| Сейчас рядом с этой колонной застыли в благоговейном молчании две женщины, явно приехавшие из России. В руках одной из них - крестик. Другая припала губами к прохладе камня, как будто пытаясь телесно ощутить его великую святость. На протяжении двух тысячелетий православные христиане встречают свой величайший праздник - Воскресение Христово в храме Гроба Господня, где был погребен, а затем воскрес Христос. И каждый раз на Пасху все, кто находится в этом месте, становятся свидетелями чуда схождения Благодатного Огня. В 2003 году впервые Благодатный Огонь из Иерусалима был доставлен в Москву, в Храм Христа Спасителя к началу Пасхального богослужения. Для его транспортировки, по рекомендации Международного Олимпийского Комитета, были предоставлены уникальные контейнеры, изначально созданные для перевозки олимпийского огня. Огонь был также передан в храмы Москвы, Санкт-Петербурга, Украины, Беларуси, Молдовы, Сербии и многих других стран. 10 апреля этого года, накануне нашей поездки в Иерусалим, документальные кадры, снятые в Храме Гроба Господня во время моления, показывали по российскому телевидению. Тем не менее, никакой прямой репортаж не может передать атмосферы, царящей в этих древних стенах. А вообще, как выразился один экскурсовод, Храм этот не что иное, как «машина времени». Фантастичность его устройства поражает. Храм строился в разные времена, различными народами, здесь можно пройти по эпохам и тысячелетиям - в буквальном смысле. Вот мы стоим на дохристианских камнях, где отдыхали римские солдаты (сохранилась ниша, отделяющая нас от Нового времени). Вот Узы Христа - два отверстия в каменном полу, куда перед казнью, при водружении Креста на Голгофу, вдевали ноги Его и закрепляли колодкой. А вот мы уже в переходе от Уз - это четвертый век нашей эры. А еще через несколько шагов - камни крестоносцев... И так, за одну минуту, можно одолеть целое тысячелетие! За главным входом перед странником предстает камень помазания - простая, чуть выщербленная временем плита, заключенная в мрамор и озаряемая сверху лампадами. Сворачиваем направо и поднимаемся по крутой каменной лестнице, ведущей на вершину горы Голгофы. |
| Этот перевод Нового Завета явился в Европе в половине 16 ст., благодаря сношениям папы Юлия III. Моисей Мердинский (Марденский), посланный в Рим в 1552 г. Игнатием, патриархом Антиохийким, для начала переговоров об унии, принес сюда с собою две рукописи Пешито. По этим двум рукописям был напечатан в Вене в 1555 г., иждивением Императора Фердинанда 1-го, новозаветный Пешито в 2-х частях in 4, названный по имени имперского канцлера Альб. Видманштадта – Видманштадтским (Widmanstadtische). Второе издание, по сличению еще с новою рукописью, явилось в свете трудами Тремеллиуса (Im. Tremellius). Heidelb. 1569. in fol. 1663 , и, сличенный еще с четвертою рукописью, новозаветный Пешито находится в Антверпенской Полиглотте, том. 5, 1572. fol. 1664 . – Апокалипсис, напечатанный по одной только найденной рукописи, издал на сирском языке Ludwig de Dieu Lugd. В. 1627. 4; четыре меньших Соборных послания, которых первоначально недоставало в Пешито, издал по единственной содержащей их рукописи Е. Pococke Lugd. В. 1630. 4. 1665 . Между тем, вследствие монофизитских споров, перестали довольствоваться единственным древним общецерковным переводом Пешито, и поэтому явился новый перевод для монофизитского употребления, перевод Филоксенов. Рукописи этого перевода имеют в конце Иоаннова Евангелия подпись 1666 , из которой видно, что перевод сделан с греческого текста, в 508 году по Р. Х., в правление монофизитского епископа Филоксена Иерапольского 1667 . Этот Филоксенов перевод содержит в себе весь Новый Завет, за исключением Апокалипсиса; впрочем существующий теперь сирский Апокалипсис (взошедший в позднейшее время в Пешито) по своему характеру принадлежит, как кажется. Филоксенову переводу 1668 . – После этого в 616 г. по P. X. некто Фома из Александрии сличил этот перевод, по указанной подписи, с некоторыми другими греческими рукописями 1669 и снабдил его примечаниями на полях, содержащими варианты 1670 . Так. обр. перевод Фомы вовсе, не новый перевод, но лишь пересмотренный перевод Филоксенов 1671 . В это же время в Александрии жил Павел из Телы, который обработал сирский перевод В. Завета, заимствовав его из ветхозаветных гекзапл Оригена , а уклонявшееся от него чтения поместил на полях; и это могло послужить для помянутого Фомы поводом снабдить примечаниями на полях и новозаветный текст 1672 . – Впрочем характерическую черту всего Филоксенова перевода составляет буквальная, доходящая до педантизма, точность 1673 , почему он весьма пригоден для критики 1674 . |
| По тем же соображениям, т.е., предполагая, что я имею дело с переводом не одной Мишны, а Талмуда, я в своем отзыве отметил, как существенный недочет, в переводе Переферковича, опущение в трактате Берахот Гемары, теперь, после заявления Переферковича, это опущение понятно, тогда же оно для меня было не понятным. Далее в своем «Ответе» Переферкович возражает против данной мною характеристики его перевода, и подробно разбирает отмеченные мною примеры и цитаты из перевода. Для лучшей иллюстрации высказанного в моем отзыве положения, что перевод Переферковича иногда довольно значительно уклоняется от буквального текста речи, так что имеет характер скорее перифраза, а не перевода, мною были приведены два места из трактата Берахот I, 1 и III, 1 по еврейскому тексту, в параллели перевода Переферковича и буквального. На этих местах Переферкович останавливается прежде всего, причем с настойчивостью защищает свой перевод, и критикует поставленный в параллель с ним буквальный перевод. Для того, чтобы оценить достоинство этих возражений, следует указать их содержание. Начальные слова Берахот I, 1 у Переферковича переведены: «с какого времени читают «Шема» вечером? С того времени, как священники приходят есть свои возношения. По мнению р. Элиезера, срок чтения продолжается до конца первой стражи, мудрецы же полагают, до полуночи, а раббан Гамалиил говорит: «до появления зари». Однажды его дети, вернувшись с пира, сказали: мы не читали «Шема» и прочее. Вместо этого, для меня буквальным переводом представляется следующий: «С какого момента читают «Шема» по вечерам? – «с того момента, как священники собираются, чтобы вкушать от своего возношения до конца первой стражи», – слова р. Элиезера. А мудрецы говорят: «до полуночи». Раббан Гамалиил говорит: «дотоле, пока не взойдет столп утренней зари». Случилось, когда сыновья его пришли из дома пиршества и сказали ему: «мы не читали «Шема» и прочее. Защищая свой перевод, Переферкович говорит, что первое еврейское слово (me’emathaj), переведенное им «с некоторого времени», может быть; конечно, переводимо и «с какого момента», ибо и момент есть единица времени, но в данном случае такой перевод решительно невозможен». Почему он невозможен в данном случае, Переферкович не объясняет. Следующее выражение (mischscháa), переводимое Переферковичем «с того времени», по его заявлению, никак нельзя перевести словом «с того момента». Но (scháa) значит «час, момент» (hora, momentum, см. Buxtorfii, Lexicon chaldaicum, talmudicum et rabbinicum, edidit Bernh. Fischerus, p. 1233), а посему (mischscháa) может значить или: «с того часа», или «с того момента». Ссылаясь в данном случае па словарь Леви, Переферкович не понял его слов, приведенных им же самим в «Ответе». В словаре Levy, пишет он, ша’а переводится: «kurze Zeit, eine Stunde». Но ведь kurze Zeit=короткое время, а не просто Zeit=время, как перевел Переферкович, – разность огромная. |
| Мы рассмотрим для примера несколько наиболее распространенных случаев ошибочного понимания богослужебных текстов (или потенциального непонимания их вообще) и выскажем соображения по поводу возможного исправления этих «трудных мест» — как возможный образец для подобной фронтальной работы. Тезисы, приведенные в данной статье, несколько лет назад активно обсуждались нами на интернет-форуме «Человек и его вера», но спустя годы актуальность этих вопросов нисколько не уменьшилась. В начале каждой литургии, вечерни или утрени, а также и во время других служб, диакон возглашает так называемую «великую» или «мирную» ектению, которая начинается с прошения: «Миром Господу помолимся». Далеко не каждый из стоящих в храме людей, к которым обращен этот призыв, знает, что здесь идет речь не о приглашении помолиться «всем вместе, то есть всем миром», но — о молитве в «мирном состоянии духа». Переводчики на славянский, во многих других местах строго следовавшие букве греческого оригинала, здесь отступили от нее: в греческом тексте стоит «en eirene» — буквально «в мире». Но переводчики убрали предлог «в» и заменили предложный падеж творительным. Подавляющее большинство прихожан одного обычного городского храма, среди которых был проведен блиц-опрос, ответили, что переводят для себя это прошение как «помолимся всем миром» — «все вместе». Примечательно, что везде в других частях богослужения то же самое «en eirene» переводится у нас буквально — «в мире»: «Прочее время живота нашего в мире (а не «миром») и покаянии скончати…», «Святое Возношение в мире (не «миром») приносити», «В мире (а не «миром») вкупе усну и почию» и т.д. Как можно было бы решить эту проблему? Варианта может быть два: либо исправить перевод на буквальный: «В мире Господу помолимся», — либо же обстоятельство, выраженное существительным, заменить на наречие: «Мирно Господу помолимся». Нам режут слух оба варианта? Может, это потому, что мы уже привыкли к неправильному пониманию прошения? Далее в той же ектении диакон возглашает: «О свышнем мире и спасении душ наших…». И снова та же история. На вопрос, что значит это прошение, прихожане при опросе почти хором ответили: это значит «о вышнем мире», то есть о мире ангелов. На вопрос, как вообще мы можем молиться об ангелах, никто, правда, ответить не смог. Что же здесь в греческом тексте? «Hyper tes anothen eirenes». Anothen — это наречие ano (вверху) с суффиксом then, обозначающем движение «откуда?». Буквально фраза должна переводиться «О мире (не мipe!) свыше (!) и спасении душ наших…», то есть «О ниспослании мира свыше…». |
| Следует признать, что существуют заметные особенности и отличия святоотеческого истолкования экзегезы книги Иова в различных экзегетических и богословских традициях – прежде всего в греческой и латинской. Это связано в том числе и с тем, что принадлежащие к этим традициям толкователи пользуются различными, изобилующими смысловыми разночтениями, библейскими переводами: Септуагинтой, старолатинским, Вульгатой и другими. Именно Септуагинта (в отличие, например, от Вульгаты) заметно смягчает острые смысловые углы библейского текста книги Иова – прежде всего обращенные к Богу весьма резкие слова страдальца. Это определенным образом отражается и на содержании тех или иных святоотеческих толкований: так, в греческой экзегетической традиции личность Иова трактуется как в гораздо большей степени смиренная и «неконфликтная», нежели в традиции латинской. Если же говорить о самих принципах святоотеческого истолкования книги Иова, то здесь следует констатировать, что древние церковные писатели используют при ее изъяснении ряд традиционных методов экзегезы Священного Писания. Среди них: 1) буквально-исторический, 2) аллегорически-нравственный и 3) типологический (преобразовательный). Буквально-исторический и типологический методы принято по преимуществу связывать с Антиохийской богословской школой, в то время как аллегорическинравственный – с Александрийской. Если буквальное толкование стремится обнаружить в Священном Писании его реальный исторический смысл, в то же время делая из него и важные морально-нравственные выводы, то аллегория пытается (зачастую за счет принижения значения истории) найти в библейском тексте глубинные иносказания, скрытые символические значения. Кроме того, антиохийские экзегеты достаточно активно пользуются при истолковании библейского текста и типологическим методом. Однако и многие лучшие древние экзегеты Александрийской традиции также весьма часто, подобно антиохийцам, прибегают к типологии. Типологическое толкование является некоей «золотой серединой», примиряющей крайности первых двух указанных методов (буквально-исторического и аллегорически-нравственного). Ведь типология, отыскивая в фактах ветхозаветной истории духовные прообразы новозаветной реальности, не отказывается при этом и от принципа историчности, но обнаруживает именно в реальных библейских событиях их сокрытые пророческие смыслы. В соответствии с этим третьим методом весь Ветхий Завет рассматривается святоотеческой традицией как единое, целостное пророчество о Христе. |
| Довольно взрослый человек (ему было тридцать четыре года) сделал предложение прекрасной Сонечке Берс. У них была не жизнь, а настоящая идиллия: семья, дети, богатство, сам Толстой – замечательный начинающий автор, всё буквально цветет и пахнет, во всём взаимопонимание и чувства. Но вот Толстой едет в Самарскую губернию покупать имение. Ночью, в гостинице, он как в яму проваливается в свои ощущения. На ровном месте его постигает ужас бессмысленности жизни, возникает вопрос: зачем я живу, что я делаю? Психологи назвали бы это состояние экзистенциальным провалом, внезапным кризисом среднего возраста. Он бежал, бежал, бежал и вдруг споткнулся: какое имение? Чем я занят? В чем смысл жизни? Это событие переломило его жизнь и привело к серьезным конфликтам внутри семьи. Можно ли объяснить это внешним воздействием? Прекрасная семья была, всё возникло буквально на ровном месте. Нам важно понимать, что такое может быть с любым из нас. Кстати, Толстой в каком-то смысле так и не вышел из своего кризиса. Судя по дневникам его супруги, вся последующая жизнь семьи была тесно связана с внутренним переворотом писателя. Очень важно понимать, что дело вовсе не в том, плохая ли семья, сложные ли отношения, но в том, что тайна жизни каждого человека может проявиться в любых условиях и неожиданно. Екатерина Бурмистрова: «Когда всё хорошо внутри и снаружи, мы всё время чем-то заняты, проявляем какие-то усилия, стремимся к достижениям, и не можем задуматься и оглядеться по сторонам. Здесь важно осознавать, что любой кризис – это не только переход, но и остановка. Он наступает тогда, когда что-то внутри начинает мешать нам быть активным, продуктивным, продолжать бежать». Кризис может быть порожден любыми внешними и внутренними обстоятельствами: личными неуспехами, неудовлетворенностью, проблемами во взаимоотношениях, болезнями, утратами. И всегда кризис будет для вас новой возможностью. Другое дело, что человек, который входит в кризис, может одновременно войти в пике. Переживания могут быть настолько острыми, интенсивными, неожиданными и разными, что вместо того, чтобы из гусеницы превратиться в бабочку, человек делается сумасшедшей или депрессивной гусеницей. |
| А. Десницкий так успешно объяснил всё вышеизложенное, что для меня осталось непонятным: почему он после такого объяснения Синодальный перевод дважды называет химерическим? И это при том, что он с уважением относится к Синодальному переводу! Да, Синодальный перевод Ветхого Завета сделан с иврит-арамейского оригинала и древнегреческого перевода так, что соединяет оба текста порой в одном библейском стихе. То есть Синодальный текст переводит сложную композицию из разных древних текстов Ветхого Завета, причём принцип составления композиции не всегда очевиден. При западнохристианском взгляде на Библию можно было бы назвать Синодальный перевод химерическим, подчеркнув этим, что отдельные его части взяты из разнородных источников и насильственно соединены. Только тогда химерическими надо признать и сами критические издания Библии (на иврите и греческом), включая авторитетный Нестле-Аланд. Ведь эти издания представляют собой ту же не отличающуюся древностью композицию рукописей. От Синодального текста их отличает наличие критического аппарата, что не меняет сути дела. Восточнохристианский взгляд не обязан усматривать в Синодальном переводе химеру, поскольку он не отделяет жёстко Писание от Предания. Элементы Предания в Библии обнаруживаются не только в присутствии неканонических книг, но и в труде благоговейного редактора (древнего или современного). И в труде переводчика, который стремится донести до читателя библейскую традицию, а не просто заменить слова из древней рукописи словами какого-нибудь современного языка. Сам же Десницкий рассказывает, как он и его коллеги, переводчики Писания, не всегда могут обойтись без привнесения в библейские тексты того, чего там буквально нет, но что есть в Предании, не отгороженном от Писания (например, учение о приснодевстве Богоматери). Синодальный перевод — скорее миссионерский, чем научно-богословский труд. Стоит ли его судить по всей строгости законов библиологической науки? Раздел книги, посвящённый Преданию, разбирает актуальную тему: священство и царство. Актуальной тему сделало явление сектоведческого порядка, имя ему — царебожие. Справедливо Святейший Патриарх Алексий назвал его ересью. Автор обстоятельно раскрывает причины резкой оценки царебожия. В книге на тему царство и священство дан исторический очерк, вбирающий времена первобытные и ветхозаветные, раннехристианские и византийские, западное средневековье, эпоху просвещения, новую и новейшую историю (отечественную и европейскую). Автор показывает, что библейскому Откровению чуждо понимание царей как священников, зато это свойственно язычеству и у христиан присутствует именно как архетип языческого сознания. В основательную критику царебожия А. Десницкий внёс свой заметный вклад: он рассмотрел эту тему с точки зрения религиоведческой, привлёк дополнительный библиологический и церковно-исторический ценный для понимания темы материал. Словом, автор проделал нужную в наше время работу. |
| В новой Российской армии они не нужны. На частные армии, столь популярные ныне в зонах конфликтов, выпускники ВИИЯ, за редким исключением, не работают - не то воспитание. Тем более они не работают на иностранные армии и штабы. В либеральную эпоху никаких интеллектуальных трестов в стране не создано. Те, что были в советское время, практически ликвидированы или пребывают в упадке. А те, что есть, существуют на западные гранты и, естественно, транслируют точки зрения своих подателей хлеба. Поэтому и нет до сих пор русского РЭНДа (ведущий мозговой центр в США). Ни одной стране не удалось выстроить национальную стратегию на чужие деньги в отсутствии собственной политической воли. Переводчики смыслов Не подумайте, что они прозябают. Они нарасхват. Преподают, работают, пишут книги, консультируют бизнес и банки. Но эта шинелька им явно маловата. Ведь они учились работать на громадную страну, а не на частного дядю. Всю жизнь они переводили смыслы. Не всегда речь советского офицера можно перевести буквально. Также как и ответную речь африканского вождя. Но смысл они передавали так точно, насколько это было возможно. Ведь с обеих сторон зачастую их собеседники были вооружены. И малейшее искажение смысла сказанного могло стать поводом к войне. Они переводили и допросы, и лекции, и приказы на поле боя, и переговоры о мире. Это - громадная часть истории, которая далеко не вся стала достоянием историков. Пришла пора выходить из тени тех, кого они переводили. Эти люди всю жизнь находились на острие стратегии большой страны. Когда не стало ни страны, ни стратегии, их дарования и таланты, их навыки и умения трансформировались в обдумывание Русского проекта. До того, как они собрали свой Клуб, они обдумывали картину мира поодиночке и в дружеских компаниях. С созданием Клуба стали работать соборно. Результат — десятки книг, публикации в СМИ, выступления со своей позицией на конференциях, круглых столах и на телевидении. Интернет дал им возможность обмениваться короткими аналитическими записками, вовлекая в свой круг единомышленников и знающих специалистов, которых они называют знать. |
| Греческий текст (Бенешевич В.Н. Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкований. Т. II. С. 141) Сербская редакция кормчей (Законоправило или Номоканон светога Саве. Л. 396–398 об.) Требник (ГИМ. Син. 675. Л. 207 об.–217) Перевод греческих слов в славянских текстах τχη κα εμαρμνη πντων κρατε полоучаи ч(а)сть всхъ дьржитъ счястие вс сдержить τχη – часъ Пчела; оуполоучение, часть Хр. Г. Ам.; получаи СлРЯ XI–XVII в. (по Ряз. и Ефр. Кормч.) εμαρμνη – рождьствие Хр. Г. Ам.; соудъ Пчела πετειν κ πηλο πλαστοργει птицю в кал лпляше птице твораше от брения πηλς – бьрние Пчела, Хр. Г. Ам.; калъ Изб. 1076, Хр. Г. Ам. πλττω – съзидати Пчела, Хр. Г. Ам.; творити (πλαστουργεν) Хр. Г. Ам. Τατα παρ τν βραων πστη токмо от жидовъ под(ъ)ятъ сиа от евреи претерп φστημι – подъяти, приимати Пчела; прияти, въсприяти Изб. 1076; прияти, потръпети (φιστναι) Хр. Г. Ам. Можно допустить, что перед нами два независимых перевода, а их текстологическая близость объясняется буквальным переводом греческого оригинала, характерным для того времени; однако, по нашему мнению, более вероятно использование одним из редакторов раннего перевода с параллельным обращением к греческому тексту, чтобы прояснить тёмные, на его взгляд, места. Более ранним следует признать перевод в Сербской редакции кормчей: в некоторых случаях её текст ближе к греческому оригиналу, в то время как в Требнике текст распространён (ниже выделено подчёркиванием): Сербская редакция кормчей (Законоправило или Номоканон светога Саве. Л. 396–398 об.) Требник (ГИМ. Син. 675. Л. 207 об.–217) Чинъ бывающии надъ обращающимисе от срацинь Чинъ и уставъ бываемыи на еже от срцинъ обращающихся Врую во единого Б(ог)а Вроую въ единого Б(ог)а О(т)ца Вседержител отрицаюсе всее срациньскые вры Отрицаюся всея срациньскыя вры и моудрования Проклинаю Алима по дщери зети Моамедова Проклинаю Алима, еже по дчери зят Моамедова, и Хасана, и Хоусена с(ы)новъ его Это распространение может объясняться как стилистической правкой древнерусского редактора, так и особенностями греческого текста, использовавшегося составителем Требника. В пользу последнего предположения говорит упоминание в Требнике сыновей Алима. Издание В.Н. Бенешевича показывает, что эти слова пропущены в части греческих списков; в других же они присутствуют 10 . Однако очевидно, что такие чтения могли появиться только в результате переработки текста в Требнике. Обратный же процесс: сокращение в Сербской редакции так, чтобы славянский текст стал точно соответствовать греческому оригиналу, невозможен. Поэтому мы должны признать перевод в Сербской редакции кормчей более ранним. |
| Как понимать это свидетельство? Взяв во внимание, что слово толковать весьма часто употреблялось в значении переводить, и сопоставляя выражения митрополита относительно церковных правил, что прежде они были помрачены для русских облаком греческого языка и потому оставались неразумными, или непонятными, а теперь ясно сияют светом разумным и прогоняют тьму неведения, мы думаем, что здесь речь именно о переводе правил на славянский язык или о том, что прежде они были известны в России на греческом языке, а теперь сделались известными и на славянском. В таком смысле свидетельство митрополита может показаться несогласным с другими свидетельствами древности, указывающими на существование у нас славянского перевода церковных правил и в прежние времена. Но эти последние свидетельства не довольно решительны и тверды, и лучшие из них, или наиболее достоверные, ведут только к мысли, что некоторые церковные правила действительно известны были тогда у нас на славянском языке и употреблялись в некоторых местах, а отнюдь не дают права заключать, чтобы у нас существовали тогда все церковные правила по-славянски или чтобы они находились во всеобщем церковном употреблении . Напротив, естественнее думать, что так как почти все наши митрополиты в период домонгольский и многие из епископов были греки, то они и сами пользовались греческим текстом правил, и оставляли его в церковном употреблении, не запрещая, впрочем, желающим пользоваться и славянским переводом. Митрополит Кирилл II мог даже не знать о существовании и употреблении в России этого перевода правил или, если и знал, то не был убежден в исправности его и не счел благонадежным на него положиться, потому и решился вытребовать себе славянский список церковных правил из Болгарии, который снят был с другого списка, испрошенного непосредственно от самого Цареградского патриарха. Впрочем, можно понимать выражение «истолкованы быша» в рассматриваемом нами свидетельстве и буквально и видеть в словах митрополита ту мысль, что церковные правила прежде были невразумительны для русских по несовершенству славянского перевода, который был затемнен множеством эллинизмов, и еще потому, что не имели толкований, а теперь приобретены в новом славянском переводе и с толкованиями, отчего ярко сияют и прогоняют тьму неведения, хотя, признаемся, эта тьма неведения невольно заставляет предполагать не одну только невразумительность церковных правил для русских в прежнее время, а совершенную их неизвестность или недоступность для разумения. |
|
|
