| Например, в Библии сказано, что между началом строительства Иерусалимского Храма и исходом из Египта прошло 480 лет. Но, если мы арифметически посчитаем, то получается 576 лет. Разница возникает из-за того, эти 96 лет – это годы отступничества Израиля. Их Бог за годы не считает. Почему для Израиля эта седмина не закончилась? Потому что годы, когда Израиль пребывает в отступничестве, это не годы Израиля, это времена, которые называет Господь временами язычников. Вот сейчас именно эти времена идут – время язычников, которые вклинены в последнюю историю конца еврейского народа как народа Божия. А последняя седмина – это будет опять седмина Израиля, потому что еврейский народ во времена Антихриста признает Христа Спасителя. Апостол Павел говорил в 11-й главе, что ожесточение у евреев произошло не навсегда, а до того момента, когда обратится полное число язычников, евреи обратятся к Богу и «так весь Израиль спасется» ( Рим.11:26 ). Вот тогда-то и будет происходить последняя половина седмины. Первая половина седмины – проповедь Христа, вторая половина седмины – это время правления Антихриста, тоже три с половиной года. Седмина делится по половине. И про нее сказано, что «и на крыле [святилища] будет мерзость запустения», о которой Господь прямо говорит: «Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую, где не должно, – читающий да разумеет, – тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» ( Мк.13:14 ). Мерзость запустения – это Антихрист, восседающий в Храме Божием (в восстановленном Храме в честь Бога, в Соломоновом Храме), который выдает себя за бога. Это и есть мерзость запустения в храме Божием на месте Святом. «И окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя». Он будет после этого опустошителем. Чей дух стоял за всем отступлением Израиля в течение всех этих веков? И чей дух руководил отступничеством Израиля раньше? Это дух Антихриста – его постигнет окончательная предопределенная гибель. И это произойдет как раз тогда, когда закончится последняя седмина пророка Даниила, и тогда закончится, собственно, весь мир. |
| - С детства ли вы веровали, или путь к вере был полон духовного поиска среди соблазнов ещё атеистической эпохи? Кого вы могли бы назвать своими личными крестителями? - Я рос в неверующей семье; крестился, когда наступили перемены в государственно-церковных отношениях в СССР. Мне было 14 лет. Помню, что проснулся утром и понял, что сегодня должен обязательно креститься. Меня крестил протоиерей Виктор Гаврилов в Преображенском кафедральном соборе г. Иваново на летний праздник Казанской иконы Божией Матери. А через некоторое время я начал ходить в храм, значительная часть моей жизни была связана с церковной деятельностью. Что касается соблазнов, то они есть в любую эпоху, стоит человеку хотя бы немного расслабиться. Последние 15 лет моя работа связана с преподавательской и административной работой в разных вузах России и Республики Беларусь. - Кто и что направляет вас теперь, и как вы избираете себе темы, исключительно своей пытливостью и волей, или они будто бы сами «находят» вас? - Бывает по-разному. Иногда, если речь идет о художественном произведении, то действительно оно приходит, и нужно его просто записывать. Причем, если сегодня не записать, то завтра уже не вспомню то, что хотел написать. Некоторые из них оказались интересны читателям, о чем свидетельствует то, что их переводят на другие языки – китайский, английский, немецкий, испанский, белорусский, армянский, грузинский, калмыцкий. Особенно приятно как автору было, когда мою повесть «Николушка» прочитала женщина в Эквадоре и решила перевести на испанский язык ее фрагмент для потенциальных читателей в Латинской Америке. А бывает, что какая-то тема вызревает внутри, иногда годами, для того, чтобы тоже в свое время вылиться на бумагу. - Можете ли вы припомнить первую работу, связанную с Церковью? Не «Святые земли Ивановской» - одна из них? Много ли усилий было положено вами для создания столь масштабной картины? Чей из ивановских святых пример особенно часто вдохновляет вас в эти дни? - Да, брошюра «Святые земли Ивановской» была моей первой работой, связанной с Церковью. Она вышла в свет в 1997 году. В то время она была востребована, но это во многом все-таки компилятивная работа, составленная на основе других изданных книг, в отличие от моих работ уже даже следующего, 1998 года, в которых я обращался к архивным документам. Что касается того, чей пример из ивановских святых меня вдохновляет – мне сложно ответить на этот вопрос. В свое время я старался, что мог делать для их прославления: участвовал в подготовке документов для установления празднования Собора Ивановских святых (сейчас праздник Собора святых Ивановской митрополии), участвовал в организации строительства посвященного им храма на окраине г. Иваново. Думаю, что все равно все это не просто так… |
| В крылосное окно чуть проникает свет начинающегося радостного дня. За решеткой его очерчиваются прямо на юг силуэты деревянных лавок, полных на сей раз заманчивых для детского вкуса товаров. Явление это повторялось в селе только три раза в году – два храмовых праздника и в девятую пятницу, следовательно, недаром осталось до сих пор памятным душе. До обедни, т. е. до звона на собор оставался тоже часовой промежуток времени. Он (о. Иоанн Леонтьевич) уже пошел домой из церкви, и высматривает заглядевшегося в окошко чтеца. Можно поручиться, что дома никому и в голову не придет спать. Предстоит надевание самолучшего платья, прочитывание Апостола, высматривание сквозь бальзамины и герани нарядных толп, направляющихся к церкви, ожидание гостей и пр. Затем имеются в виду перевод колоколов, светлопарчовые ризы служащих, придворная «милость мира», освящение вишенья, обхождение лавок со святой водой и целодневное утешение дома всякого рода. Была поэтому причина не спать после заутрени в это давнее золотое время... Чей-то облик неотлучно стоит над головой ласковый и молчаливый и неизменно печальный... Из глубины далекой могилы высматриваешь ты своего чтеца и зовешь домой. Но подожди. В окне не все еще обрисовалось ясно. Прочитан только первый час; нет, прочитан, конечно, уже и третий, и шестой, и верно чтется монотонно час девятый. Но все равно, прииди за мной в последний час, покаяния час единонадесятый» 32 . Такое вот настроение навевалось на вершине Синая на о. Антонина воспоминаниями о доме, родине, детстве. Так текла золотая пора детства его, «первая седмина лет человеческих», по знакомым нам словам о. Иоанна, «жизнь младенческая, райская, сладостно воспоминаемая, но невозвратимая». В дремучих лесах Зауралья, на фоне невеселой природы, среди рябин и осин в забытом пермском захолустьи, ничем особенно важным в истории не знаменитым, на этом унылом русском севере, как бы всегда подернутом сеткой осеннего дождика столь близкого сердцу о. Антонина мелкого осеннего «бусенца» 33 вовсе незначительных и никому не нужных географических имен Батурина, Покровского, Солодянки, или Камзолова, Отшибихи реки Поперешной, «которых весь исторический смысл состоит в том, что они от чего-то отшиблись, чему-то стали впоперек и чей-то камзол видели на веку своем» 34 . |
| И опять-таки возникает вопрос: как к этому относиться? Думаю, что давать этому в своей жизни слишком много места было бы огромной ошибкой. По одной простой причине: ну вот есть чей-то недостаток, есть чей-то грех – что конкретно меняет это в жизни нашей? Это отменяет для нас необходимость жить по Евангелию? Или необходимость участия в Таинствах церковных? Или смягчает требования к нам нашей совести? Нет, не смягчает и ни в коем случае смягчать не должно. А раз от этого ничего не меняется в нашей жизни, зачем придавать этому большее значение, нежели оно для нас имеет?.. Почему это есть в жизни чужой, как это вошло в жизнь чужую, мы не знаем. Не знаем, в какой момент человек надломился, надорвался, каким образом враг его уловил. Преподобный авва Дорофей говорит, что, когда ты видишь падение брата, вспомни, что ты не видел его подвига перед этим, не знаешь, каким образом он подвизался, сколько времени он страдал и с какою силою он боролся. Может быть, он пал в такой борьбе, что Господь не будет его за это судить слишком строго. Как же ты, всего этого не зная, собираешься изречь суд об этом человеке? Авва Дорофей: «Когда видишь падение брата, вспомни, что ты не видел его подвига перед этим» Когда люди увлекаются обсуждением чужих пороков и преступлений, их этот процесс постепенно захватывает. И тогда вступает в действие закон духовной жизни, согласно которому человек, который кого-то за что-либо осудил, обязательно начнет грешить теми же самыми грехами. Запускается какая-то страшная цепная реакция. Я помню, как прочитал однажды в письмах преподобного Макария Оптинского о его наблюдении: приходит молодой человек в монастырь, видит недостатки, которых в монастыре полно, начинает осуждать тех, кто этими недостатками обладает, – и спустя совсем короткое время становится одним из них. Однако если человек, напротив, все увиденные недостатки принимает как данность, не считает их чем-то страшным, чем-то недостойным, то он тоже эти недостатки приобретает, поскольку, так к ним относясь, не стремится не допустить их в себе. |
| Если же все-таки допустить мысль о распродаже, то потратить эти деньги стоило бы на другой храм, в котором нет облачений, приличных евхаристических сосудов, нет иконостаса, хороших икон. Вот туда лучше это отдать, чтобы была некая равномерность, то есть, как говорил апостол Павел: чей-то избыток должен восполнять чей-то недостаток, и наоборот 111 . Можно было бы добавить, что в отношении церковного убранства должны быть некие приоритеты. Взор человека, который пришел в храм, должен радоваться красивому, хорошо написанному и устроенному иконостасу. И когда взгляд человека падает на пол, он не должен переживать по поводу того, что поверхность под его ногами напоминает пол в бане или в общественной столовой. А вот тратить большие средства только лишь на то, чтобы украшать священника, мне кажется лишним. Безусловно, когда на священнослужителе мятое, несвежее, латаное облачение, притом что его приход мог бы себе позволить облачение новое, достойное, – это никуда не годится. Но если облачение расшито какими-то полудрагоценными камнями – это, наверное, тоже недопустимая крайность. Хотя при всем при том все эти церковные облачения и митры все равно не являются личной собственностью: это принадлежность храма, имущество Церкви. Внешнее убранство – это в любом случае нечто вторичное по отношению к тому главному, что происходит в Церкви. В храме все должно помогать человеку молиться, и ничто не должно ему в этом мешать. И если перед вами икона Спасителя, на которую не взглянешь без слез, потому что вызывает возмущение манера письма и само качество иконы, – конечно, так не должно быть. Но должна ли, например, стоимость украшения иконостаса превосходить стоимость самого храма? Думаю, навряд ли. – А как относиться к традиции украшать иконы различными драгоценными изделиями – серебряными и золотыми крестиками, кольцами, которые жертвуют люди? Казалось бы, все эти вещи не имеют к вере и к миру духовному никакого отношения, и некоторым даже кажется, что противоречат ему. Уместно ли такое сугубо материальное, вещественное выражение религиозного чувства и не лучше ли употребить все эти ценности на что-то более полезное, опять же на помощь людям? Ведь изображенным на иконах святым они точно не нужны... |
| Но что всего более привлекает внимание в Петропавловской крепости и сильно поражает каждого – это царственные гробницы, начиная с Петра I, все его императорское потомство, кроме Петра II, умершего и погребенного в Москве... Всех гробниц я насчитал двадцать шесть: с правой стороны, впереди лежат Петр I и Екатерина I, а в западном углу не помню чей-то одинокий памятник, а с левой стороны император Павел и за ним его семейство. Гробницы белые, мраморные с осьмиконечным крестом сверху и бронзовыми орлами по углам, и в возглавии бронзовая доска с именем погребенного лица. На памятнике императрицы Александры Феодоровны засохший пучок цветов под стеклянного покрышкой и засушенный венок, и цветы на гробнице цесаревича Николая Александровича тоже под стеклом; без сомнения, какие-нибудь особые воспоминания. Нигде ничтожество человека не поражает так, как при виде этих царских гробниц: как велики, могучи и славны были те, чей прах покоится под этими мраморными плитами! По окончании литургии, осмотрев в подробностях всю церковь и вышед, я увидел часового, ходившего взад и вперед пред одним из зданий, и направился было к нему с намерением спросить его: нельзя ли посмотреть какой-нибудь каземат, но едва я сделал несколько шагов вперед, как он мне крикнул, чтоб я не шел далее. Из этого я мог понять, как строго наблюдают за каждым посторонним. Марта 24. Я ездил к министру Государственных Имуществ Александру Алексеевичу Зеленому, к которому имел письмо от преосвященного Леонида, просившего его содействовать нам в исходатайствовании лесной дачи для народного училища, но в этот день был доклад Государю, и я министра уже не застал дома. От него я отправился к товарищу министра Народного Просвещения Ивану Давидовичу Делянову, живущему на Невском проспекте в доме армянской церкви. Он женат на двоюродной внучке известного основателя Московского Лазаревского Института восточных языков Ивана Лазаревича Лазарева (1734–1801). Я остался весьма доволен его приемом: безо всякой напыщенности и мелочной спеси, которою иногда веет от важных сановников, он обошелся со мною приветливо, любезно и уважительно, не ко мне, конечно, но к духовному моему сану, несмотря на то, что он даже и не нашего исповедания. Он обещался содействовать нам при исходатайствовании лесной дачи для училища. |
| — А неверующему школьнику как быть? — Напомню, что это набор предметов по выбору, т.е. каждая семья добровольно и самостоятельно должна принять решение, что будет изучать ребенок. Есть шесть «опций»: православие, ислам, буддизм, иудаизм, история религий или светская этика. Но идет давление на детей и родителей: школе невыгодно, чтобы был большой набор дисциплин для малых групп учащихся. И они всех загоняют в светскую этику. Надеюсь, это временная проблема. Но как будет решена главная проблема? Допустим, один конкретный курс наполнен христианским содержанием, но все остальные-то остаются все равно атеистическими. У меня ребенок в пятом классе: он мне показал учебник по истории, они там изучают «библейские мифы»! Можно повежливее к христианам отнестись? Нет, оказывается, нельзя. Не умеем. — Значит, с государством – на самом деле, симфонии нет? А что с обществом? — На мой взгляд, в 2012 году произошло незаметное, но весьма радикальное изменение в восприятии церковной жизни. Раньше Церковь воспринимали «вообще», как совокупность всего хорошего. Сегодня к Церкви не стали относиться хуже, но рухнул образ «Церкви вообще». Для многих главным является то, насколько мой коллега, сосед или собеседник, называющий себя православным христианином, соответствует евангельскому идеалу. Человек как бы говорит: «Я в Церкви доверяю не всем, а только тем, чей моральный авторитет я готов признавать». Хорошо, но это значит, что в Церкви есть и такие люди, чей моральный авторитет я не готов признавать. Я не исключаю, что это правильно. Не надо всю Церковь в ее нынешнем состоянии называть белой и пушистой. Начинается «фокусировка на деталях». А если так, то в событиях последнего года есть и положительный смысл тоже. Впервые за последние время всем стало ясно, что церковное сообщество неоднородно. Что есть разные группы, которые между собой находятся в состоянии «холодной войны». Их даже неправильно называть «либералами» и «традиционалистами» – политическая терминология ведет не туда. — Но, в общем-то, так как раз и делят. Ведь «православный актив» — государственники. Вообще, из-за церковной ограды слышны в первую очередь голоса монархистов. Вот, деликатный такой вопрос: Путин — это «царь» или «не царь»? |
| Нищая женщина подошла к ним и стала настойчиво просить разрешения вступить в число монахинь, находившихся под опекой обители. Уставший и рассердившийся от этих просьб Дубхлитир воскликнул: «Ступай немедленно отсюда прочь!» (Буквально, и на это указывает комментатор, он произнес: «bad cess to you» ирландское проклятие: «да ниспадет на тебя зло». А. Ш.). Услышавший такие слова епископ Каинхомрак распростерся на земле, потрясенно проговорив: «О, ужас! Что ты сейчас совершил. Зачем так набросился на несчастную женщину?» Дубхлитир тоже пал ниц и взмолился: «Дай мне наказание, которое понесу ради этой отверженной». Епископ ответил: «Ты примешь ее в число набожных женщин.(В тексте: «woman and to God», то есть не монахинь, как было выше, а скорее, женщин из Céli Dé, или послушниц. Монастырь, о котором идет речь, был, возможно, смешанный.–А. Ш.). Кроме этого, ты дашь ей дойную корову, одежду, так чтобы она могла существовать без помощи других монахинь. Она будет жить по статусу как монахиня, но не примет монашеского пострига. (То есть социально будет защищена, но не свяжет себя обетами и послушанием. Оригинальное наказание за грубость. А. Ш.). Дубхлитир ответил: «Конечно, я выполню все предписанное тобой». 42 . Маэл Дидхруиб имел обычай петь: «Святой Михаил, молись за нас, святая Мария, молись за нас», между каждыми двумя псалмами, когда вычитывал Псалтырь. Еще он добавлял имя святого, чей день праздновался. «Святой Патрик, молись за нас» (Sancte (sancte) Patrice, ora pro nobis), если это был день Патрика; «Святая Бригида, молись за нас» в день Бригиды. Итак было с каждым святым, чей праздновался день. 43 . Монахам разрешалось вкушать три раза по маленькой мере, которая называется «бохтан» (bochtan ирл.). (Один«бохтан» равен объему 12 пустых куриных яиц=грамм. Трибохтана, соответственно, 180 граммам, 160 граммам пива с половиной порции кондимента (кондимент (condiment), это, собственно, не основное блюдо, а именно «закуска», гарнир. Например, зелень, хлеб с маслом). А. Ш.) по Великим праздникам. |
| Какие- то еще на Западе возникали сомнения: то в чудесах Божиих, то в историчности евангельских повествований, в историчности житий святых - а потом все это приходит к нам. Мы знаем про госпожу Улицкую. Я не слышал ее последних высказываний, но некоторые православные люди считают, что она отреклась от Христа, заявив примерно следующее: в христианстве нет спасения. Я не знаю, так это или нет. Я не видел собственно текста. Я попрошу людей, которые этот текст озвучивали в беседе, прислать его мне. Но известно, что в течение долгого времени она утверждала: неправы те фундаменталисты, кто говорит, что только во Христе, только в Православной Церкви спасение. ЕН: - Улицкая увлекающийся, творческий человек. Сегодня так скажет, завтра эдак. Что особенно серьезно к этому относиться? Нет смысла даже обсуждать. Печально, если она действительно высказалась в том духе, как вы описали, но, дамы, которых мы обсуждаем это же преподаватели православного университета! - Вы знаете, это все неслучайно. Действительно, есть какое- то количество людей, которые считают, что Православной Церкви нужно не просто быть ближе к обществу. Я сам сторонник того, чтобы Церковь была ближе к обществу, к самым разным людям, от «болотников» и «белоленточников» до самых что ни на есть ярых государственников… - За что и получаете… - С обеих сторон, нормально. Потому что, если мы будем идти на поводу у людей, которые говорят: общайтесь только с нами и не общайтесь с другими, мы изменим своему призванию. Своей миссии. Так вот, есть группа людей, которые считают, что не просто нужно быть ближе к людям. Нужно подстраиваться под их вкусы, под их взгляды, под их религию «бога в душе хороших людей», под оправдание разного рода грехов, под разговоры, что не может Христос никого судить, он же хороший, он же лапочка такая. Мы Его «видели», когда читали Булгакова. Вот Он такой! А что говорится в аскетических творениях - это все неправда, это все вымысел, это все попы придумали, древние или современные, а Евангелие - да, это серьезная вещь, но что- то там тоже, знаете, неисторично. Что- то придумали переписчики. Вот все эти разговоры я хорошо знаю. Я довольно плотно общался с западными христианами, в том числе с протестантами. Эти разговоры там звучали в течение всего XX века. Они попадали и сюда тоже - через эмигрантскую литературу, через влияние русских богословов, которые жили на Западе, через то обстоятельство, что некоторые наши активно мыслящие священнослужители думали и писали, некритично пользуясь приспособленческими штампами нашего эмигрантского богословия. Я назову отца Виталия Борового, которого я искренне любил. Святейший Патриарх Кирилл, будучи еще митрополитом, и я сам тоже – мы оба были одними из последних людей, которые его посещали в больнице. Но я не считаю его великим мыслителем. Я считаю, что многие вещи он заимствовал как раз у тех самых богословов, которые пытались максимально приспособить православие к западным нравам, модам и мыслям, будучи сами эмигрантами. |
| И как значительная пышность собора может быть поводом для многих к презрению и унижению веры, так и многочисленность разглагольствующих язычников или неверующих, особенно еретиков, может привести весьма многих из простых (чего не дай Бог) к отпадению. Когда о тех будут думать, что они достойны того, чтобы рассуждать с ними, о чем им угодно: тогда эти учение правой веры могут свести к разным богохульствам. Ибо иначе зачем избирают этот пункт те, которые до сих пор до такой степени не знают того, о чем мудрствуют, что постоянно нуждаются в собраниях по поводу своей веры? Пергамий, епископ Антиохии писидийской, вооружившись правою верою и отрицая все противное благочестию, подписал то, что постановлено посредничеством всех святых. Милосердие Божие да сохранит тебя на многие лета, христолюбивый и Божиею милостью превознесенный император! Евтропий, епископ города ададского, тоже. Павлин, епископ апамейский, тоже. Ливаний, епископ паральский, тоже. Александр, епископ селевкийский, тоже. Максим 384 , епископ гортинский, тоже. Васс, епископ неапольский, тоже. Флорентий, епископ адрианопольский, тоже. Минофил 385 , епископ метропольский, тоже. Феодор, епископ феодосиопольский, тоже. Маркиан, епископ филомельский, тоже. Евгений, епископ синнадский, тоже. Политиан, епископ созопольский, тоже. Аттал, епископ малинопольский, тоже. Кастин, епископ лименопольский, тоже. XXXVIII. Послание епископов сардийского собора в Лидии к императору Льву Благочестивейшему государю и христолюбивейшему императору нашему Льву, постоянному августу, малый и смиренный собор, собравшийся в митрополии Сардах в вашей Лидии. Недавно принявшие власть вашего благочестия святейшие церкви Божии, основанные в Лидии, на самих первых порах видят увеличение со стороны вашего миролюбия великой заботы и ревности по вере православной. Посему, непрестанно вознося молитвы к Богу за власть вашего благоверия, чтобы Он сохранил вашу жизнь в мире и на многие лета, некоторые приобретают более покойную жизнь себе, своим священникам и своему народу. |
|
|
