегда этот образ имеет внешне что-то демоническое. «Потому что сам сатана принимает вид Ангела света» ( 2 Кор. 11:14 ), — предупреждает Апостол. Не так-то просто толкнуть в греховную бездну человека верующего, старающегося жить по заповедям, внимательного к своей совести, да ещё живущего в стране, где тысяча лет православной традиции закрепилась в народном языке, народном быте, национальном характере, отразилась в прекрасных образах христианской архитектуры и литературы, живописи. Когда откровенный соблазн невозможен, враг действует через привлекательный, но обманный образ. А мы не всегда можем распознать в нём хитрую бесовскую приманку, не всегда увидим коварную западню. Одна из уловок диавола — «князя мира сего» ( Ин. 14:30 ) массовость, обычность, популярность греха. Механика обмана здесь проста: то, что известно всем, — правда; то, что делают все, — правильно; то, что едят все, — безвредно; то, что нравится всем, — красиво. «Обычай — деспот меж людей» — то, что обычно, почти обязательно. Вот тут-то и кроется ошибка. Обратимся хотя бы к отечественной истории. Много веков русское дворянство (да и не только русское — можно сказать, вся европейская христианская аристократия) было поставлено в деспотическую зависимость превратно истолкованного понятия чести. Вдумайтесь, что такое честь? В христианской стране не станут почитать грешника. Нет, образ честного человека — это образ человека, не запятнавшего себя грехом. Запятнать же честь — значит отстаивать своё право не совершать бесчестного, то есть греховного поступка. Прекрасный образ! Но сколько веков рыцари чести, христиане-аристократы бились на мечах, саблях и шпагах, стреляли друг в друга из пистолетов, отстаивая не честь, а какой-то нелепый призрак чести! Необдуманное слово, мрачный взгляд, неумышленное движение, сплетня могли в одно мгновение обратить вчерашних друзей в смертельных врагов. Один становился человекоубийцей, другой погибал и погибал навечно, ибо умирал с жаждой убийства в сердце. А диавол в сторонке смеялся над одураченными людьми. |
| Напомню вам, что справа и слева от Спасителя были распяты разбойники — люди, действительно тяжко преступившие закон, судимые по закону и подлежавшие смертной казни. И разбойник, который был справа от Христа Спасителя, совершенно непонятным, необъяснимым по-человечески образом — ведь он был разбойник, а не пророк — увидел в Господе Иисусе Сына Божиего. Понятно, когда апостолы на горе Фавор увидели преображенного Спасителя в славе, в свете. Понятно, когда они увидели Его воскресшим, Когда Он через стену прошел в комнату, где они были собраны, и сказал им: " Мир вам " . Понятно, когда они видели Его восходящим на небо. Но как это могло быть в момент уничижения, когда, казалось, все закончено и никакой это не Сын Божий, никакой не пророк, а несчастный проповедник, который пытался сказать людям что-то доброе, значительное, даже исцелял людей и воскрешал, — но где же теперь Его сила? Вот Он висит на кресте — избитый, униженный, оскорбленный, более того, умирающий! Никакой победы — только поражение! Но в уничиженном, распятом Спасителе разбойник, что был справа, увидел Сына Божиего и сказал Ему: " Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое " . За всю историю рода человеческого не было такого исповедания Господа Спасителем и Сыном Божиим и, наверное, не будет. Своя собственная боль — ведь он страдал так же, как Спаситель, — должна была закрыть ему глаза на всякое прозрение, на всякую милость, на всякое доброе слово, что и произошло с его товарищем, что висел слева от Христа. Тот хулил Его и говорил: " Ты, так много сделавший, спаси Себя, а заодно и нас " . В общем, естественная логика: если Ты всемогущий, если Ты исцелял, если Ты воскрешал, так давай сейчас прояви Свою силу, и мы вместе с Тобой сойдем с креста и спасемся... Господь простил разбойника, что был справа, и сказал: " Ныне будешь со Мной в раю " . И ничего не сказал, что тот, кто слева, погибал физически и погибал духовно. На Кресте была явлена правда, которую неспособен был в тот момент увидеть никто — ни Пилат, ни Ирод, ни даже те, кто стоял около Креста. |
| Синодальный перевод: 18 потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, 19 которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, 20 некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, т. е. восемь душ, спаслись от воды. «Радостная весть»: 18 Потому что и Христос пострадал за грехи – раз и навсегда, праведный за грешников, чтобы привести вас к Богу. Он был умерщвлен телесно, но Духом возвращен к жизни. 19 И в Духе Он отправился проповедовать духам в темнице, 20 что некогда отказались покориться Богу, в те времена, когда Бог терпеливо дожидался, пока Ной построит ковчег. Немногие спаслись тогда в нем по воде, только восемь душ. Перевод под ред. М.П. Кулакова: 18 Ведь и Христос однажды претерпел муки за грехи наши: Праведник, Он за неправедных пострадал, чтобы привести вас к Богу; умерщвленный во плоти, Он к жизни был возвращен в духе Своем. 19 Таким и ходил Он, когда проповедовал тем, чей дух погибал в темнице греховного мира, 20 тем, кто был непокорен во дни Ноя. А Бог в те дни ждал терпеливо, пока строился ковчег, в котором немногие (всего только восемь душ), пронесенные через воды, спасены были. 4.5.2. Постановка вопросов и существующие объяснения В этом отрывке остается неясным, по сути, только один, но большой вопрос: о какой именно проповеди Христа идет речь, т. е. когда, кому и где Он проповедовал. Ключевым здесь будет слово «духи» (НЗК – «те, чей дух погибал»). Так о ком идет здесь речь? В данном случае нам будет удобно сразу перечислить основные сществующие гипотезы, потому что за нас эта классификация уже была проведена. Этот отрывок издавна привлекает немалое внимание, не обходят его стороной и современные исследователи. Этому отрывку и его продолжению вплоть до 4была посвящена монография У. Долтона, вышедшая изначально еще в 1965 г. и переизданная в 1989 г. 400 . Долтон предлагает 401 следующие варианты истолкования 3:19: |
| «Тогда я был на 18 лет моложе, Маяковский не был еще обожествлен, со мной носились, посылали за границу, не было чепухи и гадости, которую я бы не сказал или не написал и которой бы не напечатали, у меня в действительности не было никакой болезни, а я был тогда непоправимо несчастен и погибал, как заколдованный злым духом в сказке. Мне хотелось чистыми средствами и по-настоящему сделать во славу окружения, которое мирволило мне, что-нибудь такое, что выполнимо только путем подлога. Задача была неразрешима, это была квадратура круга, я бился о неразрешимость намерения, которое застилало мне все горизонты и загораживало все пути, я сходил с ума и погибал. Удивительно, как я уцелел, я должен был умереть…» (3 марта 1953 года). К осени тридцать пятого года Пастернак вернулся домой и мог возобновить работу над романом, который, судя по уцелевшим листам, сложенным как обложка рукописи, мог быть, в частности, назван «Записки Патрикия Живульта». Несколько разрозненных фрагментов этой работы были напечатаны тогда же в «Литературной газете», «Огоньке», журнале «30 дней». В целом же начало прозы 1936 года случайно сохранилось в бумагах журнала «Знамя» и было опубликовано лишь в 1980 году в «Новом мире». В конце тридцатых годов Пастернак зарабатывал переводами. Тем не менее он исподволь, урывками продолжал писать роман. В письме отцу, художнику Л. О. Пастернаку, от 2 мая 1937 года читаем: «Ядром, ослепительным ядром того, что можно назвать счастьем, я сейчас владею. Оно в той, потрясающе медленно накопляющейся рукописи, которая опять, после многолетнего перерыва ставит меня в обладанье чем-то объемным, закономерно распространяющимся, живо прирастающим, точно та вегетативная нервная система, расстройством которой я болел два года тому назад, во всем здоровьи смотрит на меня с её страниц и ко мне отсюда возвращается. Помнишь мою вещичку, называвшуюся «Повестью»? То был, по сравнению с этой работой, декадентский фрагмент, а это разрастается в большое целое, с гораздо более скромными, но зато и более устойчивыми средствами. Вспомнил же я её потому, что если в ней и были какие достоинства, то лишь внутреннего порядка. Та же пластическая убежденность работает и тут, но вовсю и, как я сказал, в простой, более прозрачной форме. Мне все время в голову приходит Чехов, а те немногие, которым я кое-что показывал, опять вспоминают про Толстого. Но я не знаю, когда это напечатаю, и об этом не думаю (когда-то еще напишу?)». |
| В 2016 году около 90 тысяч христиан были убиты за веру 27 декабря. ПРАВМИР. В 2016 году около 90 тысяч христиан были убиты за веру. Как рассказал «Радио Ватикана» итальянский социолог профессор Массимо Интровинье со ссылкой на последние данные американского Центра изучения мирового христианства (Center for Study of Global Christianity), «каждые шесть минут погибал один человек». По его словам, это несколько меньше, чем два года назад, когда были убиты 105 тысяч христиан. «В этом году 70% погибших, то есть 63 тысячи, были убиты в результате племенных конфликтов в Африке. Американский Центр включил их в статистику, считая, что в значительной степени это христиане, которые отказались брать в руки оружие по соображениям совести. Остальные 30%, то есть 27 тысяч христиан, погибли вследствие террористических актов, уничтожения христианских поселений, из-за преследований со стороны правительства, как и в случае с Северной Кореей», — сказал социолог. Говоря о фактах преследования христиан за 2016 год, профессор Интровинье отметил, что согласно данным различных исследовательских центров, «в 102 странах мира от 500 до 600 миллионов христиан не могут в полной свободе исповедовать свою веру». От дискриминаций страдают также представители других религиозных конфессий, однако именно христиане являются наиболее преследуемой религиозной группой в мире, подчеркнул итальянский социолог. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 8 февраля, 2016 3 марта, 2016 23 марта, 2016 12 марта, 2022 25 января, 2021 18 июля, 2019 9 апреля, 2019 17 января, 2019 22 ноября, 2018 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! |
|
|
