| По южному берегу потока Прат проходил водовод, построенный в византийский период и снабжавший водой источника ряд строений, находившихся примерно в одном километре к востоку от ядра лавры. Среди этих строений при раскопках были выявлены остатки относительно большого сооружения площадью 25х10 м. Пол здания был украшен цветной мозаикой. Вблизи него обнаружены десятки погребальных пещерок, отмеченных высеченными в камне крестами. Предполагается, что здесь было кладбище лавры, а здание с цветной напольной мозаикой служило отпевальной часовней. Еще один келейный комплекс был обнаружен в 1,2 км к западу от ядра лавры. Возможно, именно в нем подвизался в течение пяти лет прп. Евфимий Великий (377-473, память 20 января/2 февраля), прежде чем навсегда уйти с аввой Феоктистом в пустыню Кутила. Именно этой значительной удаленностью от остальных келий и ядра лавры – при отсутствии у лавры внешней ограды – могут объясняться слова, которыми Кирилл Скифопольский описывает пребывание прп. Евфимия в Фаранской лавре: «...великий отец наш Евфимий... пришел в лавру Фаранскую, лежащую в шести поприщах от Святого Града и, любя безмолвие, поселился в отшельнической келлии, вне лавры, не стяжав себе ничего от века сего» (Житие Евфимия, 12). В центре территории древней лавры находится пещерная церковь, которую анонимный автор Жития Харитона именует Старой (Житие, 11). Церковь располагается в скальной пещере в 12 метрах над верхней точкой относительно более «пологого» склона, поднимающегося от источника к основанию отвесного скального утеса. К Старой церкви ведет марш каменной лестницы, от которой следует подниматься по вертикальной шахте, прорубленной в естественной каменной полке несколько ниже уровня пола церкви. В древние времена (еврейские повстанцы, эллино-сирийские разбойники) подъем по шахте осуществлялся по сбрасываемой сверху веревке – как описано в Житии Харитона. В первый период существования русского скита в 1903-1967 гг. через шахту вела хлипкая деревянная лестница. Сегодня оборудована металлическая лестница с запирающимся люком в верхней части шахты. |
| И вот как изменились времена: бывало, нас до-нага обнажали бедуины, так что мы принуждены были возвращаться стыда радии в лавру, а теперь бедуины бежали нашей смиренной братии, которой поднятые посохи показались им ружьями». – «Где же они были»? спросил я. «Везде, где и мы с вами странствовали», отвечал Авва. Тогда, желая поверить местность, я спросил у одного из возвратившихся иноков: «есть ли ниже лавры, как бы за час расстояния, всё на том же иссохшем русле, по которому мы с таким трудом пробирались, пещера и церковь там, где нам видны были остатки здания в скале»? – «Есть, отвечал он, обширная пещера с церковью внутри, и несколько келий; там ещё виден на стене лик св. Николая». Итак нет сомнения, что это был собственно тот нижний монастырь Феоктистов, о котором упоминается в житии святого, основанный обоими при той пещере, где они сперва жили в пустыни Кутилиской, над потоком, а лавра св. Евфимия есть позднейшая, где он окончил дни свои, допустив к себе, по откровению, учеников. Тот же монастырь, что зовётся Феоктистовым, на скате горы иерихонской, должен быть совсем иной; их было весьма много в долине сей. Нет сомнения также, что знаменитая лавра Фаранская, преподобного Харитона, была близ тех вод, где мы нашли водопровод, при нашем путешествии, потому что самое место называется Фаре доселе, и там есть развалины, как я посылал потом исследовать. Век живи, век учись. Старец сказал мне, что и на Афонской горе скит св. Анны, древнейший из всех, основан выходцами св. Саввы после разорения Хозроева. До 50 иноков туда бежали, и принесли с собою мощи св. праматери Анны и свой устав, усвоившийся Афону, но сами скоро все умерли от холодного климата, неблагоприятного их подвигам. Итак вот причина сходства обоих уставов, и вот как наблюдателен старец, который доселе записывает всякое доброе дело и слово своих сподвижников в домашний патерик. Его калия, где едва можно поворотиться на башне св. Дамаскина, и там, где жил в последствии Савва, достойна первых аскетов. Поистине, великое сокровище сей Савва, как бы отголосок минувшего, и он совершенно в своей земле – в юдоли плачевной. |
| Вооруженное нападение на келлию с целью изгнания рус. монахов произошло в канун праздника Св. Троицы в 1905 г. ( И-н Агиорит. 1906). Во время отсутствия настоятеля келлии иеросхим. Пантелеимона (к-рый был в К-поле) и наместника иером. Виссариона (вызванного к каймакаму в Карею) в келлию неожиданно прибыли эпистат иером. Герасим (Смирнакис) из монастыря Эсфигмен, историк Афона, и антипросоп монастыря К. (АВПРИ. Ф. Греч. стол. 142. Оп. 497. Д. 4861. Л. 107), а затем - толпа каракальских монахов и рабочих, вооруженных топорами, мотыгами и ломами. Они начали крушить здания, разбивать окна, ломать стены. Рус. монахи стали обороняться, в результате столкновения 8 рус. иноков были ранены и сильно избиты. Это событие получило широкий резонанс в печати, один из рус. афонских монахов даже посвятил этой «битве» стихотворение ( Виталий (Гончаренко). 1912). Иеросхим. Пантелеимон являлся действительным членом имп. Палестинского православного общества и одним из учредителей братства рус. келлий Афона. Руководитель братства иером. Кирилл (Абрамов) называл его многострадальным и благодарил «за его отеческое попечение о нашем братстве» (АВПРИ. Ф. Посольство в К-поле. 180. Оп. 517/2. Д. 3225. Л. 63). В келлии действовал общежительный устав. Ей принадлежали 4 дес. земли и кузнечная, столярная, сапожная, портняжная, переплетная и фотографическая мастерские. Действовало небольшое издательство, опубликовавшее «Беседу о смерти детей в младенческом возрасте, нечаянно приспанных и мертворожденных», сборник поучений для монахов «До и после пострига», стихотворения «Пучок цветов с Афона» мон. Виталия (Гончаренко), «Житие преподобного Харитона Исповедника», соч. «О табаке и вреде его курения» и др. В храме хранились неск. частиц Животворящего Креста Господня, ок. 30 частиц мощей, большая часть главы вмч. Пантелеимона. В 1900 г. иеросхим. Пантелеимон создал подворье келлии в К-поле, а в 1903 г. приобрел в 10 км к северо-востоку от Иерусалима Фаранскую лавру , основанную прп. Харитоном Исповедником , что в свое время не удалось даже архим. Антонину (Капустину) , и поселил там рус. братство из 7 чел. Покупка была оформлена на схим. Досифея (Попова) из Крестовоздвиженской келлии. |
| В иудейской же пустыне примерно в то же время стал подвизаться другой великий старец – св. Харитон Исповедник, который основал одну за другой три лавры, первой из которых была лавра Фаран, заложив тем самым основы своеобразной формы жизни палестинского иночества. В его лице наглядно представляется отмеченная выше связь мученичества и первомонашества. «Житие» его свидетельствует, что после того, как святой, претерпев многие страдания за веру Христову 182 , отправился со своей родины в Малой Азии (г. Икония) в Палестину, он на пути был схвачен разбойниками и помещен ими в одну пещеру. Затем, чудесным образом освобожденный Господом (разбойники выпили вино, в который выпустила свой яд ехидна, и умерли), преподобный начал свои подвиги в той же пещере. Став невольным наследником неправедного богатства, награбленного разбойниками, он его «хорошо распределил и явил себя исполнителем Божественной заповеди, раздав часть бедным и святым отцам, жившим в пустынях. Они были редки и немногочисленны и сами во время гонения предпочитали пустыню отечеству, живя рассеянными в пещерах Каламоновых близ Мертвого моря. На остальные деньги он построил... Святую лавру и, сверх того, святейшую в ней церковь , которую освятил Макарий, некогда державший бразды Церкви Божией в Иерусалиме и бывший в списке благочестивого Собора, собравшегося в Никее» 183 . Таким образом, около 330 года в Палестине образовался еще один центр монашеского жития 184 . «Подвижники лавры Фаранской не были свободными отшельниками, руководствовавшимися в своей жизни только собственною волею; отличались они и от учеников преп. Илариона: так, не жили, подобно последним, в далеком расстоянии от того подвижника, духовному руководству которого себя вверяли, а группировались в известной местности и в известном порядке. Инок лавры Фаран, оставаясь тем же одиночником, каким был и раньше, до устройства первой палестинской лавры, входил, однако, в состав общины, каждый из членов которой жил отдельно от других, хозяйничал и трудился для себя; но для всех был общий закон, общий начальник и общий храм молитвы, и таким образом отдельные жилища и их обитатели соединялись в одно целое. Церковные историки противополагают жизнь лаврскую строгому отшельничеству, но вместе с тем отличают лавры и от строгих общежитий: лавры составляли как бы посредствующую ступень между этими двумя формами монашеской жизни» 185 . Можно только отметить, что аналогичную посредствующую ступень составляла и нитрийская монашеская община, хотя она вряд ли находилась под единым руководством (ею, скорее всего, управлял «совет старцев»). |
| Пропев в бывшей церкви тропарь преподобному Харитону, мы захотели проникнуть в его усыпальницу, В усыпальнице видны несколько человеческих костей; над входом в нее растет куст благоуханной травы, почти совершенно покрывая и как бы оберегая собою вход. Это небольшая овального вида пещера, в сажень ширины и в полторы сажени глубины, обмазана глиной, очевидно, в позднейшее время; боковые ниши, служившие входом в отдельные погребальные пещеры, закладены. Здесь-то, по всей вероятности, покоится преподобный Харитоний среди сонма духовных чад своих. Ибо, как видно из жития его, достигнув глубокой старости в пещере близ лавры Сукка, основанной им неподалеку от развалин Фекуи, и чувствуя приближение своей кончины, на вопрос братии, где он завещает погребсти себя по преставлении, смиренномудрый старец отвечал им: «дадите персть персти, где хотите, Господня бо земля и исполнение ея». Они же отвечали: «нет, отче, ты устроил три обители (лавру Фаранскую, Иерихонскую и Суккийскую) и собрал в них три стада; каждое желало бы иметь у себя твои мощи, а потому, чтобы не вышло между нами чрез это распри, ныне завещай, где положить твои мощи». Он же, исполняя их желание, завещал погребсти себя в первом своем монастыре, в той пещере, где он был взят разбойниками и чудесно избавился от них благодатью Божьею, а следственно в пещерной церкви Фаранской лавры. С благоговением облобызали мы вход в эту усыпальницу, послужившую местом упокоения стольким святым мужам и промыслительно ограждаемую чрез столько веков самою недоступностью места. Сорвав на память себе от куста благоухающей травы, мы еще раз пропели тропарь преподобному Харитонию: «слез твоих теченьми пустыни неплодное возделал еси», и не без труда спустились обратно тем же способом на нижнюю площадку. Здесь мы осмотрели находящуюся на этой площадке систерну (для стока в нее дождевой воды с вершины скал искусно иссечена вдоль всего утеса небольшая ложбина, приметная лишь вблизи), а отсюда пошли вправо для осмотра другой большой пещеры, находившейся в отношении первой в нижнем ярусе береговой скалы. |
| При обозрении обителей, основанных самим преподобным Евфимием и многочисленными учениками и подражателями его святой жизни, мы будем иметь повод обратиться к сказанию лично о каждом из них, а теперь сделаем исчисление обителей, бывших в пустыне Святого Града в эпоху ее духовного процветания, и определить местонахождение каждой из них, руководствуясь теми указаниями, которые встречаются у писателей того времени: блаженного Иоанна Мосха и Кирилла Скифопольского . Все обители, которые составляли так называемую пустыню Святого Града, лавры и киновии, по их местонахождению можно разделить на две группы: к первой относятся обители, расположенные в горной части пустыни, ко второй принадлежат обители в Иерихонской и Иорданской долине. В числе первых известны: 1) Лавра Фаранская, получившая свое название от близлежащего селения Фаран. Место этой обители указано в житии преподобного Евфимия следующими словами: «прииде (Евфимий) в лавру, нарицаемую Фара, отстоящую в расстоянии шести миль от Святого Града. 2) Лавра Сукка (по-сирски) или Ветхая лавра (по-гречески), развалины которой видны доселе близ Фекуи в Уади-Харитун. 3) Монастырь Феоктистов, названный так по имени друга и спостника Евфимиева, преподобного Феоктиста, бывшего первым начальником этого монастыря. Основан им же по выходе из лавры Фаранской, в той же пустыне Святого Града. Место монастыря Феоктистова доселе в точности не определено. Для отыскания его служит путеводною нитью следующее указание из жития преподобного Евфимия: явившись во сне сыну старшины сарацинского Аспевета Теребону, старец сказал: «я Евфимий и живу в восточной (стране) пустыне, при потоке, протекающем на южной стороне дороги, ведущей в Иерихон, в десяти милях от Иерусалима». Живших при этом потоке отшельников первые открыли лазарийские (вифанские) пастухи. Они и теперь служат лучшими проводниками для разыскания места древней обители, потому что развалины ее находятся доселе вблизи их пастбищ. В том же житии (преподобного Евфимия) расстояние Феоктистова монастыря от лавры Пр. Евфимия определяется пространством трех миль; он называется нижним по отношению к лавре Пр. Евфимия, конечно потому, что был построен на дне потока, а лавра среди возвышенной долины, на холме. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ЕВФИМИЙ ВЕЛИКИЙ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Евфимий Великий (+ 473 ), преподобный Память 20 января Происходил из города Мелитины в Армении , близ реки Евфрат. Родители его, Павел и Дионисия, знатные люди, были благочестивыми христианами. Долгое время они не имели детей и, наконец, по усердным молитвам, у них родился сын, появлению на свет которого предшествовало божественное видение, предвещавшее младенцу великое будущее. Отец преподобного Евфимия вскоре умер, и мать, исполняя обет посвятить сына Богу, отдала его на воспитание своему брату, пресвитеру Евдоксию. Тот представил отрока епископу Мелитинской церкви Отрию , который с любовью принял на себя заботы о нем. Видя его доброе поведение, епископ вскоре крестил его, затем поставил чтецом , а когда мальчик подрос, отдал для обучения Акакию и Синодию (оба впоследствии занимали Мелитинскую кафедру ) . Затем святой Евфимий принял монашество и был посвящен в сан пресвитера . Одновременно ему было поручено управление всеми городскими монастырями. Преподобный Евфимий часто посещал монастырь святого Полиевкта, а в дни Великого поста удалялся в пустыню. Должность управителя монастырей тяготила подвижника, искавшего безмолвия, и он на 30-м году своей жизни тайно ушел из города и направился в Иерусалим , где, поклонившись святым местам, удалился в Фаранскую лавру . Там, найдя вне монастыря уединенную пустую хижину, поселился в ней, добывая пропитание плетением корзин. Неподалеку подвизался преподобный Феоктист . Оба имели одно стремление к Богу, одну волю, одну цель. Обычно, после праздника Богоявления, они удалялись в Кутиллийскую пустыню (недалеко от Иерихона ). Однажды же остались там, избрав в горах труднопроходимое место, и поселились в пещере. Скоро, однако, Господь открыл их уединение для пользы многих людей: пастухи, перегоняя свои стада, нашли их пещеру и рассказали в селении. К отшельникам начали стекаться люди, искавшие духовной пользы. Постепенно возникло монашеское общежитие. Несколько иноков пришло из Фаранской обители, среди них Марин и Лука. Управлять возникшим монастырем преподобный Евфимий поручил своему другу Феоктисту, а сам стал духовником братии. |
| Они передавали друг другу свои мысли, и каждый из них как бы заключен был в душе другого: чего бы один ни пожелал, к тому и другой стремился, как будто в двух телах была одна душа. Ежегодно после восьмого дня святых Богоявлений Евфимий и Феоктист удалялись в пустыню Кутиллийскую 770 и там пребывали до недели Цветоносной 771 , тело изнуряя постом и трудами, душу же питая духовною пищею. Потом они возвращались каждый в свою келью с обильным богатством добродетелей, которое они и приносили Воскресшему Христу. Проживая, таким образом, в Фаранской лавре, преподобный Евфимий однажды вместе с блаженным Феоктистом в обычное время удалился в Кутиллийскую пустыню 772 . Проходя по пустыне, они пришли к одному утесу, около которого был расположен дикий овраг, в глубине которого протекал поток; на север от потока, на утесе находилась пещера, в которой жили звери, и в которую можно было лишь с трудом пробраться по стене. Обрадовавшись, как будто место это было приуготовано им Самим Богом, они поселились там, питаясь растущими кругом травами и в лавру уже не возвратились. По прошествии некоторого времени, когда Бог благоизволил явить преподобных для пользы верующих, то, по его устроению, некоторые пастухи из Лазарии 773 привели стада свои к этому потоку. И когда они подняли взоры свои вверх на гору к пещере, то заметили неожиданно двух мужей, ходивших по утесу, и, испугавшись, обратились в бегство. Отцы же кротким голосом кричали им вслед: – Не бойтесь, братия, не бойтесь: ибо и мы – люди, но ради грехов наших живем в этом месте. Тогда пастухи, ободрившись, пришли к ним и вошли в пещеру; не найдя там ничего потребного для земной жизни, они изумились и потом возвратились домой, рассказав о преподобных своим домашним. после того к преподобным Евфимию и Феоктисту начали приходить жители Лазарии, принося им необходимое для житейских потребностей. Между тем и фаранские отцы, заметив, что преподобные не возвращаются, долгое время искали их по пустыне, пока не узнали, где они находятся, и, после того как нашли их, стали их часто посещать. |
| – Воистину Дух Божий почивает на сем ребенке. Приняв отрока к себе вместо сына, Отрий тщательно заботился об его обучении, поручив это дело двум учителям из клириков, Акакию и Синодию, мужам благоразумным и добродетельным, из которых каждый впоследствии, в свое время, был епископом той же Мелитинской церкви. Когда блаженный Евфимий хорошо изучил божественные книги, епископ поставил его в чтеца, а мать его, блаженную Дионисию, с непрестанным усердием служившую Богу, посвятил в Диаконисы своей церкви. Затем, Святой Евфимий, с юности известный своею добродетельною жизнью и непорочным девством, прошедший все низшие церковные степени и бывший уже иноком, посвящен был в сан пресвитера. Вместе с тем ему поручено было, хотя он и не хотел начальствования, и попечение о монастырях, находившихся в том городе, так как он с детства весьма возлюбил иночество и безмолвие. Посему преподобный Евфимий часто пребывал в монастыре святого мученика Полиевкта, отстоявшем в некотором отдалении от города. В дни же святой четыредесятницы он удалялся в одну пустынную гору и там предавался безмолвию среди подвигов и трудов, известных единому Богу. Сознавая же, что настоятельство и управление монастырей препятствуют его безмолвию, вместе с тем избегая славы человеческой, преподобный, на двадцатом году своей жизни, тайно ушел в Иерусалим 768 . Поклонившись честному кресту и гробу Христову и прочим святым местам, он посетил святых отцов, живших в окрестной пустыне, и, рассмотрев житие и добродетель каждого, потщился в подражание им. Потом он пришел в лавру Фаранскую 769 , отстоявшую от святого града в расстоянии шести поприщ, и, нашедши вне монастыря одну пустую келью в уединенном месте, поселился в ней, не имея совсем ничего; обучившись плетению корзин, он питался от труда рук своих. И так, освободившись от всякой земной заботы, он имел лишь одно попечение – как угодить Богу. Был у святого Евфимия сосед и друг, преподобный Феоктист, с которым он соединился такою духовною любовью, что оба имели одну волю, одно стремление к Богу, один общий подвиг. |
| Так провел великий подвижник пятьдесят лет и мирно почил о Господе 35 . Преподобный Феодор Илиотский подвизался в лавре Фаранской в VI же веке. Он достиг своими подвигами высокой степени нравственного совершенства и далеко славился даром вразумления и поучения. На горе Елеонской подвизался некоторый затворник. На него вооружился бес блуда и возбудил в нем сильную плотскую страсть. Всеми силами боролся затворник с плотским вожделением. В один день бес напал на него с ожесточением и сильнее прежнего мучил его плотскими мыслями, так что борьба со страстью становилась почти невыносимою. Затворник стал горько плакать и говорил бесу: «Когда ты перестанешь бороться со мной и меня мучить? Отойди от меня: пора, и ты уже состарился!» И вот явился ему бес видимо и сказал: «Поклянись мне, что ты не передашь того, что я скажу тебе, и потом перестану бороться с тобой». Старец поклялся, говоря: «Клянуся Живущим в вышних, что я никому не открою того, что ты мне скажешь». Бес сказал ему: «Не кланяйся этому образу, и я не буду больше мучить тебя». Образ же этот был Владычицы Богородицы, держащей на руках младенца Господа Иисуса Христа. Затворник сказал бесу: «Позволь мне несколько подумать». Бес позволил. На другой день затворник отправился в лавру Фаранскую к авве Феодору Илиотскому и рассказал ему обо всем, что произошло между ним и бесом. Выслушав рассказ затворника, авва Феодор сказал ему: «Ты весьма поруган, поскольку дал клятву демону, но хорошо сделал, что открылся. Гораздо лучше для тебя посетить в городе все места зазорные, нежели отвергнуться Господа и перестать поклоняться Его образу и образу Пречистой Богородицы». Поучив его довольно, авва Феодор отпустил его с миром, и затворник возвратился в свою келью с новою решимостью продолжать борьбу с бесом. Скоро бес опять явился к затворнику и сказал ему с укоризною: «Что ж ты, старец, сделал? Поклялся мне, что не откроешь никому, что я тебе сказал, а ты поведал другому! Как клятвопреступник, ты осужден будешь за это в день судный». |
|
|
