| 1208.08.01 Битва императора Анри с болгарами у Филиппополя, победа латинян. 1209.01.16 Коронация Димитрия Монферратского королем Салоникского королевства. Смерть бывшего императора Алексея III. Война Никейской империи против Латинской. Союз императора Анри с болгарским царем Борилом. 1216.06.11 Смерть императора Латинской империи Анри в Салониках (1176). Предположительно отравлен. 1216.07.16 Смерть папы Иннокентия III. 1218–1241 В Болгарии правит сын Калояна Иван Асен II. Расцвет второго Болгарского Царства. 1221.10 Смерть Феодора I Ласкариса. Императором Никеи стал Иоанн III Дука Ватац, зять Феодора. Иоанн III одержал победу над крестоносцами, которыми руководили Алексей и Исаак Ласкарисы в Пиманине. Ласкарисы были схвачены и ослеплены. Эпирский правитель Феодор Ангел захватил Солунь (Фессалоника), провозгласил себя императором Солунской империи. Никейская империя отвоевала у крестоносцев почти всю территорию Малой Азии, кроме Никомидии. 1230.03 Победа болгар в союзе с крестоносцами над Феодором Ангелом у села Клокотница. Феодор Ангел взят в плен и ослеплен. Болгары захватили большую часть Фракии и Западную Македонию. Сербия фактически стала вассалом Болгарии. 1235–1236 Первая попытка союзных войск Ивана III и болгар захватить Константинополь, но помощь Венеции помогла устоять Латинской империи. Римский папа отлучил Асеня II от Церкви под редлогом терпимости к богомилам. Эпидемия в Болгарии. 1236–1237 Асен в союзе с крестоносцами выступил против Никейской империи, но неудачно. Мир Асена с Никеей. Собрав войско в Европе, Балдуин победил византийцев и болгар, взял Цурул. Смерть Асена, правителя Болгарии. Правителем стал Каломан. Иоанн III, овладев Рентином, осадил Солунь (Фессалоника). Правитель Фессалоники Иоанн Ангел вынужден был отказаться от императорского титула и стал вассалом Иоанна III . Татары, возвращаясь из похода в Венгрию и Чехию, опустошили Болгарию. Правитель Никеи Иоанн III вынужден был вернуться из похода. Иоанн III захватил у болгар почти все территории, которые они захватили у Солунской империи. Эмир владел только прибрежными районами Андриатики. |
| Дело дошло даже до драки. Обе стороны обратились с жалобами к патриарху, при чем греки просили, чтобы славянское богослужение было вовсе запрещено, а болгары – чтоб оно было разрешено по возможности в большем числе церквей 60 . Вследствие этого патриарх сделал выговор адрианопольскому митрополиту за нововведение славянского языка в богослужении 61 , а прошение болгар возвратил им с грозным внушением, что греческая церковь , а следовательно и греческий язык суть «господствующие», что славословить Бога по-болгарски есть грех , что никто не смеет переходить предела, положенного св. отцами, и что все вышесказанное есть решение синода, рассматривавшего просьбу 62 . По этому случаю адрианопольский митрополит очень жаловался на упорство патриарха по отношению к болгарам, но причину этого упорства усматривал в интригах запада 63 . Вероятно, после этого отказа патриарха, некоторые из адрианопольских болгар изготовили просьбу об устройстве особой славянской иерархии; но Ступин успел воспрепятствовать подписанию и подаче этой просьбы 64 и вместе с тем старался объяснить ее интригами некоторых только болгар. Греки и болгары, – писал он в одном донесении своем, – живут хорошо и сродневы веками, а жалуются те и другие на высшее духовенство, которое Ступин обрисовывал так: «нет преступления, пред исполнением коего задумались бы они для своих черных целей; они распространяют вокруг себя холод и тьму; от них веетразвратомъ и предательством». 65 В другом донесении своем он доказывал, что болгары домогаются не разделения дерквн, а того, чтобы давали им епископов, хорошо знающих болгарский язык, и чтобы литургии и требы совершались на болгарском языке. По поводу атого донесения, Государь император приказывал посланнику Бутеневу заняться тамошними делами. 66 Может быть, вследствие этого передано было Бутеневу другое донесение Ступина Ковалевскому, в котором он ходатайствовал за болгар в справедливом их требовании у султана о назначении из родной среды пастырей, о свободе слышать слово Божие и службу на природном языке и об утверждения за ними права на народное образование, при чем бросал некоторую тень подозрения и на самого Бутенева в препятствии ему Ступину. |
| Хорошо было бы, если бы болгары составили в Константинополе общество, которое, оставив споры с греками в стороне, предположило бы себе главною и единственною целью религиозно-умственное и нравственное воспитание болгарского народа. Это лучше и прямее привело бы их к желаемой ими не независимости, – которая и не законна, и не полезна, и по крайней мере слишком преждевременна, – а к нравственной самостоятельности народа, которая возможна и под управлением патриарха». Когда вопрос о греко-болгарской распре поставлен был на обсуждение в Св. Синоде, от пр. Димитрия, как видно, было потребовано мнение по данному предмету. В пространном письме на имя синодального обер-прокурора он откровенно изложил все, что знал и думал о болгарах и греках и об их исторических взаимных отношениях. Очертив в начале письма характер болгарского народного движения, он указывает далее на ближайшие причины возникновения его, на цели и средства к достижению желаемого, и находит все это в основе справедливым и естественным, если бы руководители движения не выходили из пределов должного и не увлекались стремленьем к невозможному. «Кто прав и кто виноват? – спрашивает он. – Те и другие (и болгары и греки) увлекаются страстями и потому впадают в крайности. Горячие головы из болгар мечтают даже о болгарском королевстве с патриархом в Охриде; греки же стремятся огречить болгар, имея в виду затаенную цель – подготовить илотов для будущей империи». «Какие ближайшие следствия вражды? При внутреннем разладе великая опасность грозит со стороны папистов, которые уже наводнили Болгарию своими миссионерами. Многие из болгар, особенно воспитывавшиеся во Франции и Австрии, находят предложение папою унии не только весьма выгодным, но и не противным Вере... Что нам делать? Первее всего действовать в защиту и пользу болгар от их внутренних и внешних врагов, и действовать открыто и твердо, чтобы враги православия не указывали им на мнимую слабость России; но при этом нужно, чтобы наши деятели на востоке были не только искусными дипломатами, но, что особенно важно, деятелями православными, у которых в душе и сердце интересы веры и церкви православной стояли бы впереди всего». |
| VI. Поздно! Поздно! Однако нельзя ли бы найти выход из греко-болгарского лабиринта, с помощью нити следующей, или подобной. 1) Уговорить благонамереннейших болгар обратиться к вселенскому патриарху с просьбою, хотя без участия епископа Илариона, если думают, что для него безопаснее оставаться в стороне. Это будет еще иметь вид скромности, если он не подпишет прошения, которым будут просить ему высшей степени. 2) Устроить частное, секретное, посредство между ими и патриархом, чрез благоразумных и благонамеренных людей, которым бы доверяли обе стороны. 3) Чрез сие посредство согласиться, чего могут болгары просить, и что патриарх может даровать. 4) Его святейшество святительским словом обнадежит, что дарует условленное. 5) Чтобы покрыть вины епископа Илариона, поставить ему в заслугу его протест против отпавших от православной церкви. 6) Если бы сие удалось, то осталось бы написать акты. VII. Трудность настоящего положения должна увеличиться, если святейший патриарх не преклонится оказать снисхождение епископу Илариону. Прежде, когда сей связан был только с константинопольскими болгарами, его невозможно было отторгнуть так, чтобы в то же время занял его место другой болгарский епископ и вел болгар более правильным путем. Подобная мера едва ли может быть с успехом употреблена теперь, когда Иларион пустил корни во все стороны, где живут болгары. VIII. Жаль, что неизвестно послание, которое святейший патриарх издал для вразумления или обличения отпадших болгар, и, конечно, для утверждения православных. Изъяснено опасение, что догматическое послание не будет иметь успеха, по необразованности болгар. Это справедливо только отчасти. Может в послании патриаршем, или лучше не в сей официальной форме, а в виде простого вразумляющего и увещательного слова, быть представлено болгарам то, и так, что и простым будет понятно, и может возбудить внимание и действие совести. Например, как не понять и простому болгару, если ему скажут: ты от предков знаешь и уверен, что православная церковь сохранила в чистоте веру, как ее предали апостолы или утвердили семь вселенских соборов, и что, напротив, римская церковь во многом отступила от истинного учения и древнего предания. Как же ты хочешь отступить от православной церкви, и присоединиться к неправой, для того только, что там думаешь найти больше независимости? Не значит ли это предавать правую веру за желаемую независимость? Согласно ли сие с доброю совестию? Может ли сие быть угодно Богу? Послушай доброй совести; убойся Бога; пребудь непоколебим в православной вере. Если испытываешь какое затруднение: ищи разрешения и облегчения законным путем от православного священноначалия. |
| 39 Партия грека-владыки – это зажиточные и старейшие горожане, составляющие при митрополии «димогеронтию», народный совет, в подражание патриаршему в Константинополе, ведающий судные дела селян и денежные владычные сборы. 40 Александр Ласкарис, иеродиакон греческой церкви в Пере; в 1858 году поступил в С.-Петербургскую академию и в 1860 году, по распоряжению своего начальства, отправился за границу для учебных занятий; скончался в сане митрополита Сисанийского, в Македонии. 41 Примечание А. В. Рачинского к стр. 167). – Стефан Богориди (греч. Вугоридис) – богатый молдавский фанариот, турецкий сановник, князь Самоский (сын его соперничал с Алекою Куза в достижении молдо-влашского княжества). Старик, сознав ли на старости свое болгарское происхождение или чтобы приобрести сторонничество болгар, был первым сильным ходатаем пред Портою за болгар: он же пожертвовал константинопольской болгарской общине свой дом в Галате, недалеко от патриархии в Фанаре, – дом, послуживший почвою и основным камнем для болгарских в Константинополе церкви и училища. В этом доме начались и продолжались собрания болгар. Здесь жили первые епископы болгар: Стефан Ковачевич, Иларион Макариупольский, Авксентий Костендильский; отсюда же посвященный во епископа Полянинского архимандрит Парфений отправился в свою епархию. Неискренность патриархии в назначении первых болгарских епископов видна из характера назначенных. Ковачевич оказался недостойным проходимцем и постыдно умер. Илариона возвели в сан епископа с титулом небывалой «Макариупольской» епархии: на него же потом жаловался патриарх Иоаким, что он эпилептик и ученик еретика. Каириса-Авксентия, переводили из епархии в епархию и уже ослабленного годами и болезнями назначили болгарам с титулом «Костендильского». Назначения истинно достойного – смиренного Парфения – посольство наше достигло с невероятными затруднениями. Анфим, бывший впоследствии экзархом болгарским, должен был притворяться и искусно притворялся в Халкинском богословском училище ярым грекоманом, так что шумленцы во все время пребывания его их титулярным, ни разу его не принимали. Впрочем, неприятие много зависело от влияния на шумленских старшин американских методистов, которые успели учредить в Шумле гражданскую общину, ведавшую церковными делами. |
| 6 пунктах, о восстановлении охридской и терповской архиепископий, бывших некогда автокефальными, о рукоположении в архиереи из природных болгар, с предоставлением им прав совершенно равных с правами греческих архиереев, о беспрепятственном употреблении болгарского языка и о производстве следствия по делу о так называемом общем долге. Прошение это передано было на рассмотрение народного собрания 413 . Но собрание не приняло этих заявлений, как потому, что они будто бы не имели законных оснований, так и потому, что суждение о них не входило в круг его действий. Это так раздражило болгар, что некоторые из них сожгли несколько древнейших евангелий и богослужебных книг, потому что они напечатаны были на греческом языке, и сожгли несколько икон, потому что они имели греческия надписи, а епископ Иларион в первый день пасхи (3 апреля) не велел на ектениях поминать имя вселенского патриарха. Приглашенный по этому поводу (13 апреля) на суд собора, – он решительно отвечал, что он так поступил по воле народа, который вообще недоволен существующею церковною властию. Его примеру последовали два епископа– диррахийский Авксентий и филиппопольский Паисий 414 . Преемник Кирилла, Иоаким созвал (4 февраля 1861 г.) собор из прежде бывших вселенских патриархов и пребывавших в Константинополе митрополитов, в числе которых были и природные болгары: родосский Игнатий, нишавский Дорофей и врачанский Паисий. Собор 1, обсудив возмутительные поступки епископов Илариона, Авксентия и Паисия, и не видя в них раскаяния, лишил их епископского сана и на время удалил их в ссылку; 2, назначил для болгар трех митрополитов, знакомых с болгарским языком, именно Анфима в Филиппополь, Панарета в Бреслав и Игнатия в Кестендиль, и, 3, наконец изложил (25 февраля) в 15 пунктах, утвержденных султанским фирманом, права и преимущества, которые он нашел возможным даровать болгарам. Эти права и преимущества состояли, между прочим, в следующем: архиерейския в Болгарии кафедры предоставляются преимущественно болгарам; сами болгары представляют патриарху достойных кандидатов для замещения кафедр; в константинопольском синоде присутствует один или два болгарских митрополита по назначению патриарха; доходы архиереев определяются особым уставом; церковные послания пишутся на греческом и болгарском языках; для образования болгар устрояются училища, с преподаванием в них наук на болгарском языке, по инструкции, данной патриаршею грамотой, и под наблюдением местных митрополитов 415 . |
| Многочисленные легенды о Константине и Мефодии мы подробно разбираем в нашем исследовании о сих последних, куда в отсылаем желающих. Читаются известия о крещении болгар в летописных книгах славянских, именно – во-первых, в нашей древнейшей летописи, – во-вторых, в позднейших хронографах, и в-третьих – у болгарского переводчика хроники Манассииной. Но быв составлены единственно на основании византийцев, – отчасти тех самых, о которых говорила мы выше, отчасти других, еще более поздних, – известия не имеют никакого значения. Летопись говорит о двух крещениях болгар, – об одном, действительно бывшем, под 6-м годом правления импер. Михаила, 6366-м годом от сотворения мира (Полн. Собр. 1, 8), – о другом, возникшем из недоразумения, под 2-м годом правления импер. Василия, 6377-м от сотворения мира (ibid, стр. 9). Сказание о первом крещении заимствовано и совращено ю славянского перевода продолжателя Георгия Амартола; относительно записи о втором крещении (которая вся – «в лето 6377 крещена бысть вся земля болгарская») см. ниже. В хронографах, под царствованием импер. Михаила III, читаются, во-первых, те два рассказа, которые напечатаны в Никоновской летописи ч. 1, стр. 12, и потом третий рассказ, под заглавием: «О друзем князе болгар и о крещении всех болгар, иже крестишася в лето 6371» (другие списки – 6376), начинается: «Михаил же царь с Вардою кесарем» (сего третьего рассказа в Никон. летоп. нет, см. его в Обзоре хронографов русской редакции А. Попова , выпуск 1-й, Москва, 1866, стр. 167; напечатанное в Никоновской летописи в виде двух отдельных рассказов, в некоторых хронографах соединено в один общий рассказ, но это уже позднейшая редакция; в отдельном виде последний из сих двух рассказов см. у Попова ibid. стр. 91). Что касается до первого рассказа, напечатанного в Никоновской летописи, то он заимствован из византийцев, принадлежащих к группе продолжателя Феофанова, – у кого именно, так как рассказ взят не буквально, сказать трудно: «болярином» не называет Куфары ни один из византийцев, но всего ближе подходят к этому названию эпитеты, даваемые ему Кедриным, vir praeclarus ас reipublicae utilis; вместо голода ( λ μος) недуг прокажения ( λο μος) также только у Кедрина; поэтому всего вероятнее, что на основании его именно рассказ и составлен (у Кедрина Куфара называется Феодосием, а в славянском сказании Феодором; но Феодосий, вероятно, ошибка только того списка Кедрина, с которого он напечатан в Byzant. |
| В России с пониманием относились к желанию болгар иметь священство из собственного народа и проводить богослужение на болгарском языке. Вместе с тем российские власти были озабочены вопросом о церковном единстве, которое с лёгкостью могло бы быть разрушено в результате резких действий с каждой стороны, что в итоге и произошло. Сторонником полной независимости Церкви в Болгарии и обретения ею статуса патриархии был только Херсонский святитель Иннокентий, с которым и встречался в Одессе архимандрит Феофан. Остальные видные иерархи, в частности – святитель Филарет (Дроздов) не поддерживали идею независимости Церкви в Болгарии. Существенным обстоятельством в вопросе была и расстановка сил на Ближнем Востоке. В результате Крымской войны Россия утратила свой авторитет в этом регионе, в то время как западные государства – Англия и Франция – усилили своё влияние и использовали его для обращения православных, в частности, болгар, в католичество и протестантизм. В мнении святителя Филарета 791 нашли отражение опасения, высказанные архимандритом Феофаном в письмах из Константинополя святителю Иннокентию и Константину Степановичу Сербиновичу 792 . Архимандрит Феофан отмечал неоднородность болгарского церковного движения, отсутствие в нем единства, и усматривал опасность при получении полной самостоятельности Церковью в Болгарии, уклонения православных болгар в унию или в протестантизм. Вместе с тем его беспокоило крайне стеснённое и подчинённое положение Константинопольского патриархата в Турецкой империи. Также архимандрит Феофан поддерживал требования болгар о своём национальном духовенстве и праве молиться и читать книги на родном языке. Он предлагал развивать национальные школы и призывал русское правительство и общественность России оказывать всемерное содействие болгарским национальным школам, которые составляли альтернативу католическим и протестантским учебным заведениям. «В настоящее время нужно бы организовать два заведения, которым усердные болгары положили уже начало, – писал архимандрит Феофан своему другу и многолетнему корреспонденту Николаю Васильевичу Елагину . – Это пансион – в Константинополе – и шелководская школа в Эск-Загре. …Тот и другой получают пособие от нашего правительства, но не достаточное… Надобно нам завесть общину – складчину в пользу христиан Востока… Матушка Россия широка и добра. Только растолкуй» 793 . Со своей стороны, архимандрит Феофан пытался найти достойных учителей для этих школ. |
| По возвращении оттуда, молодые люди получают различные должности, становятся учителями, чиновниками, и получают возможность распространять усвоенные ими идеи. Эти господа, хотя и изучают различные науки, но очень мало или, лучше сказать, совершенно не знают нужд своего народа. Не социализм, материализм и пр. нужно проповедовать народу, а нужно учить его, как улучшить земледелие, скотоводство и т. д. и нужно, чтобы учителя подкрепляли своё учение христианскою нравственностью, которая есть основа всех благ народных. Только евангельская наука может воспитывать трудолюбивых работников, почтенных торговцев, честных чиновников, благородных офицеров 783 . Говоря о современной церковной жизни болгар – читаем в „Болгарском Церковном Прегледе“ – нельзя прежде всего не заметить, что современная болгарская интеллигенция очень резко отличается в своём мировоззрении от прежней болгарской интеллигенции. В старое время – до освобождения – не было у болгар деления сфер деятельности („то – наше, а то – ваше“), и у духовных пастырей не оспаривалось право быть руководителями и в земном благополучии. Тогда все согласно работали сообща, —494— и результатом дружной общей работы была добрая нравственность народа. Но вскоре после освобождения начались у болгар стремления к делению сфер деятельности. Ныне это совершившийся факт. Духовные пастыри оттираются от гражданской и даже учебной деятельности. Ныне стремятся поставить китайскую стену между церковью и народом в лице государства, стараются замалчиванием похоронить всю прошедшую и настоящую жизнь церкви, в чём много виновата и болгарская журналистика, которая почти ничего не говорит о церкви и о церковных деятелях, разве когда имеет случай насолить им так или иначе. Но полезно ли такое новое направление у болгар? Нет. Достаточно припомнить, что главным двигателем народного пробуждения и освобождения была церковь с своими деятелями. С изгнанием руководства церкви из общей сферы действий, обычным явлением стали страшные междуусобия, распри, и ни одни выборы в народное собрание не обходятся мирно, без жертв низменных страстей 784 . |
| Последний период этой отчаянной и истребительной войны сосредоточивался главным образом в Северной Македонии и на границах Албании. Как можно видеть из кратких заметок византийской летописи, за поражение при Кимвалунге болгаре скоро отомстили нападением на греков при другом горном проходе, называемом Клидий (Ключ). Об этом деле читаем в хронике 534 следующее место, посвященное царствованию Никифора Вотаниата (1078–1081). «Род Вотаниатов блистал, как искра, и отличался в военном деле при кир Василии Порфирородном, который, сороковой год ведя войну с болгарами, выступал против них бесчисленными походами и давал многократные сражения и имел в Никифоре Вотаниате, деде царя того же имени, лучшего союзника и помощника, советника и в то же время стратига и искусного главнокомандующего. В конце же войны, когда уже народ болгарский был совершенно порабощен и покорен его десницей и когда он достиг высокого чина веста и был в сане дуки, он умирает славной смертью на поле брани, к какой стремятся истинные воины. Ибо, обратив болгар в бегство и преследуя их в теснинах, называемых Клидий, он беспощадно убивал и поражал их, пока, достигнув вершины, на которой был другой отряд болгар, он не сброшен был с коня, который поскользнулся на скале и скатился в пропасть вместе с всадником». Как замечено выше, император не прекращал военных действий, хотя осенью 1014 г. до него дошла весть о смерти Самуила и хотя его преемник, по-видимому, искал всяческими уступками побудить противника к прекращению военных действий. Дальнейший шаг предпринят был против самого центра независимой Болгарии, где была столица царя Самуила. Но прежде чем грекам удалось проникнуть до Охриды и Преспы, предстояло сломить сопротивление болгар в Битоли, ныне Монастырь, и в Прилепе. Здесь, по-видимому, не было встречено серьезного сопротивления, так что к началу 1015 г. царь прибыл в Солунь, которая была главной базой для дальнейших предприятий против болгар. Весной того же года обнаружился весьма неожиданный факт – отпадение Ведены и избиение в ней византийского гарнизона. Хотя этот случай не мог иметь серьезного значения в смысле перемены военного счастия, но Василий жестоко наказал провинившийся город, выселив из него славянское население и построив две крепости для обеспечения на будущее время верности и безопасности. |
|
|
