| «И сыном света Твоего соделай служителя» Благодарственная молитва по Причащении преподобного Симеона Метафраста Диакон Владимир Василик Сегодня — Великий Четверг , день Тайной Вечери и установления Евхаристии . Нынешний день побуждает нас к размышлениям о Таинстве Таинств и о связанных с ним молитвах, в том числе и благодарственных. Причащение. Фото: А. Горяинов/Православие.Ru Православный читатель постоянно слышит благодарственную молитву преподобного Симеона Метафраста . Однако, вряд ли многие знают или же догадываются, что это — стихи, правда, не совсем обычные для русского читателя. Ведь в них нет рифмы. Но зато есть ясный и четкий размер. А главное — глубокое богословие. Русский читатель знает преподобного Симеона Метафраста (940–1020) как агиографа. Ведь он создал подлинно энциклопедический свод — Жития святых на каждый день. Эти жития начиная с ΧΙ в. стали обязательным чтением в греческих, а затем в славянских и грузинских монастырях. Преп. Симеон собрал практически все доступные ему жития, очистил их язык, переработал их и риторически украсил. Его деятельность явилась подлинным переворотом в агиографии . Труд преп. Симеона имел огромное значение и для Руси и России. Наши русские Жития святых , написанные свт. Димитрием Ростовским, во многом зависят от свода, созданного преп. Симеоном Метафрастом. Удивительно, что столь глубокие духовные труды и исследования преп. Симеон сочетал с делами государственными, ведь он был высокопоставленным чиновником при дворе византийского императора Василия ΙΙ Болгаробойцы. Менее известной стороной творчества преп. Симеона является церковная поэзия. Он явился создателем целого ряда канонов и стихир. Кроме того, им был написан Гимн к Троице, опубликованный Кодером . Гимнографические творения преп. Симеона характеризуются ясностью, яркостью и глубиной. Особенно это касается публикуемой ниже молитвы. Преподобный Симеон Метафраст В начале преп. Симеон исповедует добровольность дарования Христом Своей Плоти каждому верующему и косвенно свидетельствует о добровольности страданий Христа, без которых Евхаристия оказалось бы невозможной. |
| Иерусалимские страсти: личный опыт (+Фото) В этом году я сижу в Москве и жалуюсь на острую нехватку Иерусалима в организме. 18 апреля, 2014 В этом году я сижу в Москве и жалуюсь на острую нехватку Иерусалима в организме. «Ух ты! Пасха на Святой Земле! Да, такое не забывается», — дружно говорили мне подруги, узнавая о планах на Пасху. И добавляли: «Святая Земля не отпускает тех, кто на ней побывал, эта поездка изменит твою жизнь и твои представления о мире». Я в душе смеялась над их восторженностью. Я же старый солдат, не знающий слов любви. Я считала, что мир делится на две части: где я уже побывала и где меня ещё не было. Оказалось, что мир таки делится на три части, и кроме двух вышеозвученных позиций есть ещё государство Израиль. И вот в этом году я сижу в Москве и жалуюсь на острую нехватку Иерусалима в организме. Страстная неделя, проведённая ТАМ – это непередаваемый духовный опыт, который невозможно заслужить. Это такой удивительный дар, которым хочется бесконечно делиться. Потому что вместить в свою голову эти впечатления так же реально, как ложечкой вычерпать море и перелить в маленькую луночку, выкопанную в песке. Иерусалим стал прорастать во мне с ночной службы в Храме Гроба Господня и с причастия в Великий четверг. Совершенно безумная толпа, хаотично перемещающаяся перед глазами туда-сюда, греческая служба, из которой я понимаю только «Кириеэлейсон». Я сижу на каких-то досках и читаю с планшета текст божественной литургии. То и дело в толпе встречаются знакомые лица и вспоминается совсем неуместная по жанру, но точная по смыслу «Кто не был – тот будет, кто был – тот не забудет». Я уже начинаю различать улочки старого города, но «крыша» явно куда-то едет. Эмоциональные крики и арабов, зазывающие в свои лавочки. Они намётанным глазом определяют, кто мимо них идёт, и начинают читать стихи на разных языках. На русском – что-то про Наташу, которой надо в лавку нашу. Премилые хасиды с удивительными глазами, будто они постоянно чем-то испуганы. Странные товарищи, гуляющие туда-сюда в одеждах, стилизованных под древность и таскающих на себе огромные кресты. Несколько языков сливаются воедино. Случайная прохожая оборачивается и сообщает, тыкая себя в грудь: «Egyptiancopt» и широко улыбается. Безумный город. |
| «Интеграция соотечественников в жизнь немецкого общества не означает их ассимиляцию» Беседа с игуменом Даниилом (Ирбитсом) Игумен Даниил (в миру Андрис Ирбитс) родился в Риге, в 1976 году. В 1992 году пострижен в иноки с именем Василиск архимандритом Кириллом (Бородиным), бывшим в то время настоятелем храма Святой Троицы в Риге. В 1995 году вместе семьей переезжает в Германию. В январе 1996 года по благословению архиепископа Берлинского и Германского Феофана (Галинского) становится его личным секретарем. В 1997 году рукополагается в иеродиакона, а через некоторое время постригается в монашество с наречением имени Даниил – в честь пророка Даниила. В 1998 году рукополагается в иеромонаха. В 2006 году возведен в сан игумена. Указом архиепископа Берлинского и Германского Феофана назначен и.о. наместника монастыря великомученика Георгия в Гетшендорфе. При этом игумен Даниил остается клириком кафедрального собора г. Берлина и секретарем архиепископа Берлинского и Германского Феофана, ответственным за связи Берлинской епархии РПЦ с общественностью и органами власти. Отец Даниил пишет стихи, прозу. Многократно печатался в литературных изданиях Германии, а также в латвийской прессе. – Отец Даниил, еще в школьном возрасте вы были пострижены в иноки с наречением имени Василиск. – Это произошло в Риге, когда мне было 15 лет. Однако мой путь к иночеству начался годом раньше. Тогда, уже будучи послушником, я несколько раз паломничал в Псково-Печерский монастырь, где имел продолжительные беседы с моим духовником отцом Иоанном (Крестьянкиным) . Он и благословил меня на монашеский путь. Признаюсь, в старшем подростковом возрасте мне хотелось как можно скорее принять монашеский постриг и подвизаться в Псково-Печерской обители. Однако старец отец Иоанн сдерживал мой пыл: «Все бывает вовремя для тех, кто умеет ждать…». И вот пришел тот долгожданный час в начале июня 1992 года, когда архимандрит Кирилл (Бородин) постриг меня в иноки с наречением имени Василиск. – А как отнеслись к вашему решению стать монахом родители и школьные друзья? |
| " Иоанн Дамаскин " Алексея Толстого Мой интерес к поэмам Алексея Толстого и, в частности, к его поэме «Иоанн Дамаскин» имеет давнюю историю, не представляющую особого интереса, однако один автобиографический факт связан с тем, что я хотел бы сказать сегодня об этой поэме. В течение нескольких последних лет я изучал жизнь святого Иоанна Дамаскина, его труды, богословские воззрения и совсем недавно закончил писать книгу о нём . Таким образом, когда я взялся несколько месяцев назад прочитать (и частично перечитать) поэму Толстого, то её тема мне была достаточно хорошо известна. Но прежде чем мы перейдём к поэме, нам следует, пожалуй, представить поэта. Граф Алексей Толстой – не путать с советским автором – родился в 1817 и умер в 1875. Он приходился троюродным братом великому писателю и был другом детства царя Александра II; Дмитрий Оболенский писал о нём как о «непоколебимом защитнике свободы искусства в эпоху секуляризма» . Поэма «Иоанн Дамаскин» Толстого , отличается от других его поэм не только размером. Здесь лирический поэт, любящий исторические баллады и шутливые стихи, вступает в новую для него область. Эта поэма рассказывает о некоторых сторонах жизни преп. Иоанна Дамаскина. Она начинается изображением его как любимого слуги дамасского халифа Умаяда (Велида, по житию свт. Димитрия Ростовского. – прим. Ред.), и в этом контексте упоминается о его легендарной поездке Константинополь для обличения византийского императора Льва III в защите иконоборчества (под «легендарной» я имею в виду в данном случае «лишённой исторического основания» и скорее всего невозможной). После этого преп. Иоанн уходит в Великую лавру преп. Саввы Освященного в Иудейской пустыне. Значительная часть поэмы освещает принятие преп. Иоанном решения написать стихотворение, чтобы утешить брата усопшего монаха. Это прямо противоречило наказу его духовного отца (старца), повелевшего ему оставить всё мирское, в том числе написание стихов или песен. Старец разгневан из-за непослушания Иоанна и прогоняет его от себя. Затем старцу является Пресвятая Богородица в видении и спрашивает его, почему он гонит Иоанна. Пресвятая Дева, говоря о преп. Иоанне, сравнивает радость, которую приносит его дар с радостью, которую дарит природа и заканчивает свою речь следующим обращением к старцу: «Оставь земле её цветы, оставь созвучья Дамаскину!» Конец поэмы – торжество дара песни преп. Иоанна. Здесь упоминается, в частности, песнь Воскресения – Пасхальный канон, самый известный пример литургической поэзии преп. Иоанна Дамаскина. Центральная часть поэмы Толстого – стихотворение, или тропарь, который Иоанн написал в память усопшего брата монаха. |
| К. Войтыла с родителями. Фотография. Нач. 20-х гг. XX в. (18.05.1920, Вадовице, близ Кракова, Польша - 2.04.2005, Ватикан; до избрания папой - Кароль Юзеф Войтыла), папа Римский (с 16 окт. 1978). Род. в небогатой семье Кароля Войтылы, бывш. военного чиновника австро-венг. армии, поручика адм. службы польск. армии. В 1926 г. поступил в начальную школу, в 1930 г. продолжил учебу в гимназии им. Мартина Вадовиты, дома занимался с отцом нем. языком, польск. лит-рой и историей. Сильное влияние на ребенка оказали смерть матери Эмилии (в девичестве Качаровской, 1929) и смерть старшего брата Эдмунда (1932), работавшего доктором и заразившегося от пациента скарлатиной. В старших классах Войтыла был одним из лучших учеников, совмещал учебу с занятиями спортом, танцами, участвовал в гимназическом театральном кружке. Несмотря на глубокую религиозность (Войтыла ежедневно молился с отцом, совершал с ним паломничества, часто прислуживал за богослужениями в местном храме и являлся президентом школьного братства Пресв. Девы Марии), он не проявлял в те годы стремления к священническому служению. По окончании гимназии в 1938 г. поступил на философский фак-т Ягеллонского ун-та, где выбрал специализацию по польск. филологии. Во время учебы в ун-те выступал в труппе краковского экспериментального театра «Студия 38», участвовал в поэтических чтениях и начал сочинять стихи, многие из к-рых были проникнуты религ. мотивами (сб. «Ренессансная Псалтирь» (Renesansowy psaterz), гимн «Magnificat»). После нем. оккупации Польши и закрытия ун-та (нояб. 1939) Войтыла работал посыльным на складе при ресторане, с осени 1940 г.- на каменоломнях, а с окт. 1941 по авг. 1944 г.- на химическом заводе компании «Сольвей» близ Кракова. В февр. 1940 г. познакомился с Я. Тырановским, к-рый пригласил его посещать нелегальные занятия по католич. мистике, оформившиеся затем в об-во католич. молодежи «Живой Розарий», где Войтыле было поручено возглавить одну из групп. Благодаря Тырановскому он начал изучать произведения католич. мистиков Хуана де ла Круса и Терезы Авильской , повлиявшие на его духовное становление. В тот же период Войтыла написал неск. лит. произведений, сочетавших библейские сюжеты с событиями польск. истории (поэма «Dawid», пьесы «Jeremiasz», «Hiob»), участвовал в тайных театральных постановках, для которых он перевел на польский язык трагедию Софокла «Царь Эдип». В авг. 1941 г. стал одним из организаторов авангардной группы «Рапсодический театр», задача которой состояла в «сопротивлении через культуру» - сохранении культурных устоев польск. общества в условиях оккупации. |
| К. участвовал в первой русской революции как распространитель прокламаций Всероссийского крестьянского союза, в янв. 1906 г. был арестован, освобожден в июле того же года. В 1908 г. снова арестован за отказ по религ. мотивам проходить военную службу, освобожден, признан непригодным к службе по состоянию здоровья. Революционные идеи у К. сочетались с чаяниями Царства Божия на земле, что выразилось в его ранней лирике. В 1907 г. началась активная переписка К. с А. А. Блоком , к-рая взаимно обогатила обоих поэтов. Благодаря Блоку в 1910 г. К. познакомился с И. П. Брихничёвым и В. П. Свенцицким , организаторами религиозно-политического движения «голгофских христиан». «Голгофские христиане» увидели в К. народного пророка, выразителя их идеи голгофской жертвы во имя Новой Земли. Сближение с Брихничёвым и Свенцицким способствовало появлению стихов К. в печати. В 1911 г. выходит его первый поэтический сб. «Сосен перезвон» (на титульном листе - 1912) с предисловием В. Я. Брюсова (2-е издание в 1913). Сборник был посвящен Блоку, ряд стихотворений ориентирован на его поэтику, но К. отрицал, что «родился из Блока», как утверждали «разные Городецкие». К. объяснил, что это было «выражение Блоку своей приязни» (Словесное древо. 2003. С. 57). По словам К., его любимыми поэтами были прп. Роман Сладкопевец , П. Верлен, царь Давид , после к-рого Аввакум - «первый поэт на Земле, глубиною глубже Данте и высотою выше Мильтона» (Там же. С. 31, 61). Н. С. Гумилёв , с к-рым К. познакомился в 1911 г., в отзыве на «Сосен перезвон» предсказал расцвет его эпического дара, высоко оценил его поэтику, одобрительно отозвался о присущем ему «византийском» сознании иерархичности при мысли о Боге и «славянском» ощущении равенства людей (Аполлон. 1912. 1. С. 70-71). В 1912 г. была издана 2-я книга стихов К.- «Братские песни» с предисловием Свенцицкого (в том же году вышло 2-е издание с пометкой «Песни голгофских христиан»). В «Братских песнях» прослеживалась переработка К. сектантского фольклора, что, по мнению критики, не умаляло авторской индивидуальности. Как писал Д. В. Философов , «новая книга Клюева напоминает «духовные стихи», сектантские «псалмы»» (Речь. СПб., 1912. 199. С. 3). В рецензии Гумилёва на «Братские песни» отмечалась «сектантская узость» предисловия Свенцицкого и широкий диапазон поэзии К. Гумилёв писал: «Христос для Клюева - лейтмотив не только поэзии, но и жизни. Это не сектантство, отнюдь, это естественное устремление высокой души к Небесному Жениху» (Аполлон. 1912. 6. С. 53). |
| КОММЕНТАРИИ ЗОЛОТОЙ ВЕК СИРИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ПРЕП. ЕФРЕМ СИРИН Виднейший представитель классического века сирийской литературы Афрем – Мар Афрем. «Господин Афрем», как почтительно именует его сирийская традиция, Ефрем Сирин , как его называют по-русски, – был уроженцем Нисивина. Предание, согласно которому он родился в семье языческого жреца, недостоверно. Около 18 лет Ефрем принял крещение и, по-видимому, тогда же принес аскетический облет. Епископ Нисивина Иаков, оказавший на него сильное личное влияние, поручил ему руководящую роль в только что основанной христианской школе. Когда в 363 г. Нисивин после неудачных военных действий Юлиана Отступника отошел к империи Сасанидов, Еврем переселился в Эдессу и перенес уда свою преподавательскую и организаторскую деятельность, с которой, надо полагать, и связано начало знаменитой эдесской «школы персов». Как и Роман Сладкопевец двумя веками позднее, Ефрем имел сан диакона, обычно соединявшийся в те времена с работой певца и регента, а порой, как в этих случаях, с занятиями гимнографа и композитора. О нем сохранилась живая память как о низкорослом, лысом и безбородом человеке с необычайно сосредоточенным выражением лица. Которого невозможно было развлечь или рассмешить. Его слава, принесшая ему почетное прозвище «Пророка сирийцев», еще при его жизни вышла далеко за пределы сироязычной среды. Трудно казать, насколько достоверны сведения о его встрече с Василием Великим , епископом Кесарии и виднейшим церковным деятелем и писателем своего века, но не приходится сомневаться, что Василий знал о нем. Сочинения Ефрема очень рано начали переводится на греческий язык: их влияние, очень заметное в византийской литературе, благодаря латинским переводам распространяется и далее на запад, доходя к VIII-IX вв. до ареала полуварварской древненемецкой поэзии (аллитеративная поэма о конце света «Муснилли» и рифмованный Евагнелиарий Отфрида Вейсенбургского -памятники этого влияния). К связанному с именем Ефрем «Слову о Страшном Суде» восходят характерные для определенных пластов русского фольклора наивно-наглядные образцы загробного воздаяния, отразившиеся в ряде популярнейших некогда духовных стихов (ср.: Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. Париж, 1935, с.119 и др.). СЕМЬ СЫНОВ САМОНЫ |
| Краткий Миссионерский дневник С 19 августа/1 сентября 1901 Епископ Николай Книга Десятая. Продолжение Девятой книжки, форматом меньше этой Русская Духовная Миссия в Японии. Токио. Суругадай 19 августа/1 сентября 1901. Воскресенье. Пред Литургией окрещены: младенец и трое возрастных, наученных катехизатором Моисеем Канезава. Почти все учащиеся уже собрались и стояли в Церкви; но пели, как в каникулы, причетники, с Димитрием Константиновичем Львовским во главе – пение, очень напоминающее митрополичьих певчих в Петербургской Крестовой Церкви в будни. Христиан в Церкви было много; между прочим, и русские были. Из сих последних – агент нашего Министерства Финансов, Кирилл Алексеевич Алексеев – после службы зашел ко мне и за чаем удивил меня, вытащив из кармана рукопись и молвив: – А вот это я хотел представить на ваш суд. И начал читать стихотворение своего сочинения: «Притча о сеятеле». Переложение Евангельской – довольно хорошие стихи, за исключением нескольких неудачных выражений, совсем не идущих к Спасителю. – Позвольте посвятить вам, – говорит. – Избавьте от этой незаслуженной чести. – Нет, пожалуйста. – Ну, как вам угодно. Оставил рукопись в мое владение и отбыл. Семинарист Пимен Усуи, вернувшись из Одавара, рассказывал о состоявшемся там у его отца, о. Василия, 29 числа, в прошедший четверг, собрании катехизаторов ведомства о. Василия. «Отсутствовали диакон Иоанн Оно и ,,ходзё“» Иоанн Мори – по болезни, прочие все были, и собрание было оживленно; а назавтра собравшиеся устроили совместную проповедь, весьма успешную, продолжалась она с 7 до 10 часов вечера; служителей, христиан и язычников была полна Церковь , и никто не вышел во все продолжение речей, говоренных на разные темы религиозного содержания разными проповедниками, в том числе о. Василием – на тему: «Не о хлебе едином жив будет человек». Несомненно, темы были религиозные, речи благочестивые; но никак не натвердишь моим сотрудникам, что коли собираются язычники, то им нужно говорить самое главное и важное из учения христианского: о Боге Едином, о Святой Троице, о Спасителе и прочем подобном, чтобы пробить их лед нерадения о своем спасении. Такие же проповеди, как «о необходимости прилежания» – самая первая тема, развитая на свежее внимание слушающих катехизатором Яковом Оота, или даже «не о хлебе едином» о. Василия, много ли принесут пользы? Сомнительно. |
| Л.А. Ильюнина Добрый пастырь 44 . Протоиерей Олег Тэор Познакомились мы с отцом Николаем тридцать лет тому назад. Я еще не был тогда священником, просто трудился в его приходе, в Самолве, где около храма похоронен его отец. Впоследствии я побывал и в тех деревнях, где прошло детство отца Николая. Несколько раз отец Николай посылал весть, чтобы я к нему приехал. В то время расписание катеров было таково, что на острове можно было пробыть не более полутора часов. В мой первый приезд батюшка примерно за пятнадцать минут дал мне очень ценные рекомендации для диаконского служения, к которому меня готовили. Эти рекомендации никто до отца Николая не догадался мне дать. Он не только заботливо объяснял и показывал все нужное для практики, но и меня заставлял за ним повторять. Такое внимание очень тронуло меня и надолго запомнилось. Я стал часто приезжать к отцу Николаю. Подолгу оставался у него, ночевал, старался все фотографировать. Отец Николай показывал мне свои фотографии, грамоты, стихи. С конца 1970-х годов я стал ездить к старцу Николаю на остров, иногда виделись и в Пскове – в Троицком кафедральном соборе, где я много лет служил. В храме святого благоверного князя Александра Невского, который мы восстанавливаем с 1992 года старец Николай не бывал. Хотя можно сказать, что восстановление храма и вообще все духовническое служение за прошедшие годы проходило по молитвам старца. Я не только ездил на остров за советом по поводу строительных и пастырских дел, но и часто получал от старца предупреждения о каком-то искушении, – в посланном с острова письме. Сохранилось немало писем старца – в основном это поздравления с большими праздниками. Характерно обращение старца к адресату: «Боголюбезнейший отец Олег!» И заключение: «С любовью к вашим боголюбиям. Протоиерей Николай». Теперь даже обрывки бумаги, на которых писал письма старец («батюшка экономил бумагу»), стали реликвией. И каждое слово, написанное старцем, служит отражением его благородной и тихой жизни. Отец Николай был очень скромный. |
| Лазурное царство Тургенев И.С. Лазурное царство/Сост., предисл., примеч. Т. А. Соколовой. — М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2011. — 464 с. — (Серия «Библиотека духовной прозы») В книгу вошли произведения великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева (1818–1883): роман «Дворянское гнездо» (1859), избранные рассказы из цикла «Записки охотника» (1852), рассказ «Муму» (1854), несколько «Стихотворений в прозе», стихи. Русские праведники Ивана Тургенева Необходимо всем писателям сплотиться вместе и встать на защиту святой веры от врагов ее. И.С. Тургенев Орловщину недаром называют землей Тургенева. Здесь 28 октября (9 ноября) 1818 года он родился в фамильном имении «Спасское-Лутовиново» Мценского уезда в семье офицера кирасирского полка, участника Отечественной войны 1812 года Сергея Николаевича Тургенева и Варвары Петровны (урожденной Лутовиновой). Здесь, взращенный слугой-камердинером, полюбил всем сердцем «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык». Отсюда в возрасте девяти лет вместе с родителями переехал в первопрестольную, где занимался сначала в пансионе Вейденгаммера, а затем — в знаменитом Лазаревском институте, после чего поступил на словесный факультет Московского университета (после была учеба в Петербургском университете и, наконец, в Берлинском, где Иван Тургенев слушал лекции по истории римской и греческой литературы, одновременно совершенствуясь в языках, — он свободно владел английским, немецким и французским Но где б ни был он, в России ли, за границей (а с начала 1860х он почти постоянно жил за рубежом, в основном в Германии и Франции), при всякой оказии наезжал в Спасское. В 1852м и вовсе оказался в ссылке в родовом поместье, вызвав гнев властей некрологом на смерть Гоголя. Страстный охотник, он исходил все окрестные леса с двустволкой за спиной. А сколько творческих задумок возникло тут! Иван Сергеевич и сам признавался: «Работать по-настоящему можно только живя в русской деревне».). В Орле происходит действие, пожалуй, самого волнующего, самого поэтичного романа Тургенева — «Дворянское гнездо» (1859). Главная героиня его, Лиза Калитина,— один из наиболее трогательных, поэтичных образов во всей нашей литературе. Она воистину тургеневская девушка, мечтательная, светлая, чистая. Сродни «русской душой» пушкинской Татьяне Лариной из «Евгения Онегина», Лиза вовсе не считала себя патриоткой. Но «ей было по душе с русскими людьми; русский склад ума ее радовал». Наделенная глубоким внутренним миром, характером вдумчивым, созерцательным, она сторонилась пошлости окружающей жизни, зная, что всё — от Бога. Воспитанная истово веровавшей крепостной Агафьей, Лиза слушала ее, «и образ вездесущего, всезнающего Бога с какой-то сладкой силой втеснялся в ее душу, наполнял ее чистым, благоговейным страхом, а Христос становился ей чем-то близким, знакомым, чуть не родным». «— Христианином нужно быть,— говорила Лиза,— не для того, чтобы познавать небесное… там… земное, а для того, что каждый человек должен умереть». |
|
|
