| 25 .Сафаров Г. И. Национальный вопрос и пролетариат/Г. Сафаров. – Москва: Красная новь, 1923. 26 .Смирнов В. И., Южанинова Е. В. История образования и педагогической мысли. – Нижний Тагил: Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия, 2012. 27 .Социология Конта в изложении Риголажа: С приложением двух вступительных лекций в «Курс положительной философии»: Перевод с французского Н. Лосскаго. – Санкт-Петербург: Издание Л. Ф. Пантелеева, 1898. 28 .Сперанский С. В. Очерки по истории народной школы в Западной Европе: Возникновение народной школы. Строй западноевропейского образования в средние века: С приложением автобиографии Ф. Платтера/Н. Сперанский. – М.: Товарищество типографии А. И. Мамонтова, 1896. 29 .Стрельченко В. И. Основы истории и философии науки: Учебное пособие. – Санкт-Петербург, 2018. 30 . Суворов Н. С. Средневековые университеты/ Н. Суворов . – Москва: Типо-литография товарищества И. Н. Кушнерев и Ко, 1898. 31 . Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс. Апологетик. К Скапуле: Перевод с латинского, вступительная статья, комментарии и указатель А. Ю. Братухина. – Санкт-Петербург: Издательство Олега Абышко, 2005. 32 .Филевский И. И. О значении христианства для науки/И. Филевский. – Харьков: Типография Губернского правления, 1909. 1 Здесь и далее под именем христиан условно подразумеваются члены различных религиозных конфессий и деноминаций, отождествляющих себя с последователями Иисуса Христа:. 2 Под светскими науками здесь и далее подразумеваются науки: 1) не принимающие религиозные догматы за априори истинные, аксиоматичные положения; 2) существующие и развивающиеся автономно, независимо от религиозных представлений. 3 Строго говоря, каждая христианская конфессия или деноминация имеет, хранит и проповедует своё учение; в данном случае термин «христианское» имеет пространное значение. 4 У православных христиан и у католиков высочайшим авторитетом пользуется также и Предание Церкви, которое, однако, не столь авторитетно в сознании протестантов. |
| Глаза или закрываются, или, раскрытые, остаются ничего не видящими, ибо внимание отвлечено все от вне внутрь и не следит за видимым или слышимым. Не встречаем также, чтобы при этом имелся во внимании пупок в каком-либо отношении. Правда, у новейших наставников, как, например, в предисловиях старца Василия, спостника Паисия Величковского , в отеческих писаниях о трезвении поминается о той части тела, но совсем в другом смысле. Там именно укоряются те, которые, не зная, где сердце, в котором заповедуется устанавливаться вниманием, низводят ум до этой части тела или до чресл. Вот его слова: «Подобает в самом начале обучать ум в час молитвы стоять сверху сердца и зреть в глубину его, а не на половине сбоку или на конце снизу... Некоторые по крайнему неразумию, лучше же сказать, не зная, что есть верх или среда сердца и что есть половина и что конец его, начинают действовать молитву снизу на конце сердца, при чреслах. Другие же, недугуя последним неразумием и грубостию, не ведают ниже самого того места сердечного, под левым сосцом и боком сущаго, но мняще тое посреде пупа чревного быти, дерзают – увы, их прелести! – там действовать умом молитву. Подобает же, как сказано, творити умом внимание и молитву посреде сердца сверху от сосца, а не на половине от персей и не снизу чресл 144 ». Откуда же взял свою мысль Сперанский? Или из латинских и французских книг, или, вероятнее, из ходячих речей. В его время некоторая часть высшего общества ревновала о духовной жизни, другая смеялась над этим и выдумывала насчет занятий их разные басни. В числе их и это смотренье на пуп, и ругательное от того название. «Они, – пишет далее Сперанский, – начинают с “Господи, помилуй”, но у них, как и у нас, это скоро прекращается. Огнь, раз возжженный, горит сам собою, и никому не известно, чем он питается. В этом и состоит тайна. Находишь вновь “Господи, помилуй!” в мыслях своих лишь в ту минуту, когда придешь в себя». Слова молитвы этой суть: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» или: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!» Огнь, о котором упоминается, возгорается не скоро, а после заметных трудов, когда возгорится теплота в сердце, постоянно усиливающаяся и воспламеняющаяся во время умной молитвы. |
| " Эти слова точны; а что следует далее, то не точно: „представление, которое кажется неопределенным, потому что оно безусловно, и что оно не опирается ни на что в особенности. " В умном предстоянии Богу, трудовом и самодвижном, надобно быть в том убеждении, что Бог вездесущий есть и в нас, зрит нас и внимает нам. Это убеждение, утвердившись, дает возможность устранить образность при умном предетоянии Богу. Но это убеждение надобно набить себе, всячески очищая его от образов, на которые так падка мысль наша, чем бы она ни была занята. Вот что должно быть! Слова: „представление о Боге " сюда не идут, потому что придставление без образа не бывает; вместо его надобно поставить: предстояние Богу, в убеждении, что Он невидимо присущь нам и внимает нам. „Представление, " говорит Сперанский, „о Боге кажется неопределенным " нет, не так: когда мы приобретем ясные понятия о Боге, чрез познание Его Божественных свойств и действий, открытых нам, тогда мысль о Боге никогда не может быть неопределенною, — тогда Бог созерцается нами всегда под каким либо определенно известным нам свойством Его. И это признак истинного отношения к Богу, и отличие от мечтательного к Нему устремления. В этой фразе есть маленькая частичка туманной мистики, страждущей неопределительностью. Письмо шестое. Тогда-то, " пишет Сперанский, „вступаем в сумрак веры. Тогда-то не знаешь более ничего, и ждешь всякого света непосредственно свыше, и если упорствуешь в этом ожидании, то свет этот нисходит, и царствие Божие раскрывается. " Свет нисходит… царствие Божие раскрывается, —это тоже, что у мореплавателей: берег! берег! Но это царствие не приходит с усмотрением; нельзя рассчитать-то и то сделаю, так и так себя поставлю, и свет придетъ и царствие Божие раскроется. С нашей стороны, пожалуй, это так: исполняя все условия, входящие в приготовительные труды к проявлению царствия в нас, упорствовать в ожидании его, или, лучше сказать, со смиренным, постоянным, уповательным и умолительным терпением, ждать, когда, наконец, угодно будет человеколюбивому Господу явить милость Свою к нам. |
| Обеспокоились некоторыми ответами, преподаватели, некоторые признания на исповеди ошеломили духовника академии — надо было что-то делать. Призванный к архимандриту Сергию, Фесслер спокойно объяснил, что излагает в лекциях новейшие достижения европейской науки, до которых русское богословие еще не дошло. Владыка Феофилакт решился поговорить со Сперанским — тот отмахнулся. — Оставьте ученого немца в покое! Твои попы, кроме Псалтири, ничего не знают и боятся знать. — Говорят, Фесслер создает особую ложу для духовных лиц, куда будут обязаны поступать наиболее способные для некоего «духовного обновления». Страшно подумать, к чему сие приведет! — К преобразованию русского духовенства, — с иронией ответил Сперанский. — Видел я подготовленные к печати письма моего тезки Михайлы Ломоносова, так в одном он сокрушается о состоянии русского духовенства. При всякой пирушке попы — первые пьяницы, с обеда по кабакам ходят, а иногда и дерутся. Немецкие же пасторы не токмо в городах, но и в деревнях за стыд почитают хождение по крестинам, свадьбам и похоронам. Пол столетия прошло, а у нас что переменилось?.. Фесслер нас к Европе приближает, о желательности чего мы с тобою не раз толковали. — Михайло Михайлович, ты пойми, его взгляды на грани ереси! — У вас все мало-мальски новое – ересь… Спиранский говорил суховато. На его лице была печать усталости от важных государственных дел, от которых приходится отрываться на всякие мелочи. Спорить с ним далее владыка не решился. Звезда Спиранского набрала еще большую высоту: в то время государем было утверждено создание Государственного совета и преобразование министерств, и все знали, что за этими важнейшими нововведениями (а возможно и будущими) стоит тихий попович, фактически первый министр. Феофилакт переговорил с Голицыным, но и тут успех имел небольшой. Князь Александр Николаевич за несколько лет своего управления Синодом сильно переменился. Постоянное его общение с духовными лицами, регулярное посещение церковных служб, рассмотрение служебных дел с частыми ссылками на церковные догматы и труды отцов церкви повлияли бы на любого, а князь обладал немалым умом и сохранил, при всей светской испорченности, стремление к добру и надежду на спасение. Вера пробудилась в нем. Однако вера его была слишком пылкой. Ему казалось недостаточным довольствоваться обычным исполнением православных обрядов (и Сперанский в том сильно его поддерживал). Уж он-то, мнилось, сумеет постигнуть сокровенные глубины Божественного учения. Разговор с Фесслером поддержал князя в этом убеждении. Впрочем, отпуская профессора, Голицын предложил ему представить конспекты своих лекций на рассмотрение академического совета. |
| «Не углубляешься, пишет далее Сперанский, достаточно в сердце; признаешь себя за великого грешника, но в тоже время говоришь себе: «таков человек», и, обобщая таким образом свою испорченность, умаляешь ее хитрыми изворотами своего самолюбия, скрываешь ее от себя и живительный огнь раскаяния лишь скользит по язве. Это самое плачевное заблуждение!» Но как этому и быть иначе? Не установился внутри, ну и не видишь, что такое там деется, и как деется. Там все течет само собою, без удержи и самовластного направления, а вслед за тем и вовсе вне так делается, как поведут обстоятельства. От такого механизма жизни, неправости не замечаются, разве уж резкие какие и большие, как бревно; а не будучи замечаемы, не вызывают раскаяния и заботы об исправлении, – и живет человек как живется. Хоть и положил он намерение жить, как следует, да совладать-то с собой сил не имеет. Объяснив, какое влияние имеет благодатное состояние на все отправления внутренней жизни, Сперанский делает теперь обший из того вывод. Но как самое объяснение у него более уклонялось к предыдущему состоянию искания, так тоже состояние характеризует и общий вывод. «Подведем, – говорит он, – итоги: мало света, беспрестанное противоречие в чувствах, много нечистоты в действиях: таково это состояние, которое я называю состоянием томления. Томление-истинное ему название, ибо чувствуешь себя неспособным отступить, слишком слабым, чтоб идти вперед, и, однакож, несчастным, оставаясь на месте. Сидя около купели, проводишь года, восклицая: „человека не имам.» О, когда придет спасение Израилево, чтоб бросить нас в эту живительную купель! Каким образом Он, принятый нами в себя, дает нам томиться таким образом? Он внутри нас; но нас самих там нет, Итак, нужно нам туда вернуться. Довольно читать, – нужно действовать; довольно глядеть, как ходят другие, – надобно ходить самом». К этим прекрасным мыслям и внушениям нечего прибавить. Хочешь внутренней жизни, – войди внутрь. Но как войти, – об этом мы поговорим в следующем письме. Письмо десятое |
| Благодаря тому Сенат сохранил прежнее смешение ведомств, внося некоторую нестройность в общий склад центрального управления. Значит, из трех отраслей высшего управления - законодательной, исполнительной и судебной - были преобразованы только две первые; третьей не коснулась реформа. К преобразованию губернского управления не было и приступлено. По разным причинам, которые имели более биографическое, чем политическое, значение, Сперанский был уволен от должности, едва только начали вводиться преобразованные им учреждения. Он получил отставку в марте 1812 г. и, сверх чаяния, сослан был в Нижний, напутствуемый самой искренней бранью со стороны высшего общества и ожесточенной озлобленностью со стороны народа. Причины ненависти первого легко понять; менее понятен был ропот, поднявшийся против Сперанского в народе. Главной причиной этого недовольства был еще один преобразовательный план, составленный Сперанским. В удивительно разнообразную деятельность этого дельца входило и устройство финансов, которые находились в печальном положении вследствие войн и затруднений торговых, причиненных континентальной системой. По смете 1810 г. всех выпущенных в обращение ассигнаций считалось 577 млн; внешнего долгу - 100 млн. Смета доходов на 1810 г. обещала сумму в 127 млн ассигнациями, смета расходов требовала суммы в 193 млн, итак, дефицит - 66 млн, что составляло более половины всей суммы государственных доходов. Это положение и хотел устранить Сперанский составленным им широким планом финансовых реформ. План этот основан был на двух началах - на совершенном прекращении выпуска новых ассигнаций и постепенном изъятии из обращения старых; далее, на возвышении всех налогов, прямых и косвенных. Законами 2 февраля 1810 г. и 11 февраля 1812 г. и возвышены были все налоги - иные удвоены, другие более чем удвоены. Так, цена пуда соли с 40 коп. поднята была до рубля; подушная подать с 1 руб. возвышена была до 3 руб. Любопытно, что в этот план входил и новый, небывалый прежде налог - " подоходный прогрессивный " ; им обложен был доход помещиков с их земель. Низший налог взимался с 500 руб. дохода и составлял 1% последнего; высший налог падал на имения, дававшие больше 18 тыс. руб. дохода, и составлял 10% последнего. Возвышение налогов и было главной причиной народного ропота против Сперанского, чем успели воспользоваться его враги из высшего общества. |
| «Не углубляешься, – пишет далее Сперанский, – достаточно в сердце; признаешь себя за великого грешника, но в то же время говоришь себе: “таков человек”, и, обобщая таким образом свою испорченность, умаляешь ее хитрыми изворотами своего самолюбия, скрываешь ее от себя, и живительный огнь раскаяния лишь скользит по язве. Это самое плачевное заблуждение!» Но как этому и быть иначе? Не установился внутри, ну и не видишь, что такое там деется и как деется. Там все течет само собою, без удержи и самовластного направления, а вслед за тем и вовсе вне так делается, как поведут обстоятельства. От такого механизма жизни неправости не замечаются, разве уж резкие какие и большие, как бревно; а не будучи замечаемы, не вызывают раскаяния и заботы об исправлении – и живет человек как живется. Хоть и положил он намерение жить как следует, да совладать-то с собою сил не имеет... «Подведем, – говорит он, – итоги: мало света, беспрестанное противоречие в чувствах, много нечистоты в действиях; таково это состояние, которое я называю состоянием томления. Томление – истинное ему название, ибо чувствуешь себя неспособным отступить, слишком слабым, чтоб идти вперед, и, однако ж, несчастным, оставаясь на месте. Сидя около купели, проводишь года, восклицая: “Человека не имам”. О, когда придет спасение Израилево, чтоб бросить нас в эту живительную купель! Каким образом Он, принятый нами в сердце, дает нам томиться таким образом? Он внутри нас, но нас самих там нет. Итак, нужно нам туда вернуться. Довольно читать – нужно действовать; довольно глядеть, как ходят другие, – надобно ходить самому». К этим прекрасным мыслям и внушениям нечего прибавить. Хочешь внутренней жизни – войди внутрь (10, с. 92–96). 85. Говение: раскаяние, Исповедь, Причащение Как войти внутрь... ...[Сперанский] говорит об образе первого вступления в путь, ведущий к тому, таком образе, которым можно измерять шаги вперед на этом пути. Именно он говорит об удалении по временам от мира для того, чтобы поглубже заняться собою, об Исповеди и Причащении. Хоть эти три действия он называет тремя шагами, но в практике нашей Церкви это одно дело – говение. |
| Бескорыстный сам, он считал и подчиненных своих бескорыстными: но на самом деле было не так. П. А. Словцова отправили на службу в Сибирь, в штат тамошнего генерал-губернатора. Знаменитый изгнанник из Перми в 1813 г. обращал своего друга, в горестях его общественного положения, к религиозным утешениям. «В горьких внешних обстоятельствах не иметь внутренних верных утешений конечно весьма горестно. От вас бы, однако же, зависело их иметь». Сперанский обращал его на путь покаяния и креста – к вере 11 . В 1820 г., бывши уж генерал-губернатором Сибири, Сперанский снова встретился с Словцовым, который был в ту пору визитатором сибирских училищ и жил в Иркутске, и писал о нем к своей дочери: «я привык здесь к своему уединению; не с кем слова промолвить. Словцов, один из умных и некогда острый человек, болен и стар. Это потухающий огонек, который изредка только вспыхивает» 12 . Словцов умер в Тобольске в 1843 году 13 . Памятником дарований и трудов М. М. Сперанского на учительском поприще, в эти ранние годы его жизни, остались Правила высшего красноречия, изданные уже после смерти И. Я. Ветринским. Отчего он не издал их сам в ту пору, когда они были бы явлением более чем приметным? Кажется, «правила» сами делают ответ на этот вопрос: «надобно прежде исчерпать все посредственное, чтобы потом написать что-нибудь истинно красноречивое. Это потому, что все наилучшее в знаниях всегда лежит, так сказать, на дне; это потому, что ум наш утончевается постепенно, и утончевается собственным своим упражнением. Тысячи изображений нравились нам в первых опытах нашего пера. Они имели для нас удовольствие новости; они ласкали нашему самолюбию, ибо они были, так сказать, первенцы нашего ума. Но мы поступили далее и теперь их презираем; мы поднялись на высоту, с которой, взирая на сии первые покушения, смеемся и себе и им»… «Напиши сто небольших сочинений; прочитай их с доброй критикой; брось их потом в огонь и продолжай дальше писать. Первое, последующее за ними, творение положит эпоху твоего красноречия, и ты сможешь быть уверен, что совершил первый к нему шаг. |
| Последнее отличие Киев. совпадает с старым текстом – текши охопися о выи го=δραμοσα κρεμσθη ες τν τρχηλον ατο. Отметим и здесь совпадение сербского текста с вариантами греческими. Глава V стую двицу стую прчстую двицю положила положила оу легалници Глава VI ни же єє ста млсть пришла на колну мтре своеа и сотворила Анна млтву пала на колнех оу мтре своєє и вчинила Анна светыню стерегли пречстую двцу невидимо стерегли єє стоє млсти великіи бд пиръ великъ блгы и видь и оучинїла Анна пснь.. и похвативши мти єє Анна вчинила.. пред собою всегда имти перед єю стою млстию и тако сщніци вси пошли завжды и какъ по вечери пошли вси на вскъ час Чтение Киев. сп. и вчинила Анна светыню в дому своєм дает чтение первоначальное. Ближе других к нему стоят серб. и Зогр. списки – и сътвори въ жилищи своемъ сщеніе; κα ποησεν γασμα ν τ κοιτνι ατς;=Чуд. на ложи своіем; Киев. пиръ великъ=Чуд. пиръ великъ. Киев. похвативши=Чуд. въсхити=νρπασεν. Глава VII ) понесва дет въ црковъ господню неоугоденъ невдченъ Одесский список оканчивается на начале VII главы, а Киевский доводит ее до конца. Определим теперь отношение Киев. сп. к Тихонравовскому, из которого Сперанский привел, к сожалению, лишь несколько сопоставлений с сп. Одес. Из вариантов, приведенных Сперанским на стр. 119, следующие совпадают с Тихон. II. Тих. томиши – Киев. томишь III. – оувы мн – оувы мн IV. – хапис выи его Киев. хопила роуками своима VI. – пиръ – пиръ – навстилъ – навестилъ Таким образом, сходство Киев. с Тих. очень незначительно. С другой стороны, с Одес. списком Киев. представляет одну группу и обнаруживает ближайшую текстуальную связь. Указанные выше отличая одного списка от другого, в сравнении с общим сходством, являются слишком незначительными, чтобы можно было отделить один список от другого. Сперанский на стр. 119 привел ряд отклонений Одес. сп. от Тих., объясняя эти отклонения стремлением к народности, которое, будучи наблюдаемо уже в списке Тих., в сп. Одес. под пером писца пошло еще далее. Но все почти указанные отклонения списка Одес. встречаются и в Киев.: |
| Так, " он сочинил проект указа, утвержденный подписью Государя, коим велено всем настоящим камергерам и камер-юнкерам, сверх придворной, избрать себе другой род службы, точно так, как от вольноотпущенных требуется, чтобы они избрали себе род жизни. [...] ...От этого единого удара волшебного Царского прутика исчез существовавший у нас дотоле призрак аристократии. [...] В продолжении всего Царствования Его указ этот отменен не был; только гораздо позже последовали в нем некоторые изменения. Зло, им причиненное, неисчислимо [...] От всюду рассеянных и везде возрастающих неудовольствий чего мог ожидать Он, если не смут, заговоров и возмущений, в виду торжествующего Наполеона? " liii В связи с этим последним следует соотнести надежды Наполеона на гибель Русского Царя в результате какого-нибудь дворцового заговора. (Об этом мы расскажем далее.) Однако зло, причиненное указом, было не только сиюминутным. " Сыновья людей духовного звания, - рассуждал Сперанский, - учатся все в семинариях, почти все они не любят отцовского состояния и предпочитают ему гражданскую службу, множество из них в ней уже находится. Семинарским учением приготовленные к университетскому, они и ныне составляют большую часть студентов их: новый указ их всех туда заманит. Придавленные им дворянчики не захотят продолжать службы; пройдет немного времени, и управление целой России будет в руках семинаристов " liv. Так под устои Государства Российского была заложена разночинская бомба. Пытаясь объяснить доходившие до Императора неудовольствия подданных проводимыми либеральными реформами, Сперанский представлял Государю всех этих недовольных русских не иначе, как " народ упрямый, ленивый, неблагодарный, не чувствующий цены мудрых о нем попечений, народ, коему не иначе как насильно можно творить добро " lv. И до поры до времени эта хитрость срабатывала. Однако сколь веревочке не виться... В августе 1811 г. Император велел министру полиции А.Д. Балашову присматривать за Cnepahckuмlvi. Призвав к Себе 11 марта 1812 г. |
|
|
