| Главное отличие формулы, содержащейся в «Уложенной грамоте», от соответствующего места из послания старца Филофея заключается, несомненно, в отсутствии в «Грамоте» профетического утверждения о том, что четвёртому Риму не бывать. Нам сейчас трудно сказать, каким образом в процессе составления документа эта мысль Филофея оказалась исключённой из «Уложенной грамоты»: было ли это сделано по требованию греческой стороны или это было решено в самой канцелярии, изготовившей документ, потому что предвиделось несогласие греков на включение в текст документа этой, столь притязательной и, на основании догматов и канонов, не доказуемой мысли старца, либо пророчество о том, что Москва – последний Рим и четвёртому уже не бывать, самими составителями «Грамоты» в Москве сознавалась, как неуместная в официальном церковном документе, связанном с взаимоотношениями двух Поместных Церквей. Устранение этой формулы лишает рассматриваемый документ апокалиптической остроты и эсхатологической перспективы, столь важной для самого старца Филофея и, несомненно, приглушённой в позднейшем осмыслении филофеевских идей, когда, впрочем, идея о том, что четвёртому Риму не быть, стала весьма популярной и расхожей, но, утратив филофеевский апокалиптический пафос, приобрела триумфалистское звучание. Как бы там ни было, но как раз отсутствие этого существенного элемента из идеологического построения старца Филофея в «Уложенной грамоте» свидетельствует о критическом подходе её составителей к заимствованным у Филофея идеям, и потому позволяет с большей основательностью принимать включённые в «Грамоту» слова, как выражение согласованной позиции, официально принятой иерархами не только Русской, но и Константинопольской Церкви. Какой же смысл мог вкладываться издателями «Грамоты» в формулу о Москве – третьем Риме? Для ответа на этот вопрос следует внимательнее вчитаться в текст старца Филофея, чтобы предложить адекватную интерпретацию его утверждений о падении первого и нового Рима. Первый Рим, по Филофею, пал из-за ереси Аполлинария. |
| Фундаментально расширенное исследование В.Н. Малинина вышло уже в начале ХХ века . Рецензии на него были опять-таки в научной и церковно-научной среде . Под впечатлением труда В.Н. Малинина о Посланиях Старца Филофея пишут и другие ученые начала ХХ века . В политическое сознание российских охранительных элит идея «Москва — Третий Рим» начинает проникать только в ходе первой «русской» революции 1905-1907 годов и как последующая реакция на неё. После революции 1917 года философы в советской России тоже касаются этой темы . Идея «Москва — Третий Рим» продолжала бытовать в православно-патриотической идеологии значительной, если не большей части православных русских беженцев, они связывают с пророчеством Старца Филофея свои чаяния о Воскресение России как Православной Империи. Однако некоторые либералы и социалисты из числа российской эмиграции критикуют российский империализм, истоки которого видят и в Посланиях Старца Филофея . Данный беглый и относительно ХХ столетия далеко не полный библиографический очерк разных публикаций в хронологической ретроспективе наглядно демонстрирует следующие тезисы. Во-первых, сама духовная формула Старца Филофея «Москва — Третий Рим, и четвертому не бывать» проникла в российское общество, в его духовное и культурное самосознание даже у самой образованной и информированной части только к концу XIX — началу XX столетия. Во-вторых, осмысление Филофеевского девиза «Москва — Третий Рим» российским образованным обществом осуществлялось на широко распространенном представлении, что Россия по духовному, мистическому и юридическому праву является прямой и единственной наследницей Ромейской Империи и её Православного Престола. Поэтому пророчества Старца Филофея довольно быстро утвердились в достаточно широком общественном самосознании в начале ХХ века. В советской исторической науке сохранялся интерес к Посланиям Старца Филофея у некоторых исследователей на всем протяжении советского периода вплоть до 1991 года. В православно-патриотическом общественном движении СССР —России острота этого интереса к идее «Москва — Третий Рим» примерно с 1988 года и до наших дней только возрастала. |
| Информация, изложенная в последних 2 житиях, вероятнее всего, была заимствована из данных современной науки, хотя это требует дополнительного изучения. Из прочих источников опубликованными и доступными для изучения являются только житие и последование под пунктом 2 (издание В. Дентакиса). Однако русский перевод этих текстов до сих пор не был выполнен, попытка перевода жития представлена в приложении к нашей работе. Остальные источники находятся в рукописях и ожидают своих публикации, изучения и перевода. В научных исследованиях, статьях, монографиях интерес к теме биографии свт. Филофея и его в целом литературному творчеству практически отсутствует, при этом половина исследований посвящена изучению отдельных сочинений святителя, а исторические монографии, описывающие эпоху XIV в. не обходятся как минимум без упоминания имени свт. Филофея в тех или иных политических и церковных процессах, как максимум посвящаются ему целые главы и параграфы. Но особое место среди монографий занимают 2 работы: Д. Цендикопулоса и М. Митреа. Это единственные монографии, полностью посвященные жизни и деятельности в широком смысле свт. Филофея (Коккина). Большее значение для целей нашей работы приобрела монография М. Митреа «A Late-Byzantine Hagiographer: Philotheos Kokkinos and His Vitae of Contemporary Saints» 2017 г. Она является последним по времени написания комплексным исследованием жизни и творческого наследия свт. Филофея. Эта монография учитывает накопленный научный опыт прошлых лет по данной тематике. Именно работа М. Митреа станет основой для составления биографии свт. Филофея в следующей главе нашей работы. Для составления классификации сочинений свт. Филофея нами будут использованы 6 основных работ, проранжируем их в порядке убывания значимости для целей нашей работы: I. Mitrea M. A Late-Byzantine Hagiographer… 2017 г.; II. Tsentikopoulos D. Φιλοθος Κκκινος, Βις κα ργο… 2001 г.; III. Дунаев А. Г. Исихазм: аннотированная библиография… 2004 г.; IV. Δεντακη Β. Λ. Βος κα κολουθα το γου Φιλοθου… 1971 г.; |
| По Филофею Синайскому, 202 прежде всего в человеке возникает соблазняющая мысль или «помысел». Возникает этот помысел в глубине души человека или, по выражению Филофея, «рождается в сердце и представляется уму». Момент этого первого воздействия помысла на человека Филофей называет греческим словом προσβολ, которое переводчик Филофея и перевел термином прилог, что значит, как он говорит, «действие». Понятие это преподобный Филофей объясняет через сравнение с тем, «когда брошенная вещь ударяет в то, на что брошена». Засим, по учению преп. Филофея, после прилога, после этого бессознательного для человека возникновения в его сознании соблазняющей мысли, может наступить такое состояние, когда, как говорит преподобный Филофей, внимание сковано предметом так, «что только и есть, что душа, да предмет, приразившийся или его занявший». Состояние это Филофей называет греческим словом συνδυασμς, переведенным переводчиком словами сочетание, сдвоение. Засим, это последнее состояние может усилиться и перейти в чувство, в эмоцию (задевается уже астральное тело человека), когда, по словам преп. Филофея, «предмет, занявший внимание, возбудил желание и душа согласилась на то – сложилась». Это состояние преп. Филофей называет сосложением. После сосложения наступает пленение, при котором, по объяснению преп. Филофея, «предмет взял в плен душу, возжелавшую его, и как рабу связанную ведет к делу». Наконец, после этого пленения наступает страсть (πθος), болезнь души «вкачествовавшаяся в душе привычкою, частым повторением и удовлетворением одного и того же желания». Из этой психологической работы преп. Филофея мы видим, как вообще глубоко думали христианские подвижники и как они умели расчленять и определять различные психологические моменты душевной жизни человека. Что касается психологии усиления страсти, то пример психологического рассуждения об этом предмете приведен нами в предыдущей главе, в изображении усиления гнева, данном св. Аввою Дорофеем . 203 В связи с приведенною выше психологией возникновения страстей человеческих тот же Филофей Синайский говорит, что кто противостоит зарождению страсти, ее началу, тот этим путем легче победит страсть, чем если бы он дал ей укрепиться. Вот его подлинные слова по этому предмету: «кто противостоит или бесстрастно относится к прилогу, тот за один раз отсекает все срамное». 204 |
| Новый пастырь в Сибирской пастве, «в церквах Божиих разсмотрел великое нестроение, а какое нестроение, не леть и писанию предати», рассмотрел, между прочим: 1-е, Архиерейский дом, после недавнего пожара, в развалинах, и, в следствие не задолго перед тем вышедших Царских Указов, лишенным многих против прежнего выгод; усмотрел, 2-е, храмов Божиих очень мало, да и из этих немногих некоторые, также, в следствие недавних Царских Указов, оставшимися без средств к содержанию их причтов, а некоторые уже и остающимися без богослужения, в следствие доставления казною материалов, нужных для совершения богослужения (напр., красного вина) 5 совершенно испортившимися; 3-е, духовенство нашел без всякого образования, по местам без средств к содержанию и нередко обидимых от Воевод и других Сибирских чинов; 4, мирян без слушания Слова Божия, во многих местах в крайней отдаленности от церквей, и след., без удовлетворения духовным нуждам, и многих преданными порокам, особенно противным заповеди о целомудрии; 5) раскол нашел в самом, так сказать, разгаре, не только отторгающим от Православной Церкви, но и предающим сожжению целые сотни и тысячи людей; 6) Исламизм, не только не ослабевающим, но и усиливающимся чрез привлечение к себе Сибирских идолопоклонников, даже чинившим дерзости против Христианства, и 7) идолослужение остающимся без оглашения проповедью Евангельскою. 6 Некоторые из этих недостатков, даже язв Сибирской паствы, обращали на себя внимание и прежних (до Филофея живших) Тобольских Архипастырей, напр., против растления нравов жителей Сибири восставал первый Тобольский Архиерей, Архиепископ Киприян (1621–24 г.); 7 усмирить Магометан старался Митр. Павел I; 8 а против раскола действовали три Митрополита Тобольские: Корнилий, сейчас упомянутый Павел и Игнатий. 9 Но другие недостатки Сибирской паствы (напр., необразованность духовенства), или вовсе не были замечаемы предместниками М. Филофея, или, по крайней мере, они не столько поражали их, сколько поражали Филофея; а не поражали по тому, что те, т. е., предместники Митрополита Филофея, все были из Великороссиян, а он был Малоросс; те школьного систематического образования не имели (хотя большая часть их и были люди, по своему времени, образованные, 10 и в низшем духовенстве своей родины часто и ни какого, т. е., и посредством одного чтения книг приобретенного, образования не видели); раскол в Великороссийских Епархиях был во всех; Магометане и Идолопоклонники оставались еще во многих местах и проч. Напротив он, Филофей, как и видели мы, получил образование систематическое, в Академии; что ж касается до духовенства Малороссийского, то оно, не только в начале XVIII-ro, но и в продолжение всего XVII-ro столетия, стояло уже на значительной степени образования; кроме того, в Малороссии, на родине Филофея, не было раскола; там Магометане и Идолопоклонники известны были только по имени, нравы у народа были чище, чем в других местностях, и проч. |
| Исходя из этой предпосылки, объектом нашего исследования будут избраны конкретные сочинения свт. Филофея, а предметом – исихастские аспекты этих сочинений в их богословском и философском выражении. Цель и задачи исследования. В соответствии с обозначенными предпосылкой, объектом и предметом исследования целью нашей работы станет выявление и анализ богословско-философских аспектов исихазма в сочинениях свт. Филофея (Коккина) на примере избранных текстов. Достижение намеченной цели требует решения ряда вопросов: 1) Какие обстоятельства эпохи и жизни свт. Филофея повлияли на его творчество, а именно в чем состоят религиозно-культурные, историко-социальные аспекты исихазма и особенности его развития; 2) В чем состоят ключевые моменты учения исихазма и какова их взаимосвязь; 3) Каким образом исихазм повлиял на творчество свт. Филофея; 4) Каким образом свт. Филофей сумел соединить святоотеческое и философское наследие с богословием исихазма, произошло ли это вообще и в какой мере. Теоретическую базу нашей работы составляют: • историко-культурное понимание исихазма, отраженное в работах исследователей в основном конца XX в., взятых во многом из библиографии исихазма А. Г. Дунаева, а именно работы: Н. Д. Барабанова, В. В. Бычкова, С. В. Красикова, И. П. Медведева, Г. Л. Курбатова, Г. Г. Литаврина, Г. М. Прохорова. Использованы также труды выдающего византиниста прот. И. Ф. Мейендорфа . Из современных исследований использованы работы Л. Бриссон 2008 года, П. С. Ревко-Линардато 2012 года, Т. В. Кущ 2013 года и А. Лайу, Э. Лаута , Э.М. Тальбот, К. Иеродиакону, Д. О’Мира из Оксфордского руководства по византинистике 2014–2015 годов; • сведения о жизни и трудах свт. Филофея из нашего бакалаврского исследования 2020 года; • теоретические основы и схемы практики исихазма из работ Г. М. Прохорова и еп. Порфирия (Успенского) ; • концепция мотива в литературоведении из работ Н. А. Красновой, Е. В. Волковой, С. Г. Шалыгиной; • различная информация справочного характера по истории, философии, богословию, языковедению из Православной, Большой российской энциклопедий, Философского энциклопедического словаря, Энциклопедического словаря Ф. |
| 651 Cantacuseni. op cit. Т. III, lib. IV, cap. 16, p. 107; cap. 29, pp. 217–218; p. 32, p. 239; cap. 50, p. 363. Купер считает (p. 180) подозрительными те похвалы, какие расточает Кантакузин Филофею, подозрительными, указывая на то, что император прославляет всех патриархов, крепко державшихся паламитской стороны, а таким и был Филофей. Но подозрения Купера, выраженные в такой недоказательной форме, не могут заслуживать большого внимания. Следует, однако, заметить, что о нравственном характере и пастырской деятельности Филофея мы не можем составить точного понятия, так как мы лишены возможности чем либо проверить показания Кантакузина, историка небеспристрастного (известия же Григоры очень бедны по содержанию). Что же касается образованности Филофея, то сохранившиеся до нас сочинения этого патриарха дают возможность составить благоприятное суждение в этом отношении. В недавнее время Арсением, еп. Кирилловским, впервые издано на основании рукописи одно из сочинений Филофея, под заглавием: «Три речи к епископу Игнатию с объяснением изречения притчей: Премудрость создала себе дом». Греческий текст и перевод (с. 1 –140). Новгород, 1898. Оно свидетельствует об обширной богословской эрудиции патриарха. 656 Сообщим сведения о литературной деятельности Филофея, которой он также известен. В 154-ом греческом томе Миня напечатано несколько сочинений этого патриарха, хотя замечательных между ними и нет. Вот эти сочинения: 1) Слово на Воздвижение Животворящего Креста. 2) О заповедях (De mandatis) Христа, здесь речь идет, впрочем, не о заповедях блаженства, а вообще о различных наставлениях Христа нравственного характера. 3) Ordo sacri mimsterii – это устав, как служить всенощное бдение. 4) Похвала трем Святителям – длинное слово. Затем в 151-ом томе Миня отпечатано сочинение Филофея 5) Против Никифора Григоры, 12 книг (антирретики); автор держится в сфере представлений, около которых вращались споры паламитов и варлаамитов – рассуждает о различии божественной сущности и энергии, их единении, о божественной силе, которой Бог обладает φυσικως, о божественной естественной энергии, что она не создана и т. Д. В том же томе Миня напечатано длиннейшее 6) Похвальное слово иже во святых отцу нашему Григорию Паламе , с историей некоторых его чудес (рр. 531–656). Очевидно, слово произнесено по кончине Паламы. Тому же Филофею приписываются и еще некоторые сочинения. |
| Послание к Мисюрю также содержит полемику с католиками: «И не дивися, избранниче Божий, яко латыни глаголют: наше царство ромейское недвижимо пребывает, аще быхом не праве веровали, не бы Господь снабдел нас». Филофей не соглашается с этой католической точкой зрения и не приемлет земного величия папского Рима. Он противопоставляет католическому взгляду свою теорию о Риме, странствующем во времени и пространстве. Учение Филофея о Риме странствующем восходит к словам Спасителя, который наставлял апостолов уйти из того города, где их не принимают и гонят, и переходить в другой. Параллель можно увидеть и со словами Спасителя, сказанными Господом Пилату: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36). То есть не может быть на земле такого мирового центра, в котором неподвижно пребывало бы во веки веков земное христианское царство. Поэтому и странствует по земле вослед гонимой Церкви Христовой Рим – духовный центр мира. В этом смысле слова Филофея о том, что Риму «четвертому не бывати», следует понимать отнюдь не в смысле какой-то исключительности Москвы наподобие ветхозаветного представления об избранности Израиля. У Филофея речь идет о том, что странствования Рима на земле более не будет, так как наступит конец времен. Причем вывод этот следует понимать как пророчество, возвещаемое старцем. Таким образом, историософия Филофея связывается с православной экклезиологией и эсхатологией и противостоит католическому учению о Церкви. «Аще убо великаго Рима стены и столпове и трекровныа полаты не пленены, но душа их от дьявола пленены быша опреснок ради. Аще убо Агарины внуци греческое царство приаша, но веры не повредиша, ниже насилствуют грекам от веры отступати», – пишет в своем послании Филофей. Старец утверждает, что «инако же ромейское царство не разрушимо, яко Господь в римскую власть написася». Здесь Филофей следует древней христианской традиции, восходящей к святым апостолам, когда признает ценность Римской государственности и имперской идеи. Конечно, некоторые построения Филофея сегодня могут показаться упрощенными и несколько наивными. Но нужно делать скидку на весьма невысокий общий уровень просвещения на Руси в то время. Филофей и в самом деле, как и все другие русские духовные писатели, «риторских борзостей не текох», образование получил в самой простой монастырской школе и восполнял его самоучкой. Но в то же время в его творениях можно увидеть весьма оригинальные приемы. Так, например, он обыгрывает написание слова «Рим», которое, если его прочесть справа налево, превращается в слово «мир». Для рубежа XV-XVI веков такая словесная эквилибристика выглядит вполне изящно. Надо заметить, что и многие нынешние богословы из числа поборников экуменизма (например, Оливье Клеман) спекулируют сходным образом на базе латинской транскрипции: «ROMA» (РИМ) – «AMOR» (ЛЮБОВЬ). |
| В 3 части триптиха (С. 383–384) молящемуся грешнику возвещается прощение грехов по молитвам Пресвятой Богородицы. При этом обращаясь к грешнику, «Владычица… призывает его с чистым сердцем отдавать Богу все, что имеет, для того, чтобы взамен получать то, чего не имеет» (С. 384, строки 6–9). В этом автор видит «важнейшую богословскую закономерность энергийной сопричастности верующего Творцу» (С. 384, строки 19–21). «Именно в таком “неравном” взаимообмене (верующий всегда получает больше, чем отдает) и возможна непрерывная сопричастность Творцу» (С. 384, С. 23–25). В конце статьи автор говорит о том, что триптих заканчивается признанием раба о совершившемся приобщении его Богу. Далее следуют выводы автора (С. 385). Здесь Е. Джиджора кратко представляет внутреннюю динамику грешника и делает вывод, что для свт. Филофея «божественная энергия становится тем неотъемлемым элементом религиозной картины мира, который указывает сначала на максимальную степень духовного удаления верующего от Творца, а затем – на максимальную степень сближения с Ним» (строки 11–14). Также автор статьи подчеркивает, что символизация на уровне сопричастности человека Богу является лишь одним «из компонентов общей многоуровневой системы соотнесения «первичного» и «вторичного» материала в гимнографическом произведении» (С. 385, строки 16–18). Далее рассмотрим опубликованное в 1997 г. исследование Э. Н. Добрыниной , которое посвящено изучению и изданию ранее неизданных тропарей свт. Филофея (Коккина) 123 . Краткая характеристика. Место личности свт. Филофея в источнике – второстепенное. Изучаются тропари, составленные свт. Филофеем, а в конце исследования публикуются тексты тропарей на греческом языке. Обзор работы. В начале статьи (С. 38) приводятся годы жизни патриарха Филофея (ок. 1300 – 1379), дается оценка его деятельности (свт. Филофей «хорошо известен как полемист, защитник идеалов исихазма и как литургист, составитель “Устава божественной службы”», С. 38, строки 2–3), а также отмечается, что мало изучено гимнографическое наследие патриарха, что «до сих пор не составлен ни полный перечень поэтических произведений данного автора, ни полный перечень рукописных источников» (С. 38, строки 10–12). Далее Э. Н. Добрынина указывает одну из таких рукописей – кодекс ГИМ, Син. гр. 429, и пишет, что по мнению Г. М. Прохорова эта рукопись была выполнена по заказу самого свт. Филофея (Коккина). |
| I отдел исследования содержит историю Трехсвятительского Елеазарова монастыря, в котором жил и подвизался старец Филофей, с самого его основания в пол. 15 в., т. е. содержит анализ жития преподобного основателя его Евфросина Псковского (в миру Елеазара). Устав, данный монастырю преп. Евфросином, был очень строг, и дисциплина в нем поддерживалась долгое время после смерти подвижника. Значит, школа иночествования, которую прошел Филофей, была школою сурового аскетизма: она вырабатывала закал воли, стойкость в усвоенных понятиях и правилах жизни и готовность открыто выступит со своим мнением и защитит его 2 . Биографические сведения о Филофее крайне скудны, так как не имеется (да едва ли и существовало) его жития. Одно стороннее указание заставляет предполагать, что Филофей был игуменом Елеазарова монастыря ранее 1547 г.; этому не противоречат и данные его собственных посланий, хотя в надписаниях их он называется просто «старец». Из посланий с несомненностью узнаем, что Филофей жил и писал в княжении Василия Ивановича (1505–1533), с вероятностью, что он жил в начале государствования Ивана 4 и что родился около времени взятия Константинополя. Послания дают материал и для суждения о школе и самообразовании типичного русского начетчика – Филофея. II отдел посвящен библиографии сочинений Филофея. Со времени открытия имени этого автора в 1846 г. до последнего времени было известно всего четыре его послания: к дьяку Мунехину по случаю морового поветрия во Пскове, к нему же против звездочетцев и латинян, к великому князю Василия Ивановичу и к царю Ивану Грозному. Профессор Малинин отчасти открывает неизвестный доселе новые послания Филофея, отчасти устанавливает его авторство относительно известных в науке памятников этого рода. Так получаем еще шесть посланий Филофея: а) во Псков в беде сущим и утешительное послание к опальному вельможе; b) к Мунехину о покорении разума Откровению, с) к вельможе, в мире живущему, d) в царствующий град (отрывок), е) утешительное послание вельможе, обычно приписываемое протопопу Сильвестру , современнику Грозного, j) послание о злых днях и часах к Иоанну Акиндеевичу. Старцу же Филофею исследователь по веским соображениям приписывает переделки двух известных ранее его же посланий – к Мунехину по случаю морового поветрия и к великому князю Василию. Таким образом, благодаря разбираемому труду литературное наследство после Филофея увеличивается более чем вдвое. |
|
|
