| Вместе с тем, усиливающееся сотрудничество Церкви и государства в деле защиты духовно-нравственности подходит к определенному критическому Рубикону, переход через который гораздо тяжелее длинного пути к нему. Речь идет о переходе от высоких и, безусловно, правильных слов и намерений к чрезвычайно трудным в осуществлении делам. Ибо самые правильные слова высказаны и даже создана прочная нормативная база соглашений и ответственных органов. Но между декларацией намерений и их исполнения лежит такой же глубокий Иордан, как некогда между народом древнего Израиля и Землей обетованной. Встреча Александра Лукашенко с архиереями Белорусской православной церкви Всё дело в том, что подлинная защита и утверждение подлинных же, христианских, духовно-нравственных ценностей подобно отнюдь не торжественному воздвижению какого-то прекрасного сооружения, которое у всех (или почти всех) вызывает полное одобрение, восхищение и легкий полет души. Духовно-нравственным ценностям препятствует не ограниченность ресурсов (как в случае строительства) и даже не столько козни внешнего врага (англосаксов и прочих гибридных агрессоров), сколько собственная греховная природа людей. Именно поэтому символом борьбы за них является не букет цветов, а Крест. И нести этот Крест гораздо тяжелее, нежели его воздвигать и хвалить: при переходе от абстрактных духовно-нравственных ценностей к конкретным, воплощающим библейские Заповеди, лёгкость полёта неизбежно улетучится у большинства причастных и непричастных. Достаточно вспомнить, что в Белоруссии по-прежнему, воцерковленными – то есть, теми, для кого Заповеди Божьи и основанные на них церковные уставы являются руководством к действию, а не поводом для красноречия, – является не более 2-3% (в столице – менее 1%) и, как правило, в большинстве своем далеко не самых богатых и знатных. Возьмем самые грубые формы массового отступления (и отвержения) от духовно-нравственных ценностей на настоящем этапе. Начнем с того раздела «традиционных нравственных ценностей», к которым обращаются чаще всего, когда заходит разговор на эту тему (что в учебных классах, что в залах заседаний депутатов), – семейных. |
| В полном согласии с этими авторитетными рассуждениями мы можем все свести к вере в Церковь. Верует человек в Церковь, для него получает надлежащее значение Священное Писание. Но кто не достиг полной веры, кто не знает ее свойств, кто не понимает, что христианства нельзя иначе представлять, как в виде Церкви, тот грубо и кощунственно отвергает саму веру в Церковь. Так поступал Лев Толстой, который в предисловии к " Краткому изложению Евангелия " писал: " Заявление о том, что выражение такого-то догмата есть выражение Божественное, Св. Духа, есть высшая степень гордости и глупости: высшей гордости потому, что ничего нельзя сказать горделивее, как то, что сказанные мною слова сказал через меня сам Бог, и высшей глупости потому, что ничего нельзя сказать глупее, как то, чтобы на утверждение человека о том, что его устами говорит сам Бог, сказать: нет, не твоими устами, а моими устами говорит Бог и говорит совершенно противоположное тому, что говорит твой Бог. А между тем только это самое говорят все соборы, все символы веры, все церкви и из этого вытекает и вытекало все зло, которое во имя веры совершалось и совершается в мире " Эти грубые слова интеллигентского " истинного христианина " и " великого учителя " в той или другой форме готовы повторять весьма многие. Вера в Церковь подвиг и подвиг не легкий, а для наших современников порою непосильный. Жить в Церкви значит вообще любить, жить любовью, а жить любовью значит бороться с греховным себялюбием, которым люди так сильно болеют. В частности, вера в Церковь есть подвиг и ума, потому что она требует от него покорности. Покорять же разум свой Церкви особенно тяжело потому, что эта покорность непременно отразится и на всей жизни. В отношении к Церкви подвиг ума связан и с подвигом воли. Представим на минуту, что люди всецело покорились Церкви. Сколько идолов, сколько богов и божков нужно им будет свергнуть? Уже не Днепр, а целое море нужно будет, чтобы потопить этих истуканов. Но даже и один подвиг ума не легко дается тому, чей разум кичит. |
| И вот это-то христианство является творческим восприятием и развитием того наследства, которое передала нам Византия. Русские люди глубоко индивидуально, по-своему, по-северному, по-русски вникли и в Евангелия, и в церковное предание, и в учения отцов и учителей церкви. Были в этом и грубые ошибки и безобразные извращения, но была и есть та внутренняя правда, которая не только укрепила русскую церковь , но и дала ей силы и возможности укрепить русское государство. Так с X по XV век вырисовывается ясно и отчетливо большая, исключительно ценная, прогрессивная роль христианства, православной русской церкви в русской истории. И лишь с Ивана Грозного начинается ее надлом, приведший затем к жалкому упадку и полному омертвлению. 3.4.43 г. Возвращаюсь снова к мыслям о Христе и его деле. Обычное противопоставление юдаизма и христианства заключается в следующем: юдаизм – закон, христианство – благодать. Иегова через Моисея заключил договор с «жестоковыйным» народом еврейским, которому еще раньше, со времен Авраама, дарил свою милость и расположение. Но, несмотря на все самые наглядные и ощутительные знаки Божьего благоволения, народ еврейский отворачивал лицо свое от Бога, поклонялся идолам, избивал и изгонял пророков. Почему же Бог, несмотря на все эти недостатки, продолжал числить еврейство богоизбранным? На это нет ответа. Наконец, является Мессия – Христос. Он провозглашает религию любви, смирения, призывает смиренных, униженных и порабощенных, открывает им возможность стать сынами Божьими, войти в его царство, которое не от мира сего. Душа человека становится храмом Божьим. Но евреи распинают Христа, а его ученики несут его учение всему миру. Для христианства нет национального ограничения, в Церкви Христовой нет ни эллина, ни иудея, ни обрезанного, ни необрезанного, ни раба, ни свободного; она широко открывает свои двери для всякого, кто принял Христа. И распространенное мнение полагает, что учение Христа полно исключительной всеобъемлющей любви, всепрощения. Оно поднимает павшего человека из бездны греховной, оно благословляет весь мир, оно призывает человека уподобиться птицам небесным и полевым лилиям, устранить от себя житейское бремя, уйти в дивный мир своей души, открывая в ней новые и новые сокровища при помощи Христовой благодати. |
| Но вот настало время страданий Христа. Это важное и трудное время подвергло тяжкому испытанию учеников Христа. Тогда-то любовь Иоанна к Господу открылась во всей полноте. Ни один из апостолов не устоял против ужасного испытания. Страх обратил всех в бегство, когда Божественный Учитель был взят врагами ( Мк.14:50 ). Только Петр с Иоанном издали следовали за своим Учителем и пришли за Ним на двор первосвященнический, где Его били и издевались над Ним. Но и Петр, пламенный и ревностный Петр, выражавший готовность хотя бы на смерть идти за Учителем, и тот не выдержал испытания до конца и малодушно отрекся от Христа. «Не знаю я этого человека», – боязливо говорит он. Один только Иоанн остался верным чувству своей любви, один он не отлучился ни на минуту от Господа. Никого из апостолов не было при всех страданиях, оскорблениях и уничижениях Господа, только один любимый ученик Его со скорбной душой, с болью в сердце печально следил за всем, чему подвергался Господь. Его любовь к Господу в это ужасное время была неизменна. Она не предавалась ни бесполезной смелости, ни безотчетному страху, подобно любви Петровой. Неотразимой силой влекомая к предмету своего обожания, она издали следила за неистовыми движениями злобы, она скрывалась в толпе безумствующей черни, она все время была недалеко от убийственного позорища. Но, наконец, ужасное, неслыханное злодеяние было совершено: Христос, Сын Божий, пригвожден был ко кресту, и грубые воины принялись делить по жребию одежды распятого Господа. Вот и лобное место стало пустеть. Только немногие, самые близкие к Господу люди, и между ними Иоанн, остались у креста. Не как простые праздные зрители стояли они здесь, – нет, они не могли не сострадать Страдавшему за всех, не могли не скорбеть и не плакать, что померкают самые светлые их надежды, что прекращается то небесное веяние, которым жило и одушевлялось все их существо. Эта сильная, чистая, святая любовь к Господу привела Иоанна ко кресту и не пускала его с места позорной казни. Безмолвствовал Иоанн, но красноречивее всяких слов говорили его чувства, и этот голос пламенно любящего сердца был услышан Господом с креста. Беспримерная любовь Иоанна была награждена: Христос усыновил Иоанна Своей Матери. «Вот сын Тебе», – говорит Он Богородице. И, обратившись к Иоанну, продолжает: «Вот Матерь тебе». Только возлюбленному ученику Своему, ему одному и любви его Господь вручил Свое драгоценное сокровище, только ему, чистому и непорочному, доверил заботы о Пренепорочной и Пречистой Матери Своей. И Иоанн в точности исполнил Божественное завещание, – подобно самому преданному и нежному сыну, он был верным хранителем спокойствия Богоматери до самого блаженного Ее успения ( Ин.18:15–18, 25–27, 19:23–27 ). |
| • Но если все-таки у нас этих добродетелей нет, то убоимся, по крайней мере, стыда, следующего за тщеславием, потому что возносяйся непременно смирится ( Лк. 14,7–11 ) еще и здесь, прежде будущего века (ср.: Пс. 52, 6 ). В заключение тем, которые хотят во что бы то ни стало прославиться, избежав посрамления, и всячески не желают, чтобы об их грехах знал кто-нибудь, я подам (не от себя) совет – не такой, какой демоны дают, надувая и только обманывая человека, а настоящий, идущий из недр чистых и источника божественного. Святому Духу, глаголавшему в присных своих ( Еф. 2,19 ), мы можем довериться, конечно, безопасно. Прежде всего, мы должны покрывать согрешения наших ближних, если нет нам от того вреда, тогда и нас милость Господня поддержит 709 Но средство это, как легко заметить, не всеобъемлющее, грехи братьев на глазах у нас не всегда совершаются, а заниматься сыском их – грех и одна из гнуснейших страстей, приводящая к самым плачевным результатам 710 Но вот средство, черпающее свою силу из источника, находящегося в нас же самих: «Если хочешь, чтобы Господь покрыл грехи твои, то не выказывай людям добродетель, если какую имеешь, ибо как мы поступаем в отношении наших добродетелей, так Бог делает с нашими грехами» 711 то есть чем больше мы стараемся выставить напоказ свои якобы подвиги и добрые дела, тем в большей еще степени для нашего смирения Бог выставляет после пред глазами целого света мерзость наших тайных грехов и пороков. § 6. Дерзость. Содержание, которое обычно подразумевается под этим понятием у нас в общежитии, гораздо уже того смысла, который вкладывается в наименование той же страсти у святых отцов. Дерзостью у последних называются не грубые резкие слова, с которыми человек обращается иногда к своим ближним, не наглый бесстыдный поступок, а особый целокупный образ поведения, а именно – вольный (вольное поведение). I. Какой вред от дерзости ? Ни одна, кажется, страсть не подвергается у святых отцов таким гневным нареканиям, как эта, о существовании которой мир и не знает, несмотря на то, что она составляет главное содержание его жизни 712 |
| § 48. Всякая епитимия также должна быть сообразна и с внутренним состоянием и расположением души кающегося. Иной совершил малый грех и сокрушается о нем, много и тяжко скорбит о нем, а другой напротив, грешен тяжко, но и не думает об опасности своего положения. Само собой разумеется, что как первого довольно исправить кротким увещанием (смотр. выше § 36) и малою епитимьей, так напротив, последнего надобно по возможности вразумлять епитимьей строгой, дабы так или иначе потрясти его сердце и не дать ему окончательно закоснеть в грехах. При этом, конечно, надлежит всегда сообразоваться со степенью развития ума кающихся и характером их сердца и воли Ибо одно и то же действие покаяния, как известно, не одинаково влияет на ученых и малообразованных, на упрямых и послушных, и в то время как приводит в смущение и страх нежное сердце, может не произвести ровно никакого впечатления на души грубые и закоренелые в грехе и т. п. § 49. При наложении епитимии священник должен обращать также внимание на различие тайных и явных грехов. За тайные грехи надо назначать и епитимьи тайные; напротив того, за грехи явные, как например: публичным женщинам, горьким пьяницам или явным лихоимцам и т. п. епитимьи могут быть назначаемы явные, как-то: открытые церковные поклоны, хождение в церковь в определенное время, подаяние милостыни известным лицам и т. п. Иначе, поставляя менее виновных грешников наравне с открытыми нарушителями закона Божия, и вообще не отличал ничем последних от первых, суд церковный, в лице неопытного духовника, может потерять все свое высокое нравственное значение, и вместо надлежащего внимания и благоговения, порождать во многих соблазн, недоброжелательство, а иногда, пожалуй, даже и презрение (Требн. Могилы, ч. 1). § 50. Для надлежащей правильности в назначении епитимии священники должны обращать внимание и на внешнее положение и обстоятельства кающихся, и их отношения к другим, чтобы не назначить кому либо такой епитимии, которой они не в состоянии исполнить или по слабости здоровья, или по своим занятиям, и т. |
| Молоденький священник запросто «тыкает» старушке монахине, а когда настоятельница деликатно удивляется по этому поводу, не понимает упрека: «Дак женщина же!»; ну да, он читал отцов-пустынников и вывел, что они сплошь считали женщину исключительно орудием сатаны, как бы не замечая пола Честнейшей херувим; Ее порой чрезмерные, до буквального смысла обожатели наверно обидятся, если намекнуть, что Она не только Дева и Мать, но и Женщина, хоть и с большой буквы. Любят напоминать, мол, в древние монастыри женщин не допускали, как и теперь на Афон . Верно, когда-то царевна Плакидия, входя в Ватопед, услышала кроткий голос: «Здесь живут монахи, зачем ты подаешь врагу повод для нападения на них… ». Пречистая возбранила прекрасному полу вход на Святую Гору с целью облегчить отшельникам подвиг воздержания, оградив их от лицезрения соблазнительной женственности. Н. С. Лескова, изображавшего чудовищ вроде Домны Платоновны, не заподозришь в идеализации нашего пола, однако именно он разоблачил стойкий предрассудок, будто в древних житийных сказаниях женщины выставляются непременно погубительницами, вовлекающими в чувственную стихию возвышенных мужчин, помышляющих исключительно о духовном. Писатель исследовал повествования Пролога и посчитал: из тридцати пяти упоминаемых там женщин семнадцать не соблазняли мужчин, а, напротив, страдали от их насилия; четыре соблазняли, причем соблазнила только одна, и все четверо в результате полученного урока обратились от греха к чистоте и святости; девять женщин оказали благотворное влияние на мужчин и научили их обуздывать грубые страсти. В дурном виде, подытоживает Лесков, Пролог представляет всего лишь двух женщин, притом одна из них дурочка, психически больная. Древние уставщики завели обычай противоположному полу стоять в храме по другую сторону ради человеческой немощи, чтобы не обжечься, случайно соприкоснувшись с обольстительной плотью в церковном многолюдстве; в IV веке имели место даже перегородки посреди храма. А вот прошлым летом одна весьма достойная женщина, между прочим, академик медицины, проводя отпуск в деревне, будним днем отправилась с мужем к литургии в расположенный невдалеке мужской монастырь; в просторном храме не было ни души кроме них да трех клиросных монахов, однако «некто в черном» вышел из алтаря и настойчиво шипел: «женщины слева!»; ревнители неусыпно следят за исполнением правила, подлинный смысл которого давно испарился. В сущности, многие члены Церкви, оставаясь в плену языческих воззрений, считают женщину существом демоническим, опасным для сообщества безгрешных мужчин ;она ниже, она хуже, ее следует смирять и гнать; на самом же деле мужчина объективирует и осуждает в женщине собственную похоть . |
| 10 . Старайся добиться сокрушения сердца и не давай ему охладеть. (П.107) Помни слово преподобного Петра Дамаскина , что признаком начинающагося здравия души является “видение грехов своих бесчисленных, как песок морской”. Если этого нет, то пусть никто не думает о себе, что он находится в удовлетворительном устроении, нет, он или в слепоте душевной или, еще хуже, – в самообольщении. (П.114) Не думай, что легко увидеть свои грехи. Недаром Святая Церковь с земными поклонами учит нас молиться: “даруй ми зрети моя прегрешения”. Так учит потому, что грех и диавол ослепляют человека, усыпляют его, чтобы он не прибег к покаянию и погиб. (П.119) Успех духовной жизни измеряется не духовными утешениями, которые могут быть и от лукавого, а глубиною смирения. (П.132) Я перестал удивляться самым невозможным вещам. Падение человека и микробы зла все могут сделать. Сети непроходимы ни для кого, кроме смиренных, а для приобретения смирения и попускает Господь попадать в самые грубые и отвратительные сети тем, кто иначе не может приобрести его. А без смирения не может быть успеха в духовной жизни, а может быть, и спасения. (П.138) Мы все так тяжко пали, так глубоко гнездится в нас грех , так он многообразен, часто тонок и ядовит, что св. угодники каялись и плакали до самой смерти. Да и Господь не положил предела покаянию. (П.152) ... как смириться? Сам человек не может стяжать этого свойства. Надо во всем: и в мелочах, и в крупном – познавать свою немощь и ограниченность, свое бессилие, свою “ветхость” и “плотяность” и каждое проявление их употреблять в свою пользу – укорять себя, считать себя негодной и непотребной рабой Божией, постоянно нуждающейся в милосердии Божием и помощи. (П.153) Словами нас не смиришь. Вот Господь и попускает впадать во всякий срам, чтобы невольно человек пришел в сознание своей ничтожности и безобразия.(П.177) Хорошо, что Вы видите свои недостатки, они гораздо хуже и их больше, чем Вы видите, но из-за этого не следует приходить в уныние, безнадежие или даже в отчаяние. Это должно приводить в смирение и приводит всех тех, кто стремится к Господу. К этому именно состоянию относятся слова: любящему Господа вся поспешествуют во благое, то есть служит к пользе душевной. Без недостатков и слабостей мы возгордились бы. (П.153) |
| Для молитвы и богослужения раскольники всех толков епархии собираются в дома своих руководителей и требоисправителей, у которых есть особые комнаты в роде молелен, в дома более зажиточных из своих собратий или, наконец, молятся в тех же комнатах, в которых сами живут. Вполне организованных скитов нет в епархии. Но в Повенецком уезде на развалинах Выгорецкого общежития влачит своё существование община, в которой живут 1 мужчина и 4 женщины, а в вытегорском, в дер. Даниловой, отстоящей в 9 вер. от гор. Вытегры, есть нечто в роде богадельни, в которой живут 10 старух, под управлением крестьянина А. Полухина. Совершением треб и молитвословий занимаются 83 мужчины и 25 женщин. Большинство их – грубые невежды: некоторые совсем неграмотны, другие малограмотны. Правда, есть между ними и хорошие грамотники (человек 10), но и они читают только свои цветники да тетрадки, наполненные хулами на Церковь , её служителей и таинства, да излюбленные места в книге Кирилловой, Златоустнике, в книге Ефрема Сирина , Б. Соборнике да Книге о вере. Большинство руководителей и требоисправителей раскольников отличается смелостью, фанатичностью, самохвальством и жадностью и действует из-за наживы. На раскольников они действуют большей частью строгостью, карая их епитимиями за всякие проступки и слабости. Почти все руководители раскола ведут образ жизни строгий; отличаются трезвостью (исключения редки), не пьют чаю и кофе, строго соблюдают посты, молятся истово и продолжительно, удаляются удовольствий и развлечений. По внешнему виду они очень степенны, – эта степенность заметна даже в походке и разговорах, но при всём том не чужды лицемерия: делают всё напоказ, чтобы приобрести себе почёт и уважение, и цели своей достигают. Видя их строгую, степенную жизнь, не только раскольники, но и православные относятся к ним с уважением и с удовольствием слушают их беседы. В материальном отношении раскольники вообще мало разнятся от православных, так как живут большей частью в одних семьях с православными. Конечно, есть между ними немало состоятельных лиц, но далеко не все. В трудных обстоятельствах более состоятельные из раскольников стараются помочь беднякам, и потому у раскольников незаметно той вопиющей нужды, которая нередко встречается у православных. Странники для своего пропитания ходят собирать подаяния овсом, мукой, маслом и т. п., а некоторые нанимаются летом в работу, напр., косить сено, жать хлеб, и производят её по ночам. Большинство раскольников отличается трезвой жизнью, некоторые не пьют даже чаю, всё же вообще избегают роскоши, мотовства, развлечений и удовольствий и по внешности стараются казаться людьми благочестивыми, но благочестие их часто ограничивается одними постами да поклонами. |
| И. Розов Первая эпоха от начала реформации до Вестфальского мира (1517 – 1648 г.) Глава I. Реформаторские движения в Германии и основание лютеранства Лютер Руководителем германской реформации был Лютер. Он был сын рудокопа, родился в саксонском городке Эйслебене в 1483 году. Родители его, при всей ограниченности своих средств, старались дать ему приличное воспитание. Лютер учился дома, а потом в школе, среди нужд и лишений бедности; много вытерпел он от сурового обращения в родительском доме и, особенно, в школе, где в те грубые времена беспощадно били и секли учеников. Безотрадная жизнь в родительском доме и бесприветном училище рано пробудила в нем стремление к вечности, заставляя его сосредоточиваться в самом себе, беседовать с Богом и совестью. В 1501 году Лютер поступил в Эрфуртский университет, где, по желанию отца, должен был изучать юридические науки, чтобы занять выгодное место в гражданской службе. Но собственная склонность влекла Лютера к философским и богословским наукам, изучению которых он и посвятил большую часть своей университетской жизни. В 1505 году Лютер оставил свет и вступил в монастырь августинского ордена в Эрфурте, к великому огорчению своего отца. Ближайшим поводом к отречению его от мира были следующие обстоятельства: однажды он пришел к одному из своих друзей и нашел его убитым в его комнате; вскоре после этого страшная гроза, заставшая Лютера в горах, едва не убила его самого. Оба эти обстоятельства потрясли его до глубины души, и он решился посвятить свою жизнь на служение Богу вдали от мира. Лютер расставался с миром не без сожаления; впоследствии он сам сознавался, что неохотно и не по доброй воле принимал пострижение, но в минуту отчаяния, среди ужасов смерти, принес насильственный обет. Сообразно с господствовавшими в то время понятиями католиков о Боге, Лютер представлял Бога грозным Судией, карающим грешников. Чтобы умилостивить Бога карающего, он обрекает себя на все лишения монашеской жизни: усиленные молитвословия, бдения, посты, голод и холод, жесткое ложе и пр., подтачивали его силы. Лютер хотел достигнуть своими подвигами совершенного бесстрастия в мыслях и чувствованиях, и невозможность привести в исполнение это желание была для него источником величайших страданий. Скорби и лишения лишь только сильнее возбуждали в нем осознание своей греховности и невозможности достигнуть оправдания пред Богом собственными заслугами. |
|
|
