| Уже в 1857 г. цареградские болгары просят правительство о полном уравнении с греками в церковных правах. Эти требования болгар были переданы на рассмотрение великого народного собора при патриархии, созванного в 1858 г. для устройства церковных дел, согласно гатти-гумаюну. Собор состоял из синодальных архиереев и светских представителей от епархий. Болгарских представителей на соборе было только четверо (из Софии, Виддина, Филиппополя и Тернова). И из тех трое вскоре отказались от участия в соборе, когда последний не удостоил рассмотреть их просьбу, чтобы в болгарские епархии посылались лишь угодные пастве архиереи, знающие болгарский язык. Оставшийся представитель (из Тернова) продолжал заявлять собору о требованиях своего народа и устно, и письменно. Но его заявления не встретили поддержки даже и среди светских членов собора, недовольных порядками патриаршего управления. Ничего не сделав для болгар, собрание 16 февраля 1860 г. закончилось речью Каратеодори, презрительно отвергавшего всякие домогательства болгар относительно церковно-народных прав. Такая неудача толкнула многих болгар в объятия римско-католической пропаганды, которая ещё раньше раскинула свои сети и теперь сумела воспользоваться моментом особенного недовольства болгар, увлекая многих к унии с римской церковью. Многие делались униатами с хитро внушённой им надеждой, что всё это вынудит патриархию на уступки, каких иначе трудно добиться. С другой стороны, та же неудача и страх пред унией с римским католицизмом, а также новые бестактности патриархии, остававшейся глухой к народным заявлениям из разных болгарских епархий о даровании болгарских архиереев, – всё это толкало болгар к разрыву с патриархией, на что и решились многие из них, оставив поминовение патриаршего имени при богослужении. 8 апреля 1860 г., в день Светлого Христова Воскресения, в константинопольской болгарской церкви служил еп. макариопольский Иларион. Когда пред чтением апостола диакону надлежало произнести многолетие вселенскому патриарху, собравшиеся во множестве болгары, по предварительному уговору, не позволили сделать этого и настояли, чтобы было произнесено многолетие султану. Также и после освящения св. даров народ шумными криками заставил еп. Илариона вместо патриарха помянуть «всякое епископство православных». После этого еп. Иларион несколько раз служил без обычного разрешения от патриарха. Весть об исключении патриаршего имени из богослужения распространилась по всей Болгарии. Народ почти всюду требовал, чтобы отменено было поминовение греческих митрополитов при богослужении, и во многих местах начали поминать Илариона, как священноначальника всей Болгарии. |
| 1862 г. 45, стр. 17, 1863 г. 7, стр. 19). Что сделано было по этому пункту, нам остается неизвестным; по всей вероятности, ничего, потому что в этом случае и правительство было на стороне греков, а не болгар (см. ibid. 1863 года 7, стр. 19, col. 2). В начале 1863 года правительство предложило свое решение относительно второго пункта. Так как решение было в пользу болгар, то они немедленно его приняли; но не хотели принимать его греки [Правительство предложило, чтобы епархии, подчиненные константинопольскому патриарху, участвовали в составе патриаршего синода сообразно с числом своих жителей, – напр., принимая за нормальную цифру 50 тысяч: епархия, имеющая 50 тысяч жителей, от одной самой себя посылает своего архиерея для очередного заседания в синоде, а епархии, имеющие по 10 тысяч жителей, только от пяти посылают одного архиерея для такого заседания в синоде. По этому способу назначения болгары имели бы в синоде не менее шести или половины общего числа архиереев, чего они сами требовали. См. Дня 1863 г. 15, стр. 20 fin. sqq.], – и на этом остановились занятия смешанной комиссии.В половине 1863 года (в июне месяце) трое архиереев, стоявших на стороне болгар, именно митрополит филиппопольский Панарет, митрополит преславский Анфим и епископ полянинский или доиранский Парфений [Анфим учился в России, в московской дух. академии, и мы внаем его лично. В академии он оставлял свое происхождение в секрете, и основываясь на предположениях, одни считали его греком, другие болгарином; будучи на самом деле болгарином (см. его собственное об этом свидетельство в Дне 1864 г. 27, стр. 20), он заявлял себя самым отчаянным грекоманом (и некоторыми своими ультрамонтанскими действиями оставил по себе не совсем добрую память). После его удаления на родину, вдруг увидев в газетах, что он ратует в числе защитников болгар, мы сильно было возрадовались, что вот наконец открылись человеку очи сердечные... Но дело было гораздо проще. Не совсем верно рассчитав, что берет перевес сторона болгар, он пристал к своим соотечественникам за тем, чтобы в ожидавшейся отдельной болгарской церкви приготовить себе возможно лучшее положение; увидев, что обманулся в своих рассчетах, он снова бросил болгар, и в настоящее время, не принимаемый в своей епархии, живет на острове Халки, управляя, в качестве ректора, тамошним богословским училищем. |
| Промысл Божий еще со времен святого равноапостольного князя Владимира, получившего из Болгарии «иереи учены и книги довольны» (2, 178), духовно соединил две братские Церкви — Русскую Церковь и Болгарскую Церковь. С особой жертвенной любовью чада Русской Православной Церкви относились к единоверным болгарам в мрачные времена турецкого господства. В годы борьбы православных болгар за восстановление автокефалии своей Церкви Русская Церковь сочувствовала их законным требованиям. Осуждая определения Константинопольского Собора 1872 г., объявившего православных болгар схизматиками (схизма снята в 1945 г. при посредничестве Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия), архиепископ Литовский (впоследствии митрополит Московский) Макарий (Булгаков) в следующем же году прямо выступил с поддержкой болгар. «Русская Церковь, по мысли архиепископа Макария, должна хранить союз с Константинопольской Церковью, но не признавать церковных прещений, наложенных на болгар, ибо последние являются истинными чадами Православной Церкви, какими они были и до отделения от Константинопольской Патриархии» (2, 185). Русская Православная Церковь приняла деятельное участие в национально-освободительном движении болгар. В ответ на просьбы болгар во время Апрельского восстания 1876 г. о помощи журнал «Православное обозрение» спрашивал: «Ужели мы останемся глухи к их воплям? Посылали же мы наши лепты пострадавшим в Боснии и Герцеговине. Откажем ли в христианском подаянии жертвам гнуснейшего варварства в несчастной Болгарии?» (2, 192). Целый ряд священнослужителей Русской Православной Церкви и церковных учреждений немедленно выступили с воззваниями о помощи болгарам. Высшим проявлением глубинных братских чувств русского общества к единоверным болгарам явилась русско-турецкая война 1877—1878гг., принесшая долгожданную свободу братьям-славянам. В последующее время имели место неоднократно истинно братские жесты обеих Церквей — Русской и Болгарской (см.: 2, 197—211). Православные русские паломники, путешествуя в Святую Землю, посещали и Кипрскую Церковь с целью поклонения святым апостолу Варнаве (основателю Церкви), праведному Лазарю Четверодневному (погребенному на Кипре), святителю Тримифунтскому Спиридону (деятельному участнику Первого Вселенского Собора 325 г.) и другим угодникам Божиим. Так, в XVIII столетии несколько раз посетил остров Кипр Василий Григорович-Барский и в своих «Странствованиях» дал подробное описание святынь Кипрской Православной Церкви. По просьбе тогдашнего Архиепископа Кипрского Филофея, «мужа мудра, благонравна, добродетельна и словесна... иже собра в свое время томо училище еллинское», Василий Барский на некоторое время задержался на Кипре для преподавания латинского языка в новооткрытой школе (3, 64). |
| Пределы борьбы за национальную независимость балканских народов расширились – еще продолжалась борьба юго-западных славян, а в апреле 1876 г. произошло восстание болгар, вслед же за этим расширилось и участие в судьбах балканских народов православных русских людей. (е) Апрельское восстание болгар и православный русский народ 1876 год, как справедливо отмечает в одном своем историческом исследовании В. Теплов, «огненными буквами занесен в летописи болгарского народа» 303 . Национальное движение болгар прошло ряд этапов. Из них важным считается появление «Истории славяно-болгарской о народах, и о царях, и о святых болгарских», написанной в 1762 г. преподобным Паисием (1722–1798) – иноком Хилендарской обители на Афоне. Именно этой книгой преподобный Паисий хотел пробудить национальное самосознание болгар, напомнить им, какое достойное место принадлежало их родине в былые времена, и одновременно укрепить веру народа в светлое будущее, поднять его на борьбу. «О неразумный и юродивый, – обращается он к читателю, – чего ради стыдишься называться болгарином и не читаешь на своем языке и не думаешь. Разве болгары не имели своего царства и власти? В течение стольких лет они царствовали и были знаменитыми и известными по всей земле и неоднократно взимали дань и с могучих римлян, и с мудрых греков... Почему же ты, глупый человек, стыдишься своего рода и тянешься к чуждому тебе народу» 304 . Славное дело преподобного Паисия продолжил его ученик епископ Врачанский Софроний (1739–1814), издавший на новоболгарском языке «Собрание поучений, переведенных со старославянского и греческого языка». В течение 20 лет Преосвященный Софроний «был наставником взрослых и учителем детей. Борясь против темноты и невежества, стремясь к просвещению родного народа, он пытался в меру своих сил содействовать и его политическому освобождению. Софроний был выдающимся деятелем раннего периода национального движения болгарского народа» 305 . В 30-х годах XIX в. национальное движение болгар выразилось в форме борьбы за создание своей школы. Вехами этой борьбы явились издание в 1824 г. первого болгарского учебника и основание в 1835 г. в Габрове первого в Болгарии светского училища. В 40-х годах начали выходить и первые болгарские периодические издания: «Любословие», «Български орел», «Цариградский вестник» и др. 306 |
| Н. Муравьева, приезжавшего тогда на Афон в свите великого князя Константина Николаевича. Вскоре болгарам представился удобный случай возобновить свое ходатайство о принадлежащим им правах. Этим случаем было путешествие султана Абдул-Мед- жида в 1846 году чрез Болгарию. Болгары тырновской епархии подали султану просьбу о сменении своего митрополита и о назначении на его место архипастыря из болгар. Вследствие этого митрополит был удален с тырновской кафедры, но преемником его был назначен снова грек. В следующем 1847 году снова обнаружилось между Константинопольскими болгарами движение против преобладания греков и выразилось в мысли о сооружении болгарской церкви в столице. Благодаря содействию князя Стефана Вогоридиса, они успели походатайствовать в 1849 году у патриарха разрешение на постройку особого для болгар храма в столице, которое, по стараниям того же Вогоридиса, было вскоре утверждено султанским фирманом. Вогоридис подарил под церковь собственный обширный дом в Фанаре, в котором и устроена была в том же году временная церковь . При ней состояли постоянные священники из болгар, которые совершали богослужение по всем праздникам на славянском языке, и кроме того, с 15 августа 1851 года, – титулярный епископ, в каковой сан первоначально возведен был из австрийских сербов Стефан Ковачевич, с титулом епископа лаодикийского и болгарского 24. III Неизвестно, как далеко и в каком направлении пошло бы стремление болгар к отделению себя от греческой иерархии и образованию своей собственной, если бы оно не было приостановлено на время в своем развитии восточною войной 1853–5 годов. Но есть некоторые приметы, что вслед за церковно-иерархическим вопросом об образовании особой болгарской иерархии стали подниматься болгарами и вопросы часто политические, касавшиеся внутреннего устройства турецкого государства, насколько они имели отношение к внешнему благосостоянию болгар. По крайней мере, об этом свидетельствует записка болгарина Александра Екзарха или Екзархова, поданная им великому визирю Решид-паше в конце 1850 или в начале 1851 года, в которой он, по желанию самого Решида-паши, описал несколько известных ему случаев произвольного и деспотического обращения турок с жителями северной Болгарии, с 6 ноября 1847 года по 28 июля 1850 года. |
| Святослав вернулся в Болгарию, вторгся во Фракию, но был разбит визанийцами под Анкадиополем. Аркадиопольская битва. Неудавшийся мятеж в Азии племяника Никифора Варды Фоки. Византийцы разгромили руские войска возле столицы Болгарии Преславы, захватили ее. Заключение мира. Болгарский царь Борис II был увезен в Константинополь. Конец I Болгарской династии. Поход Иоанна в Сирию. Захват Эдмета, Миефаркимы. Поход Иоанна в Сирию и Палестину. Взятие Эмесы, Баальбека, Аккона, Сидона, Бейрута. 976.01.11 Иоанн I Цимисхий отравлен первым министром Василием Лекапеном. Начало фактического правления Василия II , сына Романа II. Восстание в Азии Варда Склира. Переход большинства армии на сторону Варды. Василий вернул из опалы Варду Фоку, племянника Никифора II. Западно-Болгарское царство объявило войну Византии в попытке вернуть себе прежние владения. Варда Фока разбил Склира. Наступление болгар на Македонию. Вторжение болгар в Византию. Имперский сейм в Вероне: назначен «поход против греков и сарацин». Поход не состоялся. Военная помощь Руси болгарам в войне против византийцев. Битва в Ихтиманском ущелье между Византией и болгарами. Победа болгар. В Болгарии Самуил убил своего брата Аарона, который попытался начать переговоры с византийцами. Мятеж Варды Фоки Младшего. Провозглашён императором. Его поддержали грузины и армяне. Осада Фокой Константинополя. Поход Василия II на болгар. Победа Самуила Шишмана в Родопах, при Стопонионе. Самуил казнил Аарона Шишмана и его жену. Бегство Иоанна, сына Аарона. Крещение правителя Руси Владимира . 988.04 Внезапная смерть Фоки перед сражением с Василием. Подчинение болгарами Далмации. Крещение киевлян. Варда Склир примирился с Василием II. Крещение Новгорода. Поляки захватили Моровию. Мир Руси с Византией. Василий II начал военные действия против болгар. В гвардии Василия II русский корпус — 6 тысяч человек. Поход византийцев против арабов в Сирию. Победа византийцев над болгарами на р.Сперхей. Захват болгарами Черногории. Подчинение Византии Грузии, Касарии и Эдессы. Евреи Апулии и Сицилии убежали от византийцев в Тунис. Византия в XI beke Развернуть таблицу |
| Было составлено целое общество, найдены агенты, в средствах недостатка не было; в Бебеке, предместье Константинополя, открыто было католическое училище для болгар, потом в Солониках и т. д. 147 . Наибольшую энергию развила эта пропаганда во время происходивших в Константинополе смут между болгарами, и именно сначала в самом Константинополе, а потом в кукушской или полианской епархии, подведомой солунскому митрополиту Неофиту. В Константинополе одним из ярых сторонников католической пропаганды и наперстником Боре является болгарин Драган Цанков, думавший привлечь к болгарам помощь и симпатию Европы религиозной унией болгар с Римом и редактировавший в Константинополе, с марта 1859 года, газету «Болгария», в которой он делал ожесточенные, злобные нападки на православную церковь не только греческую, но и русскую 148 . Мы уже слышали, что во время столкновения константинопольских болгар с патриархом из-за ροστος-а они дозволили Цанкову печатать о греческой иерархии все, что он может. Вероятно, около этого времени, несколько молодых болгар, из числа преданных Цанкову, подали Порте прошение о том, чтобы она предписала великой церкви дать им независимое церковно-народное управление и к этому прошению подписались сами и заставили также подписаться разных рабочих и торговцев. Но главные эпитропы не подписали этого прошения, а только уверили вышепомянутых молодых людей, что если Порта запросит их, по каким причинам они не подписали сего прошения, то они готовы отвечать в таком смысле, что доселе они неоднократно обращались к Порте с подобными просьбами, но, вместо ответа, и по настоящее время остаются забытыми 149 . Мы не знаем дальнейшей судьбы этого прошения, если только оно не есть то самое прошение, которое, по свидетельству архимандрита Петра, изготовлено было 31 июля 1859 года и о котором мы говорили выше. Но во всяком случае прошение приверженцев Цанкова, будучи тождественно или, по крайней мере, сходно по содержанию с прошением 31 июля 1859 года, свидетельствовало о тогдашней солидарности стремлений обеих партий константинопольских болгар, т. |
| Затем господство в действиях вселенской патриархии мирского духа обнаруживается в недружелюбном отношении её к русской церкви. Греки перенесли свою вражду к болгарам и на единоплеменных им русских. В возрождении к жизни болгарской национальности они увидали влияние России, будто бы нарочито возбудившей болгарский вопрос, чтобы посредством болгар завладеть балканским полуостровом в тех его частях, на которые рассчитывают при разделе Турции они сами. Действуя церковными мерами против болгар, они думали вместе с тем поразить и русских, скрывавшихся будто бы за спиной у болгар. Провозгласив схизму болгар, патриархия, согласно видам греческих патриотов, хотела поставить в затруднительное положение и русскую церковь , которая отказалась участвовать в соборе по делу болгарской церкви, а чрез прекращение общения между болгарской и другими церквами, ставшего невозможным после провозглашения схизмы, положить предел успехам панславизма. «Мы победили панславизм! Теперь успехам его положен непреоборимый предел», говорил в горячей речи один греческий патриот в самой патриаршей церкви после обедни, вскоре после провозглашения схизмы. A афинский посланник Кундуриотти, в разговоре с русским послом, объяснил, в чём заключалась победа. С греческой точки зрения, говорил он, объявление схизмы было не чем иным, как политическим манёвром, предназначенным остановить тяготение болгар (и русских) к морю (Теплов. 142. 157). С таким же чувством нерасположения относятся греческие патриоты к России и после провозглашения схизмы. Со времени греко-болгарской схизмы у них установился взгляд на Россию как на принципиальную противницу эллинизма и покровительницу панславизма. Они смотрят подозрительно на каждый дипломатический шаг России на востоке, толкуют в худую сторону всякий полезный совет, всякое доброе участие с её стороны в судьбе восточных христиан. Они считают само участие России в делах восточной церкви неуместным в настоящее время, даже оскорбительным для их самолюбия. Роль России как покровительницы восточных христиан теперь, после крымской войны, уже кончена; место её заступило греческое королевство. Но так как эллины не настолько сильны, чтобы противостоять собственными силами двум своим естественным и сильным противникам – исламизму и панславизму, то греческие патриоты проповедуют союз эллинизма с латинством – своим естественным будто-бы союзником (Церк. Вестн. 1884, и 20. Вести с востока). |
| Церковную жизнь на занятых территориях существенно осложняла проводимая болгарским правительством политика дискриминации греков. Как уже говорилось, многие греческие священнослужители были высланы или уехали сами, также активно проводилась болгаризация всех сторон общественной жизни. Если в Македонии, где официально считавшиеся болгарами македонцы составляли подавляющее большинство населения, духовная администрация Болгарской Церкви была встречена местными жителями в основном лояльно, то в Западной Фракии, где преобладало греческое население и духовенство, ситуация оказалась совершенно иной. В 1918-1926 гг. из Греции в Болгарию были изгнаны 120 тыс. болгар, их земли заселили сотни тысяч греческих беженцев из Малой Азии, и национальная ситуация в Западной Фракии коренным образом изменилась. Так, например, в греческой части Струмичско-Драмской епархии в 1900 г. проживали 240,5 тыс. человек: 99 тыс. болгар, 78,5 тыс. турок и 43,7 тыс. греков, а в 1928 г. уже 305 тыс.: 260,5 тыс. греков, 35,5 тыс. болгар и 1 тыс. турок. Определенные гонения на болгар продолжались и в дальнейшем, особенно в 1940 — начале 1941 гг. В это время на острове Хиос находилось в заключении 3 тыс. болгар, а на все островах — около 10 тыс. (они были освобождены немцами). [xxxviii] Следует отметить, что в целом Болгарская Церковь занимала гораздо более терпимую позицию по отношению к грекам, чем правительство страны, хотя весной 1941 г. именно министр иностранных и религиозных дел Иван Попов порекомендовал председателю Священного Синода митрополиту Неофиту не совершать действия, которые могли бы негативно отразиться на престиже Церкви. И все-таки условия жизни для греческих священников были чрезвычайно трудными, так как их в значительной степени оставили без средств к существованию. Многие из священнослужителей были вынуждены или покинуть свои дома и эмигрировать в немецкую зону оккупации, или заняться сельским хозяйством, чтобы добыть пропитание для себя и своих семей. Но даже тех, кто выбрал последнее, затронули многие ограничения и дискриминация. |
| «Многолетие [воинству] произвело на болгар сильнейшее впечатление: они не знали, как и чем выразить свой восторг» В уже цитированных «Письмах» отца Вакха Гурьева находим описание одного из богослужений, которое он совершил вместе с болгарскими священниками отцами Николой (Николаем) и Стояно (Стефаном): «Обедницу и молебен в самый праздник служили мы вместе, втроем… Болгар и болгарок было очень много… По окончании обедницы я объяснил значение молебна, который совершается Русскою Церковью в первый день праздника Рождества Христова в память избавления России от нашествия французов в 1812 году. Болгары слушали мою речь с большим вниманием и любопытством; почти все они понимают по-русски, а некоторые даже говорят, хотя, конечно, с грехом пополам. В конце молебна, после вечной памяти императору Александру I, я произнес многолетие всероссийскому, румынскому, сербскому, черногорскому христолюбивому воинству и защитникам своего многострадального отечества – болгарским дружинам. Это многолетие произвело на болгар сильнейшее впечатление; они не знали, как и чем выразить свой восторг, заговорили громко, зашумели и, подходя ко кресту, целовали меня со слезами радости, а по выходе из школы они устроили мне целую овацию – проводили до самой квартиры с восторженными криками: “Да живей Русский Царь, да живей русский поп на многа лета!” Эта неожиданная овация сильно меня тронула». Отталкиваясь от этого описанного им эпизода, автор «Писем» замечает далее: «Нет, несправедливы те, кто укоряет болгар в недружелюбии к нам, – это совершенная неправда; нужно только уметь говорить и обращаться с народом, нужно уметь затронуть и вызвать его истинные чувства, а высокомерным отношением, несправедливыми укоризнами, грубостью не вызовешь, конечно, этих истинных народных чувств». И затем отец Вакх дает сочувственную и высокую оценку нравственных качеств и образа жизни болгар: «Я не бывал еще в болгарских городах, не знаю, как ведут себя горожане, но сельскими жителями не мог довольно нахвалиться: болгарин прежде всего и, что важнее всего, постоянно трезвый человек; отсутствие кабаков – это величайшее счастье для болгарина и неизлечимая общественная и семейная язва для нашего русского простолюдина! От этого одного болгарин постоянно скромен, сдержан, рассудителен, миролюбив с соседями, а в своей семье это тип доброты, мягкости, самого гуманного отношения ко всем членам семьи и вместе с тем это неизменно верный супруг, всецело преданный своему домашнему очагу. Я часто заходил в семью наших хозяев, подолгу беседовал с ними, расспрашивал до мелочей, заходил в семейства, где квартировали наши врачи и офицеры, просил всех наблюдать семейную жизнь и взаимные отношения в ней, в результате оказывалось везде, что все мы, так называемые образованные русские люди, должны были только восхищаться прекрасным строем болгарской семейной жизни». |
|
|
