| Прежде всего я начал с поверки предположений о местности древней обители. В житии преподобного Евфимия ясно сказано, что он, поклонившись святым местам в Иерусалиме, пришел оттуда в лавру Фаран, «на шесть миль от города Иерусалима отстоящую». В другом месте того же жития читаем: «лежит к востоку одно селение, отстоящее от лавры Фаран на десять стадий и называющееся так же Фараном. Думаю, прибавляет к сему Кирилл, писатель жития, что не оно получило наименование от лавры, но само дало ей». В Духовном Луге Иоанн Мосх повествует, что в его время в лавре Фаранской жил некто авва Авксанан, которого, когда он заболел смертельно, перенесли в Иерусалим в патриаршую больницу. Когда же он скончался, то его перенесли в ту же Фаранскую лавру и там похоронили (гл. 41). В 44-й главе той же книги поведается о затворнике, жившем на Елеонской горе, который, находясь в недоумении от случившегося с ним искушения, объявил о сем «на следующий день» авве Феодору, жившему в лавре Фаран. Эти сказания вполне убедили меня в истине того предположения, что следов лавры Фаранской надобно искать в бывшей пустыне Святого Града и притом вблизи от Иерусалима, а определение этого расстояния в шесть миль (около девяти наших верст) заставляло обратить преимущественное внимание на верховья потока Уади-Фара, протекающего в диком ущелье, в нижней части которого находятся развалины другой древней обители: лавры преподобного Иоанна Хозевита. Остановившись на этом предположении, я однажды в небольшой компании выехал из Иерусалима поутру в половине шестого часа, взяв с собою провизии на сутки, ибо намеревались провести в Уади-Фара целый день. Все мы ехали на лошаках, быв предупреждены о том, что на лошаках легче будет достигнуть искомого местах». Выехав из Иерусалима на северо-восток, арх. Леонид где-то через полтора часа добрался до Анаты, «...(древнего Анафофа), родины пророка Иеремии, книга которого начинается так: «Слово Божие еже бысть ко Иеремии, иже обиташе во Анафофе, в земле Вениаминове». И нынешняя Аната находится именно там, где был удел Вениаминов. |
| Рассказ о неудавшемся поиске автор «Писем с востока» оканчивает добрым желанием: «пусть, – говорит он, – другие изыскатели лучше меня определят местность сей знаменитой обители» 17 . Это было и моим давним желанием, которое я твердо решился привести в исполнение при первом свободном времени. Прежде всего я начал с поверки предположений о местности древней обители. В житии преподобного Евфимия ясно сказано, что он, поклонившись святым местам в Иерусалиме, пришел оттуда в лавру Фаран, «на шесть миль от города Иерусалима отстоящую». В другом месте того же жития читаем: «лежит к востоку одно селение, отстоящее от лавры Фаран на десять стадий и называющееся так же Фараном. Думаю, прибавляет к сему Кирилл, писатель жития, что не оно получило наименование от лавры, но само дало ей». В Духовном Луге Иоанн Мосх повествует, что в его время в лавре Фаранской жил некто авва Авксанан, которого, когда он заболел смертельно, перенесли в Иерусалим в патриаршую больницу. Когда же он скончался, то его перенесли в ту же Фаранскую лавру и там похоронили (гл. 41). В 44-й главе той же книги поведается о затворнике, жившем на Елеонской горе, который, находясь в недоумении от случившегося с ним искушения, объявил о сем «на следующий день» авве Феодору, жившему в лавре Фаран. Эти сказания вполне убедили меня в истине того предположения, что следов лавры Фаранской надобно искать в бывшей пустыне Святого Града и притом вблизи от Иерусалима, а определение этого расстояния в шесть миль (около девяти наших верст) заставляло обратить преимущественное внимание на верховья потока Цади-Фара, протекающего в диком ущелье, в нижней части которого находятся развалины другой древней обители: лавры преподобного Иоанна Хозевита. Остановившись на этом предположении, я однажды в небольшой компании выехал из Иерусалима поутру в половине шестого часа, взяв с собою провизии на сутки, ибо намеревались провести в Цади-Фара целый день. Все мы ехали на лошаках, быв предупреждены о том, что на лошаках легче будет достигнуть искомого места. |
| Большинство, но не все. Три Харитоновы лавры (Фаран, Дука и Сукка) были основаны раньше и продолжали существовать, следуя более древним, установленным ещё Харитоном, правилам. И Аноним в своем Житии Харитона исправлял несправедливость, допущенную, с его точки зрения, вследствие замалчивания деяний Харитона, учеником которого Евфимий, учитель Герасима и Саввы, конечно, не был, но тем не менее, был выходцем из Фаранской лавры. Таким образом, Житие Харитона, дополняя уже существовавшие Жития Саввы и Евфимия, представляло, в противовес двум последним, не дву-, а трехступенчатую картину развития лавритства в Пустыне Святого Града: Харитон – Евфимий – Герасим и Савва. Вопреки распространенным в популярной литературе утверждениям, согласно которым Фаранская лавра была разорена в 614 г. в ходе персидского нашествия, следует признать, что ни в каких источниках нет рассказа об этом событии. Имеющиеся сведения о «персидском погроме» позволяют полагать, что персы не были в лавре и не разрушали ее. В пользу этого можно привести следующие доводы: во-первых, быстро и кратчайшим путем (оставлявшим Фаранскую лавру в стороне) поднявшись из Иерихона в Иерусалим, персы учинили резню в городе и разрушили множество христианских храмов и святынь (что также археологически недостоверно), однако затем у них, по-видимому, не было ни времени, ни сил, ни особого желания прочесывать Иудейскую пустыню с целью «зачистки» ее от православных монастырей и монахов; во-вторых, известна лишь одна персидская экспедиция за пределы Иерусалима, а именно: на юг – в Вифлеем и, возможно, далее в Хеврон. В Вифлееме они, кстати говоря, воздержались от разрушения базилики Рождества ; в-третьих, сведения о разорении Мар-Саббы, или Великой Лавры Саввы Освященного указывают на то, что погром был учинен не персами, а саракинами, т.е. местными бедуинами, воспользовавшимися мгновенным «ослаблением» центральной власти в Иерусалиме; в-четвертых, если бы Фаранская лавра была разорена персами, то об этом, с учетом высокого ее статуса, должны бы были сохраниться какие-либо известия, отсутствие же таковых говорит само за себя. |
| Постараемся выяснить связь между первыми насадителями монашества в восточной Палестине. Самым первым насадителем его был бесспорно преподобный Харитон исповедник. Он был урожденец города Иконии. Во время гонения на христиан он вынес жестокие мучения за Христа и по прекращении гонения удалился в пустыню Фаран и основал здесь обитель Фаранскую в 8 верстах к северо-востоку от Иерусалима. Удалившись отселе, положил начало другой обители в пределах иерихонских на 9 версте к востоку от Иерусалима, затем перешел на юг и около 12 верст от Иерусалима основал третью обитель Сукийскую при речке Суке. Пред своей кончиною он созвал настоятелей и братию всех трех лавр и, преподав им наставления, скончался в половине IV века, около 350 года. Он не оставил письменного наставления братии. Никон Черногорец, из жития его, написанного уже в VII веке, привел в.своих Пандектах статью о посте для иноков в дни постные, по которой полагалось есть только однажды в день хлеб с солью и водою (сл. 60). Но, конечно, словесное наставление его, сохраняемое по преданию, и порядки, им заведенные в обителях, не остались без влияния на других основателей монастырей в Палестине. Монастыри, основанные преп. Харитоном, были необщежительные. Монахи подвизались в отдельных кельях и каждый из них питался от своих трудов. Вторым насадителем монашества в Палестине был преподобный Евфимий, урожденец города Мелитины в Малой Армении, он еще в молодых летах сделан был пресвитером и ему поручено было управление мелитинскими монастырями; на 29 году жизни удалившись в Палестину, он поселился в келье подле Фаранской лавры. Проведши здесь 5 лет, он удалился с другом своим Феоктистом в пределы иерихонские на 13 верст от Иерусалима на северо-восток и основал здесь обитель. Передав управление ею Феоктисту, он удалился ради безмолвия в пределы Мертвого моря, но и здесь ради искавших его руководства принужден был основать монастырь в пустыне Зиф. Пе нашедши здесь желанного покоя, он поселился на горе в пещере недалеко от первой основанной им обители и управляемой преподобным Феоктистом; но и здесь около его пещеры стали селиться многие пустынники, жаждавшие его советов, таким образом явилась новая славная обитель под непосредственным руководством самого Евфимия в 4 верстах от первой; она названа верхнею в отличие от нижней Феоктистовой. Пр. Евфимий скончался в 473 году на 97 году своей жизни, проведши 67 дет в подвигах иночества в святой земле. Пятилетняя жизнь его близ обители Фаранской Харитоновой, конечно, познакомила его с порядками заведенными преподобным Харитоном и естественно отразилась на порядках установленных в его обителях. Пред смертию своею он, по откровению Божию, повелел преемнику своему Илии, бывшему эконому киновии св. Феоктиста, обратить лавру в общежитие. |
| Этот город упоминается, вместе с другими местами, в Священном Писании только один раз, и находится в северной или восточной части удела Вениаминова, чему вполне удовлетворяет местоположение Хирбет Телль-эль-Фара» (Описание..., т. III, стр. 71-73). Говоря о Священном Писании, Герен имеет в виду следующие стихи из книги Иисуса Навина: «Города колену сынов Вениаминовых, по племенам их, принадлежали сии: Иерихон, Беф-Хогла и Емек-Кециц, Беф-Арава, Цемараим и Вефиль, Аввим, Фара и Офра» (Иис. Нав. 18:21-23). Современные комментаторы еврейской Библии принимают эту идентификацию, хотя и без особого энтузиазма. Соответствует она и указанию Кирилла Скифопольского: «В 10-ти стадиях от Фаранской лавры, к востоку, есть селение, называемое Фаран, от которого, как я думаю, получила название и лавра» (Житие Евфимия, 79). Примерно такое расстояние и отделяет лавру от упомянутого Гереном урочища Телль эль-Фара. Проблема в том, что археологическими исследованиями существование в данном урочище поселения во времена Иисуса Навина подтверждается, что говорит в пользу догадки Герена, однако керамика византийского периода здесь не обнаруживается, что вступает в противоречие с известием Кирилла. По предположению Хиршфельда, Кирилл (или позднейший его переписчик) мог ошибиться в определении того, что от чего располагалось к востоку: селение от лавры или лавра от селения. Если верно второе, то следует полагать, что во времена Кирилла название Фаран носило селение, находившееся к западу от лавры, и здесь, примерно в двух километрах от монастыря (10 стадиев соответствуют 1840 м) действительно имеется урочище Хирбет Абу-Мушшарах, где византийская керамика в изобилии выявляется археологически. Однако в этом случае византийское селение Фаран и современное урочище Телль Эль-Фара оказываются разнесенными почти на 4 км, с самой лаврой на полпути между ними, что оставляет вопрос открытым. Хотя Герен посетил развалины лавры ещё в 1863 г. и даже заметил, что пещеры когда-то могли служить убежищем отшельникам, он не отождествил урочище с Фаранской лаврой. |
| По турецким законам такие сделки между государством и частным лицом в принципе были возможны, но земля обычно продавалась реальным землепользователям. А поскольку властям предержащим было известно не хуже, чем о. Антонину, кто таков Якуб Халаби и что стоит за сделкой, то продажа могла бы состояться только при условии уплаты весьма солидного бакшиша, что, по скудости средств, о. Антонин не мог себе позволить, тем более, что впоследствии такая сделка могла быть признана недействительной. Но это лишь предположение. Согласно Павлу Троицкому, Фаранская лавра была выкуплена русскими только в 1903 г., а именно: уроженцем Курской губернии афонским иеросхимонахом о. Пантелеймоном (в миру: Петр Иванович Важенко), возглавлявшим в то время русскую «келлию» Воздвиженья Креста Господня при монастыре Каракал на Святой Горе. Сделка, по Троицкому, была заключена «при участии русского консульства, с благословения иерусалимского патриарха Дамиана». После этого там был создан скит, который о. Пантелеймон «населяет 7-ю монахами». Согласны с сообщением Троицкого и известия архиепископа Серафима (в миру: Леонид Георгиевич Иванов, 1897-1987), в его «Паломничестве в Святую Землю», изданном в журнале «Русский инок» в 1952 г. Покупку афонскими монахами участка и восстановление обители архиепископ Серафим описывает так: «Обезлюдела к 20-му веку и Фаранская Лавра и начала превращаться в развалины (вернее было бы сказать: к 10-му веку. - С.). Прознали про то русские монахи афонские из Крестовоздвиженской Обители, выделили из своей среды несколько монахов и отправили их в Палестину откупить Фаранскую Лавру и восстановить в ней монашеское житие. С Божией помощью, покупку удалось совершить, и в русские руки достался один из древнейших монастырей Палестины». (Эту информацию арх. Серафим мог получать у людей, знавших этих «русских монахов афонских» лично, ибо постриг он принял в 1926 г. именно на Афоне – в Пантелеймоновом монастыре .) За десять лет насельники скита возобновили Старую (пещерную) церковь, построили новую церковь Николая Чудотворца (не сохранившуюся, в «афонском стиле», согласно сайту на английском языке Духовной миссии РПЦЗ в Иерусалиме, (что имеется в виду под «афонским стилем» – непонятно)) и возвели ограду вокруг новой пустыни. |
| О лавре Фаранской см. во введении. О лавре Башен см. там же. Прп. Косма жил в VI веке и подвизался в лавре Фаранской, когда ею управлял Григорий, бывший впоследствии патриархом Антиохийским. Глубоко уважая и любя своего бывшего настоятеля, Косма пошел посетить его, когда он сделался патриархом. Прибыв в Антиохию после долгого и трудного путешествия, Косма утешился свиданием с патриархом и духовной с ним беседой. Но возвратиться обратно в свою лавру старцу уже не пришлось: он скончался в Антиохии. О св. Афанасии. «Ни один из пастырей Церкви IV века не имел столько влияния на события IV века, сколько имел св. Афанасий, архиепископ Александрийский, твердый и пламенный защитник православия против арианства». (Слова Филарета, арх. Черниговского. Т. II, § 112.) На Никейском соборе Афанасий победоносно опровергал Ария. В 326 году он вступил в управление Александрийской церковью, и с этого времени в течение 48 лет жизнь Афанасия была непрерывным и тяжелым подвигом в защиту истины православия. В 373 году «пастырь верный и мужественный, жизнь коего была образцом для епископов, а учение – законом православия, почил от тяжких трудов своих». О жизни и сочинениях св. Афанасия подробнее см. в Ист. учении об отцах Церкви пр. Филарета, арх. Черн. Т. II, § 112–117. Память его 2 мая (день кончины) и 18 янв. См. ниже прим. к гл. 197-й. Наставление аввы Феофила предостерегает от излишней пытливости. Глава 41 Жизнь Павла из Аназарва Я не знаю, приходилось ли мне встречать в жизни другого, подобного ему. В той же самой лавре Фаран мы видели авву Павла. Это был святой муж, пламеневший любовью к Богу, необыкновенно кроткий и великий подвижник. Он ежедневно проливал обильные слезы. Я не знаю, приходилось ли мне в моей жизни встречать другого, подобного ему. Этот св. старец провел в уединении около пятидесяти лет, довольствовался только Дарами Церкви и хранил совершенное безмолвие. Родом он был из Аназарва. К главе 41 Дарами Церкви – благословенными хлебами, τη εúλογíα της εκκλησíας. О благословенных хлебах см. прим. к гл. 85-й. Изумительный пример строжайшего постничества, соединенного с даром слез, см. прим. к гл. 18-й и 20-й. О безмолвии см. прим. к гл. 67-й. |
| Затем в воскресенье следовала литургия с приобщением Святых Даров. (Оповещение о наступлении полночи – времени побудки к ночному бдению – осуществлялось битьем в деревянное било (τ ξλον), не лишено оснований и предположение, что таким же образом оповещались монахи о времени совершения остальных дневных молитв и сбора на общую службу. Днем наступление урочного времени устанавливалось по каменным солнечным часам, экземпляры которых найдены при раскопках в нескольких обителях Пустыни Святого Града.) В отличие от такого порядка сбора в церковь на общее богослужение (т.е. на исходе ночи с субботы на воскресенье), в лаврах Герасима и Саввы, общие службы с евхаристией проводились два дня подряд: в субботу и воскресенье. (Это объясняет, почему Евфимий отказался от основания лавры в потоке Ог, как хотел поначалу, и сделал ее киновией. В Фаранской лавре, при всей пересеченности местности, в которой она находится, приход монахов в ночной темноте в церковь из кучно расположенных вокруг нее келий не был сопряжен с опасностью для жизни, в отличие от монастыря аввы Феоктиста в потоке Ог: там достижение церкви даже при свете дня (при отсутствии соответствующего оборудования и навыков скалолазания) и сегодня сопряжено с опасностью для жизни, тогда как именно такое перемещение «в нощи» требовалось в соответствии с уставом лавры «по образцу Фаранской». (Для иллюстрации вышесказанного: по высказыванию Хиршфельда, археологическое обследование обители аввы Феоктиста осталось запечатленным в его памяти, как тройное А – archaeology, alpinism, adventure.) В итоге обитель аввы Феоктиста стала киновией, а лавру Евфимий основал в 3,5 км к западу от монастыря Феоктиста, на относительно равнинной местности. Савву же Освященного ничто не ограничивало в устроении лавр в ущельях, подобных потоку Ог, потому что по его уставу, монахи должны были собираться в церковь на совместную службу не в ночь с субботы на воскресенье, а при свете дня – в субботу утром, и проводили там весь субботний день, всю ночь на воскресенье и все воскресенье, расходились же по кельям в воскресенье вечером, однако до захода солнца, так что риск сломать шею на скальных тропах был сведен для них к минимуму. |
| 1, 21). Киновия управлялась аввою (что в переводе с сирийского значит – отец), и безусловное послушание ему было обязанностью каждого обитателя киновии. Время, свободное от богослужения и молитвы, иноки проводили в труде: занимались земледелием, плетением корзин и веревок и т. п. Третий вид иночества – это лавры. Основателями этого вида иноческой жизни были Макарий Старший, живший в Скитской пустыне близ границы Египта с Ливией, и Аммон, поселившийся на Нитрийской горе. В лаврах мы видим как бы соединение отшельничества с общежитием. Каждый подвизался отдельно, в особой келье. Кельи, разбросанные вокруг холма или жилища аввы, находились на известном расстоянии одна от другой и располагались в виде переулков в городе, откуда и самое название – лавра (λαυρα – дорога, переулок). Отшельники в первый и последний дни недели собирались вместе для богослужения. В остальные дни хранили безмолвие. Если кто-либо не приходил на общие собрания, заключали, что он болен, и некоторые из братии посылались для его посещения. Жизнь в лаврах была много труднее, чем в киновиях, и к подвигу безмолвия уже приступали не иначе, как подготовившись к нему в киновиях. «Вступившие в монашество, – говорит Кирилл Скифопольский, – жили сначала в монастыре и исполняли в нем обязанности иноческие, а те, которые уже достигли некоторого совершенства в подвижнической жизни, помещались в кельях». Так, Египет был рассадником иночества. Нигде, по словам Евсевия, слова евангельского учения ни над кем не явили столько своей силы, как в Египте. Недаром, видно, древний Египет издревле глубоко задумывался над вопросами о бессмертии и вечности… «Меланхолический и торжественный вид природы Египта, – говорит русский путешественник, – вечно ясное небо, строгий характер пирамидального зодчества, ужасное разрушение зданий гигантских, превышающих силы человека, столько великого, столько славного в прахе и, наконец, куда ни взглянем, везде поразительное исполнение пророчеств – все это невольно приводит к жизни созерцательной человека мыслительного». («Путеш. по Египту». Норов, II, с. 350.) «Радуйся, Египет верный! – поет Св. Церковь. – Радуйся, Ливия преподобная! Радуйся, Фиваида избранная!» В скором времени иночество распространилось и за пределы Египта. В Палестине основателями иночества были св. Харитон Исповедник, пострадавший при императоре Аврелиане (270–275) и основавший в Палестине знаменитую лавру Фаранскую, лавру близ Иерихона – в пещерах Сорокадневной горы и лавру Сукка, и св. Иларион, ученик и подражатель св. Антония Великого, подвизавшийся около 50 лет в пустыне близ г. Газы. Здесь основаны были обители, из которых в VI веке славились: киновия аввы Серида, близ которой жили знаменитые отшельники в своих одиноких кельях: свв. Варсануфий и Иоанн, и киновия аввы Дорофея в окрестностях Газы и Маиума. |
| прп. Харитон Исповедник († 350-е гг.), никаких связей с Египтом не имевший. Он происходил из Иконии, был предстоятелем храма св. Феклы, пострадал во время гонения имп. Галерия, а по окончании гонений бежал от государственного христианства в Фаранскую пустыню. Здесь ок. 330 г. основал Фаранскую лавру при потоке Кутилейском, а затем (ок. 350 г.) Иерихонскую лавру на Сорокадневной горе (обе – между Иерусалимом и Иерихоном) и, наконец, – Суккийскую (или Ветхую) Лавру под Вифлеемом. Известно, что перед смертью он оставил ученикам какие-то «священные заповеди» Но был ли то прото-Устав? Во всяком случае Предание возводит к нему начало оригинальной палестинской традиции (свт. Симеон Солунский ). Вскоре на первое место выходит лавра прп. Евфимия Великого († 473). Сам Евфимий был выходцем из Армянской Мелитины, в Палестину прибыл в 406 г. и подвизался в Фаранской лавре прп. Харитона. И хотя мы наблюдаем у него некоторые египетские тенденции (например, он подражал в своем подвиге прп. Арсению Египетскому, проводил 40-цу в пустынном уединении и пр.), устав Пахомия был ему в целом чужд. Лавра, основанная им в 420-е гг. к востоку от Иерусалима, сразу после смерти прп. Евфимия была преобразована его преемником в киновию (со стеной и единой трапезной). Именно сюда в 458 г. пришел прп. Савва Освященный († 532). А до этого он проходил подвижническую школу в монастыре св. Флавианы (митрополита Кесарии Каппадокийской). Т.е. жил он по уставу свт. Василия Великого . Египетские влияния прп. Евфимия на него обычно преувеличивают. Скорее повлиял прп. Герасим Иорданский. Это выразилось прежде всего в том, что прп. Савва по примеру прп. Пахомия не благословлял монахов принимать священнический сан. Но мне кажется, это было общим правилом всего раннего монашества, которое, в сущности, было мирянским движением. Ведь монашество нарождалось как антитеза мирянам огосударствленной Церкви. Т.е. это было движение изначально харизматическое. В пустыню уходили за дарами Духа, которые стяживались с помощью суровой аскетической техники. Монашество, таким образом, восполняло утраченное «царственное священство» и потому не стремилась к священству иерархическому. Более того: смотрело с недоверием даже на епископат. Не забудем, что в эпоху Саввы Освященного именно монахи свергали подозрительных епископов (а египетское монашество до конца «своим» признавало только Великого Афанасия.) |
|
|
