| Но министр коммерции Н. Румянцев, в особом мнении, выразил, что „нет ни надобности, ни пользы просить монарха сделать новое положение о браках.., и что безопаснее оставить духовное начальство действовать по собственным известным ему правилам». И высочайшего соизволения на положение совета от 28 мая 1806 г. касательно браков не последовало 341 . Между тем, при рассмотрении и обсуждении „проекта гражданского уложения», со стороны Государственного совета несколько раз в 1809–1810 г. поручалось обер-прокурору св. синода кн. Голицыну и государственному секретарю Сперанскому испрашивать от св. синода мнения о некоторых статьях „уложения», „относящихся по существу до духовного начальства». Св. синод давал, по запросам к нему, мнения „по соображении статей уложений с правилами церковными и узаконениями». В числе статей проекта, по которым передавались мнения св. синода, были и такие, которые составлены были на основании 50-й главы кормчей книги и при обсуждении которых нельзя было опускать ее из виду. Мнения св. синода принимались в уважение в Государственном совете. Этим самим совет, в качестве законодательного органа в России, в первые годы своего существования, придавал 50-й главе значение источника русского брачного права. Проект уложения, рассматривавшийся в совете в 1809 и 1810 гг., впоследствии подвергался во II Отделении канцелярии Его Величества пересмотру, дополнениям и некоторым переменам; и явился в 1832 г. в „своде законов», (т. X), как „законы гражданские». За первым изданием следовали второе в 1842 и третье в 1857 гг. Многие статьи „о союзе брачном», заключающиеся в „гражданских законах», или исторически основаны на положениях 50-й главы, или выражают ее положения в новой форме. Таким образом эта глава до настоящего времени косвенно признается гражданским законодательством, как источник русского брачного права. Наконец, отдельные православные иерархи и исследователи предметов церковного права в XVIII и текущем столетиях, касавшиеся в своих сочинениях 50-й главы кормчей книги, считали и считают ее за источник русского церковного права. |
| Впоследствии, как видно из отчета об издании творений св. отцов за 1902 г., представленного Совету Академии редактором «Богословского вестника» профессором И. В. Поповым , московские митрополиты продолжали финансировать издательскую деятельность Академии. Тем не менее, редакции постоянно приходилось преодолевать финансовые трудности, которые не позволяли в полную меру проявиться творческому потенциалу переводчиков и редакторов. В последнем из нижеопубликованных документов (от 29 декабря 1912 г.), который адресован ректором Академии епископом Феодором (Поздеевским) (1909–1917) обер-прокурору Святейшего Синода В. К. Саблеру, предлагается широкомасштабный проект переиздания всей серии ТСО в очень непростых условиях, сложившихся в результате конкуренции и вмешательства других издательств (имелось в виду прежде всего издательство П. П. Сойкина), которые по истечении 50-летнего срока давности стали переиздавать переводы Академии без необходимых улучшений. Еще при предшественнике Саблера обер-прокуроре С. М. Лукьянове Совету Академии было отказано в исключительном праве на издание ТСО, но при этом высказывались надежды на новый законопроект о том, чтобы «право издания в оригинальных и переводных текстах творений Св. Отец предоставить исключительно Св. Синоду» 249 . Непонятно, насколько Академии удалось выйти из положения за счет расширения рынка сбыта и удешевления продукции, как это предполагалось, однако обеспокоенность повышением качества переводов 250 и стремление к их распространению в монастырях, церковно-приходских школах и среди военного духовенства могут послужить добрыми примерами и для нашего времени. Документы из истории ТСО 1. Указ 251 Его Императорскаго Величества, Самодержца Всероссийскаго, из Святейшаго Правительствующаго Синода, Синодальному Члену, Преосвященному Иннокентию, Митрополиту Московскому и Коломенскому, Свято-Троицкия Сергиевы Лавры Священно-Архимандриту. По указу ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, Святейший Правительствующий Синод слушали дело по представлению Вашего Преосвященства о разрешении издавать при Московской Духовной Академии журнал, под заглавием: «Творения Св. |
| Так окончилось более, чем трехмесячное, и трудное путешествие русской духовной иерусалимской миссии. Она прибыла в Иерусалим 31 января 1858 года и преосв. Кирилл тотчас же приступил к делу, которое ему было поручено. 163 До Калуги преосв. Кирилла провожало некоторые петербургские родные. Описывая им впоследствии константинопольские горы, он, между прочим, замечал: «описать гору, на которую надо подниматься, не берусь. Питерцы безвыездные не поймут; провожавшим меня можно напомнить последнюю к Калуге гору на пути из Малоярославца». Из неизданного письма от 15/16 декабря 1857 года. 164 Они расстались 15 мая 1857 года, когда преосв. Макарий выехал из Петербурга в Тамбов. См. Труды Киев. дух. Акад. 1895 г. X стр. 274. 166 Василий Андреевич Левинсон из бывших раввинов, принявши православие, с 1842 г. был профессором (ординарным) по еврейскому языку в Петербургской д. Академии; на Востоке пробыл недолго, прислав оттуда две записки: 1) о самаританском тексте пятокнижия Моисеева, и 2) о религиозных сектах и обществах в Иерусалиме и окрестностях. † в 1869 г. См. И. Чистовича . История С.-Петербургской духовной Академии. Изд. 1857 г. стр. 364–355; С.-Петербургская духовная Академия за последние 30 лет. Изд. 1889г. стр. 59. М. Филарета. Собрание мнений и отзывов его. СПБ. 1886 г. т. IV, стр. 442–448 и Русск. Стар. 1886 г. стр. 300 кн. VIII. 167 См. арх. Св. Синода по канцелярии Обер-прокурора за 1857 г. д. 373. – Что касается до личных побуждений, расположивших проф. Левинсона отправиться на Восток с нашею миссиею, то они нам неизвестны. Некотррый свет на этот предмет проливают следующие строки из письма преосв. Кирилла обер-прокурору Св. Синода из Иерусалима от 19 июня 1858 года: «известие от 10 прошедшего мая о чине, назначенном проф. Левинсону, доставило нам истинную радость. Я истощил к тому времени весь запас уверений к утешению и ободрению этого жалкого человека, по несчастию, обнищавшего и как будто брошенного и забытого. Нищета его еще не прекратилась, так как жалованье он и доселе не получил. Но надобно было видеть выражение его почти детской радости и признательности при вести о чине, которая всего более ободрила его уверенностию, что он еще не забыт у начальства». См. в арх. Св. Син. по канцелярии Об.-прокур. за 1858 г. дело 388. |
| Довольно поименовать современных нам (1857 г.): пребывающего на покое патриарха Гpuropuя VI, твердого защитника православия, гонимого за это английским правительством, митрополита Ставропольского Типальди, подвергшегося преследованию того же правительства, образователя нового поколения пастырей во вверенном ему училище на о. Халка; Карафеодорита – известного многостороннею ученостию и языкознанием, автора многих обличений нанизма; Диндалида Евтикула; недавно умершего в Афинах знаменитого Икононоса, архимандрита Дионисия Маврокордато, Кондоюни; на ионических островах – Мустоканди Замбела. Одни труды Святогорца Никодима, доживавшего свой век в нынешнем столетии, по их многочисленности, разнообразию и назидательности, заслуживают всякого внимания. Если все это малоизвестно в нашем отечестве, то единственно от того, что наши ученые привыкли заниматься единственно западной Европой. По всем таковым соображениям, нашему правительству, прилично и необходимо, сколь возможно и ничего не жалея, помогать всем православным церквам в европейской Турции, особенно болгарским, но не иначе как с условием – являться везде миротворителем, а не пособником умножения вражды, что было бы и делом и поводом к невыразимому бедствию для всей православной церкви. Народность, соединенная с древнею верностию вселенскому патриаршему престолу в Цареграде, должна в болгарском народе, при наших усилиях к просвещению его, ярко отличаться от народности, подчиненной папе, – этого прежде неслыханного в Болгарии соблазна». – Заключение это, данное обер-прокурором Св. Синода, по совещании его с членами Св. Синода, как сам он свидетельствует о том, было впоследствии сообщено для руководства преосв. Кириллу и несомненно имело значение в направлении последующей его деятельности на православном Востоке, умерив его очевидную антипатию к грекам. См. арх. Св. Син. по канцелярии обер-прокурора за 1858 г. д. 381. 178 См. письмо преосв. Кирилла, в м. Григорию от 26 февраля 1856 г. в Духовн. Беседе 1856 г., стр. 247. 179 Сведения о них заимствованы преимущественно из записки константинопольского посла Бутенева, представленной им в Министерство Иностранных Дел в январе 1858 г. |
| Советы Академий по установленном предназначении кандидатов на места, не позже 15 Июля, сообщают в Учебный Комитет списки не получивших на первый раз назначения на духовно-учебную службу казеннокоштных академических воспитанников, а равно и тех из своекоштных, которые изъявят желание служить по духовно-учебному ведомству с обозначением: а) места их происхождения, б) отметок по их успехам и поведению, и в) требуемых определением Св. Синода от 25 – 27 Апреля 1884 года сведений о том, кто из них на какую учительскую кафедру или должность в семинариях и училищах признается более способным. (Указ. 29 Апреля 1884 г. 4 ср. ст. 71). Примечание. Академические Советы могут присовокуплять к вышеизложенным сведениям и заявления окончивших курс воспитанников о желании их поступить на духовно-учебную службу в ту или другую епархию. В случае получения заявлений со стороны семинарских и училищных Правлений об учительских вакансиях в семинариях и в училищах среди учебного года, Учебный Комитет, по соображении имеющихся в делах его сведений об академических воспитанниках, обращенных в епархиальное ведомство, предназначает на предъявленные вакансии тех из числа данных воспитанников, которые по оказанным успехам в учении и поведению имеют преимущество пред прочими, и представляет о этом доклад Г. Обер-прокурору. (Выс. утвер. 25 Мая 1874 г. Опред. 1 – 16 Мая 1874 г. и Опред. 25 – 27 1884 г.) Существующий порядок относительно назначения на преподавательские должности Обер-прокурором Святейшего Синода, по докладам Учебного Комитета, окончивших курс воспитанников духовных академий и стипендиатов духовного ведомства в светских учебных заведениях распространяется: а) на окончивших курс наук в высших светских учебных заведениях и изъявивших желание поступить на учебную службу в духовные семинарии и училища; б) на преподавателей духовно-учебных заведений, оставшихся за штатом по случаю закрытия параллельных отделений, а также в) вынужденных болезнью или другими уважительными обстоятельствами временно оставить учебную службу и впоследствии снова изъявивших желание поступить в нее, и г) на ищущих перемещения из одного учебного заведения в другое должностных лиц, или перемещаемых, по усмотрению высшего начальства, в пользах службы. (Выс. утвер. Опр. 12 Августа – 28 Сентября 1881 г. Выс. утв. 22 Августа 1884 г. Уст. дух. сем. и учил.) |
| 6) еженедельно доводить до сведения Св. Синода о всех своих действиях, дабы Синод знал, как об исполнении, так и о препятствиях исполнения его ведений и указов; 7) при исполнении своих обязанностей агент должен был поступать умеренно и благопочтенно, дабы на Святейший Синод не навлечь нарекания и не подвергнуть самого себя ответственности – штрафу. 16 Отправление начертанных обязанностей в Сенате и коллегиях производилось через экзекутора, которому и приравнивается по инструкции должность синодского агента. Поэтому впоследствии должность синодского агента была заменена должностью экзекутора, на каковую должность, по представлению синодального обер-прокурора Болтина, Правительствующим Сенатом был назначен Владимирского полка капитан Борис Денисов Лукин. 17 Вновь назначенному экзекутору Синод определил „сочинить инструкцию по примеру инструкции сенатского экзекутора и бывшего агента Владыкина. “ 18 При синодском агенте, по сложности его обязанностей, полагалось быть одному подканцеляристу и копиисту, а для посылок состояло шесть человек синодальных дворян. 19 Жалованья экзекутору было назначено 600 р. В поданных от Св. Синода 12 ноября 1722 г. в Сенат штатах в составе синодальной канцелярии значилась: четыре секретаря, из коих два определены были Св. Синодом, по особому докладу обер-секретаря Палехина, в виду недостатка служащих в синодальной канцелярии и по подражанию Правительствующему Сенату. 20 Каждому предполагалось жалованья по 600 р. Шесть переводчиков с окладом каждому по 400 р. Один протоколист с содержанием 400 р., архивариус 400 р., актуариус и регистратор по 300 р. Эти чины определены в сообразность требовании Генерального Регламента и применительно к составу канцелярии Правительствующего Сената. 21 Пятнадцать канцеляристов, каждому предположено по 250 р. Пятнадцать подканцеляристов каждому по 160 р. и сорок пять копиистов, каждому по 70 р. Один вахмистр – 50 р. и шесть сторожей – по 30 р. Распределяя примерное содержание служащим в канцелярии к доводя оное до указанной нормы, Св. Синод руководился тем, чтобы „обретающиеся при Синоде разных званий светские персоны и канцелярские служители в трактаментальном окладе ничем перед сенатскими не умалены были и в платный о рангах табель внесены были.“ 22 |
| Вследствие такового ходатайства воспоследовало прописанное в отношении ко мне его сиятельства графа Протасова, от 11 июня 1845 года за 4059, Высочайшее Его Императорского Величества соизволение на передачу зданий упразднённого миссионерского монастыря из городского в Православное духовное ведомство с тем, чтобы сия передача произведена была в конце 1846 года, когда по отзыву г. военного министра переведены будут из сих зданий больные воинские чины в отстраиваемый для них военный госпиталь. Но передача эта не воспоследовала в назначенный срок, по не переведении из по-миссионерских зданий в своё время больных, а также по обращении их впоследствии на холерный госпиталь; и переписка о том с гражданскими начальствами производилась три года, так что здания по-миссионерские переданы и приняты в духовное Православное ведомство только в декабре месяце 1848 года. Между тем, открылась необходимость в новом помещения для Виленских духовных училищ, уездного и приходского. Нынешние здания, сими училищами занимаемые, весьма тесны и неудобны; а переделка оных, по причине местности и самого устройства, оказалась весьма затруднительною и дорого стоящею: так что по смете исчислено на этот предмет свыше 70.000 рублей серебром, на какую сумму можно бы построить совершенно новые для училищ здания. Посему положено отделить для духовных училищ половину зданий по-миссионерского монастыря и с небольшими пристройками переделать оную соответственно назначению; на что исчислено по смете вместо 70 только 30 тысяч рублей серебром. Планы и сметы на этот предмет представлены мною Святейшему Синоду при рапорте, от 13 апреля 1849 года за 928; а особые соображения по оному изложены в отношении моём к г. синодальному обер-прокурору, от 19 марта 1850 года за 926. Таким образом, в по-миссионерском монастыре предположено устроить помещение для женского первоклассного монастыря, для училища девиц духовного звания при сём монастыре и для духовных училищ уездного и приходского со 150-ю казённокоштными воспитанниками, – что по огромности по-миссионерских зданий и весьма просторной местности оказалось совершенно удобным. |
| О. Поццо ди Борго. В следующем году Толстой был отправлен с дипломатическим поручением в Константинополь, откуда ездил, как сказано в его послужном списке, «в окрестные страны для военно-топографических описаний и с секретными поручениями». Затем, по объявлении в 1828 г. войны Турции, граф Толстой снова вступил в военную службу в тот же Кавалергардский полк и принимал участие в походах и военных действиях под командованием генерала Дибича. За отличие при взятии турецких крепостей Айдаса и Бургаса награжден орденами Св. Анны 3-й степени с бантом и 2-й степени с золотой шпагой с надписью «За храбрость». В августе 1829 г. Толстой назначен флигель-адъютантом к Императору Николаю I, однако после окончания войны решил продолжать службу по Министерству иностранных дел (бывшей Коллегии) и в феврале следующего года вышел в отставку. В 1830 г. он получил придворное звание камергера и назначение первым секретарем Русской миссии в Греции. Это назначение не устроило его, и он перешел в Министерство внутренних дел, возглавлявшееся в ту пору графом А. А. Закревским. В 1831 г. Толстой служит сначала управляющим, а затем директором Хозяйственного департамента (впоследствии Министерства государственных имуществ). В 1834 г. он уже действительный тайный советник, занимает пост Тверского гражданского губернатора, а с декабря 1837 г. – военного губернатора в Одессе в чине генерал-майора, с управлением и гражданской частью. Эту должность граф Толстой занимал до февраля 1840 г., когда после конфликта с князем М. С. Воронцовым, новороссийским генерал-губернатором, вышел в отставку и уехал за границу. С той поры в течение пятнадцати лет он стоял в стороне от государственной и общественной деятельности. К службе граф Толстой вернулся в мае 1855 г., во время Крымской войны, когда принял должность начальника Нижегородского ополчения, и в дальнейшем занимал крупнейшие государственные посты – Обер-прокурора Синода (с 1856 по 1862 г.), затем до конца жизни был членом Государственного совета. С декабря 1856 г. |
| 23 марта Всеподданнейший доклад представлен был Императору. Тогда же К. П. Победоносцев «испрашивал разрешения» Св. Синоду явиться для поднесения адреса и иконы. Согласно «Исторической записке», доклад Синода был возвращен «с иною, чем ожидалось, резолюциею» 30 марта (а не 31, как обычно указывается в литературе). Кроме того, на докладе обер-прокурора о разрешении Синоду явиться для поднесения адреса и иконы стояла резолюция: «Прошу отклонить» 1451 . Как писал впоследствии К. П. Победоносцев митрополиту Антонию, «Саблер доложил мне иное, что Св. Синод желает представления государю во всем составе членов» 1452 . По словам автора «Исторической записки», это обстоятельство, «может быть, и вызвало неблагоприятный исход дела», поскольку Победоносцев испрашивал разрешения явиться всему Синоду, в то время как Синод просил о принятии Государем лишь первенствующего члена, т.е. митрополита Антония 1453 . Подводя итог изложению вопроса о церковной реформе, автор «Исторической записки» делал следующие выводы: «Из всего вышеизложенного следует: 1) выдвинутый в печати вопрос о церковных реформах удостоился Высочайшего внимания настолько, что Государь желал знать о нем мнение Владыки Митрополита. 2) Движение и развитие этот вопрос получил в органической связи с исполнением Указа 12 декабря 1904 года. 3) Председатель Комитета Министров вошел по этому вопросу в сношения с Владыкой Митрополитом, как Государственный Чиновник, Высочайше снабженный особыми полномочиями. 4) С Обер-Прокурором Св. Синода Митрополит не советовался по этому делу, зная (с 1895 года) его отрицательное отношение к вопросу о церковной реформе. 5) Естественное движение дела церковной реформы было прервано изъятием его из ведения Комитета Министров» 1454 . Орган СПбДА, еженедельник «Церковный вестник», фактически стал одной из главных лабораторий по выработке программы церковных реформ. В рассматриваемый период его редакторами были профессора Петербургской духовной академии: протоиерей А. П. Рождественский (1902–1905) и Д. П. Миртов (1906–1909), профессор по кафедре истории философии. Значительное влияние на направление академического печатного органа оказывала известная «группа столичных священников», или группа «32-х», в которую входили протоиереи: Ф. Н. Орнатский , Π. Н. Лахостский, И. П. Слободской; священники: К. М. Аггеев, М. П. Чельцов, Г. С. Петров, архимандрит Михаил (Семенов) и др. На страницах еженедельника печаталось большое количество статей, отражающих идеи, которыми вдохновлялась «Группа»: обоснование и защита интересов пастырства (белого духовенства), стремление объединить его «корпоративную энергию» для устранения того обезличивающего начала административного централизма и бюрократизма, который «мертвит» церковную жизнь «от ее низших ступеней до высших», и для усиления общественной роли духовенства, придания ему функций руководящего сословия со всеми вытекающими последствиями (участием в государственной, общественной и политической жизни) 1455 . |
| Дача эта до 1847 г. принадлежала римско-католическому духовенству; здесь был латинский кляштор, окруженный множеством каплиц, которые однако ж доныне остаются в руках католиков и между которыми в известное время года совершаются литании с громким пением. Любопытен рассказ, сообщенный мне Преосвящ. Макарием, о приобретении этой дачи для Архиерейского дома православного Литовского Архиепископа. Вскоре по воссоединении унии с православием, Преосвященный Иосиф (Семашко) , бывший Архиепископ (впоследствии Митрополит) Литовский 635 просил ходатайства Обер-Прокурора Св. Синода, Графа Н. А. Протасова о передаче ему, для летнего пребывания, подгородной дачи, известной под названием Тринополь. Протасов охотно обещал ему свое содействие. – Между тем этой же превосходной дачи домогался и соседний помещик, Граф Витгенштейн. Он обратился с просьбою об этом к более могущественной,, чем Граф Протасов, Покровительнице, именно, Государынь Императрице Александре Феодоровне. Та обещала доложить об этом Государю. Но в тот самый день, как Она докладывала Государю Николаю Павловичу, он изъявил уже свое соизволение Графу Протасову на передачу Тринопольской дачи Литовскому Архиепископу, и ходатайство Императрицы осталось безуспшнным. После обеда явился в Тринополь и Н. А. Сергиевский ; но мне не удалось с ним много беседовать; он спешил в ту же ночь отправиться в Молодечненскую Семинарию на экзамен. От него успел я узнать только то, что ябеды и клеветы на меня Консисторского Секретаря Квятковского произвели в Петербурге своего рода действие. После чая Викарии и Сергиевский уехали; мы остались вдвоем с достопочтенным хозяином. Тут началась, между нами взаимная самая искренняя и откровенная беседа, какой я не мог и ожидать, при первом личном знакомстве с знаменитым Архипастырем. Предметом нашей продолжительной беседы были, разумеется, церковные дела и духовные современные деятели. Более всего речь шла о делах и деятелях синодских. Вот какие сведения сообщил мне досточтимый собеседник мой, во-первых, о Членах Св. Синода, об Обер-Прокуроре и других как духовных, так и светских властях. |
|
|
