| В критической литературе часто говорится о простом заимствовании Быт. 1 из древнейшей мифологии. Однако все эти мнения не охватывают главного. Автор Бытия («Бытописатель») опирается на личное откровение от Бога. При этом, он живет не в вакууме и прекрасно знаком с древними преданиями о творении. Если автор Бытия — Моисей, это тем более понятно, ибо с одной стороны он имел знание Бога, а с другой — знание основ религии Египта. Вдохновенное постижение бытописателя исправляет искаженную грешным человечеством мифологию, открывает истинный образ и истинный замысел Творца. При этом в картине созидания мира автор выделяет именно семь периодов, хотя их можно выделить и восемь, и три (три вида природы: неживая; одушевленная — флора и фауна; одухотворенная — человек). Он так поступает скорее всего затем, чтобы поставить эти этапы творения в некоторое соответствие с семя днями еврейской недели, где каждый день рассматривался как Божий дар, а кульминацией была суббота. Поэтому главный духовный смысл «Семиднева» таков: творение нашего мира есть священнодействие Бога. Каждый творческий «день» начинается «накануне»: и был вечер, и было утро. Из небытия в бытие, из тьмы во свет приводится всякая тварь. И по сей день в Церкви каждый день считается с предыдущего вечера — это священное время. В первый день Бог творит свет и отделяет его от тьмы. Т. к. о небесных светилах будет сказано лишь в четвертом дне, то древние толкователи иногда говорят о духовном свете, или об ангелах и их отделении от духов злобы. Современные комментаторы, исходя из гипотезы «большого взрыва», отождествляют этот свет с первоначальной вспышкой. Но в тексте сказано, что Бог назвал свет днем (день внутри «дня», т. е. наш обычный день), а тьму — ночью (т. е. не та, внешняя тьма над бездной, а обычная темнота) (Быт 1, 5); поэтому здесь дело не в том, что автора заботит механизм происхождения света от светил, а то духовное соображение, что в нашей земной жизни каждый день напоминает о Боге (мы и говорим: «каждый Божий день»), ибо свет — знак присутствия Божия, а ночь напоминает о небытии. |
| У диких людей всё зависит от рода, там отдельный человек – ничто, и там-то прежде всего и наблюдается общее владение имуществом. Но чем дальше человек развивается и совершенствуется, он больше и больше сознаёт себя, или, как выражаются по-книжному, сознаёт свою личность. Чем выше сознание личности, тем больше её отличия от других. Так ведь не в человеке только, но и во всей природе. Листья на дереве кажутся как будто одинаковыми. Присмотрелись люди учёные, долго наблюдали и изучали и нашли, что нет ни одного листа на одном и том же дереве, чтобы он был похож всецело на другой лист. Как только человек сознал себя личностью, он выделяется из общего рода и живёт и трудится сам по себе, самостоятельно: с этого времени у него и начинается частная, своя отдельная собственность. Значит, путь социализма указывает человеку ход не вперёд, к развитию и совершенствованию, а назад, к первобытной дикости. Многие социалисты (они ведь за 100 лет своего существования без конца противоречили и теперь противоречат друг другу) указывают, что можно людям иметь собственность, но жить общинами, общинами же и работать и вместо частной иметь собственность общественную. Указывают на муравьёв и пчёл. Пусть так. Посмотрим и на животных – насекомых, хотя ведь человек не насекомое. Но и там что мы видим? Рой отделяется от улья и заводит своё хозяйство, и часто пчелы нового хозяйства дерутся жестоко со старым ульем, и мёду у них неодинаково, и всё не поровну. То же и в муравейнике. То же будет и среди людей. Не одинакова выгода сеять рожь, или виноград, или хлопок. Не одна земля на севере и на юге, около реки или в сухой степи. А начнут работу фабричную производить общиной: скоро явится перепроизводство товара, его надо продать, для продажи нужна борьба и соревнование одной общины с другой, нужен сбыт и рынки, сначала местные, потом мировые, а кончится неизбежно той же злобой и войнами, теми же пороками общин-капиталистов, теми же насилиями и неправдами общин-капиталистов, какие мы ныне видим у отдельных людей-капиталистов. Какая же разница? |
| Таким образом, мы встречаем пригороды с большим значением перед другими: в Полоцкой Земле Витебск и Минск, в Смоленской Торопец, в Рязанской Пронск, в Черниговской Новгород-Северский, в Галицкой Перемышль; в Ростовско-Суздальской Земле в древнейшие времена являются два города, равные по значению между собою – Ростов и Суздаль, потом возвышается Владимир и из пригорода делается главным городом Земли; часть этой Земли с пригородом Тверью отделяется и делается самобытною Землёю, главою своих собственных пригородов, из той же Владимирской Земли выделяется с своей территорией, бывший пригород Москва и делается средоточием собственной Московской Земли, а потом подчиняет себе и бывший свой главный город Владимир. В Новгородской Земле Псков, бывший пригородом Новгорода, успел подняться до того, что Новгород сам признал его независимость, довольствуясь тем, что последний именовал Новгород своим старшим братом, а себя называл младшим. В тоже время, в Новгородской Земле показывал стремление к возвышению и Торжок. В XIII веке он был настолько значителен, что вступал в спор с властью старейшего города, и Новгород уступал ему. Например, в 1229 году Новгород отправил туда посадника, а новоторжцы его не приняли. Пригород возвышали обстоятельства; местоположение сообщало пригороду силу, если главному городу трудно было расправиться с ним, в случае непослушания; торговля, обогащая его жителей, давала ему весь и значение. Иначе, стремление пригорода к самостоятельности наказывалось как измена Земле. Тот же Новгород не так снисходительно поступил с другим своим пригородом, Ржевою; когда она вздумала не платить дани, Новгородцы опустошили огнём всю её волость. Много помогало возвышению пригородов особое княжение; как скоро в пригороде появлялся свой князь, то пригород через то самое пользовался большей автономией и, хотя не освобождался от зависимости старейшего города, но возвышался перед другими пригородами, не имевшими своих князей. Впрочем, вообще пригороды везде пользовались, в известной степени, автономией в своих местных делах, если только это согласовалось с интересами старейшего города. |
| Закрыть Белорусская государственность и белорусская интеллигенция 08.02.2024 69 Время на чтение 6 минут Источник: Вместе с Россией Когда мы говорим о возникновении белорусской государственности, то надо понимать, что речь идет о принципиально новом явлении в истории белорусского народа. Дело в том, что государственность появляется лишь тогда, когда выделяется определенный социальный слой общества, занимающийся умственным трудом. В древние и средние века к такому социальному слою относились летописцы, религиозные проповедники, законники, составители былин, нравственных поучений, житий святых, исторических песен (героического эпоса). Всем им можно дать собирательное имя – книжники. В новое время этот социальный слой получил название интеллигенции. Книжники характерны для государства, которое не отделяет себя от церкви, можно сказать, для церковного государства; интеллигенция – это уже признак светского государства. При церковном государстве этнос представлен в форме сословий, а при светском государстве – народ состоит из классов, которые образуют нацию. В IX-XIII веках о каких-то бы ни было формах белорусской государственности говорить не приходиться, потому что на территории современной Беларуси в то время существовало Древнерусское государство в лице древнерусских княжеств (Полоцкого, Минского, Витебского, Туровского, Пинского и других), о чем красноречиво свидетельствуют исторические источники того времени. Всякие утверждения о донациональных формах белорусской государственности в этот период – журналистская глупость и примитивная фальсификация древнерусской истории. В средние века, когда территория Беларуси входила в состав Великого княжества Литовского, а затем Речи Посполитой, также никакой белорусской государственности не было, поскольку денационализация западнорусских средневековых книжников (интеллигенции) и высшего сословия (дворянство) привела к тому, что эта интеллигенция и дворянство стали уже польско-шляхетской и работали в русле обоснования законности польско-шляхетского господства на Белой Руси. Белорусский народ был лишен своей интеллигенции и высшего сословия, а следовательно, и возможности заниматься вопросами белорусского государственного строительства. Эта ситуация не изменилась даже после воссоединения Беларуси с Россией в 1795 году, поскольку господствующее положение в структуре тогдашнего общества на белорусских землях занимала все та же польско-шляхетская интеллигенция со своим главным умственным центром – Виленским университетом и его подчиненными учебными структурами – польско-иезуитской академией в Полоцке, польско-шляхетскими школами и базилианскими училищами. Такое положение продолжалось вплоть до начала XX века. |
| Начало божественного призвания Авраама нужно полагать в Уре Халдейском. Хотя из Ура переселение в Харран совершено было собственно Фаррой, отцом Авраама, под давлением исторических обстоятельств о которых мы говорили выше; но эти видимые обстоятельства были лишь проявлениями невидимого Промысла Божия, предызбравшего Авраама в родоначальника особого народа с исключительным назначением. Поэтому-то архидиакон Стефан, обобщая в своей речи ( Деян. 7 ) все действия Божии, относящиеся к переселению Авраама в Палестину, и говорит, что Бог в Месопотамии явился Аврааму и дал ему повеление о переселении; тогда как, по сказанию книги Бытия, первое обращение Господа к Аврааму было в Харране ( Быт. 12:1 ), а первое явление – в Сихеме ( Быт. 12:7 ). В данном случае точность изложения, конечно, принадлежит бытописателю. В своей речи архидиакон Стефан касался исторического прошлого народа избранного лишь в общих чертах, что для него было вполне достаточным; бытописатель же с замечательной последовательностью излагает все стадии выделения из общей среды человеческого рода особого лица, с которого в строгом смысле и начинается народ израильский. Этот избирательный процесс, в котором центральное место принадлежит Аврааму, начинается с Фарры и заканчивается Иаковом-Израилем, все сыновья которого уже входят в состав народа избранного. Из среды месопотамских семитов совершается в лице Фарры и его семейства выделение одного рода, который переселяется в Харран; хотя в числе лиц, переселившихся с Фаррой, не упоминается Нахор, но из последующего можно полагать, что или имя Нахора пропущено при перечислении переселившихся с Фаррой, или же он переселился в Харран несколько позже своего отца. В Харране из рода Фарры выделяется Авраам, который и переселяется в Ханаан; с ним идет Лот, но он скоро, по переселении в Палестину, отделяется от Авраама и уж более с ним не соединяется; остается Авраам один, но не все его потомство дает начало избранному народу: Измаил и сыновья Хеттуры исключаются; Исаак имеет только двух сыновей, но из них один исключается и остается только Иаков, потомство которого уже все без исключения (судьба дочери Дины не известна) образует избранный народ израильский. |
| В почве большое количество железа, находящегося в недоступной форме в составе различных минералов. В почве в ионной форме находится трехвалентное и двухвалентное железо, но для растения доступно только двухвалентное, соответственно растение питается только двухвалентным железом. В почве двухвалентное железо способно окисляться до трехвалентного, поэтому окисление железа является основной причиной того, что в грунте железа чаще всего не хватает. Степень доступности железа зависит от водородный показателей почвы. Оптимальным диапазоном, при котором максимально усваивается железо от четырех до шести с половиной. Кислотность почвы влияет на растворимость трехвалентного железа, то есть чем ниже кислотность, тем лучше растворимо трехвалентное железо. В очень кислых почвах, при водородном показателе от четырех до пяти с половиной и при очень мокрой почве, может наблюдаться даже избыточное потребление железа. Избыток железа в растении, так же как и его недостаток, будут пагубно влиять на развитие растения, о чём рассказано выше. При водородном показателе почвы, превышающем отметку шесть с половиной, растворимость железа очень сильно падает, что приводит к хлорозу у молодых листьев и недостатку железа в растении. Большое количество фосфора и недостаток калия так же могут ухудшать потребление железа корневой системой. Использование быстро разлагающихся удобрений, а так же удобрений, которые подкисляют почву, будут уменьшать, а известкование наоборот увеличивать железное голодание у растений. Как говорилось ранее, растение корневой системой потребляет двухвалентное железо, но так как в почве преобладает трехвалентное железо, то растение каким-то образом сначала растворяет трехвалентное железо, а потом уже преобразовывает до двухвалентного железа. При малом количестве двухвалентного железа корневая система растений выделяет в почву ионы водорода, либо же органические кислоты, тем самым улучшая растворимость трехвалентного железа. После этого в грунте происходит процесс хелатирования, в результате которого трехвалентное железо в виде хелата поступает на поверхность корневой системы. На поверхности корневой системы хелат трехвалентного железа преобразуется до хелата двухвалентного железа, после чего двухвалентное железо отделяется от хелатирующего вещества и попадает внутрь корневой системы. Дальше же происходит процесс окисления в результате которого этот двухвалентный ион железа становится трехвалентным, тот в свою очередь хелатируется и уже в виде хелата поступает по растению используя сосудистую систему, закрепляясь в большей степени в листьях. Железный купорос |
| Повторяя одно и тоже об одном и том же, заметим, что так как распятие и страдание называются Христовыми, равно как погребение и прочее, – не будем говорить более, переходить меру и наскучивать слушателям, – то в виду обозначения именем Христос двух естеств приписываемое 85 одному из них должно несомненно усвояться и другому. Само собой разумеется, что крест мог поразить только человеческое естество; между тем он называется Христовым. Пусть убедит тебя Апостол, который говорит: мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа ( Гал.6:14 ). Обрезание может отделять только плоть человека, и гроб может ограничивать собой, заключать и скрывать только её. Между тем всё это называется Христовым, хотя ничего из этого не может быть приписано естеству божескому и неизреченному, ибо оно нетленно, бесстрастно и совершенно чуждо чего-либо мыслимого в этом роде. И если нечто подобное говорится, то говорится в смысле взаимоотношения и взаимо-общения, чего ты в настоящем случае не делаешь, ибо совершенно этого не понимаешь. Говорится, что пострадал Христос, но не как Бог, а как человек, хотя Он один и тот же с единой ипостасью. Так как тело, воспринятое от нас, называется Христовым, и мы верим, что Он всё пострадал в нём, а между тем тело это имеет конечно свойственные ему черты, ибо оно не было бы телом, если бы не имело их: то неизбежно эти черты и подобие называются Христовыми. И как тело принадлежит Христу, так и эти черты относятся не к естеству Слова, ибо мы знаем, что оно безобразно и лишено формы, а к телу Слова и к человеческому естеству и образу, которые свойственны Христу. Посему имя Христа усвояется этим чертам омонимически, как представляющим Его подобие 2085 . —86— Между тем тебя имя Христа, указывающее на два естества, возбудило величаться, хвастаться и думать, что ни одно из естеств, представляемых с этим именем, не может называться без другого, что одно из них или совсем не берётся в каком-либо случае или учении, или же если оно выделяется от другого, то отделяется от него совсем. |
| На других метафизических предпосылках покоится откровенное учение. Оно смиряет человеческий разум и сверху и снизу. Учением о Троичном Боге оно ставит Высшее Бытие над категориями человеческого разума. Учением о творении материи и всего мира этим Бытием оно реабилитирует не только материю, но и бессознательную жизнь в самом человеке. Признавая превосходство человека над животным и растительным миром, оно, однако, не отделяет их непроходимой пропастью. Творение человека не выделяется из творения всего вещественного мира, как творения Ангелов, а является его завершением. Человек творится в один день вместе с высшими животными и творится из той же земли, из которой творятся и животные, почему вполне прав поэт в своем шуточном по форме, но глубоком по смыслу стихотворении: Да и в прошлом нет причины Нам искать большого ранга, И по мне шматина глины Не знатней орангутанга 239 . Вместе с животным миром человек получает и благословение питания. В сходных выражениях дается благословение на размножение и человеку и животному. Сам Бог приводит к человеку не только жену, но и животных ( Быт. 2, 19 ). И как приведение жены к мужу не есть лишь единичный, имевший место в раю факт, а есть постоянное тяготение одного пола к своему восполнению в другом, так и приведение животных к человеку есть постоянное тяготение всего животного мира, зашедшего в тупик в своем развитии, к единственному счастливому избраннику, одаренному способностью к развитию бесконечному. И, быть может, именно это тяготение, этот жизненный порыв создал у высших животных их человекоподобные свойства. Вот почему Библия дважды говорит о создании животных – первый раз самих по себе ( Быт. 1, 20–25 ), второй – в связи с тяготением их к человеку ( Быт. 2, 19 ). Таким образом, по Библии, связь человека, в особенности в сфере его растительной и животной жизни, с остальным животным миром входит в самый план мироздания, а потому и сходство размножения человека с размножением животных вовсе не является показателем его ненормальности и греховности, а скорее наоборот. |
| Преимущества новой концептуальной схемы очевидны: с одной стороны, субстрат не зависит от ипостаси, поскольку концептуально, если не во времени, он предшествует ипостасным свойствам, создающим конкретное и отдельное существование; с другой же стороны, он не существует отдельно от природных и ипостасных свойств и потому не является конкурентом ипостаси. Когда Леонтий Византийский писал свой трактат «Против несториан и евтихиан», его открыто заявленной целью было продемонстрировать, что халкидонская формула – это золотая середина между двумя противоположными, но одинаково еретическими позициями. Для достижения этой цели он намеревался опровергнуть ряд несторианских и монофизитских аргументов, ставящих под вопрос жизнеспособность халкидонской формулы. Большинство этих возражений строилось на использовании антропологической парадигмы . Однако проблема, за которую Леонтий решил взяться прежде всего, подразумевает более фундаментальные онтологические вопросы. Она заключена в аксиоме, согласно которой «природа, которая anhypostatos , не существует» , где прилагательное anhypostatos имеет два значения: «несуществующий» и «не имеющий ипостаси». Оппоненты Леонтия играли на этой двусмысленности: они доказывали, что те, кто настаивают на человеческой природе во Христе, должны или признать существование отдельной человеческой ипостаси, или признать, что эта природа – плод воображения. Леонтий опровергает их так: Друзья, ипостась и enhypostaton не одно и то же, точно так же как субстанция и enousion . (1) Ибо ипостась указывает на «кого-то», а enhypostaton указывает на субстанцию. (2) И ипостась выделяет лицо с помощью отличительных свойств, тогда как enhypostaton указывает, что нечто, имеющее свое бытие в другом и само по себе невидимое, не случайно. Таковы все качества, те, которые называют субстанциальными, и те, которые называют парасубстанциальными, ни одно из которых не есть субстанция, т. е. существующая вещь, но они всегда видны вокруг субстанции, подобно цвету в теле и знанию в душе. Тот, кто говорит, что природа, которая anhypostatos , не существует, делает правильное утверждение, но он делает неправильное заключение, когда выводит из этого, что противоположное anhypostatos – это ипостась. Это то же самое, как если бы кто-то сделал правильное утверждение, что не существует бесформенного тела, и затем пришел к неправильному заключению, что форма – это тело, а не то, что видно в теле. Природа или субстанция, которая anhypostatos , никогда не будет существовать, но природа – это не ипостась, потому что аргумент необратим: ипостась – это также и природа, но природа – это еще не ипостась. (3) Ибо природа принимает logos бытия, тогда как ипостась принимает также logos бытия самого по себе. (4) И первая играет роль вида, тогда как вторая свидетельствует о «ком-то». (5) И первая имеет характер универсальной вещи, тогда как вторая отделяет частное от общего . |
| Эти новые храмы, большей частью прекрасно сохранившиеся до нашего времени, сооружались по определенному, не нарушаемому историческими событиями плану; царское усердие не изменяло здесь, как в Карнаке и Луксоре, стройности и целости постройки, поэтому они являются характерным выражением египетского храма. Особенностью их является также известная обособленность от окружающего мира, старание сокрыть таинства от непосвященного взора. Они окружаются часто свободно стоящей (кроме места у пилона) стеной; первый двор, доступный для мирян, отделяется преградой от дальнейших зал. Преграда эта состоит из плит с барельефами, помещенных между колоннами первого ряда ипостиля. Мистерии Осириса справляются на крыше, недоступно для взора; в толще стен проделываются потайные коридоры, большей частью для хранения сокровищ, а также и царских нарядов, теперь сделавшихся ненужными. Изображения нагромождаются в несравненно большем количестве, чем раньше, как бы увеличивая магические средства храма. Даже в тайниках, доступных для немногих, изображения, если они помещались, не уступали по работе находящимся на видных местах. Особенною тщательностью и изящностью отличаются приготовленные из мягкого известняка барельефы храма в Атрибе, начатого при Птолемее Авлете (80–52 до н. э.), украшавшегося при Тиверии и Клавдии и оконченного при Адриане. Среди них особенного внимания заслуживают изображение Авлета, подносящего богине Сохмет деревья страны Пунт, и изображения этих деревьев; если это свидетельствует о продолжавшихся сношениях с южными странами, то колоннада, окружавшая внутри изолирующей стены храм, указывает на греческое влияние и выделяет этот храм из ряда современных. И надписи, в огромном количестве покрывали тесными строчками стены храмов; они дают целую библиотеку: здесь и ритуал празднеств, подробно и мелочно расписанный в календарном порядке, и рецепты благовонных мазей и курений, и каталог храмовой библиотеки, и опись храмовой ризницы, и гимны богам, и мифы, и богословские умозрения. |
|
|
