| После победы Дмитрий Иоаннович поставил на Куликовом поле храм Рождества Пресвятой Богородицы и установил днем вечного поминовения павших воинов Дмитриевскую родительскую субботу - ближайшую субботу к празднику св. Дмитрия Солунского. Донскую икону поместили в Кремле, сначала в Успенском соборе, а затем ее перенесли в новоустроенный Благовещенский. Потом она спасла Москву от нашествия крымского хана Казы-Гирея, и в ее честь был основан Донской монастырь. А в своей любимой церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Симонове великий князь похоронил Пересвета и Ослябю, погибших на поле брани. Известная точка зрения, что Ослябя остался жив и в 1398 году участвовал в посольстве в Константинополь, подвержена сомнению: в летописном повествовании упоминался не он, а Иродион Ослебятя, его родственник. Андрей Ослябя пал на Куликовом поле и упокоился рядом с Пересветом, в особой каменной палатке подле стен храма. Такое решение князь принял и потому, что церковь была посвящена празднику, в который пришла на Русь первая, великая победа. Так Донской хотел почтить своего духовника, преподобного Феодора, вдохновить воинов на новые ратные подвиги, и оставить святых иноков при себе, в своей домовой церкви, как благословение Сергиево. С того времени церковь стала местом паломничеств и государей, и простых москвичей и всех русских людей. После смерти Дмитрия Донского от полученных ран в этом храме слезно молилась его вдова. В мае 1389 года великий князь опасно заболел, и было явлено грозное знамение - месяц вдруг пропал с вечернего неба и появился только перед зарею. Вечером 19 мая он умер, наказав жене воспитать сыновей и до совершеннолетия наследника Василия править с ним. Оттого она на время отложила свое решение уйти в монастырь и посвятила жизнь памяти Дмитрия Иоанновича. Помня о своем обете возблагодарить Богоматерь за дарованную победу и о поездках с мужем на богомолье в Рождественскую церковь в Симонове, она захотела иметь такой же храм около своего дворца в Кремле, дабы быть с ней неотлучно. И в 1393 году на месте старой дворцовой церкви Воскрешения Лазаря была выстроена каменная церковь Рождества Богородицы на Сенях - ныне это старейшая сохранившаяся церковь Москвы. Ее белая главка с золотым куполом на фоне Большого Кремлевского дворца хорошо видна с Моховой улицы. Эта церковь при женской половине дворца стала домовым храмом великих княгинь, а потом и цариц. До создания некрополя в кремлевском Вознесенском монастыре она служила им усыпальницей. Великая княгиня Евдокия щедро одарила церковь иконами, утварью, книгами, а потом ее расписал сам Феофан Грек. |
| При Патриархе Пимене были установлены празднования соборам святых различных епархий: собору Радонежских святых, Сибирских, Белорусских, Тульских, Костромских и т. д. Важным событием явилось празднование 1000-летия Крещения Руси, когда на юбилейном Соборе был канонизирован целый лик русских святых: благоверный князь Димитрий Донской (†1389; пам. 19 мая), преподобный Андрей иконописец (†XV в.; пам. 4 июля), преподобный Максим Грек (†1555; пам. 21 января), святитель Московский Макарий (†1563; пам. 30 декабря), преподобный Паисий Молдавский (†1794; пам. 15 ноября), блаженная Ксения Петербургская (XIX в.; пам. 24 января), преподобный Амвросий Оптинский (†1891; пам. 10 октября), святители Игнатий Кавказский (†1867; пам. 30 апреля) и Феофан Затворник (†1894; пам. 10 января). Лик новоканонизированных святых хронологически охватывает почти шесть веков русской истории. Среди святых мы встречаем главу Церкви и главу государства, монахов-аскетов и святителей-богословов. Женская святость представлена тяжелейшим подвигом юродства. Вскоре, во время празднования 400-летия учреждения Патриаршества на Руси, на архиерейском Соборе к лику святых были причислены первый Московский Патриарх Иов (†1607; пам. 19 июня) и Патриарх нашего времени Тихон (†1925; пам. 25 марта). Благословением Святейшего Патриарха Пимена как местночтимый святой был прославлен в Рязани святитель Мисаил (†1656; пам. 10 апреля). Во время избрания ныне здравствующего Патриарха Алексия II на Соборе был канонизирован святой праведный Иоанн Кронштадтский (†1908; пам. 20 декабря). Канонизация святых продолжилась в последующее время. И наряду со святыми прошлого времени (родители преподобного Сергия – преподобные Кирилл и Мария, святитель Филарет Московский ), начинает прославляться все большее число святых новомучеников и исповедников Российских, почти наших современников. Одновременно возродилось такое известное ранее в Церкви явление, как канонизация местночтимых святых, то есть почитаемых либо в отдельной епархии, либо в монастыре. |
| Роспись, несомненно, появилась вскоре после освящения церкви Феодора Стратилата - и, скорее всего, её заказчиками выступили те же Семён Андреевич и его мать. В храме имеется надпись на северо-западном столпе, снабжённая датой - " в лето 86 " . Исследователи, проанализировав палеографические признаки, пришли к выводу, что речь идёт именно о XIV столетии: это 6686 год, то есть 1378 год от Рождества Христова. Сама надпись сделана прямо по красочному слою, то есть фрески в храме Феодора Стратилата появились, видимо, именно в этом году, не позже. Но и не раньше, потому что роспись купола свидетельствует о знакомстве её автора с новгородскими фресками Феофана Грека; росписи же обыкновенно выполнялись, начиная с купола, - сверху вниз. Стоит заметить, что в 1374 году неподалёку от церкви Феодора Стратилата на Ручью и во многом по её " рецептам " была возведена церковь Спаса Преображения на Ильине улице. А в 1378 (судя по надписи на столпе) Спасо-Преображенский храм расписал великий Феофан Грек. Оставаясь на протяжении веков приходской церковью Фёдоровой улицы Плотницкого конца, храм Фёдора Стратилата на Ручью к концу XIX века пришёл в упадок. Но в начале ХХ века он словно очнулся от мертвенного сна и неожиданно прославился - сначала на всю Россию, а потом и на весь мир. Это произошло благодаря открытию его древних фресок. Особенностью храма является обилие (несколько десятков) граффити, процарапанных по штукатурке и относящихся ко второй половине XIV-XVI веков. Они размещаются на стенах лестницы, ведущей на хоры, на западной стене хор и на откосе окна на хорах - львиная их доля приходится на стены лестницы. Это и сообщения о смертях и событиях приходской жизни, и автографы, и каллиграфические штудии, и упражнения в азбуке, и молитвенные формулы, и бытовые зарисовки, по необходимости исполненные кратко и образно. Чего стоит, например, надпись: " Сава со мной шел с Торга, избил меня. Я написал! Перед нами целый мини-рассказ не без психологизма и даже особой изысканности. Что же до пожаров, то они долгое время большого урона Феодоровскому храму не наносили - видимо, сказывалось близость спасительной воды. |
| «Слово о житии и учении» Стефана Пермского дошло до нас в рукописях и в полном виде (старейший или один из старейших списков – ГПБ, собр. Вяземского, 10, 1480 г.; всего известно около двадцати списков XV–XVII вв.), и в так или иначе сокращенном, в том числе кратком проложном (всего известно более тридцати списков по-разному сокращенного текста Слова). В XVI в. митрополит Макарий включил «Слово о житии и учении» в Великие Минеи Четии под 26 апреля (Успенский список: ГИМ, Синод. собр., 986, л. 370–410). Живя в Москве, Е. П. был знаком с Феофаном Греком, любил к нему ходить беседовать, и тот, как он пишет, «великую к моей худости любовь имеяше». В 1408 г., во время нашествия Едигея, Е. П. со своими книгами бежал в Тверь, где нашел покровителя и собеседника в лице архимандрита Спасо-Афанасьева монастыря Корнилия, в схиме Кирилла. Спустя шесть лет архимандрит Кирилл вспомнил о виденных им в Евангелии Е. П. четырех необычных миниатюрах с изображением константинопольского храма святой Софии («воспомянул ми в минувшую зиму», – пишет Е. П.). В ответ на это в 1415 г. Е. П. и написал ему свое послание, сохранившееся в единственном списке – ГПБ, Солов. собр., 1474/15, л. 130–132 (XVII–XVIII вв.). В этом послании или отрывке, озаглавленном «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу», речь идет о Феофане Греке как об авторе рисунка, скопированного Е. П. в своем Евангелии и заинтересовавшего Кирилла. Е. П. высоко оценивает ум, образованность Феофана и его искусство. Только из этого послания известно, что Феофан Грек расписал более сорока каменных церквей в Константинополе, Халкидоне, Галате, Кафе, Великом и Нижнем Новгородах, в Москве, а также «каменную стену» (казну, полагает Н. К. Голейзовский) у князя Владимира Андреевича к терем у великого князя Василия Дмитриевича. Е. П. отмечает также необычайную свободу поведения художника во время творчества, – что он, работая, никогда не смотрел на образцы, беспрестанно ходил и беседовал, причем ум его не отвлекался от его живописи. При этом Е. П. иронизирует над скованностью и неуверенностью «нециих наших» иконописцев, неспособных оторваться от образцов. В этом письме Е. П. между прочим называет себя «изографом», а из того факта, что он скопировал рисунок Феофана Грека, ясно, что по крайней мере книжным графиком-миниатюристом он был. |
| Так что у Православной Церкви более сложные критерии. О.С. То есть, возникни сейчас столетняя старушка и скажи, что она царевна, ее бы долго поверяли на нормальность, но всерьез бы отнеслись к такому заявлению? А.К. Безусловно. Но, я думаю, что генетической экспертизы было бы достаточно О.С. А как вы относитесь к истории с «екатеринбургскими останками»? А.К. Это то, что погребено в Петропавловском соборе Петербурга, останки, найденные в Екатеринбургской области? С точки зрения государственной комиссии, которую возглавлял Борис Немцов, это останки царский семьи. А церковная экспертиза этого не подтвердила. Церковь попросту не участвовала в этом погребении. Притом, что сама Церковь не располагает никакими останками, она не признает, что те кости, которые погребены в Петропавловском соборе, принадлежали царской семье. Церковь выразила в этом свое несогласие с государственной политикой. Причем, не прошлой, а нынешней. О.С. Правда ли то, что до царской семьи у нас очень давно никого не канонизировали? А.К. Нет, я бы так не сказал. Начиная с 1988 года были канонизированы Андрей Рублев, Ксения Петербургская, Феофан Затворник, Максим Грек, грузинский поэт Илья Чавчавадзе. О.С. А были случаи канонизации, связанные с Великой Отечественной Войной, блокадным Ленинградом? А.К. Нет, как ни странно, пока я такого все-таки не встречал. Все-таки мученик, это не тот, кто принес себя в жертву, пусть даже религиозно мотивированную, погиб страшной смертью, безвинно пострадал. Это тот, кто стоял перед ясным выбором: вера или смерть. В войну у людей в большинстве случаев такого выбора не было. О.С. Неужели у царя был кардинальный выбор? А.К. Это один из самых сложных вопросов канонизации. К сожалению, до конца неизвестно, до какой степени он был влеком, в какой мере что-то от него зависело. Другое дело, что он ежеминутно был в состоянии выбрать, питать свою душу местью или нет. Есть и еще один аспект этой ситуации. Церковное мышление — мышление прецедентное. То, что произошло когда-то, может служить примером для подражания. |
| Таким образом, поставленные в общеисторическую перспективу памятники древнего русского искусства, введенные в среду современных им литературных вкусов и интересов, не являются каким-то непонятным феноменом. И если это приложимо к киевской эпохе, то это же может быть сказано и о других периодах русской истории. Обратимся, например, к тому замечательному моменту русской исторической жизни, каким был конец XIV столетия. Величие Новгорода достигло тогда своей вершины. Новгородские летописи не успевали отмечать строительство новых церквей. Новгородские архитекторы создавали тогда совершенно особенный тип православного храма с восьмискатным покрытием. Неподалеку от Новгорода, во Пскове, другие архитекторы уже шли к оригинальнейшему и талантливейшему, чисто русскому разрешению конструктивной проблемы, которое через сто лет привело к созданию русской шатровой каменной церкви в Московской области, но, вероятно, не без участия гениальных псковичей. Одновременно с этим новгородские церкви расписывались фресками, украшались иконами. До сих пор Новгород хранит замечательные произведения и остается русской Флоренцией, как остается Псков русской Сиеной. Работали в его стенах тогда не только многочисленные артели русских живописцев. Выписывались туда и константинопольские мастера. Таким был, например, Феофан Грек, работавший сначала в Царьграде и в генуэзской Кафе, а потом приехавший в Новгород и приглашенный в Москву, где расписывал он фресками кремлевские соборы, где украшал он миниатюрами книги, исполнял портреты и даже, по старинному свидетельству, написал для князя Владимира Андреевича «в каменной стене град Москву». Находится ли эта грандиозная художественная деятельность, которая выдвинула в начале XV столетия фигуру величайшего живописца Андрея Рублева, в противоречии с общим историческим содержанием той эпохи? Мы знаем об умственном движении в Новгороде во второй половине XIV века, о появлении там первых идей рационализма, о возникновении сект, отражавших в русской обстановке те же тенденции, которые свойственны были на Западе предшественникам Реформации. Следующее столетие открыло глубокую полемику по вопросам духовного знания просвещенных людей того времени. Общенациональный подъем охватил русскую землю, стремившуюся освободиться от татарского ига. Дело святого Сергия Радонежского шло рука об руку с делом великого князя Московского, объединившего русские рати на поле Куликовской битвы. |
| Чураков, Ухова. Вздорнов склонялся в пользу авторства Даниила ( Вздорнов. 1980. С. 107-109). Нек-рые исследователи считали, что над миниатюрами Е. Х. работали неск. мастеров. Так, Олсуфьев связывал миниатюры с творчеством Феофана Грека или с его мастерской ( Олсуфьев. 1924. С. 10), допуская авторство Андрея Рублёва в миниатюре с ангелом ( Олсуфьев. 1925. С. 8). Лазарев считал, что миниатюры созданы рус. художниками из мастерской Феофана Грека под непосредственным руководством или даже при участии последнего ( Лазарев. 1961. С. 75-82). Это мнение было поддержано Поповой, полагавшей, что 2 миниатюры (Иоанн с Прохором и ангел) создал греч. художник, возможно Феофан Грек, а остальные - рус. мастер, возможно Андрей Рублёв. В дальнейшем Попова согласилась с т. зр. Грабаря. Лебедева связывала с Андреем Рублёвым лишь миниатюру с ангелом, остальные - с его ближайшими помощниками. Брюсова и В. А. Плугин приписывали Андрею Рублёву все миниатюры Евангелия, за исключением Иоанна с Прохором (1-я считала ее принадлежащей кисти Даниила, 2-й, возможно, Феофана Грека). По мнению Е. Я. Осташенко, создателями миниатюр были 2 или 3 мастера, в т. ч. Андрей Рублёв. Смирнова отмечала работу 3 мастеров над миниатюрами Е. Х., одного из них она отождествляла с Даниилом, полагая, что Андрей Рублёв не принимал участия в этой работе. Наблюдения Щенниковой и автора настоящей статьи, сделанные как в период реставрации рукописи в 1984-1993 гг., так и после нее, позволяют предположить, что миниатюры Е. Х. созданы 2 художниками; эта гипотеза опирается, гл. обр., на небольшие различия в манере личного письма. Моделировка ликов 1-й группы миниатюр выполнена тонкими, сплавленными лессировочными слоями розоватых охр, полностью скрывающими зеленоватый санкирь. Форма ликов 2-й группы образована густыми, переплетающимися мазками розовой, красной, желтой и зеленой красок, лежащими на зеленоватом санкире, видимом в теневых частях. Миниатюры 2-й группы отличают неск. упрощенная пластика и некоторая схематичность рисунка. |
| 2546. Зеленская Г. М. Образы Святой земли в Новом Иерусалиме//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 27–55. 2547. Ульянов О. Г. «Филоксения Авраама»: Библ. святыня и догматический образ//БТ. 1999. Сб. 35. С. 216–232. Дуб Мамврийский: археология, иконография. …другие сюжеты 2548. Евдокимов М., свящ. Подход к теме Суда в иконописи/Пер. с фр.: М. Л. Темина//Страницы. 1996. 3. С. 111–120. 2549. Крылов А. К., Крылова О. Ю. Композиционное построение сюжета с изображением скомороха в Мелетове и его литературный прототип (взаимодействие изобразительного и повествовательного)//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 122–128. 2550. Неволин Ю. А. Влияние идеи «Москва – третий Рим» на традиции древнерусского изобразительного искусства//ИХМ. 1996. Вып. 1. С. 71–84. Иконописцы (в алфавите имен) 2551. Алдошина Н. Е. К 100-летию монахини Иулиании (Марии Николаевны Соколовой): Докл. на вечере в Московской духовной академии//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 358–362. 2552. Филатов В. В. Государев жалованный иконописец Сергей Рошков половина XVII в.]//ИХМ. 1996. Вып. 1. С. 89–95. 2553. Постернак О. П. «Государев живописец» Иван Салтанов [XVII в.]//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 201–208. 2554. Щенникова Л. А. Иконописцы Древней Руси: ФЕОФАН Грек//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 249–259. Справочно-библиогр. материалы. См. также 1275–1279. История иконописи 2555. Кириллова М. В. Расцвет церковного искусства Моравской Сербии в преддверии турецкого завоевания (конец XIV – 1-я половина XV в.)//АиО. 2000. 4(26). С. 306–318 2556. Кызласова И. Л. Переписка Ф. Халле и Н. С. Трубецкого с Н. П. и С. Н. Кондаковым и//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 220–227. 2557. Максимов Е. Н. Опыт освоения византийской традиции в православном искусстве Кипра: [Докл. на конф. «Проблемы современной церковной живописи». Москва, 1996 г.]//ИХМ. 1998. Вып. 2. С. 10–17. 2558. Малков Г., диак. Иконописец и иконописание в Древней Руси/Ю. Г. Малков//АиО. 1998. 1(15). С. 291–320. 2559. Маслов К. И. К истории возникновения «русского стиля» церковной живописи//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 204–216. 2560. Матюшкина М. Л., Павлова К. Н. Габриэль Милле апр. 1867 – 8 мая 1953 г.]: Биобиблиографическое эссе//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 228–241. |
| В XI веке начинается закрытие иконостаса. Это было связано с тенденциями уменьшения зрелищности и с усилением мистического переживания таинства. Такая практика стала распространяться в середине XI века в монастырях. Это вообще очень важный период, когда появляется новая византийская иконография, с центральной композицией «Причащения апостолов», с образом Христа-священника. Эти изменения тесно связаны с полемикой вокруг схизмы 1054 года и с осознанием многими византийскими богословами, что они принадлежат к другому типу христианства, чем Запад. И вот эту свою иную веру они захотели подчеркнуть в иконографии. С этим связан и процесс закрытия алтарей, и помещением икон между колонками алтарной преграды. Но, как мы знаем из письменных источников и сохранившихся памятников, практически до XV века в Византии не было заданной модели – какой следует быть алтарной преграде. И одновременно в том же Константинополе существовали самые разные алтарные преграды: от абсолютно открытых до многоярусных. На Афоне в XIV веке, скорее всего, в окружении Филофея Коккина, будущего Константинопольского Патриарха, была осуществлена реформа. Её причины понятны: Византийская империя шла к своей гибели, к тому времени распался на разные политические структуры православный мир, и замысел тех, кто проводил реформу, состоял в том, чтобы унифицировать литургическую жизнь в условиях политически распадающегося византийского содружества государств, и за счет унификации сохранить единство православия. Появление высокого иконостаса, на мой взгляд, было неотъемлемой частью этого процесса. Первые примеры высокого иконостаса, что показательно, мы видим на Руси, в том числе в Успенском соборе Московского кремля. Знаменательно, что осуществляет эти попытки митрополит Киприан, который был келейником Филофея Коккина, то есть, был его ближайшим сподвижником. Он принес на Русь эту великую идею унификации литургической жизни в условиях политического распада. У него, конечно, были помощники и среди великих художников, в этом процессе, как мы можем догадываться, участвовал и Феофан Грек. |
| Еще один мастер – тот, кто работал над деисусом Благовещенского собора Московского Кремля в конце XIV века. Этого мастера долго пытались отождествить с Феофаном Греком, но абсолютно убедительных доказательств для этого приведено не было. В целом эпоха конца XIV- начала XV века в византийском мире была удивительна. С одной стороны, это эпоха глубокого политического и экономического кризиса. Византийская империя распадается. Константинополь дышит на ладан. Он просуществовал еще примерно полвека, но это были полвека умирания византийской столицы. Именно в эту эпоху возникает целое созвездие великих мастеров, которые работают в самых разных странах мира. Группа византийских мастеров, в их числе, конечно, Феофан Грек, пришла на Русь. Рядом с ними появляются их очень талантливые, можно даже сказать, гениальные русские ученики и вот они все вместе создают великое искусство рубежа XIV-XV веков. Остатки этого искусств мы можем видеть и сегодня: основная часть созданного тогда погибла. Мы собираем эту поразительную и выдающуюся историю русского искусства конца XIV, начала XV века буквально по крупицам. Но из этого не следует, что мы все, хоть сколько-нибудь значительное в этом искусстве должны приписать одному или двум художникам. Конечно, проще, когда мы находим выдающуюся работу, которая скорее всего относится к этой эпохе, объявить ее кисти Андрея Рублева, ведь мы знаем, что это был прославленный художник своего времени. В этом и была логика Игоря Эммануиловича Грабаря, который, обнаружив потрясающие иконы Звенигородского чина, сделал простой вывод: если у них выдающееся художественное качество, то написать их мог только Андрей Рублев. Видимо, ему тогда в голову не приходило, что помимо Андрея Рублева и Феофана Грека было еще несколько, а может быть и не менее десяти выдающихся художников, которые работали на Руси, как византийских, так и русских. И это все самостоятельные и очень яркие художественные личности. Мы это видим по иконам. Работа по установлению подлинной истории русского искусства — очень серьезная и в сторону этого сделан огромный шаг. |
|
|
