| – А тебе на что это знать? – сказал старец. – Да очень хотелось бы, так как Рай представляется в различных видах. – Ну, за твою любовь скажу: видел – только не я, а один подвижник (он назвал его имя). Видишь ли, как это было: однажды уснул он и видит море необычайно красивого цвета, какого он никогда ещё не видел. По ту сторону возвышается великолепный город, где рядами стоят дворцы и храмы. «Вхожу я, – говорит он, – в город и не могу надивиться его неизреченной красоте. Эти великолепные дворцы населены, и насельники их так прекрасны и исполнены великой радости. Встретили они меня, и я исходил с ними весь город, всё время дивясь его величию. Начал проситься, чтобы меня там совсем оставили, но мне возразили, что теперь ещё нельзя, но и мне уготовано здесь жилище. Я просил показать его. Мне показали дворец необычайной красоты, я даже и передать не могу, что это было такое. «Это твоё жилище вечное, сказали мне, – но пока поживи ещё в скиту Оптиной Пустыни, в твоей келейке», – и я заплакал от умиления, созерцая моё будущее жилище. «Господи, Господи, недостоин я этого, за что Ты так бесконечно милосерд? Я желал бы хоть в каком-нибудь углу сего дивного града...», – и проснулся. Открываю глаза, вижу: вся подушка омочена слезами, и опять я в своей келье, тот же образ Казанской Божией Матери висит в углу, та же бедная обстановка, стул, на котором ты сидишь и из которого видна мочала, – всё то же. И, вспоминая виденное во сне, прославил я благость Божию, милующую и спасающую нас грешных». Да сподобит же и всех нас Господь войти в Его Царствие. Аминь. 5 июля 1912 г. Сегодня день моего рождения. Конечно, здесь ничего нет замечательного, все рождаются, но родился я очень слабым, думали, сейчас умру. Послали за священником о. Алексием, погрузили меня троекратно в воду, и я сделался совершенно здоровым. Собственно, надо бы назвать меня Сергием, но почему-то назвали Павлом, во имя апостола Павла, память которого уже ранее праздновали. Это имело, конечно, тоже своё значение, но раньше я не задумывался, а теперь и хотел бы узнать, да спросить некого. |
| Но когда наступит светлая Пасха [с ее цветами], он поднимается и к нему собирается 500.000 бойцов, воителей за веру православную, ратующих до самопожертвования по любви к Господу их, а не из желания получать содержание или иные выгоды. Хмель теперь может гордиться этим пред царями всей земли, ибо у него более 500.000 ратников, которые служат без всякого содержания. По его зову они являются к нему на помощь со своим запасом съестного и всего им необходимого. И они все, и он, от праздника Пасхи до великого заговенья 190 , обитают в степях, в разлуке с женами и детьми, в целомудрии и совершенной чистоте. В таком положении они находятся из года в год до сих пор, вот уже восемь лет. Какой это благословенный народ! Как он многочислен! Какая (строго) православная вера! Как она велика! Столько тысяч их убито [в сражениях или при нечаянном нападении], столько тысяч татары увели в плен, и все-таки они теперь насчитывают такое огромное множество войска (да будет благословен их Творец!). Но сколько ляхов перебили казаки! сотни тысяч с женами и детьми, не оставляя из них ни единого. Мы усматривали дворцы их вельмож и правителей, находящиеся внутри крепостей, с большого расстояния, по той причине, что их высота с куполами и решетками громадна. Кто их осматривает и входит туда, восхищается их изяществом и устройством, а также их каптурами, кои много выше кипарисов; это места для огня, который разводят зимою. Теперь эти дворцы в развалинах, безлюдны и служат убежищем собакам и свиньям. Что касается породы жидов и армян, то их вконец истребили. Красивые дома, лавки и постоялые дворы, им принадлежавшие, теперь сделались логовищем для диких зверей, ибо Хмель (да будет долга его жизнь!), завладев этими многочисленными городами, истребил в них целиком все чужие народы, и теперь эта страна занята чисто-православными казаками. Возвращаемся (к рассказу). Жители упомянутого города просили нашего владыку патриарха освятить их церковь , ибо проклятые ляхи в нее входили, разбили образа и осквернили ее. |
| Дворцы-пригороды Петербурга особенно тесно переплелись с его судьбой. Царское Село стало колыбелью его молодой семьи. В царскосельском Лицейском саду в храме иконы Божией Матери «Знамение» в 1914 г. состоялось венчание Николая Павловича и Татьяны Николаевны Оберучевой. В царских садах Северной Пальмиры в 1920-х гг. Анциферов вел экскурсионную деятельность, на их защиту он поднялся, войдя в общество «Старый Петербург» и став членом Центрального бюро краеведения. Им посвятил лекционные курсы в Петроградском Экскурсионном институте и Институте истории искусств. Здесь были заложены теоретические основы его конкретно-исторического «локального» метода изучения памятников культуры. Тут создавалась его «петербургская трилогия», посвященная городу святого Петра... Земля Петербурга, дав Анциферову верных друзей, семью, учителя, заменившего ему отца, – историка-медиевиста Ивана Михайловича Гревса, спустя недолгий срок отняла часть своих даров. В Гражданскую войну умерли от дизентерии четырехлетняя Таточка и годовалый Павлинька, и Смоленское кладбище Петербурга, где они были похоронены, стало для Анциферова местом паломничества. В Царском Селе, на краткий миг, он, обвиненный по делу А. А. Мейера, перед этапированием на Соловки в последний раз увидел свою умирающую от чахотки жену. Ранней осенью 1929 г. в Феодоровском соборе ее отпели – он же отбывал срок в Кеми. Весной 1941 г. в Детском Селе он читал начальные главы своих мемуаров любимому padre, не подозревая, что видел Ивана Михайловича в последний раз. В 1942 г. из Детского Села была угнана в Германию дочь-подросток Татьяна, и в Ленинграде во время блокады умер от болезней и голода сын Сергей. Сюда последней военной весной приехал Анциферов из Москвы, чтобы увидеть пепелище на месте родины своей молодости. Так дивные парки и дворцы, эти земные прообразы гармонии и красоты небесной, отверженные революцией и обреченные ею на уничтожение, стали символическими ландшафтами судьбы Анциферова. Научно-практическая деятельность Николая Павловича трижды прерывалась арестами и ссылками. |
| Большой дворец, называемый обыкновенно το παλτιον или το μγα παλτιον, как резиденция Константина, по первоначальному плану принадлежит к IV в. Расширенный и много раз перестроенный византийскими царями, начиная с Юстиниана I до XII в., Большой дворец составил собой с течением времени значительный комплекс зданий, занимавших громадное пространство на первом холме и его спусках к Мраморному морю. В первый период империи до царей Комнинов, которые перенесли свою резиденцию во Влахерны, Большой дворец с прилегавшими к нему зданиями был центром городской и политической жизни, отсюда направлялась церковная и гражданская политика и вся администрация Византийской империи. Он сосредоточивал в себе не только дворцы для помещения императора и его семьи, но также огромные залы для приемов и придворных празднеств, обширные парки и сады и галереи, а равно помещения для обширного служебного персонала, для царской гвардии и гарнизона, кроме того, церкви и церковные здания. В понятие Большого дворца входит скорей представление о значительной части города, чем дворца в обыкновенном смысле этого слова. Сюда относятся: 1) знаменитая палата Хрисотриклин с тронной залой; 2) Триконх; 3) зала XIX аккувитов; 4) дворцы Дафна и Халка; 5) дворец Магнавра; 6) порфировый дворец; 7) военный склад и темницы, наконец, постройки Василия Македонянина: Новая церковь и Богородицы Фара. С XIII в. все эти здания начали приходить в упадок, т. к. императоры, не нашедши более удобным пребывание на этом месте, предпочитали жить у стен города во Влахернах . Но вполне общественным учреждением и в то же время любимейшим для жителей Константинополя развлечением были ипподром и дававшиеся на нем игры. Он соединен был внутренними ходами и крытыми галереями с императорским дворцом, что доставляло возможность царю быть зрителем цирковых игр, не показываясь народу. Первые основания для ипподрома (το πποδρμιον) положены были Септимием Севером, окончательно отстроен этот памятник Константином. Несомненно, ипподром имел назначением дать в Константинополе для народа такую же сумму развлечений, что давал Circus maximus в Риме. |
| 21. Затем Евбея, Еврип, имеющая епископов и священников около 200 и христианских домов свыше 10 тысяч. 22. Далее Афины, имеющие епископов и священников около 160. 23. В Пелопонесе Коринф, имеющий епископов и священников около 100, христианских домов свыше семи тысяч, Навплий, имеющий 150 священников и четыре тысячи христианских домов, Монемвасия, имеющая епископов и священников около 400 и домов 8 тысяч. Древние Патры, имеющие епископов и священников 300 и домов свыше 7 тысяч, Лакедемония, имеющая 300 епископов и священников и около 6000 домов, Христиануполь, имеющий 300 священников и свыше 10 тысяч домов. 24. Из того, что я описываю, я выйдя из Систа и Авида, кое-что видел что лежит к востоку. О том, что лежит вдали и только виднеется издали я спрашивал и в точности узнавал, помня о просьбе моего друга и исполняя его просьбу. 25. Плывя по этому пути, мы прибыли к так называемому Капо Крио, лежащему в Анатолии. Там озеро и как видно из развалин, там был большой город, имеющий две гавани на севере и на юге (теперь там нет людей), много красивых домов, частью сохранившиеся, частью разрушенные. Я вспомнил слова Давида; жилище их да будет пусто, и в шатрах их да не будет живущих 2423 . Я видел седалища из белого мрамора, одни прекрасно сохранившиеся в том виде как были поставлены, другие поломанные, большие стены, колонны, лестницы. Я спросил некоторых, живущих там по близости в деревнях, что слышали они по преданию об этом города, и они ответили, что тамошние жители были очень нечестивы. Тогда и другие бывшие со мной лица вспомнили слова Соломона: беззаконие ниспровергнет престолы судей 2424 . 26. Родос первый из всех Кикладских островов, сильная крепость, окруженная башнями и тремя стенами, имеющая четверо ворот, ворота Гавани, ворота Навстама, где трииры начальника, бея приставленного охранять море, ворота Большого Мастера, ворота Коккина, где флаги древних строителей. В крепости храм Св. Иоанна, там и дворцы франкских прежних правителей, очень большие и красивые здания; тут на каждом здании нарисован флаг его строителя; дворец первого магистра, нарисована его коронация, как Константинопольский епископ короновал его великим магистром и стражем всего тамошнего моря. Там есть и гладкая дорога, далеко ведущая, по обеим сторонам ее дворцы один против другого с начала до конца. Есть и много других зданий красивых и хороших. |
| Бахчисарай — это первый город, который встречается в горах. Императрица, ее знаменитый гость и вся их свита были восхищены им, и прежняя столица Крыма, лежащая в 30 верстах от Симферополя, имела счастье видеть в течение пяти дней в своих стенах свою новую обладательницу. Оба эти города, особенно Бахчисарай, имеют прекрасные окрестности. Высокие горы, огромные скалы будто осеняют их со стороны моря. В двадцати верстах от Симферополя гордо поднимает свою вершину высочайшая из Крымских гор — Чатырдаг. Она возвышается на 790 сажен над поверхностью моря; длина ее, начиная с самой подошвы, простирается на десять верст, ширина же — на пять или шесть верст. Оставив Бахчисарай, высочайшие путешественники объехали прелестные долины, разбросанные по его окрестностям и, переехав реку Кабарду с ее живописными берегами, похожими на сплошной сад, в тот же день приехали к обеду в Севастополь, недавно основанный Потемкиным на месте, со всех сторон окруженном знаменитыми развалинами: двух Херсонесов, Феодосии, или нынешнего Инкермана, Симфолона, или Турецкой Балаклавы, и Партениона, где теперь монастырь святого Георгия. Среди этой почтенной древности юный, прелестный Севастополь, построенный на горе, возвышающейся полукружием над морем, походил на миловидного младенца, любующегося собой в зеркале вод. Развалины второго Херсонеса, самого знаменитого в истории, находятся в полутора верстах от Севастополя, и его жители без всякой жалости перевезли в новое селение почти все камни древнего города и построили из них свои дома. Нельзя не пожалеть об этом окончательном разрушении зданий, столь славных в древности, хотя их остатки и ожили в новых строениях. Но вернемся к приезду туда Екатерины. По приказанию Потемкина были построены дворцы почти в каждом городе, где на некоторое время останавливалась государыня. Такие дворцы иногда встречались путешественникам и там, где их никто не мог ожидать — среди Новороссийских степей и пустынь. Дворец, построенный в Севастополе, был особенно хорош. Он находился напротив самого залива. Но было все устроено так, что во время обеда в день приезда туда государыни нельзя было обратить на это особого внимания. Прекрасная музыка встретила знаменитое общество и продолжалась на протяжении всего обеда. Вдруг в соответственном ее месте отворились двери балкона, и чудное, величественное зрелище предстало взорам всех присутствовавших. Прекрасный отряд конницы стоял одной линией перед окнами дворца. В ту минуту, когда двери отворились, эта линия разделилась, и императрица, и все ее гости увидели обширный залив и посреди него — огромный флот, построенный и снаряженный за два года! |
| Так о.Иоанн противополагает Бога и богатство: это два господина. «Господь Иисус Христос не имел, где главу подклонить во время земной жизни Своей (см.: Мф.8:20 ); но имел в Себе живот Свой и живот всех (см.: Ин.3:36 ; Ин.5:26, 11:25 ). Люди же богатые строят себе дворцы великолепные и живут в них. Но, увы! При такой блестящей обстановке не имеют в сердце своем истинной жизни, не могут наслаждаться и суетою своею: им скучно и душно в великолепных дворцах своих; так что многие богачи и важные сановники променяли бы дворцы свои на режим бедняка, только бы достать сердечное себе спокойствие». «Бог неистощим в дарах Своих. Он с избытком питает всех тварей. Везде видно довольство, радость. Только жадные богачи слишком много загребают в свои руки и удерживают в своих сокровищах дары Божии, которые могли бы продовольствовать с избытком сотни и тысячи бедных человек! Веруй твердо в неистощимость Божию в дарах Своих и «раздробляй» охотно «алчущим хлеб твой» ( Ис.58:7 ): чем будешь больше подавать, тем больше Бог будет посылать тебе. Таков Божий закон: «В нюже меру мерите, возмерится вам» ( Мф.7:2 ). Но таких богачей, сочувствующих беднякам, очень мало. «Посмотрите на жизнь человеческую, что в ней – «суета сует» ( Еккл.1:2 ). Все на себя, а на ближнего – нет как нет: ходи нагой! Издыхай с холоду и голоду!» – резко, но справедливо говорит Батюшка о.Иоанн о богачах. «Не великолепные чертоги, не богатство надмевающее, не почести, не слава мира сего должны занимать нас, бессмертных по духу тварей; нет, – кротость, смирение пред Богом и беспрекословная преданность святой Его воле должны быть первым желанием нашего сердца и занимать наш ум. Гордость нас погубила, смирение должно спасти нас». Но так ли поступают богатые люди? «Кто вы, предстоящие здесь во святом храме и смиренно внимающие немощному слову незнатного проповедника? – спрашивает богомольцев о.Иоанн про себя. – Много ли между вами премудрых по плоти? Много ли сильных, много ли благородных? Не буии ли мира, не немощные ли и худородные, большею частью слушатели мои? А где же знатные, ученые, богатые? Очень мало их! Почему? Потому, что многие из них говорят в себе: мы богаты, обогатились и ничего не требуем! Мы учены; у кого нам еще учиться? У нас много всяких благ, нужды не знаем: о чем нам просить Бога? Всем мы обязаны себе, своему уму, своим трудам, своему положению в свете, своему месту. |
| Вел он очень высокую жизнь, но так умел скрывать это от людей, что очень немногие знали. Когда скончался батюшка Анатолий, то я иногда навещал отца Игнатия и уходил от него радостным и полным новых сил. Раз я спросил его (а когда я был первоначальным, я задавал иногда прямо нелепые вопросы), видел ли он когда-нибудь рай. – А тебе на что это знать? – сказал Старец. – Да очень хотелось бы, так как рай представляется в различных видах. – Ну, за твою любовь скажу... Только не я, а один подвижник (он назвал его имя). Видишь ли, как это было... Однажды уснул он и видит море необычайно красивого цвета, какого он еще никогда не видел. По ту сторону возвышается великолепный город, где рядами стоят дворцы и храмы. «Вхожу я в город, – говорит, – и не могу надивиться его неизреченной красоте. Эти великолепные дворцы населены, и насельники их так прекрасны и исполнены великой радости. Встретили они меня, и я исходил с ними весь город, все время дивясь его величию. Начал проситься, чтобы меня там совсем оставили, но мне возразили, что теперь еще нельзя, но и мне уготовано здесь жилище. Я просил показать его. Мне показали дворец необычайной красоты, я даже передать не могу, что это было такое. «Это твое жилище вечное, – сказали мне, – но пока поживи еще в Скиту Оптиной Пустыни, в твоей келлийке», – и я заплакал от умиления, созерцая мое будущее жилище. «Господи, Господи, недостоин я этого, за что Ты так бесконечно милосерд? Я желал бы хоть в каком-нибудь углу сего дивного града...» – и проснулся. Открываю глаза, вижу: вся подушка смочена слезами, и опять я в своей келлии, тот же образ Казанской Божией Матери висит в углу, та же бедная обстановка, стул, на котором ты сидишь и из которого видна мочала, – все то же... И, вспоминая виденное во сне, прославил я благость Божию, милующую и спасающую нас грешных...» Да сподобит же и всех нас Господь войти в Его Царствие. Аминь». Закончил рассказ о. Игнатий, а послушник Павел видит в углу образ Казанской Божией Матери, и этот стул с вылезшим из него мочалом ему уже давно знаком... Так что, рассказывая о себе, Старец из великого смирения прикрылся именем некоего «подвижника», ведя речь от его имени... Ну, это дело для монахов обычное. Книжные примеры подвижничества в душе о. Варсонофия сливались с живыми... Он постоянно читал жития и потом всегда говорил и проповедовал, что для монаха это самый полезный род чтения. Когда жили подвижники – в древности или совсем недавно, – мало имело значения, так как православные подвижники всех времен современны друг другу. Встреть, например, чудом каким, преподобный Антоний Великий преподобного старца Амвросия Оптинского – у них были бы общие, излюбленные обоими одинаково темы разговора, близкие мысли и сердечные устремления... Они братья во Христе Иисусе. |
| III. Не печальтесь, братия, когда встретите от людей черную неблагодарность, – это не ваш только удел, а многих! Из десяти исцеленных от проказы только один возвратился с благодарностью даже к нашему Господу; а раб несть болий своего Господа (Ин. 13, 16). Много неблагодарных! Гнусна и неестественна неблагодарность! Поэтому все испытывайте самих себя, не принадлежит ли кто-нибудь и из нас к числу неблагодарных. Благодарим ли и мы за то, что получили и теперь еще получаем от Бога. Прославляем ли, с радостью ли служим Ему? Поставляем ли правилом своей жизни Его святейшие Заповеди? Испытайте также: помните ли вы о том, что получили от своих родителей и благодетелей? Благословляете ли их память и молитесь ли о них? Испытайте себя и не будьте неблагодарны, но благодарны! (Составлено по Четьи Минеи и «Воскресным чтениям» Поучение 2-е. Перенесение честных мощей иже во св. отца нашего Петра, митрополита Киевского и всея России чудотворца (Уроки для подражания из его св. жизни: а) милосердие, б) кротость и в) любовь к отечеству) I. Cb. Петр митрополит Московский и Всероссийский, память перенесения св. мощей коего из прежнего храма Успения в честь Богоматери в нынешний Московский Успенский собор ныне празднуется, родился в земле волынской, от благочестивых родителей. Еще до рождения, мать имела видение, что св. Петр просияет добродетелью в земле русской. Начав ученье, Петр, хотя учился прилежно, но не успевал. Он горячо молился, и вот, однажды видел во сне, что какой-то святитель подошел к нему и, приказав раскрыть уста, коснулся рукой языка его и благословил. И с этого времени Петр сделался способнейшим учеником. 12-ти лет он ушел в монастырь, в скором времени был пострижен и затем, за примерную жизнь, посвящен во диакона и потом пресвитера. В свободное время Петр любил писать иконы. После многолетних подвигов в монастыре, с благословения настоятеля, удалился в уединение, при реке Рати. Скоро тут собралось к Петру немало братии, и он устроил монастырь, названный от урочища Дворцы, Спасским – Дворцы или Новодворским. Кроткий и незлобивый, он никогда не гневался на провинившихся, но исправлял их ласковым словом. Бедняк или странник всегда находил в келлии его приют и помощь. Князь волынский и галицкий Юрий Львович очень полюбил Петра и просил Константинопольского патриарха поставить его епископом. Патриарх поставил Петра митрополитом всей России. Петр сначала жил в Киеве, а в 1309 году переехал во Владимир. Восстал против св. Петра Андрей, епископ тверской, желавший приобрести сан митрополита, и сделал донос на него патриарху. Патриарх созвал собор. На соборе донос оказался ложным. «Мир тебе, чадо, – сказал тогда святитель своему клеветнику. – Не ты виновен, а древний завистник рода человеческого. Отныне блюдись лжи, прошедшее же да простит тебе Бог». |
| Ибо наш предводитель Господь, кто несет спасение надеющимся на него... Вы видите, сколько всего вдруг приведено в движение: готы, войска, язычники, штрафы на торговцев, наказания на святых. Вы обратили внимание, что было приказано, когда было дано повеление: «Передай базилику», то есть «скажи слово против Бога и умри». И не только скажи против Бога, но также и сделай против Бога. Было ведь приказано: «Передай алтарь Бога». Итак, мы подготовлены к императорским распоряжениям, но мы усилены словами Писания, которое отвечает: «Ты говоришь, как одна из безумных» (Иов, И, 10). Следовательно, это искушение незаурядное, ибо мы знаем, что то искушение более неукротимо, которое исходит от женщины. Ибо даже Адам был низвергнут Евой... Что мне еще сказать? Что Иезавель жестоко преследовала Илию? Что Иродиада явилась причиной того, что был убит Иоанн Креститель? Одним – одно, а мне, чьи заслуги значительно ниже, достались испытания потяжелее. Мои силы слабее, но я подвергаюсь большей опасности. Пороки женщин сменяются, чередуется их ненависть, разнообразен их обман, старшие соглашаются, в качестве предлога приводится вред царю. Что же за смысл такого червячка, как я, подвергать такому суровому искушению, если не то, что не меня, но церковь они преследуют». Наконец, передают приказ: «Отдай базилику!» Отвечаю: «Ни мне нельзя отдать, ни тебе не выгодно принять, император. Попрать дом частного лица ты не можешь никаким правом, а считаешь, что дом Бога может быть отнят?» Ссылаются на то, что императору всё позволено, что всё – его. Отвечаю: «Не следует тебе, император, перегружать себя мыслью о том, что ты имеешь какое-либо императорское право на то, что принадлежит божественному. Не превозноси себя, но если ты хочешь дольше править, подчинись Богу. Написано: «Богу -богово, кесарево – кесарево». Императору принадлежат дворцы, священнику – церкви. Тебе предоставлено право над общественными зданиями, а не над священными. Снова говорят, что провозгласил император: «Должен и я иметь одну базилику». |
|
|
