| Сверхе сего, тогоже отделения духовного регламента в 9-й регуле между прочим предписано, что в школах сокращенно трактовать надобе, где при том и определяется время для учета – осмилетнее. Почему не приказано ли будете вашему высо- копреосвященству представить, что по вышеописанным резонам сей образ учения народных училищ в рассуждении учения российской граммоте и писано принять в здешнюю семинарию неудобно. 2) Пунктом указа св. синода велено: что следует до самых наук, то физику и о должностях человека изяснять в философии, историю и географию в риторике, а арифметику в грамматике и синтаксисе. Из оных наук физика, о должностях человека и арифметика уже в здешней семинарии преподаются, и притом в сходственность указа св. синода; история с географией преподаются же, но порознь. А понеже духовного регламента в отделении о домах училищных в 5-й регуле предписывается, что должна быть преподаваема риторика купно, или раздельно с стихотворным учением, то потому не приказано ли будет вашему высокопреосвященству представить, что историю и географию с риторикою учить неудобно, по вышесказанному духовного регламента предписанию, так как и потому, что из того должно последовать затруднение и учителю и ученикам; ибо риторика и так уже преподается купно с стихотворным учением в сходственность духовного регламента. 3) Св. синода указом велено малому катехизису обучать в низшем классе, а повторять оный в высших; катехизис так и преподается, как в том указе изображено. 4) Предписано, за тем, большой катехизис и евангелия воскресный велеть учителям изъяснять погодно в воскресные дни пред литургиею в школе. Катехизис ныне уже изъясняют в воскресные дни учителя погодно, а чтоб и евангелие воскресныя изъяснять также пред литургиею в школе, о сем не приказано ли будет вашему высокопреосвященству представить». 3) вы сами-то экзаменовали ли и находите ли все исправным, или в чем есть недостаток, и в чем именно? 4) Для могущого случиться высочайшого прибытия приготовлено ли, что надлежит, как я говорил, и что именно? А ежели нет, то для чего? И таковое уведомление пришлите ко мне, конечно, к следующему воскресенью, к 14 числу, дабы заблаговременно недостатки исправить было можно. |
| Собором ли был составлен и издан Духовный Регламент, этот, как его называют 5 , «учредительный акт новой формы церковного правления, полный организационный акт духовного сословия»? – Нет! Он всецело обязан своим возникновением воле великого преобразователя России, и уже одно это обстоятельство сообщает неизгладимую печать неканоничности всей реформе. Задумав преобразовать строй церковного управления, Петр не созвал, подобно своему отцу и другим государям древней Руси, для такого важного дела собора. Главным действующим лицом в осуществлении намерения царя относительно учреждения духовной коллегии пришлось быть Феофану Прокоповичу , тогда уже бывшему Псковским епископом 6 . По поручению царя, для будущей духовной коллегии Феофан Прокопович должен был написать подробный устав, или регламент. Взятое дело быстро закипело в руках энергичного деятеля. Царь, как узнаем из анекдотов Нартова, и сам сверялся у Феофана о ходе работы по составлению Духовного Регламента. На одной пирушке он спрашивал в шутку у Псковского владыки; «скажитка, отче, скоро ли наш патриарх поспеет»? И когда Феофан отвечал: «скоро, Государь, я дошиваю ему рясу», то Его Величество, улыбнувшись, сказал: «а у меня шапка для него готова». По свидетельству Феофана, труд составления Духовного Регламента был окончен им в начале 1720 года и представлен царю, который приказал – «прочесть Регламент в своем присутствии и, переменив кое-что немногое и прибавив от себя, весьма одобрил». После прочтения и исправления Духовного Регламента государем, прислан был им следующий собственноручный указ обер-секретарю сената: «по получении сего (т. е. указа), объяви преосвященным архиереям и господам сенату, дабы проект духовной коллегии, при сем вложенный, завтра выслушали, так ли оному быть, – и ежели что не так покажется, чтоб ремарки поставили и на каждой ремарке – экспликацию вины дела». Согласно с этим указом, 23 февраля 1720 года, как гласит приписка в конце Регламента, «Регламент слушали, и рассуждали, и исправляли преосвященные архиереи, архимандриты, купно же и правительствующие сенаторы». |
| Все эти наставления Духовного регламента относительно проповедования слова Божия, начиная с самого внутреннего характера проповедей, точно определенного регламентом и кончая внешним поведением проповедника на церковной кафедре, были приняты церковной практикой и в продолжение весьма долгого времени повторялись как в старинных курсах риторики, так и в более позднейших учебных руководствах по так называемой гомилетике. Но возвратимся к рассмотрению проекта устройства духовной школы по регламенту. Ввиду того, чтобы начертанные в регламенте широкие образовательные планы достигали действительной цели, устав с особым вниманием останавливается на разъяснении первоначальных приемов и метода преподавания. Составитель регламента как бы желает человека признанного достаточно приготовленным к чтению академических лекций лично ввести на первый курс в академическую аудиторию и наглядно показать здесь ему, что и как должен он делать. Первый дебют нового учителя в академической аудитории пред его слушателями должен открыться не иначе, как разъяснениям значения или приложения преподаваемой им науки. Цель такого разъяснения скрывается не в интересах всего дальнейшего курса науки, как это принято понимать преподавателями нашего временя, а в том, чтобы каждый из учащихся понял на первых же порах прямую пользу, получаемую от той или другой науки, «чтобы ученики, как выражается регламент, заранее видели берег, к которому плывут и лучшую бы охоту возымели и познавали бы повседневную прибыль свою, також и недостатки». В дальнейшем разъяснении приемов или методов преподавания в духовных школах регламент прежде всего косвенным образом имеет в виду указание таких приемов преподавания, путем которых можно было бы преследовать достижение троякой цели: по возможности точного выполнения начертанной им широкой программы духовного образования при соблюдении самой строгой экономии во времени и наконец, в третьих, достижения более легкого и успешного способа изучения некоторых предметов. Ясно сознавая с одной стороны то, что в указанной им широкой образовательной программе «всякое учение (кроме диалектики и грамматики) пространное есть, а с другой, что в школах сокращенно толковать надоб и главное только чести, потому что после сам долгим чтением и практикою совершится это доброе руководство получить», регламент находить возможным примирение двух первых невидимому несовместных между собою условий в крайне оригинальном способе обучения тем академического курса предметам, которые в виду специального назначения проектируемых школ должны занимать второстепенное значение. |
| Пекарского «Наука и литература в России при Петре Великом», т. II, стр. 522–523): «По состоянии Святейшего Синода в 1721 году издан был сей «регламент», который от его величества аппробован и надписан собственною его величества монаршею рукою, и того ж году сей «регламент» отдан был печатать. И по окончании из печати к сему «регламенту» от Святейшего Синода членов сделано было прибавление о правилах причта церковного и чина монашеского, и сие прибавление к сему «регламенту» припечатано было и тогда по напечатанию, как есть вещь новая, в продажу народную пущен был. И в то время церкви Казанской священник Тимофей Семенов, который был для церковных порядков надзирателем над церквами, просил его величество к себе в дом для крещения новорождённого младенца, и блаженныя памяти его величество оному священнику восприемником быти не отказался, в дом его прибыл и, по совершении таинства святого крещения младенцу, между прочими разговоры оный священник предложил речь о изрядстве изданного «духовного регламента» и о некоторых пунктах его величеству предлагал, что его величество обо всем том известен был. Когда же при том рассуждении оный священник упомянул о приполнении к сему «регламенту», которого его величество еще не видал, тотчас его величество восхотел оное видеть и посмотря, что оное вновь присовокупленное, сказал, что я сего еще не видал и мне в доклад на аппробацию не предложено было. После его величество может быть тем синодальным членам изволил выговор учинить и вскоре оное прибавление от «регламента» отменено быти стало и совсем уничтожено, и в том 1721 году изволил его величество из Санкт-Петербурга для мирного торжества отъехать в Москву и, будучи тамо, в 1722 году сие прибавление от Синода его величеству на аппробацию предложено было, и его величество, аппробовав, повелел сей «регламент» купно с прибавлением вновь напечатать в Москве церковными литерами». «И сего 1759 года сей «регламент» для перваго его издания и комплекту в библиотеку у вольнаго книгопродавца куплен без прибавления, а сие прибавление от того времени 1721 года по 1759 г. лежало в особенной моей книге мисцеллоне: оное оттуду выняв, в сообщение к сему «регламенту» приложил с сим описанием для известия». |
| К числу развлечений, отличающихся характером полезности и служащих к утешению и уврачеванию скуки семинаристов относится также чтение при трапезе «ово историй воинских, ово церковных», которых «слышание и сладко есть и к подражанию мудрых оных людей поошряет такоже» глас музикийских инструментов, некия акции, диспуты, комедии и риторическия экзерциции». Все эти развлечения семинаристов, кроме того, что делают, по выражению регламента, «перемжку» в обычных занятиях семинаристов, имеют еще и воспитательное значение, потому что они «зело полезны к наставлению и к резолюции сиесть честной смелости, каковыя потребует проповедь слова Божия». Изложенный в Духовном регламенте проект устройства новых духовных школ заканчивается постановлениями, касающимися прав окончивших курс в семинариуме. Здесь прежде всего ясно высказывается мысль о назначении этих духовных школ в пользу собственно церковной службы. Выражение этой мысли мы находим в том, что при поступлении семинаристов по окончании курса на службу по духовному ведомству им дается, по мысли регламента, предпочтение пред неучеными, или же хотя и равными с ними по образованию, но не в семинариуме воспитанными. «А которые семинаристы, говорит регламент, по совершении учения угоднейшие покажутся к делу духовному и они будут у епископов ближайшие ко всяким степенам властительным паче прочих, хотя бы и равно оным искуссных, но не в семинариуме воспитанных». Но, несмотря на эту ясно выраженную мысль, сам же регламент постоянно сбивается в своих правилах относительно их практической пользы на другую противоположную точку зрения и выражается явное намерение правительства привлекать духовных воспитанников и на разные роды светской службы. Так по достижении семинаристами совершеннолетия, они присягают в верности Государю Императору и «готовности к службе до которой угоден есть и позван будет указом Государевым». Об окончивших курс ректор доводит до сведения коллегиума, который и представляет их Его Величеству. Затем им дается отпуск, увольнение из семинариума с обозначением их успехов – «абшить со свидетельством искусства их», как говорит регламент. |
| В сентябре Синод напечатал духовный регламент в Петербургской типографии 646 . 8 ноября 1721 года Синод определил: напечатанный по именному указу духовный регламент немедля разослать по всем епархиям к архиереям и послать обоим протоинквизиторам, чтобы каждый из них тот регламент при себе имел, и чтобы всякий Архиерей знал, как должно по нему поступать и чего блюстись, а инквизиторство бы знало, в чем состоит должность архиереев и других духовных персон и в чем за ними оно должно наблюдать. Велеть выслать следуемую за печатный экземпляр цену и подтвердить об исполнении по регламенту каждым своей должности 647 . 19 ноября Синод решил препроводить печатный экземпляр духовного регламента и в сенат 648 . По получении патриарших грамот Синод 22 июля 1724 года постановил сообщить копии грамот в сенат и в коллегию иностранных дел 649 , а 3 августа решено было разослать их и по всем епархиям, с приказанием, чтобы во всех монастырях, соборных и приходских церквах эти грамоты немедленно по получении были прочитаны при собрании народа 650 . XXI В печатном экземпляре регламента, кроме текста, подписанного иерархами, государем и сенаторами, Синод нашел возможным поместить «приполнение», содержащее «правила причта церковного и чина монашеского». Сохранился рассказ, что это прибавление было издано без ведома государя и государь впервые узнал о нем от священника Казанской церкви в Петербурге Тимофея Семенова, будучи у него восприемником на крестинах. Государь, будто бы, тотчас же пожелал видеть это прибавление, и когда просмотрел его, сказал, что он этого еще не видал и это ему не было представлено в доклад на апробацию. Рассказ сообщает, что «после его величество может быть Синодальным членам изволил выговор учинить, и вскоре оное прибавление от регламента отменено быти стало и совсем уничтожено», и только в 1722-м уже году представлено Синодом государю на апробацию, «и его величество повелел регламент купно с прибавлением вновь напечатать в Москве церковными литерами» 651 . Что действительно с первым изданием регламента произошло недоразумение, видно из определения Синода 19 ноября 1721 года, по которому решено было послать в сенат печатный экземпляр регламента без «приполнения» 652 . |
| Принимая же во внимание то обстоятельство, что «неизвестно, будет ли всяк охотник к чтению», регламент делает следующее весьма оригинальное постановление. Изучение канонов церковных, говорить он, может удобно совершаться таким образом: подан будет всем епископам от коллегиума духовного указ, чтоб у всякого при его трапезе чтение было канонов себе подлежащих: и разве тоеб могло иногда оставитися во дни великих праздников, или при гостях достойных, или за иную некую вину правильную. В случаях затруднительных, где епископ недоумевает в решении вопроса, он прежде всего обращается за советом к ближайшему епископу, а в случае неудовлетворительности ответа от него, должен писать и в самый коллегиум. Указав на необходимость точного знания епископами самых оснований их прав и обязанностей и на оригинальный способ, при помощи которого может происходить это ознакомление, регламент старается начертить епископам подобную инструкцию относительно добросовестного исполнения возложенных на них обязанностей. По каноническим церковным постановлениям епископ должен непрестанно заботиться о своей пастве. Регламент предписывает меры к возможно точному исполнению этих постановлений. Дела епископского управления, по мысли регламента, не должны иметь остановки. В этих видах в исключительных крайних случаях, в случае настоятельной потребности, требующей отлучки преосвященного из его епархии, для служения наприм. на очередь в С.-Петербург, он на время своего отсутствия должен «кроме обычных домовых своих управителей определить к делам некоего умнаго и житием честнаго мужа, придав к нему в помощь и других несколько умных же человек от монашескаго или священническаго чина». О всех важных делах эти лица пишут епископу, прося его разрешения. В сомнительных же делах как и сам епископ, они должны обращаться за разрешением в коллегиум. В случае болезни епископа, препятствующей ему управлять епархией, он должен написать об этом в коллегиум, который уже или присылает администратора, или поставляет нового епископа. |
| Всем известно, что за исключением словесных приказов Монарха, все проекты законов облекаются в письменную форму и после окончательного исправления, подписываются Монархом в белом виде и таким образом получают силу закона. По этой санкционированной рукописи с подписью Монарха и проверяются все дальнейшие тексты и письменные, и печатные, – а не наоборот! Если же мы правильно понимаем мысль г. Рункевича, то надо прийти к недопустимому предположению. Он считает упомянутую выше рукопись (в двух экземплярах: синодальном и сенатском), подписанную Петром Великим, не окончательным законом, а черновиком, подлежащим еще исправлению, в котором положение о допущении в состав Св. Синода и мирян осталось по явному недосмотру (слова г. Рункевича) корректора. Этот явный недосмотр (как можно понять г. Рункевича) заключается в том, что этот корректор, взяв во внимание печатный экземпляр духовного регламента (признаваемый г. Рункевичем единственным подлинным законом), должен был по этому печатному тексту исправить рукописный текст Высочайше утвержденного закона! По нашему крайнему убеждению, такая намеренная поправка самого закона есть строго караемое уголовное преступление, а между тем наличность именно такой корректуры со стороны Феофана Прокоповича Высочайше подписанного закона о духовном регламенте и доказана. Что же касается до ссылки г. Рункевича на книгу «Полн. собр. постан. и распор. по ведом. правосл. испов. Рос. имп.», где выясняется разность печатного и рукописного текста (одного только синодального!) духовного регламента, а также и до замечания г. Рункевича о значении труда профессора Бенешевича, то ответ на сию ссылку и замечание мы отлагаем до появления в самом скором времени в свет этого научного труда. II. Еще о «духовном регламенте» I. Недоразумение с открытием проф. Бенешевичем будто бы неизвестного доселе рукописного текста духовного регламента, а в действительности изданного самим Св. Синодом еще 35 лет назад, объясняется, оказывается, очень просто. Проф. Бенешевич изучал печатный текст духовного регламента не по изданию в «Полном собрании постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской Империи», где напечатан сводный текст, а по канцелярскому изданию, скопированному из «Полного собрания законов», где помещен, разумеется, текст только действующего закона. |
| Но, прежде чем описывать отношение к реформе иерархии, считаем нелишним ответить ещё на одно возможное возражение. Скажут, что соборное обсуждение Регламента было, когда Пётр поручал „преосвященным архиреом и господам сенату“ посылаемый к ним проект Регламента „выслушать, – так ли оному быть“, и на этом обсуждении он был одобрен, как открывается из письма Петра к сенату: „вчерась я от вас слышал, что проект духовной коллегии, как архиреи, так и вы слушали и приняли всё за благо“. Но, по нашему мнению, этого ни в каком —88— случае нельзя назвать соборным обсуждением. Прежде всего, здесь присутствовали только шесть архиереев, – число слишком незначительное, чтобы счесть их представителями всероссийского архиерейства. Затем, и здесь мы в праве повторить своё подозрение о несвободном одобрении ими Регламента. Далее, весьма важное отличие этого обсуждения от соборного создаётся тем обстоятельством, что никаких актов и протоколов от этого quasi-coбophoro заседания не осталось. Пётр пишет: „слышал я вчерась, что приняли всё за благо“; но так ли было на деле, где тому ручательство?.. Наконец, и ещё одно обстоятельство, – как бы мы в принципе к нему ни относились, – с точки зрения исторических традиций Церкви может быть поставлено в упрёк Петру: обсуждение и подписание Регламента „купно с господами сенатом“ слишком не похоже на соборную практику древней церкви, по которой светские лица самым настойчивым образом устранялись от участия в соборных рассуждениях 110 . Переходим к вопросу об отношении иерархии к реформе. Вот как г. Белогостицкий в упомянутой своей статье в „Журнале мин. нар. просв.“ рисует отношение к св. Синоду русского духовенства. „Хотя по указу государя, говорит он, святейший Синод должен был заменить патриарха, но в глазах большей части (курсив наш) духовенства и народа Синод долгое время не имел такого значения“ 111 . Между архиереями и новым учреждением возникали постоянно недоразумения. Хотя в Синод епископы были обязаны писать доношениями, как ему подчинённые, однако они позволяли себе писать к нему ведениями, как равные ему, а это было уже „умалением синодальной чести“; иногда же называли Синод „превосходительством“ и т. п. Синод не мог, конечно, равнодушно смотреть на подобное к себе отношение своих подчинённых и взыскивал с них за такие „продерзости“, разъяснял им своё значение и власть, требуя беспрекословного повиновения себе, „понеже оный Синод имеет честь, |
| А стоит лишь эту власть квалифицировать, как верховную, на что, по сказанному выше, уполно- —235— мочивает приравнение её к власти Государя в делах гражданского и воинского чина, – мы получим в приведённых словах Регламента формулу главенства Государя в церкви. А что в смысле именно главенства понимало эту формулу само русское законодательство, открывается из того обстоятельства, что указанные слова Регламента вошли в 42 статью I тома основных законов и снабжены примечанием, где Император именуется Главой Церкви 254 . Можно, конечно, утверждать и доказывать, как обыкновенно и делают, что последнее выражение едва ли удачно характеризует действительное отношение Государя к церкви 255 . Но мы уже сказали выше, что в вопросе о том, существует ли цезаре-папизм в русской церкви, нужно отличать законодательство от действительного положения дел. А мы в настоящем случае речь ведём только о первом. К сказанному можно было бы ещё присоединить, что в 6 пункте генерального Регламента Государь называется главой всех коллегий, следовательно, – и духовной. А затем, сохранилось известие, что в конце 1714 года Пётр, созвав духовных и светских сановников, торжественно объявил им что он хочет быть начальником российской церкви 256 . Чтобы не упрекнули нас в том, будто мы навязываем Регламенту мысли, каких он вовсе не содержит (хотя и приведённые данные должны уже в достаточной мере защитить нас от этого упрёка), мы считаем нужным указать ещё на одно обстоятельство, из которого открывается, что и сам Феофан, автор Регламента, понимал начертанный им образ отношений Государя к церкви в смысле понтификата или суммэпископата. Мы уже говорили, что Феофан вынужден был писать защитительные трактаты о новой форме церковного управления. Один из таких трактатов носил заглавие: „Розыск исторический, коих ради вин и в яковом разуме были и нарицалися императоры римстии, как язычестии так и христианстии, понтифексами или архиереями многобожного закона; а в законе —236— христианстем христианами государи могут ли нарещися епископы и архиереи, и в каком разуме“. |
|
|
