| Ручеек, который протекает мимо моей родной деревни называется река Великая. И есть легенда, что назвал ее так один из монгольских военоначальников, когда шел от разоренного Москвы к неразоренному еще Ярославлю. Была весна и Волжская вода поднялась по этому ручью далеко и разлилась по всей низине. И туман. Это великая река и нам ее не перейти. И повернул. А название Карабиха потому что там какого-то Кару побили и урочище называется Чернобаево. А если идти от дома, где я родился в другую сторону, то через четыре километра будет городище бронзового века. А на горке усадьба Некрасова, которую построил… А место четырех километрах от моего нынешнего дома называется Соколиный, потому что тут ловили и натаскивали соколов для Ивана Грозного. А в пятидесяти метрах — источник, который по легенде выкопал св.Геннадий Любимоградский, который предсказал что Иван будет царем… А сосед мой — потомок последнего магистра Ливонского ордена. А в тридцати километрах руины монастыря, который был основан послушником св. Сергия, греком, пришедшим на Русь поучиться…. А любимой моей песней в позднем детстве была про комиссаров в пыльных шлемах. Так вышло, что я достаточно свободный в своем предметном выборе учитель в неплохой школе маленького уездного городка. Так вышло, что я достаточно независим в финансовом и организационном плане, то есть могу выбрать что, зачем, и как делать. И опять-таки, так вышло, что я православный учитель стал православным миссионером. Все это тянется уже больше четырех лет и до сих пор было как-то временно и случайно. Но сейчас нужно потихоньку решать, бросать это дело (кризис) или все-таки моя личная миссия нужна и хоть что-нибудь, из того, что я делаю, я делаю правильно. Я забыл добавить. У меня пятеро детей и жена в той же школе учителка. О любви Мне кажется, именно безрассудная любовь делает человека не просто разумным, а духовно мудрым, может быть даже целомудренным. Где надо работает логика и прочие рациональные методы мышления — анализ, синтез. Но выбирается всегда не самое правильное, а самое доброе. Опять-таки выбирается не рационально, а по любви. |
| Протоиерей М. Потокин: – Отец Георгий позвал всех прихожан на молебен у забора. За забор не пускали, там были рабочие и злые собаки. Потом мы начали разбирать завалы, там полгода мы не служили, мы только убирали мусор всякий, там в храме стояли станки, пол был залит бетоном. Мы воевали долго с организацией, которая занимала это здание, отключали электричество. И вот как-то я начал ходить туда по субботам, воскресеньям на субботники убирать мусор. Пытались мы выкатывать станки эти, выламывали из пола, на трубы клали и по трубам выкатывали на улицу. Как-то пытались что-то сделать, чтобы началась служба. Там, в этом кошмаре, очищая здание церкви от завалов мусора и грязи, стекла и бетона, видя, как на остатках росписей проступают лики святых, студент-волонтер понял: теперь этот храм он бросить не может, он должен быть здесь, здесь его дом и его место. Протоиерей М. Потокин: – Знаете, это как человеческое тело, которое взяли и разрубили. Я помню такой момент был интересный, когда в алтаре царские врата были заложены в два кирпича, и там был шкаф, то есть кирпичом заложенны. Причем заложили хорошо так, крепко. Мы пытались как-то, чтобы службы начать, освободить, пытались отбойным молотком, но он был такой электрический слабенький, никак он не брал. И тогда – это же был деревообрабатывающий, – мы нашли бревно, подвесили бревно к потолку и этим бревном выбили царские врата, выбили эту кладку. Когда разбивается стена, когда вот эта кладка, которая делала из алтаря шкаф, когда она вдруг выбивается и открываются царские врата – пока еще в алтаре ничего нет, в храме ничего нет, но все-таки уже есть вот это пространство, оно открылась. Понимаете, в этом была тоже какая-то очень, наверное, большая радость. Поэтому, когда уже после завершения института, учась в аспирантуре и одновременно работая инженером-физиком в Центральном институте авиационного моторостроения, ему поступило предложение уехать работать во Францию, Михаил Потокин не раздумывая отказался. Протоиерей М. Потокин: – Были предложения уехать за границу, работать в области, связанной с авиационным моторостроением во Франции, поскольку я знаю язык. И как-то я подумал: а на что же мне жизнь, зачем? Хотя мне было 25 лет, я был молодой еще. И я подумал тогда, что, наверное, стоит все-таки остаться здесь, потому что, думаю, здесь же все-таки храм строить. Для меня строить храм – тогда это была такая мысль, что это дело жизни, фактически. А что, зачем жить? |
| — Как Церковь относится к «белому» браку? — Сложный для меня вопрос. «Белый» брак – когда супруги живут как брат и сестра – это исключение. Я очень благоговейно отношусь к браку Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны Романовых, к браку Иоанна Кронштадтского, но, к сожалению, на практике я лично встречался с двумя негативными примерами этого явления. Люди вступали в брак, принимая на себя обязательства не жить супружеской жизнью, и оба эти брака закончились изменой одного из супругов и разводом. Настал момент, когда муж сказал: «Я больше так не хочу, ты моя жена, я хочу детей, давай жить как все люди». На что жена ему ответила: «Но ты же обещал, мы же так договорились…». Дело здесь было не в самом браке, а в отношении. Апостол Павел совершенно четко об этом говорит: « Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1Кор.7:5) . Это воздержание может быть временным (собственно, Церковь предписывает воздержание накануне постных дней – среды и пятницы, перед Причастием, перед воскресной службой, рекомендует воздержание в дни длинных постов). Но даже в ситуации рекомендованного воздержания очень важно помнить, что слова Священного Писания перетолковать нельзя: по согласию. Если один из супругов говорит: «Я не хочу, не могу соблюсти этот пост», то у другого все-таки остается возможность попытаться его уговорить. И это очень тонкий момент, проявляющий, что на самом деле связывает супругов. Если люди любят друг друга, они всегда почувствуют, поймут друг друга и найдут согласие. — О. Максим, даже в этом вопросе во главе угла ставятся не плотские категории. Как же все-таки смотреть на эту нормативную функцию брака: «… во избежание блуда» ? — Сдерживание похоти в рамках – это, скорее, вещь косвенная. Это одна из задач, но все-таки не цель. Потому что цель сама по себе не может носить отрицательный характер, она всегда позитивна, она должна что-то произвести, а сдерживание – это категория запрета, т.е. негатива. Хотя, конечно, глобально брак – это способ удержания человечества от блудного беснования. И мы видим, что когда институт брака шатается, общество заходится в этом самом блудном бесновании. |
| Виктор Ерофеев: Это очень важно. Вот хочу просто заострить внимание, потому что, я думаю, это будет интересно для наших радиослушателей. То есть, если что-то в газете есть тенденциозно–негативное, не надо ругать эту газету, надо только понять, что в этой газете. Рой Медведев: Конечно. Виктор Ерофеев: И, значит, не воспринимать это как истину в последней инстанции, я правильно вас понял? Рой Медведев: Правильно меня поняли, совершенно правильно. Допустим, газета " Коммерсант " отражает, может быть, мнение Березовского. Мне иногда это бывает интересно, и я ее просматриваю, но регулярно ее не читаю. Виктор Ерофеев: Понятно. А сейчас я перейду вот к какому вопросу, ведь все-таки неслучайно у нас в студии священник и священник–философ. Отец Георгий, вот смотрите, я так понимаю, что было бы крайне атеистически сказать, что случайно возникло христианство на земле. С точки зрения христианства, это невозможно. А вот скажите мне, случайно ли развитие церкви? Вот церковь такая, какая она существует: католическая, православная, их расколы и все прочее — это что, по манию, так сказать, сверху, или это часть человеческой истории? Георгий Чистяков: Я бы всё-таки повторил тезис, с которого сегодня начал, это какая-то смесь и очень часто неожиданная смесь случайного и закономерного, и нам далеко не всегда дано, мы далеко не всегда можем сказать, а что именно здесь случайно, а что закономерно. И я думаю, что помнить это очень важно, потому что, конечно, скажем, такие мыслители как Блаженный Августин или Григорий Богослов, или Фома Аквинский, конечно, они делали дело Божье, и, конечно, ну, что называется, Дух Святой руководил их деятельностью и их трудами. Но, с другой стороны, они могли бы не родиться или умереть в младенчестве, или быть совсем другими. То есть здесь очень много — в том, что происходит в жизни — неожиданного, если хотите, случайного. Виктор Ерофеев: Есть тут к вам непосредственно вопрос на пейджер, который задает Ирина, явно интересуется вашим присутствием здесь: " Отец Георгий, ваш приход в студию случаен или закономерен? Ерофеев поощряет сквернословие на телевидении и радио " . То есть, значит, вы пришли как бы поощрять мое сквернословие или поговорить все-таки о каких-то вещах? |
| По моему мнению, «12 страв» – это народный обычай, ничего общего не имеющий ни с Евангелием, ни с богослужебным уставом, ни с литургической традицией Православной Церкви. К сожалению, в СМИ накануне Рождества в большом количестве появляются материалы, в которых внимание концентрируется на каких-то сомнительных предрождественских и построждественских традициях, вкушении тех или иных блюд, гаданиях, гуляниях, колядованиях и так далее – всей той шелухе, которая зачастую очень далека от истинного значения великого праздника пришествия в мир нашего Искупителя. Меня всегда очень ранит профанация праздников, когда их смысл и значение сводятся к тем или иным обрядам, сложившимся в той или иной местности. Приходится слышать, что такие вещи, как традиции, нужны для людей пока еще не особо воцерковленных, чтобы их как-то заинтересовать. Но знаете, в христианстве все-таки лучше людям давать сразу доброкачественную пищу, а не фаст-фуд. Все-таки лучше, чтобы человек узнавал христианство сразу с евангельской, с традиционной святоотеческой православной позиции, чем по каким-то «комиксам», пусть даже освященным народными обычаями. На мой взгляд, многие народные обряды, связанные с тем или иным праздником, это и есть комиксы на тему православия. Ни к смыслу праздника, ни к евангельскому событию они практически никакого отношения не имеют. 6. Не превращайте Рождество в кулинарный праздник. Этот день — прежде всего, духовная радость. И для здоровья неполезно выходить из поста обильным застольем. Опять-таки, все дело в приоритетах. Если для кого-то приоритетно посидеть за богатым столом, то весь день накануне праздника, в том числе, и когда уже совершается праздничная вечерня, человек занимается приготовлением различных мяс, салатов оливье и прочих пышных блюд. Если для человека важнее встретить родившегося Христа, то он, прежде всего, идет на богослужение, а уже в свободное время готовит то, на что у него хватит времени. Вообще странно, что считается обязательным в день праздника сидеть и поглощать разнообразные обильные яства. Это ни с медицинской точки зрения неполезно, ни с духовной. Получается, мы весь пост постились, пропустили Рождественскую вечерню и Литургию Василия Великого – и все это ради того, чтобы просто сесть и наесться. Это ведь можно сделать в любое другое время… |
| У нас сегодня в обществе справедливости мало, и когда левые говорят о том, что ее должно быть больше, Церковь с этим полностью солидарна, извините за тавтологическое закольцовывание мысли. Но, тем ни менее, я считаю, что честные левые, последовательные левые, левые, которые хотят проложить дорогу в чистое будущее, должны, все-таки, дать какую-то оценку всему тому, что делали сразу после революции, в ходе революции, в 20-е годы, 30-е годы, такие деятели, как Ленин, Сталин и Троцкий. Все-таки было убито большое количество совершенно невинных людей, их убивали только потому,что они принадлежали к тому или иному социальному слою: дворяне, крестьяне зажиточные, офицеры, духовенство, значительная часть интеллигенции, служащие предыдущей власти… Так вот, мы знаем очень четкие тексты, в которых просто говорится о том, что против этих людей, по принципу их классового расхождения, может быть развязан террор, их нужно брать в заложники, убивать этих заложников. Вот всему этому, наверное, левое движение должно рано или поздно дать честную оценку. Я понимаю, что сложно отказаться от символов, которые для какой-то части пожилых людей или молодых людей значат очень много, но, все-таки, оставлять без ответа вопрос о той исторической вине, которая имела место, ну, чуть-чуть неправильно. С. Минаев: Отец Всеволод, у меня вот какой вопрос: я сегодня перед эфиром разговаривал с одним из своих самых близких друзей, который человек верующий, человек, который ходит в церковь, человек, который был в молодости очень близок, он там в храме служил — не служил, он пел в хоре, он был очень близок к Церкви и до сих пор к ней близок. Он мне сказал такую вещь, мы с ним постоянно спорим, я, причем, с ним спорю неподобающим образом — я специально использую совершенно маргинализованные, совершенно низменные приемы, чтобы вывести на этот диалог, чтобы понять какие-то вещи. Он сказал сегодня важную вещь, он сказал: “Ты знаешь, на самом деле, у меня, как у верующего, основная не претензия, основное ожидание в Русской Православной Церкви — это ожидание перемен”. Ну, то есть, смотрите: XXI век, правительство меняется… |
| 20.5.61. Папа вчера приехал из Комарова. Приехал неожиданно, не предупредив. Машка спала. Когда проснулась, мама говорит ей: — Ты знаешь, кто приехал? Папа! Не верит. Смеется. Ну, да! Дескать, ври больше. И вдруг папа самолично входит в комнату. Радость неподдельная. Вчера и сегодня почти все время вместе. Только утром папа несколько часов работал. Гуляли. Играли. Читали. Под вечер ходили к домику Петра, оттуда через Кировский мост прошли на Марсово поле. Несколько минут постояли у могил Жертв Революции, где бьется на ветру язычок вечного огня… Хотели зайти во двор Мраморного дворца, но ворота были уже закрыты. Только издали посмотрели на ленинский броневик. Я напомнил Машке, что это такое. Вцепившись ручонками в прутья садовой решетки, она внимательно смотрела на черную угловатую машину и вдруг спрашивает: — Он детей любил? И сама же ответила: — Да, любил. Я знаю. . . . . . Еще из старых заметок. Молодой месяц пробивается сквозь тучи. — Как «э» оборотное, — говорит Машка. . . . . . Путает (и не в первый раз уже) «фабрику» с «Африкой». Спрашивает: — А эти стулья тоже на Африке делали? . . . . . Комарово. У магазина на Морском проспекте два маленьких мальчика — близнецы. — Ой, папа, папа, смотри, близнецы! Спрашивает: — Это близнецы? — Да, близнецы. Подходим ближе, и Машка уже другим тоном, разочарованно: — Нет, это не близнецы. — Почему ты думаешь? — У них шарфики неодинаковые. . . . . . Юношеская фотография моего отца Ивана Афанасьевича. Он в форме стандарт-юнкера Владимирского драгунского полка, с эполетами, в портупее. Говорю: — Это твой дедушка Иван. — Он что, милиционер был? . . . . . Читал я как-то маме в журнале подборку «Шведский юмор». Мама смеялась. Маша посмотрела на нас и тоже стала смеяться. Я говорю: — Ты что смеешься? — Я, правда, ничего не поняла, но все-таки мне смешно. . . . . . Между прочим, «все-таки» (и не все-таки, а все-така) — одно из любимых ее словечек. — Папа, давай поиграем. — Нет, Маша, мне некогда. — Ну, все-така! . . . . . Были мы с нею и с мамой в Летнем дворце. Маше было интересно. Не то что в прошлом году, когда мы осматривали с нею Царскосельский дворец и она дико хохотала, видя, как у солидных дяденек и тетенек то и дело сваливаются с ног огромные туфли-шлепанцы. |
| Можно разделить писателей на несколько поколений – это старшее поколение, к которому относились Бунин, Ремизов, Шмелев, Куприн, Зайцев и многие другие. Среднее поколение – это те, кто больше проявил себя в области поэзии – Ходасевич, Цветаева, Георгий Иванов, Георгий Адамович и другие. И наконец младшее поколение – те, кто вступил в литературу там за границей, из них два имени, которые обязательно называются, которые вышли за пределы только русской литературы, но признаны литературой по крайней мере и европейской – это Владимир Набоков и Гайто Газданов. Все лекции цикла можно посмотреть здесь . В 1920-е годы несмотря на некоторую экономическую свободу РКП(б) – партия большевиков все-таки полностью авторитарно управляет внутренними политическими процессами. В стране несмотря на формальное провозглашение основных прав и свобод гражданских не было, естественно, ни свободы слова, ни свободы собраний. И в первой половине 1920-х годов даже, как известно, закрываются внутрипартийные дискуссии. То есть страна постепенно переходит от авторитарного режима в сторону режима тоталитарного. Резко ужесточается цензура. Большевики – это безусловно люди крайне идейные и те, которые боролись максимально со своими идеологическими врагами. В основе большевизма, как вы знаете, лежит материалистическое учение марксистской философии и разумеется основными врагами были представители в первую очередь религий. В первую очередь, естественно Православной Церкви, как Церкви фактически государственной в Российской империи. Гонения на Церковь начинаются практически с самого начала, несмотря на то, что все-таки большевики разрешают избрать патриарха Тихона. С патриархом Тихоном фактически изначально у них начинает происходить конфликт. Известно письмо патриарха Тихона 1918 года, где он очень жестко критикует большевистский режим, где говорит, что они вместо хлеба подали камень, обещали одно, а в результате дали совершенно другое и он очень негативно оценивает эту политику полной информационной замкнутости и полной цензуры – отсутствия любых форм дискуссии в обществе. Далее, как известно, сам Ленин был яростным антиклерикалом, выражаясь опять-таки современным термином. Известно его высказывание 1921 года о том, что чем больше представителей реакционного духовенства мы сможем уничтожить, тем лучше. И к этому переходят уже в 1922 году. Да, страна, еще раз подчеркну, разорена и большевики начинают экспроприацию церковных ценностей. Как вы понимаете, экспроприация для большевиков, что это такое – это грабь награбленное. То есть это то, что якобы забирается для народа. И церковные ценности расхищались со страшной силой, расхищались они очень грубо, снимались драгоценные оклады с книг, с икон, при этом и книги, и иконы зачастую просто уничтожались, сусальное золото с церквей, разрушались храмы в большом количестве. |
| Но здесь ситуация такая: это собор, один из центральных храмов города, естественно, что практически каждый день приходят люди, которые или желают крестить своих детей или желают креститься сами. Поэтому у нас есть катехизаторы – миряне, которые приходят полдесятого утра, и ведут краткую беседу с желающими креститься и с воспреемниками. Конечно, это не катехизация, это миссионерская беседа, то есть людям, которые пришли с улицы, которые устремляются к чему-то священному, толком, опыт показывает, ничего не понимая, имея смутные понятия, приходят, и им нужно нечто сказать, донести до них мысли, что то, что они хотят это чрезвычайно важно, внутреннее чутье их подсказывает правильно, но нужно осознать насколько это важно. И катехизаторы говорят начальные, очень важные вещи, и в то же время говорят, что, конечно, мы их покрестим, где нет прямых, ярко выраженных канонических противоречий, но у них есть возможность нормально подготовиться, и мы готовы их подготовить ко Святому Крещению. В подавляющем большинстве случаев, люди к этому совершенно не готовы и этого не хотят. Конечно, мы с ними беседуем, совершаем крещение, потом вновь приглашаем, мол, вы можете прийти к нам уже став членами Церкви и мы вас научим все-таки, мы готовы научить и в этом случае подавляющее большинство бывает совершенно не готово, что они приходят креститься уже с конкретной мыслью. Но все-таки, все-таки опыт показывает, что до кого-то это доходит. Это вот одна сторона дела, другая сторона дела такова: действительно, в Соборе есть катехизация, как длительное, стройное церковное научение, в основном мы катехизируем людей, которые уже крещены, потому что в советские времена и бабушки крестили тайком – приносили детей, естественно, их никто не мог научить, потому что никакой катехизации не было – были гонения, и взрослые, которые крестились в советское время, естественно, они не научены. Люди чувствуют свободу и они хотят разобраться, они приходят и хотят уже, действительно, научиться. Так же и в период перестройки, как здесь уже прозвучало, естественно, люди боялись: то ли это стабильная ситуация со свободой, то ли это будет, действительно, оборот назад. И, конечно, огромное количество людей шло и, конечно, мы радовались этому и крестили тоже ненаученных. |
| Но все же плохого в этом ничего нет, и, во всяком случае, если бы возможно было бы какое-то рассуждение по какому бы то ни было стремлению к единству между православным сознанием и Православной Церковью и любой из инославных церквей, то в этом случае, хотя бы с минимальной степенью пришлось бы говорить только о католичестве, потому что, что ни говори, а все-таки, за исключением нескольких догматов, которые были без оснований внедрены в Католическую церковь, католическое сознание, все-таки основные догматы остались теми же, и у нас и у них не было такого безумного мысленного самочиния, которое проявили потом дальнейшие отколовшиеся от единства Церкви, различные конфессии и лица. Кроме того, у них и у нас есть общие святые, по крайней мере, до XI века, и это тоже дел не пустое, безусловно, у них и нас служится, пусть по православному мнению, искаженная у католиков, а по католическому мнению искаженная у православных, но все-таки служится литургия и смысл литургии тоже один и тот же. У нас конечно большие основания для того, чтобы сказать, что литургия искажена не у нас. Хотя, разумеется, это не приблизит объединение, но приятно. Но дело в том, что едва ли есть хоть какие-то основания полагать, что когда-нибудь Католическая церковь во всей полноте согласится на то, чтобы перейти на юлианский календарь, и когда-нибудь Русская Православная Церковь согласится перейти на григорианский календарь. Более того, можно совершенно не сомневаться, что как бы иные церковные деятели, очень заинтересованные во всяческом единении не выступали за то, чтобы был внедрен календарь, приводят аргументы как церковного, так и государственного, так и наконец природно-космического характера, за то, чтобы был внедрен у нас в православии календарь григорианский, можно совершенно определенно сказать, что это никогда не будет возможно. Либо это будет возможно лишь тогда, когда православному народу будет безразлично все, что относится к жизни и пониманию своей Церкви. Это возможно только теоретически, практически едва ли кто-то может об этом подумать серьезно. |
|
|
