| Как из этого письма видно, в Бортнянском нуждались вовсе не для церковного пения, а для музыки вообще. Понятно, в Италии у Галуппи Бортнянский мог усвоить только формы итальянской плифонной католической церковной музыки, и преимущественно – венецианской школы. Был ли Бортнянский в течение этих 10 лет своего заграничного ученья только в Венеции – это вопрос второстепенный. Во всяком случае, он некоторое время задержался в Германии. И здесь он написал «Russische Vesper» («Русскую вечернюю»), до сих пор пользующуюся в протестантских землях Германии известностью, в музыку которой, по словам Н. Финдейзена 490 , Бортнянский ввел киевский роспев. Однако в этом сочинении следы киевского роспева можно видеть только очень условно. Финдейзен полагает, что Бортнянский мог заниматься также с каким-нибудь немецким теоретиком, что, конечно, не исключается. «Херувимская резко отличается по фактуре от всех других сочинений Бортнянского: это настоящий протестантский хорал; но немецкое влияние не сказывается ни на каких других его духовно-музыкальных сочинениях. По музыкальной культуре Бортнянский – итальянец, каковым и определил его в середине XIX в. М.И. Глинка. Да другим он и не мог быть, так как с самого раннего юношества (или с отрочества)до вполне зрелого возраста он воспитывался в атмосфере итальянской музыки и должен был дальше, по своей службе капельмейстером капеллы, заниматься музыкой в итальянском стиле – как это требовалось при дворе. По прибытии в Петербург Бортнянский не был тотчас занят церковным пением, но был назначен капельмейстером капеллы и, конечно, должен был иметь и некоторое отношение к хору, регентом которого состоял в то время упоминавшийся нами М.Ф. Полторацкий. В 1782 г. последовал указ Екатерины II о постоянном использовании придворных певчих в оперных спектаклях и концертах при дворе. И характерно, что Бортнянского вызывает в Россию и обещает ему всякие блага не М.Ф. Полторацкий, а директор придворных театров. И лишь 11 ноября 1796 г. 1796 г. Бортнянский был назначен «управлять хором придворных певчих», через 17 лет после своего возвращения из Италии 491 . |
| В IV главе Н. П. Кондаков рассматривает переход иконографических типов Б. М. из греко-итальянской иконописи в русскую; таковы иконы Б. М.: Страстной, Умиления, Взыграния Младенца, Сладкого лобзания, Корсунской – Умиления, Ватопедской, Никопейской и др. Всех типов – 20. Автор особенное внимание обращает на типы Умиления и Страстной Б. М. и старается установить генетическую связь между ними. Первый из этих типов, по нашему мнению, имеет свой прототип в искусстве древнейшем византийском. Название иконы «Умиление» означает умильную сцену, в которой Богоматерь с умилением смотрит на своего возлюбленного Сына-Младенца, Который в свою очередь прильнул щечкой к щеке Богоматери, обнимает её ручкой за шею, нежно смотрит ей в глаза; вдобавок – имеет оголенную пояску. К этому типу принадлежат наши иконы X–XI вв. Владимирская в Московском Успенском соборе, писанная по преданию Ев. Лукой, бывшая сперва в Киеве, потом в половине XII в. перенесенная из Киева во Владимир и наконец в начале XIV в. в Москву, Корсунская Игоревская в Киево-Печерской Лавре, Фёдоровская 1239 г. в Костроме. Все они, в порядке хронологическом, предшествуют появлению греко-итальянской школы и потому видеть в них какие-либо следы переработки, внесенные этой последней школой, по-видимому, нельзя. Тем не менее автор находит возможным уверить читателя, что тип этот сложился все-таки под влиянием греко-итальянским, хотя и признает, что корни его находятся в Византии. Чтобы подкрепить мысль об этом влиянии, автор заранее предваряет, что только путем самого молочного и точного сличения памятников можно было бы установить переход темы умиления из итальянской живописи в греческую иконопись; для русской иконописи, продолжает он, исторический анализ этой темы является особенно важным потому, что путем его можно было бы совершенно точно определить происхождение наших чудотворных икон Фёдоровской, Толгской и др. После этого предварении, мы в праве были бы ожидать, что автор именно на этом строго научном анализе и будет базировать свою мысль об итальянской переработке рассматриваемого типа. Между тем для этого анализа он берет не древнейшие русские памятники этого типа, а позднейшие копии их, например, вместо Фёдоровской иконы Костромской – Хилаидарскую копию её, считая последнюю точной копией Костромской, хотя это не подтверждается приведенными самим автором снимками; вместо Владимирской иконы Моск. Усп. собора он берет многочисленные копии её, даже отчасти поздние XVII в. (прориси Чирикова). Выходит, то, что автор разъясняет следы итало-греческих влияний не в основных чертах типов, а в их позднейших разновидностях. Но в таком случае ослабляется значение новизны в научных задачах автора, и он попадает в старое русло ученых, которые со времен Ровинского признавали итальянское влияние на русскую иконопись XVI–XVII вв., хотя и не знали достаточно живописи итало-критской, считая последнюю ветвью живописи венецианской. |
| н. антиохийской школы 153 . Комментарием на псалмы и заканчивается литературно-богословская деятельность Илария 154 . В 366 или 367 г.г. преждевременная, по человеческим рассчетам, смерть положила конец его трудовой, кипучей, самоотверженной жизни 155 . Но слава о нем, как о доблестном исповеднике и богослове, установившаяся у его современников, перешла в историю: и уже ближайшие к нему по времени знаменитые церковные деятели, каков напр., был бл. Августин, увенчали его память такими эпитетами: «сильнейшего защитника кафолической церкви против еретиков, вселенского и славного учителя кафолической церкви, – мужа в изъяснении Писаний и в раскрытии догматов авторитетного» 156 . Чтобы покончить с пропедевтическими вопросами нашей работы, нам остается сказать еще несколько слов о существующих изданиях творений Илария, и о научной литературе о нем. Первое печатное издание творений Илария вышло в 1510 г. в Париже, по оно было в текстуально-критическом отношении настолько неисправно, что спустя несколько лет Эразм Роттердамский нашел необходимым вновь издать их, ограничившись правда, лишь фундаментальным творением Илария «de Trinitate». Издание Эразма (в Базеле 1535 г.) сделано на основании критического сличения различных манускриптов, из которых многие – очень почтенной древности, и снабжено оригинальными (хотя часто и неосновательными) историко-экзегетическими замечаниями 157 . В 1572 г. творения Илария были изданы в Париже Гиллоцием, а в 1693 г. там же вышло в свет бенедиктинское издание их, под редакцией известного знатока патриотической письменности Петра Кутана, – издание, которое, но выражению Schanz’a, составляет эпоху (epochenmachend) в истории изданий Илария. В 1730 г. бенедиктинское издание вышло в Вероне в новой обработке, под редакцией Сципиона Маффеи, – по венецианское повторение этого издания в 1745–50 г.г. страдает многими корректурными недосмотрами, которые перешли и в последнее по времени полное издание творений Илария у Mign’я (Patr. с. с. s. l. 9 и 10 tt) 158 . Новое издание этих творений, соответствующее современным научно-критическим требованиям, предпринято Zingerle, но пока изданы лишь s. Hilarii ер. Pictaviensis tractatus super psalmos (Corpus script. eccles. lat. 22, Wien. 1891) 159 . |
| – Св.Иероним с маленьким ангелом изображен на полотне Юлием Цезарем Прокаччино из болонской школы (†1626). Блаженный смотрит на небо. Голова его выразительна. – Св. Антоний Великий , сидя, поучает отшельников. Эту картину на полотне историровал Людовик Карраччи из школы болонской (†1619). Фон ее темноват. Видны дерева. Лик Антония величав, а лицо человека полуодетого, как бы бедуина, сурово. Карраччи хорошо знал строй мускулов и перспективу. В зале 2-й – Богоматерь с Младенцем, св.Франциском и с ангелами, на дереве, кисти Иеронима Романино из школы венецианской (†1556). Богоматерь прекрасна. – На малой картине Виктора Карпаччио из школы венецианской, пережившего 1522-й год, написан св.архидиакон Стефан. В память побиения его камнями живописец поместил один камешек кругловатый у бока темени головы, а другой – на левом плече, однако так, что эти камни нимало не безобразят картины, написанной на дереве. Постановка лика, выражение и колорит напоминают живопись бернардина Люини. ... – Поклонение волхвов Павла Веронеза; хорошая картина. В зале 3-й – Богоматерь с Младенцем, св.Петром, св.Николаем, св.Варфоломеем, св.Августином и с тремя маленькими ангелами написана Стефаном да-Феррара (†1500) на дереве. Умиленный лик Богоматери прекрасен. – Приснодева с Младенцем и с ангелами написана на дереве в 1465 году Николаем Фулиньате. Живопись старинная, в старинном вкусе. – Св.евангелист Марк проповедует о Христе пред храмом, похожим на церковь св.Марка в Венеции. Пред ним много слушателей обоего пола. Женщины сидят, закутанные в белые простыни. Лица их покрыты белыми прозрачными платками. А головной убор у них походит на убор вифлеемитянок, оттого издали кажется, как будто наши митрополиты в белых клобуках сидят пред проповедником. Эта картина написана на полотне Беллинием Гентили из школы венецианской (†1501). Она отличается отчетливой перспективой. – Эта картина на дереве, написанная Андреем Мантеня падуанцем, из школы венецианской (†1506), разделена на 12 частей. В самой средине помещен св.евангелист Марк, а в прочих отделениях – разные святые обоего пола. У Мантеня, как у Люини, лица очень хороши, постановка их прямая, выражение благоговейное. |
| Нужно сказать, что как человек бедный, Барский поместился в странноприимнице при церкви св. Георгия и испытывал разного рода неудобства, мешавшее школьному его обучению. В странноприимнице ему выдавали еженедельно по 15 солидов (по 2 алтына) на харчи, но денег этих ему не хватало на пропитание, в виду большой дороговизны в Венеции. Поэтому, наш Барский поступал так: один день ходил в школу, да два следующие бродил по улицам, прося милостыню: плохое уж это учение! Да и жизнь в странноприимнице отнюдь не благоприятствовала занятию наукой. Он помещался здесь «купно с инними убогими», в числе этих убогих было немало «невольников от Турка утекших или как-нибудь свободившихся» без сомнения все это было отребие народа. Сожители Барского не только не сочувствовали его похвальным стремлениям к науке, но и возненавидели его за них. Они жгли его учебные книги и записки и делали с ним «прочая неугодная»; они издевались над ним и в насмешку прозвали его «премудрым Соломоном» и даже еще хуже поступали с ревностным школьником – «многая пакости деяху». 578 При таких обстоятельствах от хождения Барского в училище мало было пользы. «Благодарив аз Бога и на большую Егож честь и похвалу учахся, обаче мало ползовахься», – заявляет он о плодах своего учения в Венецианской гимн. – Указанная гимназия процветала во все время бытия Венецианской республики, с падением же ее (в начале XIX-ro века) и подчинением Венеции австрийской империи греческая община здесь обеднела, епископская кафедра была закрыта, вместо гимна ни при храме св. Геор- —395— гия остались только «малое училище», вероятно просто начальная школа. 579 Из числа греческих школ на Западе, важнейшее место, после венецианской гимназии, занимает гимназия в Падуе. Что касается падуанской гимназии, то происхождение ее несколько иное, чем венецианской и других греческих заграничных школ. В Падуе не было колонии греческих купцов, но здешний университет, как ближайший к Греции из всех университетов западной Европы, был местом образования по крайней мере дли девяти десятых частей изо всех Греков, которые искали этого образования в западной Европе. |
| Распространителями зап. влияния были и купцы, к-рые везли на кораблях из Европы не только товары, но и идеи. Трансляция новых идей в греч. общество шла также посредством первых издававшихся в Европе греч. газет «Эфимерис» (Ежедневник, 1791-1797), «Логиос Эрмис» (Ученый Гермес, 1811-1821) и с помощью основывавшихся греками диаспоры культурных об-в «Эллиноглоссон ксенодохион» (Грекоязычный приют - Париж, 1809), «Филомусос этерия» (Об-во любителей муз - Вена, 1813). Просвещение резко усилило секуляризацию во всех областях духовной жизни греков и благоприятствовало формированию их исторического сознания, обусловившего появление у них чувства кровного родства с древними эллинами. Эпоха Просвещения в греч. землях завершилась с началом национально-освободительной революции 1821 г. Параллельно с Просвещением развивалось и др. направление греч. образованности, ориентировавшееся на Церковь и правосл. традицию. Его представители - сщмч. Косма Этолийский, свт. Макарий Нотара , преподобные Афанасий Паросский , Никодим Святогорец . Традиционалисты действовали теми же методами, что и просветители: открывали школы, писали учебники и ученые труды, составили энциклопедию правосл. аскетики «Добротолюбие». Они полагали, что только сохранение традиции, возвращение к истокам могут привести греков к культурному и политическому возрождению. Греческие земли под властью Венеции В то время как большинство греков жили под властью султана, часть греч. земель была захвачена Венецианской республикой. Генуя, рыцари-иоанниты и мелкие династии итал. и франц. происхождения потеряли владения в греч. землях, уступив их туркам в ходе многочисленных войн XV-XVIII вв. Часть владений утратила и Венеция. Дольше всего во власти венецианцев оставались о-ва Крит, Кипр, а также Ионический архипелаг. Вид венецианской крепости Монемвасия. Гравюра П. М. Коронелли. 1686 г. Вид венецианской крепости Монемвасия. Гравюра П. М. Коронелли. 1686 г. Кипр был приобретен венецианцами дипломатическим путем у последних Лузиньянов в 1489 г. |
| В Малой Азии за пределами больших городов, вероятно, вообще не было греческих школ. В конце XVII в. Томас Смит писал, что турецкие чиновники в азиатских провинциях намного менее терпимы, чем в Европе. На европейской территории школа была основана Епифанием Игуменом в Янине, еще до того, как он отправился в Афины. Другая школа была создана в Арте в XVII в., несколько школ в Македонии, а немного позднее на островах Миконос, Наксос и Патмос. В Димитсане на Пелопоннесе в конце XVII в. была известная академия, в которой получили образование не менее шести патриархов следующего столетия. Школа была также в Навплионе. Афинская школа была возобновлена в 1717 г. монахом Григорием Сотирисом и получила новое пожертвование от жителя Афин Георгия Антония Мелоса, который сделал карьеру в Испании; оно было дополнено Стефаном Рулисом, афинянином, жившим в Венеции. Самый известный ее директор был критянин, Афанасий Бутсопулос из Димитсаны, среди учеников которого был будущий патриарх Григорий V. Но, вероятно, эта школа считалась устаревшей. Более современная школа была основана в 1750 г. другим венецианским греком, Иоанном Декой. Хотя Высокая Порта никогда не вмешивалась в дела Патриаршей академии в Константинополе, провинциальные правители могли притеснять школы сколько им было угодно; а многие из них смотрели на образование для меньшинств как на в высшей степени нежелательное явление. Самые замечательные академии XVIII в. находились в районах, находящихся вне непосредственного турецкого контроля, в двух столицах Дунайских княжеств, Бухаресте и Яссах, а также на острове Хиос, у которого было ограниченное самоуправление. На Хиосе хорошие школьные традиции существовали еще со времени генуэзского владычества, когда греко–итальянец Гермодор Лестарх стоял во главе известного учреждения, в котором учились как католики, так и православные. На Ионических островах, находящихся под венецианским управлением, греческие школы были разрешены с 1550 г.; их уровень был выше, чем в школах на материке, потому что многие из учителей получили образование в Венеции и Падуе. На Крите, который также был в руках венецианцев, но имел репутацию мятежного, школы не поощрялись. |
| Вот что говорит он о ней: в Венеции есть «семинариум», т. е. греческая школа, в которой учатся греческие мальчики, стекающиеся сюда из разных сторон. Предметами учения служат латинский и итальянский языки, а также риторика (но может быть, добавим, и другие науки). Курс учения в «семинариуме» продолжался шесть лет. Содержание школы стоило больших денег. Деньги для содержания училища доставляли венецианские аристократы, они платили жалованье учителю и давали средства на пищу и одежду ученикам, несмотря на то, что эти мальчики принадлежали к чужой нации. Из этих последних замечаний открывается, что не одни богатые венецианские греки, но и венецианцы не оставляли греческую гимназию без надлежащей материальной поддержки. Нашему Барскому пришлось пробыть в Венеции три зимних месяца: ноябрь, декабрь и январь (1724 и 1725 гг.). С самого же начала соскучившись от ничегонеделания, он решил записаться в число учеников школы и заняться изучением греческого языка. Преподавателем в школе было духовное лицо, у которого случалось быть на исповеди нашему паломнику; к нему-то Барский и обратился с просьбой дозволить ему посещение училища. Преподаватель охотно согласился на его просьбу и даже внушил прочим ученикам, чтобы они объясняли ему, если он будет о чем-либо их спрашивать, и вообще, чтобы они все показывали ему и научали его. 155 Товарищескими отношениями учеников школы Барский был очень доволен. 156 Впрочем, занятия Барского в школе не имели, по его словам, большого успеха, как по кратковременности пребывания его в столице Венецианской республики, так и по другим причинам. Нужно сказать, что как человек бедный Барский поместился в странноприимнице при церкви св. Георгия и испытывал разного рода неудобства, мешавшие школьному обучению. В странноприимнице ему выдавали еженедельно по 15 солидов (по 2 алтына) на харчи, но денег этих ему на пропитание не хватало ввиду большой дороговизны в Венеции. Поэтому наш Барский поступал так: один день ходил в школу, два следующих бродил по улицам, прося милостыню: плохое уже это учение! Да и жизнь в странноприимнице отнюдь не благоприятствовала занятию наукой. |
| Вот что говорит он о ней: в Венеции есть «семинариум», т. е. греческая школа, в которой учатся греческие мальчики, стекающиеся сюда из разных сторон. Предметами учения служат латинский и итальянский языки, а также риторика (но может быть, добавим, и другие науки). Курс учения в «семинариуме» продолжался шесть лет. Содержание школы стоило больших денег. Деньги для содержания училища доставляли венецианские аристократы, они платили жалованье учителю и давали средства на пищу и одежду ученикам, несмотря на то, что эти мальчики принадлежали к чужой нации. Из этих последних замечаний открывается, что не одни богатые венецианские греки, но и венецианцы не оставляли греческую гимназию без надлежащей материальной поддержки. Нашему Барскому пришлось пробыть в Венеции три зимних месяца: ноябрь, декабрь и январь (1724 и 1725 гг.). С самого же начала соскучившись от ничегонеделания, он решил записаться в число учеников школы и заняться изучением греческого языка. Преподавателем в школе было духовное лицо, у которого случалось быть на исповеди нашему паломнику; к немуто Барский и обратился с просьбой дозволить ему посещение училища. Преподаватель охотно согласился на его просьбу и даже внушил прочим ученикам, чтобы они объясняли ему, если он будет о чемлибо их спрашивать, и вообще, чтобы они все показывали ему и научали его. 155 Товарищескими отношениями учеников школы Барский был очень доволен. 156 Впрочем, занятия Барского в школе не имели, по его словам, большого успеха, как по кратковременности пребывания его в столице Венецианской республики, так и по другим причинам. Нужно сказать, что как человек бедный Барский поместился в странноприимнице при церкви св. Георгия и испытывал разного рода неудобства, мешавшие школьному обучению. В странноприимнице ему выдавали еженедельно по 15 солидов (по 2 алтына) на харчи, но денег этих ему на пропитание не хватало ввиду большой дороговизны в Венеции. Поэтому наш Барский поступал так: один день ходил в школу, два следующих бродил по улицам, прося милостыню: плохое уже это учение! Да и жизнь в странноприимнице отнюдь не благоприятствовала занятию наукой. |
| Деревня Зитса была по тем временам крупным селением, именно её Косма Этолийский сделал своим «опорным пунктом». Там он отдыхал после своих путешествий, оттуда он начинал свой путь во внутренние районы Эпира. В Зитсе была основана школа, получившая название Дидаскалио. Она просуществовала вплоть до 1858 года, когда на её месте была открыта новая школа, получившая, однако, то же название 363 . До наших дней жители бережно сохраняют часть стены старой школы, название Дидаскалио также носит весь район, где она расположена. Продолжив свою деятельность в Феспротии, Косма основывает ряд школ в венецианских приморских городах. В городе Парамифиа он открывает школу при храме святого Николая. Как мы увидим дальше, анализируя его учение, такое сочетание школы и храма не было случайным – по мысли Космы, школа и храм были связаны и должны были дополнять друг друга как в образовательном, так и в духовном плане. Основав школы в Маргарити, Рапизе, Агие, Липуреси, он прибыл в центр этого находившегося под венецианским господством района город Парту. Перревос приводит обращение Космы к жителям этого города. Он побуждает их построить школу «ради сохранения веры и свободы Родины» 364 ’, подчёркивая при этом, что множество церквей само по себе не сохраняет и не поддерживает веру, при условии, если весь народ пребывает в безграмотности. В районах Парта и Фанари Космой были основаны школы в Пападатес, Фламбура, Лурос, Превеза, Мавро Мандили, Залогго, Парта, Агиа, Маргарити, Парамифиа, Филиатес, Керасово, Подогири. Оставив Южный Эпир, проповедник основал школы в Делвино и Берати. Интересно, что в Берати начальником школы впоследствии стал его ученик и биограф Сапфирос Христодулидис. Как было сказано выше, особое внимание Косма Этолийский уделил району Северного Эпира 365 . На трагическую ситуацию, сложившуюся в этой провинции, указывают свидетельства современников: «Во многих деревнях... процветала такая безграмотность, что жители их узнавали о наступлении Пасхи лишь благодаря появлению красных яиц на базаре Берата» 366 , «никто не заботился ни об их вере, ни о языке, или о национальном или социальном чувстве. Полнейшая безграмотность и дикость процветала в областях тех, там правили, словно мелкие тираны, местные беи и удельные князьки» 367 . Благодаря своей настойчивости и самоотверженности, проповедник смог переломить ситуацию. Он основал там множество школ и, что самое важное, обеспечил их в финансовом и кадровом отношении. Он постоянно поддерживал в жителях тягу к знаниям, не оставлял вновь основанные школы, а следил за их функционированием и всеми своими силами стремился поддерживать и развивать их. |
|
|
