| Акиндин ответил учителю примирительно, Варлаам - презрительно. Афонский инок продолжил полемику, напомнив ученику, что истина дороже дружбы, а еретику он объяснил, что языческие философы, на которых он ссылается, апеллируют к естественному уму, в то время как для познания Бога, вполне реального познания, нужен ум, преображенный действием Святого Духа. Коль скоро зашла речь о преображении ума, Варлаам, возможно не без влияния Григория Акиндина, знакомого с теоретической стороной вопроса, решил прояснить для себя пути преображения. Но тут ему не повезло, и из-за своего честолюбия, он категорически отказался исправить свою оплошность. Он познакомился с каким-то младостарцем-монахом, проподвизавшимся с полгода и к тому же не шибко образованным и, оценив усилия сего труженика на пути умной молитвы и стяжания Духа, абсолютно отверг весь созерцательный опыт Афона. Все это Варлаам изложил в трактатах, в которых обзывал созерцателей «пуподушниками» и даже подал на них жалобу в Синод. Патриарх Иоанн Калека жалобу отверг и предложил Варлааму угомониться и не трогать афонитов. Но философ уже закусил удила. Поэтому афонские монахи попросили святого Григория Паламу защитить их от обвинений заносчивого нахала. Святой Григорий прибывает в Фессалонику и, осознав после личной беседы, что по-хорошему латинствующего умника не вразумить, пишет свои знаменитые трактаты в защиту священнобезмолвствующих. Нужно отметить, что святой Григорий Богословствовал не на пустом месте - он опирался на опыт и сочинения предшественников - святителя Григория Кипрского, преподобного Симеона Нового Богослова, святителя Феолипта Филадельфийского, святителя Константинопольского Афанасия Первого и других святых отцов. В 1339 году блестяще провалилась униатская посольская миссия Варлаама в Авиньон к папе Бенедикту XII. Заносчивый характер посланника сильно повредил его делу. Вернувшись в Константинополь, он сталкивается с крайне неприятным сюрпризом. Афонские монахи рассмотрели и одобрили новое сочинение святого Григория - «Святогорский Томос», и теперь святой уже официально выступил как представитель Святой Горы. А бороться со всем Афоном, весьма почитаемым в Византии, было нереально, однако Калабриец в тогда этого не осознавал, хотя его друг Акиндин усиленно твердил ему о том. |
| Внешнее есть безусловно отображение внутрь сокровенного. По словам св. Феолипта митрополита Филадельфийского: чистый ум - престол Св. Отца, чистое сердце - престол Св. Духа, чистое слово - престол Св. Слова. В едином человеке - Единому Богу. Когда ум блистает чистотой помышлений, а сердце - чистотой пожеланий, тогда рождаемое ими слово - престол Божества и икона Христова. Как муж - глава жены, так светлый ум - владыка сердца. Но если, ослеплённый самомнением (ум), свергается с Небес, он - падший херувим, становится драконом. Душа, вкусившая запретного, становится блудницей. Как грешный муж - под каблуком лукавой женщины, так ослеплённый ум - под властью похоти сердечной. В среде нечистоты они рождают слово - престол Погибели, икону Зверя. «Слово есть дом мысли и чувства» (св. Феофан Затворник). Если имеешь ум, исполненный нечистых помышлений, если имеешь сердце, исполненное нечистых пожеланий, то несомненно ты носишь в себе непрестанно обновляющуюся икону Зверя (см. Апокалипсис), которая под действием внутренних и внешних лжепророков твоих говорит слово, исполненное духа гордости и тщеславия, лицеприятия и корысти, и пр. подоб., слово, которое есть дом беззаконной мысли и преступного чувства. Господь сказал: «Истинно истинно говорю вам: всякий делающий грех, раб есть греха» (Ин. 8: 34). Не обольщайся, присмотрись: какой печати отпечаток в тебе. Подобное поклонится подобному. Всякий человек, желающий спастись, должен стремиться держать ум и сердце в чистоте, чтобы избежать внутреннего поклонения противнику Христову. А если избежишь внутри - от внешнего Господь, вне всякого сомнения, спасёт и сохранит. Ставить же себя вне государства раньше времени, определённого Богом, ПОГИБЕЛЬНО, потому что без благодати этого не выдержать. А Бог не поддерживает падшую волю человеческую, как бы она своей, так называемой «православностью», не прикрывалась. Пути неправые можно исправить, только отвергнув своеволие и самомнение ради нелицемерного послушания заповеди Христовой, а не заповеди всякого рода лжестарцев. |
| И потому, защищая «исихастов», свт. Григорий Палама действовал не как покровитель некоего важного новшества, а как апологет того, что было в его глазах хорошо известной и почтенной традицией, возникшей внутри византийской Церкви и общества. Определенное противодействие вызывали богословские формулировки Паламы, но не исихазм как таковой. Главный антипаламит Григорий Акиндин писал о «божественных исихастах» 693 , а некоторые ученики свт. Феолипта Филадельфийского (которого Палама считал своим наставником), даже став антипаламитами, по-прежнему причисляли себя к исихастской традиции 694 . Конечно, нельзя отрицать, что антагонисты Паламы – Варлаам Калабриец, Акиндин и Никифор Григора – время от времени отождествляли если не исихазм в целом, то по крайней мере идеи, защитником которых выступал Палама, с сектантскими воззрениями мессалиан, или богомилов. Такие попытки доказать виновность методом ассоциации и вправду предпринимались 695 , чему особенно благоприятствовало то, что мессалианские, или богомильские группы существовали в малопросвещенном «народном» слое афонского иночества, как и среди простонародья вообще. Это были «харизматические» группы, члены которых утверждали, что Божию сущность можно созерцать телесными очами, отвергали институциональную Церковь , таинства и иконопочитание, проповедовали крайний аскетизм. О диспутах, которые вел с ними Палама (особенно на горе Папикион в Македонии), упоминает его биограф Филофей 696 . Ясно, однако, что контакты между мессалианами и исихастами были в огромной степени не чем иным, как прямыми столкновениями православных традиционалистов и «богомильских» вожаков. Те и другие вращались в народной среде, где и проповедовали. Но Паламу и паламитов никак нельзя назвать ни сектантами-эзотериками, ни противниками церковных институтов. Напротив, то «институциональное» и ведущее положение в Церкви и обществе, которое они заняли не только в Византии, но и далеко за ее пределами, было прямым результатом их победы. Б. Другая большая тема, связанная с ролью афонских монахов в событиях XIV в., – это их политический союз с Иоанном Кантакузином , чья неизменная поддержка обеспечила победу Паламе и его ученикам. |
| – Какие проекты вы хотели бы воплотить в жизнь? – Очень хочу издать творения Феолипта Филадельфийского, наверное на три четверти уже подготовленные. Сейчас продолжаю переводить преподобного Анастасия Синаита, его «Вопросы и ответы». В свое время я переводил произведения отцов, живших в период становления монашеской письменности, и у меня есть желание продолжить данные занятия. Это для меня очень важно. – Алексей Иванович, планируете ли вы подготовить собрание своих научно-богословских исследований и переводов? – У меня около десяти книг и сотня работ, которые напечатаны, как правило, в труднодоступных изданиях. Общий объем получается солидный – приблизительно пять томов по триста страниц (оговорюсь, без переводов). Это уже, согласитесь, проблематично. Но, конечно, главная трудность – внутренняя. Не со всем, о чем я писал когда-то, я могу согласиться сегодня. Например, работы об Оригене требуют серьезной переоценки с православной точки зрения. Такое исследование у меня запланировано. – Вы являетесь преподавателем патрологии в семинарии. Как вы считаете необходимым преподавать этот предмет в наше время? – У каждого времени своя специфика. Современные люди почти перестали читать и думать. А потому процесс преподавания патрологии в настоящее время связан, прежде всего, с некоей популяризацией. Падает уровень среднего образования, приходят очень хорошие ребята, но им не хватает необходимых общекультурных знаний. И эти историко-культурные лакуны приходится заполнять. И еще что важно: о святых отцах нельзя рассказывать вне контекста той или иной эпохи. Всегда очень тяжело воспринимается та часть патрологии, которая изучает собственно богословие. Жизнь и труды отцов Церкви усваиваются сравнительно легко, а богословские воззрения их требуют определенной культуры мышления и сердечного настроя, гармонирующего со святоотеческим богословием. – Чем, по-вашему, современное поколение семинаристов отлично от тех, кто учился в духовных школах 15–20 лет назад? – В МДАиС я начал преподавать более 20 лет назад. И знаете, что меня тогда поражало? Я немного преподавал в МГУ, и с точки зрения интеллектуальной культуры тогдашние студенты МДА того времени были менее подготовлены, чем студенты университета. Но тогда была совершенно другая ситуация: студенты приходили из атеистического мира, где было сильнейшее внешнее давление на Церковь. Зато в ней самой было больше внутреннего единства. Сейчас это внешнее давление снято, но вместо этого, как всегда бывало в истории христианства, возрастают внутренние нестроения. Я бы это сформулировал так: сейчас ярко представлено расщепленное видение Православия. То есть внешняя свобода дает разброс мнений, который чувствуется даже среди семинаристов. И надо уметь видеть это и пытаться данный плюрализм привести к единству православной «акривии», без которой бытие нашей Церкви немыслимо. И еще раз повторюсь: пусть студенты 1980–1990-х годов были и менее интеллектуальны, но они получали хорошее среднее образование. |
| л. Сравнение архиерея, таинственно совершающего Божественную Евхаристию, с Моисеем, беседовавшим с Богом в облаке. м. Похвала архиерейству устами Сираха (Сир. 50, 5-12). Часть 2. О том, архиерей «должен пользоваться особым почтением всех своих подчиненных». 1. Примеры почтительного отношения язычников к своим жрецам и иудеев-александрийцев — к своим первосвященникам. 2. Христианин, пренебрегающий архиереем или не подчиняющийся ему, не может спастись. 3. Примеры из Ветхого Завета, из которых самый яркий — первосвященство Аарона. 4. Призыв слушаться и почитать своего архиерея, преподающего семь Таинств веры. Основными источниками «Похвального слова» являются «Ареопагитики» и «Слова о священстве» свт. Иоанна Златоуста. Автор также часто цитирует Священное Писание как Нового, так и Ветхого Завета. Изредка он обращается к античным авторам, которых он, скорее всего, цитировал по памяти, пользуясь знаниями, накопленными в юношеские годы. Быть может, «Похвальное слово», отличающееся определенной долей схоластичности, было написано с опорой на западные тексты, которые установить не удалось. Мысль о том, что архиерей — «подобие» Бога и «одушевленный образ» Христа, сразу же заявленная в заголовке первой части, оказывается самым главным лейтмотивом всего сочинения. Идея о сходстве епископа и Христа достаточно ярко представлена в предшествующей святоотеческой традиции начиная со свт. Игнатия Антиохийского вплоть до свт. Феолипта Филадельфийского (XIV в.) и свт. Симеона Фессалоникийского (XV в.). Так, свт. Феолипт писал о посредничестве архиерея между народом и Богом: «Подобно тому, как Христова благодать, даруемая архиерею, через него нисходит и к народу и его освящает, так и народ, припадая к архиерею и ему усвояясь, через него и Христу усвояется и спасается. Ведь архиерей — это посредник Бога и человеков, который всегда возносит к Богу за народ молитвы и моления и благодарения, бодрствует и подвизается» . А свт. Симеон призывал почитать архиерея, сидящего «на престоле Христовом»: «Бойтесь и страшитесь вашего архиерея, все священники, миряне и монашествующие, как орудие Бога, как служителя Божия, как имеющего силу Божию, как восседающего на престоле Христовом благоговейте пред ним и воздавайте ему честь как занимающему место Христа» . |
| Можно видеть, что Феолипт с несомненной ясностью осознаёт молитву в качестве естественного (то есть изначального) свойства или образа существования человеческой природы. Логика святителя со всею несомненностью открывает истину о том, что молиться – значит действовать в согласии с природой. Можно видеть, что всевозможные контексты рассуждений Феолипта о богообразности и богоподобии – аретологический, антропологический, триадологический – являются отнюдь не абстрактными построениями, ибо, в конечном итоге, оказываются сориентированы на аскетическую практику. В свою очередь, аскетические идеалы Феолипта, а именно, его учение о молитве, получают своё многостороннее и возвышенное обоснование в описаниях устроения человека и в догмате о Пресвятой Троице. Вышеизложенные размышления Феолипта о молитве, как о естественном для человека деле и как о призвании, следовало бы соотнести и с традиционными для древневосточной Церкви христологическими построениями. Наименование св. Кириллом Александрийским Христа «Жизнью по природе», 26 и учение прп. Максима о действовании Христа согласно с природой, а не по произволу, 27 получают в воззрениях Феолипта своё практическое преломление. Действительно, если «Жизнь по природе (т.е. Христос) со-воскрешает Самому Себе всю природу, ибо человечество призвано пребывать в Нём», – как записал в V в. св. Кирилл Александрийский , то для этого соучастия в воскресении от человека требуется тоже жить согласно с природой, причём, не испорченной грехом, а первозданной. Всякая аскеза в её человеческом измерении, как видно, и есть научение не чему-то принципиально новому для человеческого естества, но научение жизни согласно первозданному состоянию природы. Осознание святоотеческого учения об аскезе, как жизни по природе, конкретизируется в писаниях Феолипта и выльется в призыв к «каждому человеку (παντι χριστιαν)» молиться умно, более обобщённо – жить по природе. Сущность грехопадения в понимании св. Феолипта: разделение в человеческом роде как предпосылка грехопадения |
| О дьяволе, как о заимодавце ср. " обличение самому себе и исповедь " св . Ефрема Сирина: " Диавол, злой заимодавец, не напоминает об отдаче; ссужает щедро, никак не хочет брать назад. Домогается только порабощения, а о долге не спорит; дает в долг, чтобы богатели мы страстями, и данного не взыскивает. Я хочу отдать, а он к прежнему еще прибавляет. Когда же принуждаю его взять, дает что-нибудь другое, чтобы видно было, что уплачиваю ему из его же ссуды. Обременяет меня новыми долгами, потому что прежние страсти истребляет другими, дотоле небывалыми. Старое, кажется, уплачено, а он вовлекает меня в новые обязательства страстей. Видит, что непрерывным пребыванием в долгу удостоверяет меня в том, что я грешен, и вводит в меня новые пожелания " . – Ефрем Сирин, преп. Творения. Т. 1. М., 1993. С 312. Ср. слово Иоанна Златоуста против упивающихся и о воскресении: Христос " воскрес, расторгнув узы смерти. Адам согрешил — и умер; а Христос не согрешил, но также умер... Для чего? Для того, чтобы согрешивший и умерший мог чрез Несогрешившего и Умершего освободиться от уз смерти. Так бывает и в денежных делах: часто один бывает должником и, не имея возможности заплатить, содержится в узах, а другой, не будучи должником, но имея возможность заплатить, уплачивает и освобождает виновного. Так было и с Адамом; Адам сделался должником и был во власти диавола, но не имел возможности заплатить; Христос не был должником и не находился во власти диавола, но мог заплатить долг. Он пришел и заплатил смертью за того, кто был во власти диавола, чтобы избавить его " – Полное собрание творений святителя Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Т. 2. Кн. 1. СПб., 1896. С. 475. Размышляя о грехе, святитель Феолипт не ограничивается только юридическими метафорами, как то: долг, вина, искупление, уплата. Слово " исцеление " относится скорее к " медицинской " лексике, что свидетельствует о том, что Филадельфийскому подвижнику не чуждо понимание греха и как вины, и как болезни. Комментарии ( 8): Дунаев А.Г. |
| Однако более обстоятельное исследование источников того времени дает совершенно иную картину. Прежде всего, сегодня уже признается, что исихазм как традиция восходит к истокам христианского монашества 734 . Под «исихазмом» мы понимаем не столько психосоматический метод молитвы, подвергшийся нападкам Варлаама, сколько духовную школу, учившую, что Бог открывает Себя человеку в непосредственном общении, когда человек обращается к Нему постоянно в искренней «монологической» молитве, называемой «умной» ( νοερ προσευχ), или «сердечной молитвой», заключающейся в постоянном присутствии Имени Божьего в сердце человека. В различных формах и выражениях «Иисусова молитва» существовала в течение всей истории восточного христианского монашества, и ее возрождение в поздневизантийский период стало лишь возвращением к традиции, а не новацией. С другой стороны, мы должны спросить себя о том, в чем именно состояли характерные особенности поздневизантийского исихазма в сравнении с традицией, к которой он вне всяких сомнений принадлежал, и как он повлиял на византийскую цивилизацию того времени. Прежде всего нам следует рассмотреть данный свт. Григорием Паламой список великих авторитетов, признанных примерно к 1340 г. монахами своими духовными лидерами. Авторитеты эти, согласно Паламе, придерживались той же самой духовности, включая и психосоматический метод молитвы, против которого выступал Варлаам. Наряду с некоторыми второстепенными фигурами, о которых нам не известно практически ничего, список включает в себя и великие имена прп. Симеона Нового Богослова , прп. Никифора Исихаста, свт. Феолипта Филадельфийского и свт. Афанасия I, патриарха Константинопольского 735 . Ни один из них не имел ничего общего с Варлаамом. Симеон, великий мистик XI столетия, жил в Константинополе задолго до правления Палеологов; Никифор, современник Михаила VIII, – знаток психосоматического метода молитвы. Еще двое были видными деятелями конца XIII – начала XIV в., периода, который сейчас интересует нас более всего. |
| Переходя затем к изображению любви доброго пастыря к ближним и кротости нрава, говорит: «заповедь о любви исполнял он по отношению ко всем и всех любил, всем желая добра, и испрашивая у Бога. Из языка его не выходило никогда слово оскорбительное или клятвенное, никто никогда и ни в каком случае не слышал от него: «не имею времени». И тогда как он не допускал и не давал повода кому-нибудь раздражаться или подозревать его в самолюбии и строптивости, а такой-то становился раздражительным и недовольным, тотчас кроткий оный пастырь и подражатель Христов глаголал мирное и, злословимый, не злословил взаимно, терпя, не мстил, невинно страдая, не угрожал судом. Но что? Смирялся и преклонялся пред нападающим и, таким образом, смягчая и укрощая строптивого, делал его склонным к себе. И если узнавал о некоторых, что они ссорятся и враждуют между собою, готовы завести борьбу, усиливаются наделать зла и весьма не терпят друг друга, тотчас представши, ласковыми словами мирил их, наставительными увещаниями прекращал войну и ссору, и убеждал их впредь жить между собою дружелюбно. Так, других научая и вразумляя, и собственным примером наставляя, он водворял благие нравы». Похваливши его нелицеприятие в суде, справедливость и не криводушие, говорит о нестяжательности: «О своих собственных стяжаниях он никогда не заводил суда: потому что и за властью не гонялся, и не заботился о стяжании чего-нибудь, и ничего своего не имел, кроме ряски и хитона, подстилки из тростника и шляпы, плетеной из травы, так что никто никогда не мог ни помыслить, ни покуситься на грабеж или кражу этого имущества. И ни по каким своим собственным делам он не заводил суда или спора, разве когда шло дело о бедных, потому что достояние бедных считал как-бы своим, хоть никогда не присвоял себе и при самой настоятельной нужде никогда не пользовался малейшим чем и ничтожнейшим из него». О бедных же имел непрестанное попечение, и для пропитания их не стыдился выпрашивать у богатых и достаточных часть избытков их. Об его участии в политических делах своего времени говорят историки Пахимер, Грегорас, Кантакузен и панегирист Феолептов, Никифор Хумн. Попытка (в 1296 году) наместника Лидии, Алексея Филанфропина, овладеть венцом императорским, хотя не удалась, потому что он попал в плен и был ослеплен, – но при тогдашних неурядицах легко могла повториться другим отважным лицом. Неудивительно посему, что Феолепту некоторые военачальники успели внушить подозрение на главнокомандующего, Иоанна Тарханиота, в измене императору и убедили его вместе с ними участвовать в засаде против него. Впрочем попытка захватить Тарханиота не удалась, и Феолепт, за свое вмешательство в неправое дело, должен был выслушать жестокие укоризны от невинного, который укрылся в прилучившемся монастыре. Это было в 1299 году. 6 |
| Получая чрез молитву блага, человек молитвою же питает свою душу. «Священная и боготворная молитва, – говорят святые Каллист и Игнатий, – есть пища, душу укрепляющая и оживляющая» 523 . «Молитвами, молениями, прошениями, благодарениями питается душа» 524 , – утверждает и святой Феодор Студит . Святой Илия Екдик сравнивает разные степени молитвы и дары, полученные по ним, следующим образом: «Молитва, как молитва, – говорит он, – бывает хлебом, укрепляющим новоначальных; молитва, с каким-либо созерцанием соединенная, бывает елеем умащающим; а молитва безвидная (без воображений) – вином благоуханным» 525 . 9.5. Молитва – ключ к различию добра и зла По словам Феолипта, митрополита Филадельфийского, будучи пищей души, «частые молитвы, совершаемые с теплым умилением, вселяют в душу благие памятования и божественные слова» 526 . Благодаря этому после молитвы у человека по преимуществу бывает несравненно больше возвышенных, чистых мыслей, чем в обычное время. Молитва же вследствие этого создает в нас «должное поистине настроение» 527 , как об этом свидетельствует святой Григорий Синаит . Получая соответствующее настроение, молящийся приобретает, по словам подвижников, в высшей степени ценное качество – возможность различать добро и зло. Святой Антоний Великий говорит, что по молитве «дарует Бог благодать все ясно видеть и разуметь, чтоб мы верно могли различать, что добро и что зло» 528 . Для неопытных, по словам преподобного Исихия, «молитва Иисус Христова является возбуждением и руководством к испытанию и познанию добра» 529 . При столкновении двух помыслов надлежащий и истинный из них избирается молитвою. Святые Варсануфий и Иоанн дают следующий практический совет, применяемый в подобных случаях. «Когда тебе представляется какое-либо дело по Богу, – говорят они, – а противоположный помысл сопротивляется ему, то из этого самого познается, что дело то действительно есть по Богу. Но приложи молитву – и смотри: если в то время, когда будешь молиться, сердце твое утверждается в благом и благо сие возрастает, а не умаляется, тогда будет ли оставаться противоположный помысл, докучающий тебе, или нет, знай, что дело то по Богу... Если же кажущееся добро будет внушено диаволом, а притом будет и сопротивление, от него же происходящее, тогда молитвою и самое мнимое добро умаляется, и вместе с ним мнимое сопротивление» 530 . Таким образом, из двух противоположных помыслов молитвою один оставляется, а другой отвергается. Отсюда понятными становятся слова святого Марка Подвижника о том, что «все утверждается молитвою» 531 . 9.6. Молитва – источник истинного ведения |
|
|
