| 26 Затем, идет ряд глав о ересях и расколах и церковных писателях. Ереси автор излагает в хронологическом порядке, вследствие чего выходит некоторая путаница. Вообще, главы о ересях самые бедные по содержанию и научному значению. Нет никакой классификации ересей, сообщение сведений о еретиках напоминает собой послужные списки. Но и здесь попадаются заметки, делающие большую честь уму Мефодия. Так, например, он произносит очень высокое мнение о Феодорите Кирском , как основательном писателе о ересях (reliquis haeresiologis prudentior). В этом случае наш Мефодий берет пальму первенства из рук тех современных писателей, исследующих источники ересей первых трех веков, которые развивают в качестве неслыханной новости свое высокое мнение о Феодорите. 27 О писателях церковных Мефодий говорит очень мало. Он почти довольствуется указаниями, что о том или другом из них можно читать там-то, или там-то, разумеется, у иностранцев. Здесь автор подробен только тогда, когда состояние науки требовало обратить внимание на вопрос о подлинности того или другого сочинения отеческого. У автора нет ни раскрытия учения отеческого, ни характеристики отеческих сочинений. У него ни слова не сказано даже о знаменитой Александрийской школе. Последние главы книги посвящены истории гонений, причем, указываются и причины их, но автор ограничивается указанием лишь таких причин, о каких говорят апологеты. Здесь подробнее всего и живее Мефодий говорит о Диоклетиане. Известия о гонениях сообщаются с достаточной критикой. План сочинения нужно признать удовлетворительным. История Мефодия, ко вреду для своего дела, захватывает помимо истории, в собственном смысле, и канонику, и патристику, и литургику, отсюда, как естественное следствие, сжатость, переходящая в неприятную сухость изложения. Не похвально поступает Мефодий также, когда для доказательства древности какого-либо обряда или обычая пользуется свидетельствами не современными, а позднейшими, например, третий век изображает по свидетельствам 4 и 5 века. |
| Читал я их приговор. Меня отлучили, как начальника ереси, других изгнали по той же причине…. Итак нечего обманывать, нечего скрывать нечестие, которое утвердили языком и рукоприкладством. Если же это не так, то пусть объявят нам причину убийств; пусть письменно исповедуют различие естеств в нашем Спасителе и неслиянное соединение; пусть скажут, что и по соединении Божество и человечество пребыло целым и совершенным.... Не обманываюсь их ложными уверениями. Хвалили меня за поучения в Антиохии, когда еще были братьями, потом чтецами, когда рукоположены были на степень диакона, пресвитера, епископа; бывало, – по окончании беседы, – обнимали меня, лобызали главу, грудь, руки, касались даже колен моих, называли учение апостольским: и это учение теперь отвергли, предали проклятию; а я, которого называли светильником не только востока, но и вселенной, отлучен, и, сколько от них зависело, лишён даже хлеба. А кто был недавно низложен, о ком говорили, что он единомысленник Валентина и Аполлинария (т. е. Евтихий), того почтили как победоносного подвижника за веру, припадали к его стопам, просили у него прощения, именовали духовным отцом… Уступаем им, – прибавляет Феодорит,–и престолы, и достоинства, и временные блага: а сами, держась апостольских догматов, ожидаем кажущихся для других горестными заточений, почитая себе утешением суд Господень». В заключение Феодорит советует Иоанну не входить в общение с изменившими православию; не противоречить однако же его намерению подождать перемены в ходе дел до избрания нового предстоятеля востока, т. е. Патриарха антиохийского 156 . Но Феодориту не было дозволено самому отправиться на запад. Он решился отправить от себя в Рим двух хорепископов и одного екзарха монастырей, и посланием просить у Папы Льва помощи церквам и решения вопроса, лично касающегося его самого: успокоиться ли ему на определении его участи, постановленном в Ефесе, или нет? Не мысль о верховном главенстве Папы указала ему на Рим. Выставляя преимущества римского престола он полагает между ними величие города, достоинство столицы Империи, в особенности соблюдение чистоты веры среди настоящих смутных обстоятельств на востоке, и драгоценную святыню для всего христианства – гробы Апостолов. |
| Этому содействует и то обстоятельство, что, будучи архипастырем, он не только описывал историю Церкви, но и в определенном смысле творил ее. По словам Н. Глубоковского , «Феодорит был столько же auctor (автор. – Ред.), сколько и actor (действующее лицо, здесь – участник. – Ред.) церковной истории и потому чувствует себя в ней вполне уверенно: он действует в своей сфере с полным самосознанием своего положения, в обладании всеми научными средствами. После Евсевия он есть по преимуществу историк древней Церкви» 1422 . В определенной степени дополнением к «Церковной истории» является «Сжатое изложение еретически басен», написанное около 453 года и содержащее изложение и анализ как древних, так и современных блж. Феодориту ересей. В этом ересеологическом труде проявляются лучшие черты личности Кирского пастыря: «Как особенные, сразу бьющие в глаза, качества, здесь открывается нам спокойствие тона, всегда ровного и выдержанного, и отсутствие полемического задора. Безупречный христианин, много потерпевший от еретиков и всю жизнь страдавший от лживых наветов в еретическом неправомыслии, считавший искоренение всяких заблуждений существеннейшею обязанностию каждого пастыря, он чужд нетерпимости. По сравнению с Епифанием Кипрским , он более обладал всепрощающею и благожелательною любовью к заблуждающимся и достоинством беспристрастного ученого. Он пишет с хладнокровием убежденной в себе истины, не страшащейся никаких врагов и подчиняющей их себе. И Феодорит, в качестве ересеолога-богослова, находил первоисточник мутного еретического потока в диаволе, но в этом случае у него сказывается то же разделение Царства Божия от царства тьмы, какое мы видим в его “Церковной истории”. Это был логический постулат, первооснова его суждений, христианская точка зрения на предмет, совершенно необходимая и абсолютно верная по смыслу Евангелия. Это был критерий, свидетельствовавший и о точном понимании ереси, и о твердой православной почве автора. Строгий к себе, он был снисходителен к согрешающим, особенно потому, что был глубоко уверен в отрицательности и недолговечности всякого зла» 1423 . |
| к Флп. 2:5–8 . Оба говорят согласно: евангелист – «Слово стало плотию и обитало с нами», апостол – «приняв образ раба». Оба они учат, что Иисус Христос, будучи Богом и Сыном Божиим и облечённый славою Отца, принял в воплощении образ раба. По-видимому, Он был тем, что подлежало зрению; на самом же деле Он был Бог, облечённый в человеческое естество. Согласно с этим в сочин. de incarnatione Domini 303 Феодорит называет человеческое естество Христа видимым, являемым ( τ ρμενον, τ φαινμενον), божеское – сокрытым ( τ κρυπτμενον) под завесою человечества, обитающим в нём как в храме и открывающимся чрез его посредство ( φανερωθες θες ν ατ) 304 . «Открывая Своё божество, – пишет Феодорит с указанием на Лк. 2:49 , – Господь Христос показывает сим, что Он есть не только то, чем кажется, но и Бог, скрывающийся в этом видимом, превышевременный и превечно от Отца происшедший» 305 . Это откровение божественного естества в человеческой видимости, по учению епископа Кирского, сообразовалось с мерою человеческого естества, было постепенным по условиям человеческого развития. Евангелист Лука пишет: «Иисус преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков» ( Лк. 2:52 ). Возрастом преуспевает тело, премудростью – душа; божество не приемлет ни того, ни другого приращения, потому что Слово Божие совершенно. Но евангелист справедливо с возрастанием тела соединил и приращение премудрости, потому что, по мере телесного возраста, естество Божие открывало премудрость свою 306 . Определяемое, с одной стороны, условиями человеческого развития, постепенное откровение определялось, с другой стороны, свободною волею Сына Божия: именно сообразование откровения с условностью человеческого развития и было делом свободной воли Его. Телесные потребности, конечно, возбуждались нуждою, но не потому, что соединённое с телом божество не могло соделать его ни в чём не имеющим нужды. Воплотившемуся Сыну Божию не трудно было бы собственное Своё тело соделать превысшим всякой нужды ( κρεττον νδεας); но Он по изыскал телу выказывать своё естество, – попускал ему алкать, жаждать, утруждаться, спать 307 и под. |
| В стене же устроено было небольшое отверстие, чрез которое отшельник беседовал с посетителями. Дверь отворялась только для предстоятеля Кирской церкви, бл. Феодорита, когда он посещал подвижника. С прочими же, которые приходили к пр. Лимнию, он беседовал сквозь небольшое отверстие и отсюда преподавал им благословение. Будучи необыкновенно человеколюбивым и сострадательным, он особенно жалел бедных, слепых, увечных и пожертвовал для них даже любезным ему уединением и безмолвием. При помощи во множестве стекавшихся к нему посетителей, пр. Лимний устроил на восточной и западной сторонах горы жилища, в которых поместил престарелых, нищих и разного рода увечных; содержание для них доставляли посетители. Среди несчастных стал жить и сам человеколюбивый подвижник, побуждая их молиться, петь псалмы и славить Господа; «и слышно было, говорит бл. Феодорит, – что они постоянно славословили Господа». Угодивши Богу, пр. Лимний сподобился от Него дара чудотворения. Одним призыванием имени Спасителя он и болезни исцелял, и демонов изгонял, совершал и другие чудесные действия; а себя врачевал он тем же спасительным средством. – Пр. Варадат первоначально подвизался на одной горе в окрестностях Антиохии, в одном домике, в полном уединении, проводя время в посте, молитве, духовном и телесном бдении и вознося непрестанные славословия Богу. Потом он поднялся на один утес и устроил здесь небольшую келлию и в ней поместился, постоянно находясь в согбенном положении, так как келья была много ниже его роста; кроме того, келья была устроена из тонких досок, который не сплочены были, а только связаны, наподобие решетки, оттого подвижник не был защищен ни от действия дождей и ветров, ни от зноя солнечного, ни от холода. Труженик Христов долго подвизался в таком помещении, с необыкновенным терпением перенося все воздушные перемены. Блаж. Феодорит, патр. Антиохийский, когда посетил великого подвижника, убедил его оставить неудобное жилище. Вышед из келлии, пр. Варадат начал подвизаться стоя; но стояние свое совершал он с руками, постоянно воздетыми горе, с очами, устремленными к небу, духом непрестанно возвышаясь к Творцу и Владыке всяческих; он был покрыт с головы до ног кожаным хитоном и только около носа и рта оставлено было небольшое отверстие для дыхания. |
| Любезна и дорога стала самому отшельнику гора, на коей он столько лет благоугождал Богу; он пожелал, чтобы на ней и труженническое его тело было положено в землю. Когда почитатели преп. Иакова построили в соседнем селении, на случай его болезни, домик, а святитель Кирский приготовил для него там в храме Св. Апостолов склеп, отшельнику это чрезвычайно не понравилось; он всех заклинал предать земле тело его на той же горе, на которой он трудился. Я не раз замечал ему, говорит бл. Феодорит, что неприлично столько заботиться о месте погребения тому, кто не заботился о настоящей жизни. Но увидев, что старец остается непреклонен, я согласился исполнить его желание, высек на горе гробницу и хотел перенести его туда. Он же, зная, что камень повреждается от мороза, приказал окружить гроб маленьким домиком. Когда окончено было строение согласно с волею старца, и мы наложили уже кровлю, он сказал: я не допущу, чтобы эта гробница называлась гробницею Иакова, но хочу, чтобы это был дом победоносных мучеников, а я, как какой-нибудь странник, удостоенный сожития с ними, пусть буду лежать в другом склепе. И это он не сказал только, но и сделал. Собрав отовсюду частицы мощей многих пророков, апостолов и мучеников, он положил их в одной гробнице, желая водвориться в сообществе Святых и надеясь вместе с ними воскреснуть и удостоиться лицезрения Божия. Эго достаточно доказывает его смиренномудрие. Ибо собрав столь великое богатство добродетели, он, как будто, живя в крайней бедности, пожелал обитать в сообществе богатых. Изложенные нами исторические сведения о великом Иакове Кирском поместил бл. Феодорит в повествовании своем о преп. Иакове, когда составлял Историю Боголюбцев, которая была им писана в 440 г. Если блаженный переживет наше повествование, заключает свой рассказ о жизни и подвигах Иакова, и к прежним прибавит множество других подвигов, то другие опишут и их. Подвигоположник же ревнителей благочестия подаст и сему блаженному конец достойный подвигов и поможет остальное течение совершить согласно с началом, чтобы победоносец достиг венца и подкрепил своими молитвами нашу немощь; да возможем и мы, подкрепленные таким образом, отразить многие нападения на нас и победоносцами прейти от настоящей жизни. |
| Приводим некоторые отрывка из полемики Феодорита против Кирилла. «Муж (т.е. Кирилл), которому поручено пасти и вверено такое стадо и повелено врачевать немощных овец, не только сам болен и весьма сильно, но и старался заразить болезнью и овец и хуже диких зверей терзает своих овец. Меня особенно сокрушает то. что под именем и видом благочестия и состоя в достоинстве пастыря, он изрыгает еретические и хульныя слова и возобновляет уничтоженное прежде пустое и вместе нечестивое учение Аполлинария». Самаго Кирнлла называет человеком «дерзким, коварным», его учение нелепостью, снопами еретических семян ( Дeяh.II , стр. 126 – 7; 139). Яри другом случае, пиша в защиту Феодора Мопсуестского, которого опровергал Кирилл, Феодорит порицал Кирилла, этого защитника истины, с не меньшею яростью. Он писал; «что воспламенило в тебе, защитник истины, столько ревности, что ты так и столько высокопарничаешь против Феодора и представляешь его нечестивейшим язычников и вместе иудеев и содомлян? Что нового (еретического) сказал Феодор, что ты забросал его столькими хулами, приказывая ему обуздывать язык, а сам пустил его бежать без узды? Какою нескладною речью, как с похмелья, и сколько хулений ты излил против него!» ( Дeяh. V, 148 ). Кирилл в свою очередь, опровергая возражения, какие представлял Феодорит против него, делает самые строгие отзывы о характере и учении епископа кирского. Он писал против Феодорита: «ты, который разверзаешь против нас величественные уста, ты утонченно созерцаешь таинство едва-едва в бодрственном состоянии, как будто бы сквозь сон и в опьянелости». Кирилл называет его «клеветником, дерзким, коварным, блуждающим в непотребных умствованиях», и учение его «странными и противными истине словами, бесстыдным сопротивлением слову Божию, извращением догматов истины ( Дeяh. II. 131, 143, 145, 155 ); наконец прямо объявляет его последователем Нестория: «ты усердный подражатель мерзости Нестория» (Ibid. 184). Таким образом склонность Феодорита к несторианству, его борьба с Кириллом, противление его собору Ш Вселенскому, и авторитетный отзыв о нем Кирилла давали сильное оружие порицателям Феодорита в споре о трех главах. |
| Отсюда мы узнаем, откуда невеста, и то, что она приходит от идолопоклонства. Ибо гора Ливанская полна идолов. Спеши оттуда, говорит, минуя закон. Ибо, не зная его, научишься таинству Христову (schol. 187; Auwers 2011a, 230). С другой стороны, интерпретация образа левой руки как только человеческого знания, повышает статус того, что Кирилл называет знанием божественным, обособляя его от всякого иного даже самого возвышенного интеллектуального знания. Здесь, как и в случае Оригена , речь идет о познании как о жизненном соединении. Таким образом, вторая часть толкования «Кирилла», которая, вероятно, принадлежит Кириллу Александрийскому (или излагает близкие ему взгляды), дает внутренне логичное, оригинальное толкование и представляет в образе правой и левой руки человеческое и божественное знание. 9. Действие благодати: толкование Феодорита Кирского В случае Песни Песней не работает традиционное разделение аллегорической и буквалистской традиций толкования, которые обычно связывают с александрийской и антиохийской богословскими школами. Толкование блаженного Феодорита Киррского, одного из ключевых представителей антиохийской школы богословия, также является аллегорическим 26 : Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. И вновь не будем предаваться телесным представлениям, ибо и о премудрости, которая есть состояние, а не сущность, говорит Соломон, что долгоденствие и года жизни в правой руке ее, а в левой руке ее – богатство и слава (Пр. 3:16). И об объятиях также можно найти следующее в книге Притчей: Люби ее, и она будет оберегать тебя, огради ее и вознесет тебя, почти ее, чтобы она обняла тебя (Пр. 4:6–8). Итак, взяв [сказанное] на вооружение, помыслим и это более духовно, веруя, что упомянутые объятия есть союз Божественного Логоса и благочестивой души. И правое и левое следует понимать так, как усвоено нами. Чтобы не оставлять этого без рассмотрения, будем рассуждать так. Бог в силах оказывать милость и карать, раздавая святым с обеих сторон. Понимая под правой рукой оказывающую милость благодать, а под левой – карающую, услышим, что говорит невеста: Левая рука его у меня на голове, то есть “я выше наказаний, не подвергаюсь им, благодаря близости к Жениху и попечению Его служения”. А правая обнимает меня, или, “Он своими благодеяниями украшает меня, и наполняет меня ими, как бы обвивая и обнимая, и удовлетворяя мое желание”. И блаженный Павел таинственно говорит то же самое: так всегда с Господом будем ( 1Фес. 4:17 ). Как бы и нам не испытать Его наказующей силы и не изведать обещанных кар, но насладиться обетованными дарами, благодатью и человеколюбием Жениха Христа Господа нашего… (Thdt.In Cant. I; PG 81, 89D5–92B14). |
| К святому Петру, Антиохийскому пустыннику, прославившемуся даром исцелений, пришла однажды просить исцеления мать бл. Феодорита, еп. Кирского, страдавшая болью в одном глазе, столь сильною, что не помогали никакие пособия самых искусных врачей. Но эта женщина была еще молода и любила украшаться золотыми серьгами, богатыми ожерельями, румянила свое лице и одевалась в роскошные шелковые платья. В таком же виде явилась она с своей просьбою и к св. Петру. Св. отшельник, заметив ее щегольство, счел нужным исцелить ее сперва от этого недуга душевного. «Скажи, – спросил он ее, – если б какой-нибудь отличный живописец представил на общественную выставку портрет, написанный им по правилам искусства, а какой-нибудь невежда, ничего не понимающий в изящной живописи, вздумал находить негодным это художественное произведение и, что еще хуже, стал бы поправлять красоты изображенного лица, удлинняя напр. брови и ресницы, подбеливая кожу, подкрашивая щеки, – как ты думаешь, не пришел ли бы художник в гнев, видя, как невежественная рука искажает то, что написано было с отличным искусством? – Пойми же, что и Творец всех вещей, этот дивный Художник, образовавший нашу красоту, терпит не меньше, но даже гораздо больше оскорбления от твоей суетной привязанности к нарядам и прикрасам, потому что ты не стала бы намазывать своего лица разными красками, если б не думала, что творению Божию недостает изящества; а думая так, ты уже как бы укоряешь Всемогущего и Премудрого Бога в немощи и неразумии»... Тронутая таким уроком, мать бл. Феодорита поверглась к ногам св. отшельника, умоляя простить ее легкомыслие и не оставить своим ходатайством об исцелении ее болезни. Святый крестным знамением исцелил ее («Хр. чт.» 1845 г. ч. 4). 16. Изречения слова Божия о грехе сребролюбия – «Блаженнее есть паче даяти, нежели приимати» ( Деян. 20:35 ). – «Всяк от вас, иже не отречется... своего имения, не может быти Мой ученик» ( Лк. 14:33 ). – «А хотящии богатитися впадают в напасти и сети, и в похоти многи несмысленны и вреждающия, яже погружают человека во всегубительство и погибель: корень бо всем злым сребролюбие есть: его же нецыи желающе заблудиша от веры, и себе пригвоздиша болезнем многим» ( 1Тим. 6:9, 10 ). |
| Феодорит в беседах с язычниками слыхал от них упреки в том, что христианские наставники требуют от наставляемых одной только веры в преподаваемое им учение; что первые проповедники Евангелия не имели никакого образования ; что их писания лишены всех украшений красноречия. Язычники глумились над почестями, какие воздавали христиане своим мученикам, пострадавшим во время гонений 56 . Торжество христианства над соперничествующею религию приписывали благосклонности царей 57 . Судя о достоинстве религии по своим земным расчетам и не видя в христианском учении удовлетворения своим наклонностям, называли его бесполезным 58 . Неодобрительную жизнь некоторых христиан вменяли в вину самому учению 59 . Просвещенный пастырь кирский признавал, что большая часть нападений на христианство зависит как от недостаточного познания его истин, так и от ложного предубеждения в пользу язычества. Большая часть, говорит он о современных противниках христианства, большая часть их не знает даже, что такое «гнев Ахиллесов» – первые слова Илиады, с которых дети начинают учиться свободным наукам; а другие, немного познакомившись с поэтами, немного с ораторами, а философов не зная даже по имени, кроме двух-трех, самых известных, называют божественное Писание варварским и считают за стыд учиться из него истине 60 . Поэтому, Феодорит предпринял изобразить в сжатых, но обстоятельных очерках, что было известно язычникам из их религиозных учений, из их философов, ораторов и поэтов, и что раскрывает нам св. Писание о главнейших предметах знания человеческого; – как учение Писания о первом начале всего, о духах сотворенных, о веществе и мире, о природе человеческой, о промысле, о конце мира, о добродетели и о других предметах, превосходит своею возвышенностью, чистотой и ясностью все, что могли сказать древние мудрецы и вероучители. Обладая обширными сведениями в языческой литературе 61 , он в яснейшем свете представляет шаткость, сбивчивость их мнений, непрестанные разноречия друг с другом, смешение истины с заблуждениями в самых высоких умствователях, унижение всего божественного грубою чувственностью, противоречие между жизнью и учением. |
|
|
