| С.Ф. Хромов свидетельствовал на допросе у томского полицмейстера в 1882 г.: «Жизнь этого старца была вообще высокоподвижническая. Он никогда не употреблял мясной пищи, масла, даже пшеничного хлеба. Время он проводил в постоянной молитве» 910 . Старец переехал в Томск 31 октября 1858 г. Сначала жил в доме Хромова, в мезонине, потом – в специально выстроенной для него келье на заимке Семена Феофановича (в 4 верстах от города), в лесу. Затем Хромов выстроил для Феодора Кузьмича особую келью и при своем доме, в садике, «где старец жил до конца своей жизни и где старец, – по словам епископа Петра (Екатериновского), – вел жизнь уединенную, сокровенную, при суровом посте, занимался постоянно молитвою, богомыслием» 911 . Как уже отмечалось выше, по приезде в Томск подвижник говорил Семену Феофановичу о своем намерении в деревне «удалиться в лес в уединение дальше от народа» и о том, что на это не было воли Божией 912 . В Томске тоже, судя по обилию контактов, о которых речь пойдет ниже, периоды уединения чередовались с общением. В томский период, как и ранее, с жилищем старца были связаны чудесные явления: благоухание и необыкновенный свет. Когда Феодор Кузьмич жил в доме Хромова в мезонине, «то много раз слышно было оттуда необыкновенное благоухание и неслыханное. А у Старца никаких аромат и огня никогда не бывало». Хромов знал от самого старца, «что и без огня он имеет ночью свет» 913 . Епископ Петр принял и включил в свое жизнеописание подвижника такое свидетельство Семена Феофановича относительно чудесных явлений в келье: «Мы, да и не одни мы, – говорит Хромов, – часто ощущали в келии старца необыкновенное благоухание, которое нельзя сравнить ни с какими обыкновенными ароматами и духами, которых, как знаю, у старца никогда не бывало. Многие иногда видели в его келье ночью свет, тогда как нам известно было, что старец никогда не зажигал у себя ни свечи, ни лампады, всегда оставался в темноте» 914 . Об особом свете в келье Феодора Кузьмича на заимке после его смерти рассказывали такой случай: 16 февраля 1867 г. приехали к заимке «воры на лошадях и уехали, испугавшись огней. А здесь все спали» 915 . Жена караульного на заимке Клавдия Чернышова свидетельствовала, что, выйдя вечером поздно в сени, увидела «сквозь переборку в щель в сенки келии старца необыкновенный свет, так что она от необыкновенного света испугалась » 916 . Также и благоухание в келье старца на заимке и после смерти его было отмечено неоднократно 917 . |
| В этой же станице Белоярской Феодор Кузьмич в доме казака Семена Николаевича Сидорова 394 встретил другого казака – Березина, который служил ранее в Петербурге. Березин признал в Феодоре Кузьмиче императора Александра I. Старец тотчас же ушел к себе. «Как же это могло случиться, – говорил пораженный Березин, – что я участвовал при похоронах Александра Павловича, а между тем вижу его теперь живым…» 395 В селе Краснореченском сапожник Оленьев, бывший солдат, увидев старца в окно, бросился ему навстречу с криком: «Это царь наш, батюшка Александр Павлович» – и отдал ему честь по-военному. Феодор Кузьмич его остановил, сказав: «Мне не следует воздавать воинские почести: я бродяга. Тебя за это возьмут в острог, а меня здесь не будет. Никогда не говори, что я царь» 396 . Чиновница Бердяева из Красноярска, «хорошо знавшая царя», также опознала императора в старце 397 . Священник Георгий Белоруссов слышал о том, что однажды солдат, проходивший в партии ссыльных 398 , «узнал в старце Федоре императора Александра и пал перед ним на колени. Федор Кузьмич поспешил поднять его на ноги и просил никому не говорить, кто он; но солдат не послушался и рассказал» 399 . Кроме случаев прямого узнавания, заслуживают также внимания свидетельства о сходстве по портретам императора, особенно те, которые исходили от людей, хорошо знавших черты лица Феодора Кузьмича. Таково свидетельство Александры Никифоровны Федоровой, знавшей старца со своих детских лет, в первые годы его сибирской жизни. Насмотревшись в доме графов Остен-Сакенов в Кременчуге на портрет Александраˆ рост, она по приезде в Сибирь заявила самому старцу об удивительном сходстве его с Александром Павловичем, вызвав слезы у своего духовного отца 400 . С.Ф. Хромов сообщил в разговоре с обер-прокурором Священного Синода К.П. Победоносцевым 31 июля 1881 г., что в Комиссии прошений «есть портрет Государя Александра 1-го – чисто великий Старец Феодор Козмич» 401 . Из источников выясняется и ряд других показателей физического сходства императора и старца: возраст 402 ; рост 403 ; мозоли на коленях от стояния на молитвах 404 ; глуховатость на одно ухо 405 ; манера держать руку 406 . |
| Старец покидал свою келью для посещения церкви. Новым явлением в этом периоде жития Александра Благословенного по сравнению с предшествующим была близость Томского Богородице-Алексеевского монастыря и резиденции главы епархии – епископа. В ограде этого мужского монастыря располагалась домовая архиерейская церковь – Крестовая. Вначале подвижник любил посещать именно эту церковь . Преосвященный Парфений (Попов), который знал старца до его переезда в Томск, предложил ему стоять на службе в моленной комнате епископа рядом с алтарем 918 . Предложение это заслуживает пристального внимания исследователей, т. к. несомненно свидетельствует об особом отношении томского владыки к ссыльному Феодору Кузьмичу. Особое отношение сложилось у епископа Парфения, возможно, не только в силу духовных даров старца (ибо духовное состояние его этот архиерей в какой-то момент даже поставил под сомнение – не прелесть ли это 919 ), но из предположения или знания о происхождении подвижника. Однако Феодор Кузьмич со свойственным ему смирением «отказался от этой чести и всегда становился у печи, на одном месте, а когда стал замечать, что на него обращают большое внимание, то совсем перестал ходить в эту церковь » 920 . Понятно, что в небольшой домовой церкви архиерея подвижник был слишком на виду, поэтому он отдает потом предпочтение большей монастырской церкви Казанской Божией Матери 921 , посещаемой многими местными и приезжими богомольцами. Отмечаются также в источниках частые посещения старцем часовни Иверской иконы Божией Матери 922 . Келейно, у себя, Феодор Кузьмич молился иногда не один, а с посетителем. Об этом говорит, в частности, случай, рассказанный архимандритом Ионой (Изосимовым), настоятелем Томского Богородице-Алексеевского монастыря. Один странствующий монах попросил старца записать для него (монаха) понравившуюся ему молитву. (Из этого следует, что гость слышал эту молитву.) Феодор Кузьмич дал ему на следующий день печатный текст той же молитвы. Томичи считали, что печатный текст появился чудесным образом в связи с тем, что подвижник скрывал свой почерк. На наш взгляд, печатный текст свидетельствует о более раннем появлении молитвы у старца. Так или иначе, но благодаря этому случаю в архиве монастыря сохранился текст этой молитвы, составленной самим святым либо особо предпочитаемой им. Приводим текст полностью в том виде, в каком архимандрит передал его, в числе других материалов, кружку томских почитателей Феодора Кузьмича: |
| Подвиг, который воспринял праведный старец, известен с глубокой христианской древности под названием странничества. " Странничество, - учит великий наставник духовной жизни преподобный Иоанн Лествичник, - есть невозвратное оставление всего, что в отечестве сопротивляется нам в стремлении к благочестию " . По слову того же святого, подвиг странничества воспринимается с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом. Всемерно удаляясь от мира и " того, что в мире " , старец Феодор вел жизнь суровую, полную самопроизвольных лишений. Жильем ему служил всякий раз небольшой дом, состоящий из тесной келии с маленьким окошком и небольших сеней. Спал старец на голой доске, которую со временем по его просьбе обили грубым холстом. При этом праведный Феодор, которому шел уже восьмой десяток лет, заметил: " Тяжело телу становится " . Подушку заменял деревянный тесаный чурбан. В келии также находились простой стол и несколько скамеек - для посетителей. В переднем углу висели иконы, по стенам - картины с видами святых мест, - подарки многочисленных почитателей. Одежда старца, как и его келия, была чрезвычайно простой. Летом он ходил в белой длинной рубашке из деревенского холста, - которых у него было только две, - подпоясанный тонким ремешком или веревкою, таких же шароварах. Зимой надевал поверх рубахи длинный темно-синий халат или, когда выходил на холод, - старую вылинявшую сибирскую доху. На ногах носил обыкновенные (зимою - толстые) чулки и простые кожаные туфли. Несмотря на убогую одежду старца, его царственная осанка и удивительная внешность не исчезала за рубищем бедняка-простолюдина. По описаниям архимандритов Томского Богородице-Алексиевского монастыря отцов Виктора (Лебедева) и Лазаря (Генерозова), купца С.Ф.Хромова и других современников св. Феодора, он был статным, высокого роста, с высокими плечами. Внешность имел величественную, лицо замечательно красивое, светлое и всегда чистое (хотя никто никогда не видел, чтобы старец умывался), глаза голубые, волосы на голове кудрявые, бороду длинную, вьющуюся, совершенно седую. |
| Внешнее сходство отмечено в источниках разного типа. Некоторые случаи узнавания императора Александра I в Феодоре Кузьмиче описаны подробно, о других сказано в общей форме. Широко был известен и зафиксирован в разных текстах случай узнавания Александра Павловича в старце сосланным придворным служителем, который жил недалеко от Феодора Кузьмича (в соседней с селом Краснореченским деревне). У этого человека тяжело заболел товарищ, и он решил, по совету окружающих, обратиться за помощью к старцу. Будучи введен в келью, служитель (по некоторым сведениям – дворцовый истопник) сразу бросился на колени и вдруг услышал над собой знакомый дорогой голос. Подняв глаза, он увидел Александра Благословенного – постаревшего и с большой бородой. Потрясенный, он упал без сознания. Феодор Кузьмич, вызвав помощников, попросил осторожно вынести истопника, сказав, что он скоро оправится. При этом попросил передать посетителю, когда он придет в сознание, что друг его исцелится, а сам он не должен никому рассказывать о том, что здесь увидел. Все так и произошло, как говорил старец. Но дворцовый служитель не удержался и рассказал о том, что узнал в Феодоре Кузьмиче императора 390 . Примечательно, что вел. кн. Николай Михайлович, упомянув в своей работе этот рассказ «двух сосланных придворных служителей», пишет о «других тому подобных сообщениях», не принимая их во внимание 391 . Великий князь напрасно небрежно отнесся к сообщениям об узнавании Александра I в Сибири. Сборы томского кружка показали, что это были очень конкретные свидетельства лиц, известных тем информаторам, которых члены кружка застали еще в живых. Узнавали, естественно, люди, которые жили или бывали в Санкт-Петербурге. Так, «от современника старца – престарелого казака Антона Ивановича Черкашенина» Н.А. Гурьев лично слышал следующий рассказ: «Когда старец жил в Белом Яру 392 , священником здесь был о. Иоанн Александровский (ныне покойный). О. Иоанн служил ранее в Петербурге, где был военным священником, но затем в наказание за какой-то проступок был смещен с должности и попал в станицу Белоярскую. Так этот то священник открыто говорил, что в образе Феодора Козьмича он хорошо узнал Императора Александра Павловича, которого неоднократно видел, и ошибиться в данном случае не мог» 393 . |
| Вот эти расхождения. 716 Вполне возможно, что не только следы какого-то прежнего наказания принадлежали бродяге Федору Козмину, дело и имя которого перешли к святому страннику Александру Благословенному, но и наказание за бродяжничество по решению Красноуфимского уездного суда – 20 ударов плетьми – претерпел тот бродяга, еще до перехода дела к старцу. Перенесенное физическое страдание лишь украшает святого (сам Спаситель был бит плетьми), но нельзя не заметить, что никто из сибиряков, ухаживавших в конце жизни за больным старцем или омывавших его умершего, не упоминал следов плетей на его теле. Это легко отнести за счет их деликатности или длительности прошедшего времени. И все же в свете слов Феклы Степановны Коробейниковой – «Старец Феодор просил Великого, чтобы обсудить его в Сибирь на поселение за Федора Козмича, требование старца Феодора было исполнено» 717 – мы оставляем вопрос о перенесении наказания открытым. Так или иначе Александр Благословенный, ставший теперь ссыльнопоселенцем Феодором Кузьмичом, «в силу объявленного решения уездного суда и распоряжения Пермского губернатора», 13 октября 1836 г. был отправлен из Красноуфимска в Сибирь «посредством внутренней стражи». Он шел в составе 44-й партии ссыльных под номером 117 718 . Двигались медленно. Путь до Тюмени продолжался почти два месяца – прибыли туда 7 декабря 719 . Четыре дня в Тюмени – и снова в путь, в Томскую губернию, в деревню Зерцалы Боготольской волости, близ Ачинска. Эта часть пути продолжалась три с половиной месяца: до места приписки добрались (в составе 43-й партии) 26 марта 1837 г. 720 . Три с половиной месяца от Тюмени до Боготола – срок слишком большой даже для движения по этапу. В него вошла остановка в Томске – центре той губернии, в которую были направлены ссыльные. О прибытии старца в 42-й партии ссыльных в Томск в 1837 г. говорила Фекла Степановна Коробейникова 721 . О справке в экспедиции о ссыльных Томского губернского правления говорят С.Ф. Хромов и М.Ф. Мельницкий 722 . По-видимому, пребывание в Томске было более длительным, чем в Тюмени. |
| Особенно активно вел себя Семен Феофанович в деле увековечения памяти старца, выяснения его личности и прославления его чудес в 1881–1882 гг. – после убийства императора Александра II. Дело в том, что старец Феодор Кузьмич провидел это злодеяние за 20 лет до его свершения. С.Ф. Хромов, убедившись теперь в истинности предсказания, стремился обратить молитвы других, включая государя Александра III и его семью, к старцу, искать его заступничества пред Богом в условиях жестокой крамолы 104 . Он «списывает» прежние свои заметки, создает новые «Записки» (всегда стараясь очень ответственно и точно следовать формулировкам свидетелей), размножает, вручает разным влиятельным лицам. Так возникают разные редакции этих текстов и комплексы их, собранные у конкретных лиц, а затем отложившиеся в фондах разных архивов. Писать Семену Феофановичу было трудно: Хромов был человеком необразованным. Но горячая вера в значимость этого дела, в Божию помощь по молитвам великого Старца (так называл он Феодора Кузьмича) сопровождала всю эту деятельность. С.Ф. Хромов был убежден не только в святости Феодора Кузьмича, но и в том, что он был раньше императором Александром I. Поэтому он считал своим долгом довести до сведения царской семьи информацию, которой располагал, передать им некоторые предметы, принадлежавшие старцу, и оставшиеся от него зашифрованные записки. О своих усилиях такого рода Хромов сам рассказывает в записке, посвященной его встрече с обер-прокурором Святейшего Синода К.П. Победоносцевым: «1881 июля 31 дня в 2 часа пополудни был я у г-на Константина Петровича Победоносцева . Спросил о передаче Государине Императрице Марии Федоровне великого Старца Феодора Козьмича платочка ей и портрета, и наследнику. Он сказал, что передал, и приказали благодарить. При этом он, Победоносцев, посадил меня с ним побеседовать, и я сидел разговаривал долго, и я передал ему много о чудесах и явлениях великого Старца. Он слушал со вниманием» 105 . Далее в этой записке Семен Феофанович излагает те из чудес Феодора Кузьмича, а также связанные со старцем явления другим лицам, которые он сообщил обер-прокурору в ходе этой беседы. «Слушавши Константин Петрович это все со вниманием и сам при том в сознании, что покойный Государь Александр Павлович последнее время был слишком набожный и, как видно, искал уединения, и сказал: «Теперь я вижу, что вы передаете мне в простоте сердца, и я понял и передам все это Государю Императору, а сперва я посомневался, еще не передал»». |
| Известный ученый Марина Михайловна Громыко утверждает, что Император и Старец – одно и то же лицо, причем доказательство свое строит на обширной базе разнородных фактов. Сибирские показания духовных чад Старца сопоставлены с зарубежными сведениями, исходившими от потомков аристократических семей, причастных к событиям тех лет, а также и другими источниками. Убедительно раскрыты обстоятельства тайного ухода Императора от власти под видом фиктивной смерти в Таганроге и таинственная жизнь его в качестве ссыльного поселенца в Сибири. Великий подвиг отречения от самых властных высот мирской жизни, глубокое искреннее покаяние и суровая аскеза приводят его к обретению даров прозорливости и целительства. Чудесные явления сопровождали жизнь Александра I до последнего часа и продолжаются ныне по молитвам старца. Введение. О религиозной жизни Александра I Благословенного в 1812–1825 годах Мог ли император Александр I стать праведным старцем Феодором Кузьмичом? Простейший ответ на этот вопрос для верующего человека таков: «Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» ( Мф. 3, 9 ), то есть на все воля Божия – из любого человека Бог может сделать святого, в том числе и из императора. В то же время из жизнеописаний подвижников благочестия мы знаем, что на великие подвиги, как правило, поднимались люди готовые к этому, прошедшие определенный путь к святости. К тому же в дискуссии между авторами, склонными принять предположение о тождественности Александра I и праведного старца, с одной стороны, и отрицающими эту возможность – с другой, одним из аргументов «опровергателей» служит утверждение об исключительной удаленности императора – по взглядам, характеру, образу жизни – от старческого пути спасения. Поэтому представляется целесообразным начать исследование проблемы в целом (скажем сразу же – исключительно важной по своей духовной значимости) с рассмотрения состояния Александра I как верующего человека в последний период его правления. Перелом произошел в ходе войны 1812–1815 гг. |
| Исключительно добросовестный историк Н.К. Шильдер, обильно привлекающий источники во всех своих трудах, и в этом случае имел доступ ко всем материалам царского архива. Он пытался свести концы с концами в таганрогских событиях и был вынужден заявить: «Вообще следует заметить, что трудно согласовать между собою рассказы о последних трех месяцах жизни императора Александра; на каждом шагу встречаются противоречия, недомолвки, очевидные неточности и даже несообразности» 562 . В самом деле, когда император решает уйти от власти тайком, удалиться от мира так, чтобы все считали его умершим, должны быть при этом созданы документы, утверждающие факт его смерти. Их создают люди, посвященные в тайну, и те, кто введен первыми в заблуждение. Поэтому наличие таких документов – акты о кончине, о вскрытии, записки медиков, письма разных лиц – не может опровергнуть факт тайного ухода. Противоречия и ошибки в этих материалах выявлены обстоятельной критикой Н.К. Шильдера, кн. В.В. Барятинского, П.Н. Крупенского, М.В. Зызыкина, Н.Д. Тальберга и др. 563 . Вопросы же о том, когда было принято решение о тайном уходе и о конкретном способе его реализации, нуждаются в рассмотрении. К ним мы и переходим. На наш взгляд, нет достаточных оснований считать, что Александр I выезжал из Петербурга в сентябре 1825 г., имея уже конкретное решение о тайном уходе от власти именно в Таганроге и мнение о том, как это нужно сделать 564 . Хотя намерение перестать быть императором, скрывшись под другим образом, было выражено, как мы отмечали выше, уже в 1819 г. в конфиденциальном разговоре с братом Николаем Павловичем и его супругой Александрой Федоровной 565 . Желание и готовность Александра I отойти от власти были зафиксированы многими лицами и неоднократно рассмотрены в исследованиях 566 . Но особенно важно то, что была готовность и другого рода: в своем духовном становлении Александр Благословенный к этому времени подошел к пониманию подвига самоотречения и покаяния. Это видно из частых посещений монастырей – многие из этих поездок делались неофициально, без свиты, а иные и тайно; из характера встреч со старцами и отмеченных очевидцами слез в ходе или после бесед с людьми святой жизни; из прямых характеристик духовного состояния императора, данных архимандритом Фотием 567 и другими лицами. |
| Образ жизни Александра I в Таганроге, как было отмечено нами во «Введении», подтверждает это состояние духовной готовности к реализации давно задуманного шага. П.А. Тучков, входивший в состав свиты императора в Таганроге, свидетельствовал, что государь жил там как частный человек, без придворного этикета. Ходил по городу без свиты, пешком, и редко прогулка его не была ознаменована каким-нибудь благодеянием 568 . Он посещал церковь 569 , дома молился и читал Библию 570 . Поездка в Крым из Таганрога сопровождалась посещением монастырей – Георгиевского и Успенского 571 . В древнейшем Балаклавском Георгиевском монастыре (7 верст от Балаклавы и 12 верст от Севастополя), основанном в 891 г. на месте посещения апостола Андрея, Александр Благословенный побывал ранее – 17 мая 1818 г. 572 . В крымской поездке из Таганрога (в октябре 1825 г.) он посетил монастырь св. Георгия один, взяв лишь проводника-татарина (обитель расположена в горах над морем) 573 . В крымской поездке император посещал госпитали. В Севастополе ездил на спуск корабля, а потом «за три версты от города в военный госпиталь». Ходил пешком на берег, в шлюпке отплыл осматривать военный корабль, «высадился в деревне на противоположном берегу и посетил морской госпиталь» 574 . Осматривал госпиталь и в Перекопе 575 . Был ли найден умирающий солдат, похожий на государя, в одном из этих госпиталей или в самом Таганроге? По слухам, ходившим потом в Петербурге (в образованной части общества), Александр Г в Таганроге, «осматривая со своим лейб-медиком Виллие военный лазарет, нашел там умирающего солдата, весьма схожего лицем с императором» 576 . В любом случае мысль о том, что есть такой умирающий солдат, при дальнейшем движении событий несомненно сыграла свою роль в принятии решения о способе ухода. По возвращении из Крыма (5 ноября) или в конце самой поездки император заболел. У нас нет оснований считать эту болезнь с самого начала притворной. Болезнь была. Об этом говорят, в частности, широко известные записки императрицы Елизаветы Алексеевны, которая внимательно и трогательно описала семь дней болезни (с 5 по 11 ноября): свои впечатления о состоянии супруга, общение с ним, поведение его, замечания Виллие, прием лекарств и пр. В записках выделен каждый из семи дней: государыня писала, судя по всему, вскоре после событий, вспоминая последовательно час за часом 577 . |
|
|
