| Отказавшись от этих идей, вы должны еще отказаться от несправедливо присвоенной вами привилегии занимать все начальнические должности в средних и высших духовно-учебных заведениях. Покажите вы так редко замечаемые примеры, когда само сословие добровольно лишает себя тех из своих прав и привилегий, которые сделались отяготительными для других сословий; подобным самоотвержением вы заслужите уважение самых злых ваших ненавистников. И потому, если духовные училища еще будут управляться по уставу Сперанского и Феофилакта, то откажитесь от инспекторских мест и в семинариях, и в академиях; тут священники и особенно светские наставники будут гораздо полезнее вас. Потом ректорские места пусть будут замещаемы достойными лицами, но не одними монашествующими, а священниками и протоиереями, вместе с тем попробуйте сделать опыт, определив ректором семинарии светского профессора, разумеется, воспитавшегося под вашим надзором в духовных училищах, – попробуйте; не удастся ли этот опыт? Всякая реформа и всякое улучшение тогда только удаются, когда устранятся причины, побудившие решиться на них; в противном случае злоупотребления и недостатки или нисколько не ослабнут и не уменьшатся, или на время подавленные разовьются после с большей силой. Поэтому удержится ли теперешняя, или введется новая организация духовных училищ, нужно непременно исправить те недостатки, которые нами так подробно разъяснены во всей нашей статье. Прежде всего, по нашему мнению, не надо никакими штатами ограничивать число лиц, обучающихся в духовных училищах (кроме специально-богословского факультета, если он установится); пусть обучаются и оканчивают курс все дети священно-церковно-служителей, исключая тех, которые по своим поведению и безуспешности не заслуживают этого. Далее нужно наставников обеспечить хорошим жалованьем и возвысить их не только над рязанскими и костромскими плотниками, фельдшером, поваром и исполнителем С.-Петербургской духовной академии, дьячками и пр., но даже над сельскими священниками; иначе опять между ними могут появиться Маргафоны. |
| Именно по этой причине царь — получивший невероятный шанс разом переменить положение дел в Империи — в конце концов потребовал изменить порядок введения новшеств. Не сразу, а «исподволь», шаг за шагом, всякий раз придумывая убедительные доводы для отвода глаз. Сперанский понимал, к чему может привести постепенность, но волю монарха исполнил. Преобразования разделены были на несколько этапов и расписаны по числам на 500 дней вперед (считая от даты представления плана царю). Все должно было начаться 1 января 1810 года с учреждения Государственного совета. Затем, в течение года, предстояло изготовить и рассмотреть все требуемые законы; в январе открыть Министерство финансов и казначейство, в феврале учредить Министерство полиции и присоединить к Министерству внутренних Дел коммерцию; к маю подготовить Государственное Уложение и 1 мая Манифестом объявить выборы Собрания для его принятия; 15 августа преобразовать Собрание в Государственную думу и назначить ее канцлера; 1 сентября, в первый День русского Нового года по допетровскому календарю, Думу открыть и Уложение принять; далее кое-что еще усовершенствовать по мелочам и к славному юбилею 10-летия Царствования Александра Павловича реформу завершить. Год 1809. Декабрь. 31. Вечер. 35-ти сановникам вручены повестки собраться 1 января в 8 часов 30 минут в одну из зал Шепелевского дворца. Год 1810. Январь. 1. 9 часов утра. Государь держит речь перед новособранным Государственным советом: «…Каким образом в государстве, столь обширном, разные части управления могут идти с покойностию и с успехом, когда каждая движется по своему направлению, и направления сии нигде не приводятся к единству? Одно личное действие власти… не может сохранить сего единства. Сверх сего, лица умирают; одни установления живут и в течение веков охраняют основания государств. Уповая на благословение Всевышнего, мой долг будет разделять труды ваши и искать одной славы, для сердца моего чувствительной, чтоб некогда, в поздних временах, когда меня уже не будет, истинные сыны Отечества, ощутив пользу сего учреждения, вспомнили, что оно установлено было при мне и моим искренним желанием блага России». |
| Умная молитва состоит в том, чтобы умом в сердце предстоять пред Богом, или просто, или с изъявлением прошения, благодарения и славословия. Тут не время заниматься рассуждениями: всему свой черед тогда приходит то влечение внутрь, тогда умная молитва является в силе и в настоящем своем виде: а до этой минуты она есть только искомая; здесь же имеется делом. Потому размышления, рефлекции и разсуждения, равно как и все другие самодействия, действительно, надобно оставлять и подавлять, еслиб они зарождались во время проявления влечения внутрь, но не умную молитву. Ее не только не должно оставлять, а всячески поддерживать, чтобы то состояние, доброе и многополезное, продлилось как можно долее. А потом, когда и пройдет то состояние, – всячески напрягаться умом не отступать от Бога, удерживая память о Нем даже и при обычных занятиях; иначе сказать: стараться ходить в присутствии Божием. У Сперанского об этом, вслед за приводимыми словами об оставлении умной молитвы, говорится так: «постоянно привыкать к тому, чтобы находиться в общении с Богом, помимо всяких образов, всякого размышления, всякого ощутительного движения мысли». Вот это настоящие выражения. В этом именно и состоит существо умной молитвы, или умом в сердце предстояние пред Богом. Умная молитва бывает в двух состояниях: она есть или трудовая, когда человек сам напрягается на нее, или самодвижная, когда она сама собою стоит и действует. Последнее бывает во время помянутого влечения, а первое должно составлять постоянный наш труд. Хоть он сам по себе не бывает успешен, ибо мысли все расхищаются, но, свидетельствуя о нашем желании и усилии иметь постоянную молитву, привлекает милость Господню, – и Бог за этот труд подает, по временам, то влечение внутрь, при котором умная молитва является в настоящем своем виде. И только в эту пору ей принадлежит то, о чем далее пишет Сперанский: «тогда кажется, что все в душе молчит; не думаешь ни о чем; ум и память меркнут и не представляют ничего определенного одна воля крепко держится за представление о Боге». |
| Но кроме того он должен был у себя в епархии устраивать первую академию и первую семинарию, с училищами по новому плану. Надлежало приготовить помещение для новой академии, семинарии и училищ, составить штаты содержащие их, сделать расчисление расходов по разным частям академического, семинарского и училищного хозяйства и проч. Исполнительность его по этим сношениям была громадная. Но во всех прочих отношениях положение его в Комиссии не было выдающимся; голосу его не было оказываемо особого предпочтения, и предложения его не всегда были принимаемы в уважение. Передовое значение из лиц духовного сана имел преосв. Феофилакт, человек инициативы и деятель энергичный и неутомимый. Людям, близко стоявшим к делу, казалось далее, что Феофилакт в непродолжительном времени займёт место митрополита Амвросия. Но Амвросий нашёл некоторые способы действовать на своего противника и этими способами обеспечил ещё на несколько лет своё положение, хотя всё же не сберёг его до конца жизни. II. Феофилакт и М.М. Сперанский. Биографические сведения. – Составление уставов духовных училищ: совместный труд Сперанского и Феофилакта. – Профессорство Феофилакта в академии. – Критика конспектов Фесслера. – Сперанский перестаёт участвовать в заседаниях Комиссии. – Заносчивость Феофилакта. – Командировка его для устройства епархий, пострадавших от неприятеля. – Возвращение. – Смутная история по поводу Ансильона. – Удаление Феофилакта в епархию Феофилакт и М.М. Сперанский были товарищами по Невской главной семинарии. Феофилакт – до монашества Федор Гаврилович Русанов – был сын дьячка Архангельской губернии (Пабережской волости, Онегской округи); родился в 1765 г., обучался в бывшей Олонецкой семинарии, в Александро-Свирском монастыре и по окончании курса послан был в 1788 г. в С.-Петербург в Невскую главную семинарию, учреждённую в том году в качестве высшего учебного заведения, для приготовления учителей в высшие классы епархиальных семинарий. – В следующем году поступил в ту же семинарию М.М. Сперанский, присланный из Владимирской семинарии. |
| 12 «Эта книга, впрочем, в сущности, есть не что иное, как изложение, ясное и весьма подробное, происхождения и великих плодов молитвы Господи помилуй, которую называют молитвой духа, молитвой без образов, молитвой мистической и т. д.» (Там же). 16 «Сперанский не был ни квиетист, ни мистик, хоть и говорит словами мистиков и даже речи свои называет мистическим богословием» (Там же. С. 10). 20 «Все действия, входящие в состав говения, так хорошо определены у Сперанского, что нам остается только переписать их здесь, лишь кое-где прибавляя несколько пояснительных слов» (Там же. С. 99). 21 «Если обобщить все это, то окажется одно средство: ни на чем не опирайся, ни во что вмени и себя, и все свое. Сперанский коснулся верхнего условия, которое исполняется у самого преддверия к царствию... ибо где ничего уже не остается своего, там привлекается действование Бога, обычно все творящего из ничего. Вот это-то последнее условие и обозначает здесь Сперанский» ( Феофан Затворник , свт. Письма о духовной жизни. С. 66). 22 «У Сперанского об этом, вслед за приводимыми словами об оставлении умной молитвы, говорится так: «постоянно привыкать к тому, чтобы находиться в общении с Богом и помимо всяких образов, всякого размышления, всякого ощутительного движения мысли». Вот это настоящие выражения. В этом именно и состоит существо умной молитвы или умом в сердце предстояния пред Богом» (Там же. С. 48–49). 29 «В «Добротолюбии» нет помина о фаворском свете. Спор о нем возник при Григории Паламе ; но трудно определить, в чем было существо дела. Относительно видений света или лица какого у всех отцов, писания которых вошли в состав «Добротолюбия», один закон: не принимать» (Там же. С. 221–222). 34 См.: Фенелон Ф. Изъяснения мыслей святых о духовной жизни//Хондзинский П., прот. «Ныне все мы болеем теологией»: из истории русского богословия предсинодальной эпохи. М., 2013. Приложения. С. 372–471. Читать далее Источник: Павел Хондзинский, прот. Комментарий святителя Феофана Затворника на письма графа М.М. Сперанского к Ф. Цейеру.//Филаретовский альманах. 2016. Вып. 12. С. 110–122. |
| Все, что может надумать благочестивый христианин по поводу известного места Писания в свое назидание, не следует непременно считать смыслом того места. Потому фраза развитие смыслов неуместна. Ее надобно заменить так: развитие многоразличных приложений обдумываемых мест Писания в свое назидание. «Если бы мы, – продолжает Сперанский, – были свободны в выборе между различными дарами благодати, я бы остановился на этом и предпочел его всем видениям, даже самому дару пророчества, ибо он менее дает простора самолюбию и потому менее опасен и более согласен с христианским смирением. Постоянно чувствуешь себя на привязи, более страдательным, более подчиненным данному и установленному авторитету. Церковь тут, чтоб исправлять заблуждения по мере того, как мы в них впадаем. Но, предаваясь этому упражнению, нужно очень остерегаться того, чтоб не привязываться к толкованиям отдаленным». Прекрасные правила! Дал бы Бог, чтобы и все умные и образованные люди им следовали! Но что далее следует, должно быть оговорено. Неужто смысл Писания меняется по мере духовного возраста читающего? Не смысл меняется, а его приложение или при пособии его прозрение в духовную область. Более сильный духом лучшие мысли извлекает в свое назидание из известного места или далее прозревает и скорее обозревает круг духовных предметов при пособии его, чем слабый; смысл же места все один (10, с. 239–242). «Писание, – говорит Сперанский, – есть книга для поучения всех, приспособленная ко всем состояниям духовным. По мере того как сменяются эти состояния, смысл его изменяется и, хотя сущность всегда одна и та же, приложения разнообразятся до бесконечности 99 . Вот почему замечаем мы, что святые отцы давали одному и тому же месту разные объяснения, смотря по временам и степеням их духовной жизни и смотря по развитию учености». Святые отцы не объяснения разные давали одному и тому же месту, а разнообразные делали им приложения в назидание наставляемых; смысл же мест признавали единым и неизменным. Под этим только условием единства понимания Писания богооткровенного они и суть отцы и учители Церкви. |
| „Если бы мы, продолжает Сперанский, были свободны в выборе между различными дарами благодати, я бы остановился на этом и предпочел его всем видениям, даже самому дару пророчества, ибо он менее дает простора самолюбию, и потому менее опасен и более согласен с христианским смирением. Постоянно чувствуешь себя на привязи, более страдательным, более подчиненным данному и установленному авторитету. Церковь тут, чтоб исправлять заблуждения по мере того, как мы в них впадаем. Но, предаваясь этому упражнению, нужно очень остерегаться того, чтоб не привязываться к толкованиям отдаленным.» Прекрасные правила! Дал бы Бог , чтобы и все умные и образованные люди им следовали! Но что далее следует, должно быть оговорено. Не уж-то смысл Писания меняется, по мере духовного возраста читающего? Не смысл меняется, а его приложение, или, при пособии его, прозрение в духовную область. Более сильный духом лучшие мысли извлекает в свое назидание из известного места, или далее прозревает и скорее обозревает круг духовных предметов при пособии его, чем слабый; смысл же места все один. „Писание, говорит Сперанский, есть книга для поучения всех, приспособленная ко всем состояниям духовным. По мере того, как сменяются эти состояния, смысл его изменяется, и хотя сущность всегда одна и та же, приложения разнообразятся до бесконечности. Вот почему замечаем мы, что св. отцы давали одному и тому же месту разные объяснения, смотря по временам и степеням их духовной жизни, и смотря по развитию их учености.» Св. отцы не объяснения разные давали одному и тому же месту, а разнообразные делали им приложения в назидание наставляемых; смысл же мест признавали единым и неизменным. Под этим только условием единства понимания Писания богооткровенного они и суть отцы и учители Церкви. „Итак, не находите странным, если, в течение ваших трудов, вам случится иметь относительно тех же фактов иные взгляды, и всегда принимайте с благодарностию хлеб насущный, не привязываясь и одной форме предпочтительно пред другой. Нужно сохранять данную форму, пока она сама по себе держится; но если представится другая, более ясная,-не следует упорно отвергать ее, потому единственно, что нами уже была принята другая форма. Систематическая последовательность, строгий порядок мыслей, столь восхваляемые в науках человеческих, тут не у места; ибо все тут дело чувства, или, лучше, духовного роста.» |
| „Если бы мы, продолжает Сперанский, были свободны в выборе между различными дарами благодати, я бы остановился на этом и предпочел его всем видениям, даже самому дару пророчества, ибо он менее дает простора самолюбию, и потому менее опасен и более согласен с христианским смирением. Постоянно чувствуешь себя на привязи, более страдательным, более подчиненным данному и установленному авторитету. Церковь тут, чтоб исправлять заблуждения по мере того, как мы в них впадаем. Но, предаваясь этому упражнению, нужно очень остерегаться того, чтоб не привязываться к толкованиям отдаленным.» Прекрасные правила! Дал бы Бог, чтобы и все умные и образованные люди им следовали! Но что далее следует, должно быть оговорено. Не уж-то смысл Писания меняется, по мере духовного возраста читающего? Не смысл меняется, а его приложение, или, при пособии его, прозрение в духовную область. Более сильный духом лучшие мысли извлекает в свое назидание из известного места, или далее прозревает и скорее обозревает круг духовных предметов при пособии его, чем слабый; смысл же места все один. „Писание, говорит Сперанский, есть книга для поучения всех, приспособленная ко всем состояниям духовным. По мере того, как сменяются эти состояния, смысл его изменяется, и хотя сущность всегда одна и та же, приложения разнообразятся до бесконечности. Вот почему замечаем мы, что св. отцы давали одному и тому же месту разные объяснения, смотря по временам и степеням их духовной жизни, и смотря по развитию их учености.» Св. отцы не объяснения разные давали одному и тому же месту, а разнообразные делали им приложения в назидание наставляемых; смысл же мест признавали единым и неизменным. Под этим только условием единства понимания Писания богооткровенного они и суть отцы и учители Церкви. „Итак, не находите странным, если, в течение ваших трудов, вам случится иметь относительно тех же фактов иные взгляды, и всегда принимайте с благодарностию хлеб насущный, не привязываясь и одной форме предпочтительно пред другой. Нужно сохранять данную форму, пока она сама но себе держится; по если представится другая, более ясная,-не следует упорно отвергать ее, потому единственно, что нами уже была принята другая форма. Систематическая последовательность, строгий порядок мыслей, столь восхваляемые в науках человеческих, тут не у места; ибо все тут дело чувства, или, лучше, духовного роста.» |
| Р. Безсонова. Москва, 1861, с. 1–50. На Пешношу в заключение он был прислан, как рассказывал покойный о. Мефодий, за дуэль, на которой он был где-то во Владимирской губернии. Рукописи его: «Описание монастыря Св. Чудотворца Николая, что на Пешноше» напечатаны в 1837 г. Цензурный комитет прежде разрешения ее к напечатанию представлял на благоусмотрение митрополита Московского Филарета. Строгий критик, владыка Филарет на представлении написал 19 апреля 1837 года следующую резолюцию: «Книга о монастыре; а духовного в ней слишком мало. Сочинитель общежительных иноков называет отшельниками. Из того, что сгорела грамота, заключает, что сгорел весь монастырь. В описании распоряжений, относящихся к церковному уставу, не достает полноты и правильности; а между тем есть странные излишества, как, например, в разрядах послушаний: поездка в Доршево за молоком, сметаной, творогом и проч. Впрочем, цензурный комитет может поступить по данному ему уставу, не восстановляя мест, отмеченных уже к уничтожению». Чт. в Импер. Общ. Истории и Древностей Российских, 1880, кн. 2, статья: «Из бумаг митрополита Филарета», с. 2. 64 Воспоминания архимандрита Пимена. Издание Импер. Общ. Истории и Древностей Российских. Москва, 1877, с. 255. 65 В течение жизни из таких выписок образовалось несколько книг. Именно: пять книг под заглавием: «Зерцало чудотворений Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии» и одна книга под заглавием: «Чудотворения святейшей Евхаристии». Все они бережно хранятся в монастырской библиотеке. 67 В 1866 году, готовя Историю Пешношского монасты ря ко второму изданию, я прожил на Пешноше несколько дней и ежедневно беседовал со старцем-архимандритом. 68 Подробности о постройках, произведенных о. Мефодием, см. в «Истории Пешношского монастыря». Москва, 1893, изд. 4-е, с. 97–100 72 Архимандрит Мефодий, безвыходно живший на Пешноше с 1810 года до самой смерти своей (+ 1869 г.) много слышал об Ионе от очевидцев его, о чем и нам рассказывал в 1866 году. Читать далее Источник: Тесные врата : Виды подвижничества в русской земле/Сост. Н. Сперанский. – Москва, 1996 – 254, с. (Печатается по изданию: Санкт-Петербург, 1893, тип. П.П. Сойкина). Поделиться ссылкой на выделенное |
| В 4–й главе «О разумении законов в правах подданных» русский народ подразделяется на три класса, но о духовенстве, которое уже в то время было довольно многочисленно, при этом нет ни слова. В своем проекте Сперанский полностью обходит молчанием Церковь и все, что с нею связано. Факт этот объяснить крайне трудно, тем более что сам Сперанский не был ни вольнодумцем, ни врагом Церкви. Конституционный проект Н. Н. Новосильцева (1761–1836) от 1819 г. — «Государственная уставная грамота Российской империи» («La Charte Constitutionnelle de l’Empire de Russie») ясно определяет позицию российского императора по отношению к Церкви и взаимоотношения между государством и Церковью . Статья 20 гласит: «Как верховной глава Греко–Российской Церкви, государь возводит во все достоинства духовной иерархии». Управление Церковью рассматривается в статье 45 О главном управлении духовных дел и народного просвещения. Другими словами, проект Новосильцева исходит из тогдашнего положения дел, т. е. существования так называемого Двойного министерства, созданного 17 октября 1817 г. Далее в статье 78 говорится: «Православная греко–российская вера пребудет навсегда господствующею верою империи, императора и всего императорского дома. Она непрестанно будет обращать на себя особенную попечительность правительства, без утеснения, однако ж, свободы всех прочих исповеданий. Различие христианских исповеданий не производит никаких различий в правах гражданских и политических». Согласно статье 79, духовенство всех вероисповеданий без исключения находится под «покровительством» и под «надзором» правительственных законов. Отсюда следует, что в проекте Новосильцева, несомненно, принят во внимание закон от 5 апреля 1797 г. Автор называет императора «верховным главою Церкви» и требует «навсегда» принадлежности государя к православной вере. При императоре Николае I (19 ноября 1825 г. — 18 февраля 1855 г.) в 1832 г. была наконец произведена кодификация законов Российского государства — создан Свод законов Российской империи. |
|
|
