| В весьма близкой связи с моливдовулами находятся сделанные недавно дополнительные находки в рукописях, вызвавшие пересмотр прежних взглядов на административную систему Византии. Именно здесь разумеется, во-первых, перечень важнейших чинов империи, относящийся ко времени царя Михаила III и представляющий в себе любопытный и важный материал для сравнения с известной табелью о рангах Константина Порфирородного; во-вторых, гораздо полнее изложенный тот же предмет в знаменитом клиторологии Филофея, составленном на основании разных источников в 899–900 гг. 2 и внесенный Константином в его «Обрядник». Для гражданской и военной администрации, таким образом, представляется в настоящее время обильный и вполне достоверный материал, который, к тому же, на пространстве целого столетия может быть подвергаем сличению и сопоставлению по трем редакциям, относящимся к трем разным периодам. В этом нельзя не усматривать большого преимущества, которое позволяет даже вникнуть в процесс постепенных изменений в порядке управления разных ведомству и подметить самые мотивы происходивших перемен. Кроме того, этот достоверный и в хорошем виде дошедший до нас источник, естественно, должен служить не только проверкой для точного определения значения тех византийских учреждений, о которых нет таких полных и специальных сочинений, какое мы имеем в клиторологии Филофея, но вместе с тем дополнением для изучения внутренней истории империи в самом широком смысле. Так, нельзя сомневаться, что наиболее характерное учреждение изучаемого периода-т. е. византийские фемы-может быть понято и в достаточной мере освещено в связи с византийской табелью о рангах; в свою очередь военное устройство, составлявшее одну из важнейших особенностей государственного устройства империи, находит себе достаточное объяснение в организации фем. В смысле важности заключений, к-кото- рым может приводить параллельное изучение данных в трактате Филофея и в Тактике, принадлежащем ко времени царя Михаила III, следует указать следующее. В тактике, например, упомянут уже в числе стратигов стратег Климатов, т. е. Херсона, между тем, как введение этой должности относится ко времени Феофила (ок. 834 г.) 3 . В особенности следует придавать значение тому обстоятельству, что в тактике находим упоминание о таких чинах, которых нет в «Обряднике». Именно здесь находит себе место представительство чинов провинциальной администрации 4 . § II. |
| Там «Третьим Римом» именовалась даже не Москва, а «Великая Россия» в целом – царство. Это свидетельствует о связи концепции с событиями церковной истории, о неразделимости судеб «священства» и «царства», о чисто религиозном осмыслении этой парадигмы. Западная историография, познакомившаяся с самой концепцией в русской публицистике XIX века, начинает после Русско-турецкой войны 1877-1878 годов утверждать, что уже после крушения Византии Россия претендует на её роль и господство на её территории. Однако для средневековых мыслителей сводить концепцию Рима к Византии было бы опасным и двусмысленным, означало бы повторить её печальную судьбу. Сам Филофей вызывает призрак не только Второго, но Первого Рима, а не удовлетворяется идеями митрополита Зосимы, назвавшего Москву «новым градом Константина». Тем самым явно расширяются и углубляются историческая и духовная ретроспектива и перспектива, национальное сознание не замыкается в образе византиноцентризма и вовлекает в свою парадигму европейское и восточно-средиземноморское географическое и христианское временное пространство. Единственная гордыня Филофея – это праведность его веры, однако такое чувство свойственно любой твердой системе ценностей: одиозной она становится лишь тогда, когда сопровождается проповедью насильственного распространения и высокомерного подчинения себе других. Но этого у Филофея вообще нет, в то время как на Западе идея Рима уже за несколько веков до этого обосновывала недвусмысленно стремление к географически всемирной империи. Наоборот, словно предвидя будущие обвинения в «империализме», старец предостерегает князя от соблазнов земной славы и стяжаний. Наконец, нужно привести еще одно весьма убедительное доказательство абсолютного отсутствия в учении Филофея какой-либо прокламации государственной идеологии. В одном из немногих признаваемых исследователями версий послания несколько строк о Третьем Риме являются лишь частью текста, озаглавленного «Послание великому князю Василию, в нем же об исправлении крестного знамения и о содомском блуде». |
| Известно более двадцати его богословских трактатов, главным из которых являются двенадцать слов против Никифора Григоры. Стараниями св. Филофея был канонизирован Григорий Палама 24 и составлена «паламитская» редакция Синодика в Неделю Православия. Именно патриаршая редакция Божественной литургии утвердилась на Руси с конца 14 века в качестве «нормативной» («Устав службы» св. Филофея), а его Учительное Евангелие пользовалось неизменным авторитетом. Однако просто поразительно восприятие в Древней Руси литургического наследия Филофея Коккина: известно множество рукописей с гомилиями, молитвами, канонами, службами святым, тропарями, прокимнами и т.д., вышедшими из-под его пера 25 . Все это богатейшее наследие еще ждет научного (пока же нет даже обычного) издания, которое займет не один том 26 . Неполный перечень (двенадцать) известных древнерусских рукописей «Предания», их краткое описание и шифры приведены в статье Г.М. Прохорова 27 . Не имея возможности и не ставя своей целью критическое издание произведения, для которого необходимо было бы привлечь и греческие рукописи, мы помещаем в настоящем сборнике перевод, выполненный монахом Алимпием (Вербицким) по одной из неопубликованных рукописей 16 века Кирилло-Белозерского собрания Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (Санкт-Петербург, ныне Национальная Российская библиотека), шифр 25/1102. «Предание» имеет несомненное значение для уяснения как греческой исихастской, так и русской монашеской традиции. Св. Филофей Коккин, официально утвердивший паламизм на византийской почве, покровительствовавший продолжателям духовных и богословских традиций св. Григория Паламы (таким, как, скажем, св. Каллист Ангеликуд ), вступал в непосредственные контакты с представителями русского монашества, учениками преп. Сергия Радонежского 28 , активно влиял на русскую церковную политику 29 . Хотя послание обращено к «телесно немощному» ученику и затрагивает в основном уставные вопросы, оно не лишено и более широкого интереса и значения. |
| В 1358 г. на вече новгородцы «целоваша крест (т. е. принесли коллективную присягу.- М. П.) бочек не бити» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 287), что может означать борьбу с ритуальными пережитками дохрист. эпохи, вполне вероятно, имевшую причиной проповедническую деятельность М. Пахомий Логофет в краткой редакции Жития М. сообщает, что этот Новгородский владыка во время своего вторичного пребывания на кафедре «повеление же и благословение прием от Филофея, патриарха Царяграда, и Алексея, митрополита всеа России, пасыи словесное стадо Христово, подвизався подвигом добрым противу стригольников и благочестие утвердив» ( Кушелев-Безбородко. 1862. С. 11). Имеется в виду отделившееся от Церкви под предлогом неприятия симонии движение стригольников (см.: Печников. 2001; Он же. 2004; Алексеев. 2012). В «Слове похвальном Моисею», скорее всего того же автора, читаем: «Радуйся, обличил злокозненных ересь стриголников» ( Кушелев-Безбородко. Памятники. 1862. С. 14). В Никоновской летописи 20-х гг. XVI в. в ст. 6863 (1354/55 г.) сообщается: «Того же лета прииде посол владыки Новогородцкаго изо Царяграда от пресвещеннаго Филофея патриарха и от сына его греческаго царя Ивана Катокузина, и принесе грамоты с златыми печатми о проторех на поставлениах, и о церковных пошлинах святительских, и иныа различныа указаниа; принесе же и ризы крестьчаты владыце Моисею Новогородцкому и благословение всему Новугороду» (ПСРЛ. Т. 10. С. 228). В этом тексте несомненно имеет место контаминация сообщения Жития М. о борьбе последнего со стригольниками и сообщения новгородского летописания о получении М. грамот от патриарха Филофея. Наиболее вероятно, что стригольничество возникло в 1352-1359 гг.; для утверждения о более раннем появлении движения не имеется ни прямых, ни косвенных аргументов (см.: Печников. 2001). По всей видимости, именно тогда основатель стригольничества Карп (см. прямые указания на это в «Списании на стриголникы» кон. XIV в.: Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеод. еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в.. М.; Л., 1955. С. 236, 237, 241), казненный новгородцами в 1375/76 г., был лишен своего диаконского сана и вместе со своими последователями отлучен от Церкви. |
| Однако, в этой связи, надо подчеркнуть, что есть мессианство господства над миром, как это демонстрирует в своей истории Запад, а есть мессианство Спасения мира от вселенского зла и как следствие Преображение человека, его «теозис», «обожение». Русское мессианство, которое было изложено иноком Филофеем – это идея спасения мира от вселенского зла. Таким образом, теорию «Москва – Третий Рим» следует рассматривать как эсхатологическое обоснование всемирной русской национально-религиозной идеи, а не как политические претензии Руси на мировое господство, как говорили её многочисленные враги на протяжении многовековой российской истории. Позднее эта теория инока Филофея была включена митрополитом Макарием в «Великие Четьи Минеи» и тем самым приобрела официальный статус, ибо в предисловии митрополит Макарий отмечал, что «здесь все святые книги собраны и написаны, которые в русской земле обретаются». Ссылки на эту концепцию инока Филофея появляются в «Казанской истории», в Грамоте об учреждении патриаршества (1589 г.), надписи на Псалтири Бориса Годунова, «Повести о начале Москвы» (XVII в.), в дискуссиях славянофилов и западников, в книгах русских религиозных философов В.С. Соловьёва, Н.А. Бердяева и др. Она, эта теория инока Филофея прикровенно жива и сейчас как основа российского имперостроительства не просто как светской организации, а как таинственного организма, как препятствие, как «удерживающего» мир от вселенского зла в рамках эсхатологической драмы борьбы добра и зла. Но мы знаем, что Господь хранит Россию, и её опыт имперостроительства на основе православного самосознания востребован, ибо миссия России как Третьего Рима спасения мира от прихода антихриста неотмирна, как об этом говорил в своей теории «Москва – Третий Рим» великий старец, инок Филофей. И последнее. «Москва – Третий Рим» – это не гордыня русских. Это понимание своей ответственности в мире. Суть этой концепции в словах Иисуса Христа «Я завещаю вам царство» (Лк. 22:29). Реснянский Сергей Иванович , доктор исторических наук, профессор кафедры истории России РУДН, профессор кафедры истории России средних веков и нового времени Государственного университета Просвещения, академик РАЕН, Член экспертного Совета ВАК РФ по теологии, член Императорского Православного палестинского общества (ИППО) |
| 1157 В посл. к великому князю Василию Иоанновичу старца Филофея «о содомском блуде» читаем: «сия мерзость (содомство) умножися не токмо в мирских, но и в прочих, о них же помолчу, чтый же да разумеет»... Рукоп. Импер. Пуб. библ. из древлехр. Погодина 1294 л. 47. Здесь не указано имени автора послания и самое послание Филофея помещено далеко не в целом его виде, а из него заимствовано только то, что касается содомства и соответственно заимствованию дано и название посланию». В полном виде-послание Филофея издано в Прав. Соб. 1863, ч. I, 337–348. Неизвестный автор посл, к Иоанну Грозному так говорит о содомстве своих современников: «доброе хулят женитву, а злое хвалят прелюбодеяние – содомский грех . Тьмою зовет жену, а светом зовет детину». Чт. в Общ. Ист. и Древн. 1874, кн. I, отд. 1, 81. 1160 «На потопляемых и погибаемых без ума богомерзким, гнусным содомским грехом в муках вечных». Соч. М. Гр. ч. II, XIX, 251–260. Рук. Имп. Пуб. библ. f. 1, 241, из собр. гр. Толстаго, отд. I, 31. л. 616–622. 1162 Рукон. Соф. библ. 1281, л. 359–382. Напечат. в Чт. Общ. ист. и древн. Росс. 1874, кн. I Ст. А. Леонида: Сильвестр и его писания. 1168 «Подобает елика сила сопротивлятися скверным и лукавым помыслом. Тем же начало пришедшаго помысла отсекати подобает, еже глаголется прилог. Иже бо первому сопротивляяйся, сиречь прилогу, помысла вся последняя единою отреза». Рукоп. Соф. библ. 1281. л. 294. 1170 Никогда же да не послабиши почивати уму своему, но всегда убо в уме нашем благым поучатися должны есмы, даже (дабы) лукавым не научаемся... и подвизаем ума нашего на поучение и послушание божественных словес, на пение, славословие... и на прочитание, и на помышления благая; аще ли же в лукавая и скверная помышления ум наш снидет... и мы вскоре подщимся возвести же ума нашего или к псалом, или в стих, тропаря и седальны, или изучити что от писаний из уст и в сих ум полагая». Рук 1281. л. 294–295. 1171 «Всею силою не восхоти слышати», поучает Даниил, «неполезных бесед, иже воздвижут страсти, от слышания и глаголания, от блудных и содомских речей, требе есть от таковых соблюдатися, от зрения женских лиц, добролепотных женовидных отвращай свои очи». Рукоп. 1281, л. 295. |
| Следующий пассаж (тот же §4) чрезвычайной похвалы свт. Филофею – сложный по своей структуре мысли и филигранный по форме и изяществу; подчеркнем те качества свт. Филофея (Коккина), которые перечисляет его ученик Феофан: «Ибо кто… смог бы наглядно изобразить, не говорю уже – разнообразие и цветение его мудрости, знания вещей Божественных и человеческих, вкупе с неописуемой красотой благоговейности нравов и того изумительного срастворения и гармонии, которое слагается из всего вышеперечисленного в богоподобную завершенность как бы божественного лика – или некоей мелодии, божественной и небесной, что вбирает в себя различные и разнообразные напевы Духа, чарующие всякий слух и разумение, – но хотя бы одну лишь привлекательность его гласа и речи, многоликое цветение и благоупорядоченность словес, которые, может статься, и являются-то всего лишь символами того, что происходит в его душе…?». Далее Феофан перечисляет личные заслуги свт. Филофея, благодаря которым ему удалось достигнуть вышеуказанной высоты. Но кроме личного труда Феофан отмечает и богатые природные дарования своего учителя. Итак, он пишет: «Какие слова, помимо его собственных, могли бы явиться точными вестниками не только сей добродетели [Филофея], но и всех прочих достоинств оного мужа – как превосходств его естества, так и тех, что он присовокупил к ним многим пóтом и трудами, с усердием произволения, великодушием нрава и прилежанием, посредством превосходнейшего сочетания, а именно деятельности и созерцания, на протяжении долгого времени, умеющего приумножать опыт, а вместе со всем вышереченным и тех [достоинств], что были дарованы ему в изобилии щедрой и Божественной благодатию вследствие превосходства чистоты? Ведь подобно тому, как некая лира, будучи настроена в высшей степени совершенно и искусно, обладает и достойной удивления слаженностью звучания – не столько из-за количества звуков, сколько по причине их пропорционального соотношения друг с другом, так и все достоинства учителя согласуются между собой в едином ритме соразмерности и порядка, так что каждое из них взаимно сочетается с любым другим: таковому естеству как нельзя более приличествует столь внушительный строй добродетели, благолепию нравов созвучна высота созерцания, сила красноречия ничуть не уступает утонченности ума и красоте помышлений – слагаясь из всего перечисленного, он являет себя самотождественным (см. авторское прим. 34: «или гармоничным») и поистине цельным». |
| Григора, близко знавший константинопольские высшие круги и митрополита Феогноста 1077 , говорил, может быть, о политической практике, неофициально применявшейся в XIII веке и возведенной им – в очень, правда, общих выражениях – к истокам христианства на Руси. Более того, можно утверждать, что к чередованию греков и русских благоприятно относился корреспондент и друг Григоры, влиятельный митрополит Феогност, который сменил русского митрополита Петра и назначил своим преемником русского же Алексия. Возможно, что оговорка, которую делает патриарх Филофей, говоря о поставлении Алексия, объясняется именно тем, что неофициальная линия на время возобладала: сам Филофей не разделял взгляда, излагаемого Григорой и проводимого Феогностом, и был против этой политики. Для правления “исихастских” патриархов, из которых сильнейшим был Филофей, было характерно стремление к централизации. Замешательство, последовавшее за смертью Алексия (1378) и повлекшее за собой наречения и посвящения русских кандидатов на митрополию, в значительной степени помешало исполнению воли Филофея, усилиями которого в 1389 году (уже после его смерти) в качестве законного митрополита утвердился назначенный в Византии Киприан. Можно также сказать, что оба преемника Киприана, Фотий и Исидор, были “рождены и воспитаны” в Константинополе, как того требовало синодальное решение 1354 года, принятое по указу Филофея. Таким образом, между 1389 и 1441 годами преемники Филофея следовали его совету не поставлять митрополитов из кандидатов русских князей. В любом случае в XIV веке византийская политика на Руси была направлена на усиление административного контроля над церковью со стороны патриархата. Несмотря на некоторые отклонения, вызванные неблагополучием в самой Византии и противоборствующими усилиями иностранных держав, поставление русского митрополита столицей “византийского содружества” позволяло ему уверенней проводить политику централизации в эпоху, когда значительно усилились центробежные тенденции и разные политические образования стремились овладеть наследием Киевской Руси. |
| Может быть она просветлеет, если найдется о них завещание общеполезное». В другом письме он говорит «по количеству сбереженного трудно было всему прийти законным путем. Гласность не будет благосклонна. Одно облегчение возможно – доброе завещание» (но токового, заметим, не обрелось). Еще: «Сведения о преосв. Смарагде очень печальны. Конец не соответствовал началу его деятельности» 62 . Некоторые сведения имеем мы о большом капитале, оставшемся по смерти митрополита Филофея Успенского († 1882). Это удивило всех его почитателей, потому что он слыл за великого аскета и молчальника. Преосв. Савва в своих известных «Записках» писал: «Не скрою скорби моей, что газеты с таким злорадством разнесли весть о том, что Филофей оставил после себя 97,000 рубл. Лично знав святителя и его жизнь, и то смутился и удивился тому, что копил он капитал, чего учитель его – Филарет Московский был вполне чужд». Макарий, епис. Нижегородский, обращаясь по этому поводу к одному важному светскому чиновнику указанного города, с иронией сказал: «Вот умри вы и окажись у вас 90,000, начнут говорить: награбил, а у святителя (т. е. Филофея) нашлось 90,000 – это ничего». Митрополит Платон, преемник Филофея, по известиям Архиепископ Саввы, и совсем критически отнесся к своему предшественнику и к собранному им для наследников капиталу. Даже в Киевской лавре, где жил и умер Филофей, после этого охладело к нему усердие многих. Стоустая молва поставляла происхождение этого капитала в связь с грандиозным хищением, из-за которого возникло громкое судебное «дело о Мазуриной и Булах» 63 . Самый большой капитал, который был нажит лицом архиерейского сана – это, конечно, капитал митрополита Макария Булгакова . Этот капитал, как мы видели, был нажит не совсем-то легальными путями, посредством начальственного вымогательства и в целом, вероятно, простирался до полумиллиона, как видно из того, что на разные премии его имени им накоплено более 300,000 рубл. 64 В оправдание Макария скажут: он доброе дело сделал, учредил премии, но, по нашему мнению, дело архиереев не учреждать стотысячные премии, а показывать добрый пример христианской нестяжательности. |
| В контексте международных отношений уместно обратиться к упомянутой ранее формуле старца Филофея: «Москва – Третий Рим, а Четвертому не бывать». Старец Филофей не выдумал учение о Третьем Риме, а только нашел точные слова для того, чтобы обозначить место православной Руси после падения Нового Рима – Константинополя в системе координат христианского мира. Нет нужды доказывать, что идея эта не устарела, – достаточно вспомнить о том, как актуально звучало это изречение на всю Россию и на весь мир с экрана в гениальном фильме С. Эйзенштейна «Иван Грозный», первая серия которого была смонтирована в разгар Великой Отечественной войны. В наше время изречение «Четвертому Риму не бывать» способно снова мобилизовать не только народы нашей страны, но и тех, кому тягостно иго, возложенное на них современными претендентами на мировое господство. Апокалиптический акцент учения старца Филофея – «Четвертому Риму не бывать» – ныне звучит особенно актуально. Учение о Москве как Третьем Риме обозначает место России в историческом процессе (диахронный аспект) и в синхронной конфигурации государств и народов. Для лучшего уяснения семантики Филофеевой формулы и пределов ее актуального приложения необходимо обозначить, что у нее имеются цивилизационные, а значит конфессиональные и даже территориальные границы. Она не имеет отношения ни к Китаю, ни к Индии и лишь соприкасается с миром ислама. Регион ее действия – мир христианский, а в наше время корректности ради надо добавить, что также и постхристианский, Бог весть, на время или до скончания века отпавший от Христа. Москва, согласно учению старца Филофея, после падения Константинополя – Нового Рима заняла его место в православной ойкумене, стала Третьим Римом. К христианскому Западу, сердцем которого остается Ветхий Рим, православная Россия относится как к миру родственному, но с сознанием своего первородства, потому что только Православие хранит в неприкосновенной чистоте учение Христа, подвергшееся искажениям в иных христианских конфессиях. Христиане Запада нам по-разному близки, в то время как постхристианский Запад знаменует приближение конца истории. |
|
|
