| Довольно! Время глаголати, и время молчати ( Еккл.3:7 )… особенно на Кавказе о том, что касается Кавказа, но совсем не с той стороны, какая меня теперь преимущественно интересует на лечебном курорте, избранном мною вовсе не волею, а крайнею нуждей (более всего – «предсоборной»)… Н. Глубоковский Ессентуки, Терской области. 1907, VII, 16–23. Авалиани С.Л. Библиографическая заметка. [Рец. на: Бочкарев В. Стоглав и история собора 1551 г.: Историко-канонический очерк. Юхнов, 1906]//Богословский вестник 1907. Т. 2. 7/8. С. 752–762 (2-я пагин.) —752— Бочнарев В. – Стоглав и история собора 1551 г. Историко-канонический очерк. Юхнов, Смоленской губ. 1906. стр. I–II+261 История собора 1551 г., его деяния, значение его в культурной жизни русского народа в эпоху XVI в. занимали внимание историков, юристов, канонистов в течение почти 70 л.; за этот период времени появилось множество работ весьма ценных и обстоятельных. Собор 1551 г. обследован с возможной полнотой и до настоящего времени производятся поиски архивных материалов, проливающих свет на многие вопросы истории Стоглава. Несмотря на изрядное количество работ, посвященных собору 1551 г., многое до сегодняшнего дня является, однако спорным и невыясненным. До сегодняшнего дня остается не вполне выясненной внутренняя история соборных заседаний, т.е. наличный материал не дает возможности судить о характере той работы, которая протекала в самых заседаниях собора, неясным является вопрос о тех источниках, на основании которых создавался Стоглав, т.е. является скрытым от нас то обстоятельство, как вырабатывались источники Стоглава; равным образом нельзя считать окончательно выясненным вопрос об официальности или неофициальности Стоглава, а также темным является вопрос о списках и редакциях Стоглава. Следовательно, всякая новая работа, посвященная этому важному памятнику, заслуживает серьезного внимания и критического отношения. В сказанном выясняется то требование, которое должно быть предъявляемо к новому исследованию, посвященному исключи- |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 СТОГЛАВ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Стоглав , сборник, содержащий описание деяний и постановления собора 1551 г . Такое название сборника установилось лишь в научной литературе. Писатели XVII в. называли его «Стоглавником» , ввиду того, что он разделен на 100 глав. Отсюда и самый собор 1551 г. принято называть Стоглавым. Постановления Стоглава представляют богатейший материал для изучения культурного быта московского общества середины XVI в, и имеют важное практическое значение. Стоглав служит для старообрядцев одним из главных опорных пунктов в их полемике с представителями Русской православной церкви . Самым важным, но и наиболее спорным является вопрос: был ли Стоглав официальным памятником, имел ли он каноническое значение в том виде, как сохранился до наших дней, или нет? Решение этого вопроса затрудняется тем, что до нас не дошло почти никаких известий о порядке заседаний собора и выработки его постановлений. Сохранилось лишь известие, что собору должны были быть представлены дьяками доклады об указах прежних князей; в самом Стоглаве сказано, что все царские предложения и вопросы и ответы на них «писанию преданы» и в записанном виде посылались в Троице-Сергиев монастырь на просмотр бывшему митр. Иоасафу и другим находившимся там духовным лицам, которые, рассмотрев «царское и святительское уложение», к этому «соборному уложению» присоединились (гл. 99) и сделали лишь несколько к нему примечаний, которые также вошли в состав Стоглава (гл. 100). Указания на запись соборных постановлений и их название подтверждаются целым рядом официальных документов. Так, в промежуток времени от 17 мая 1551 по 1560 гг. издано до 12 грамот и актов, которыми проводятся новые меры в порядке церковного управления и суда по «новому соборному уложению» или просто «по соборному уложению», иногда именуемому еще соборным уложением митр. Макария , или соборным уложением царя и митрополита совместно, или, наконец, «царским советом и соборным уложением».Один раз предписано «чинити о всем потому, как в соборном уложении писано». Сверх того довольно обширные извлечения из соборных постановлений, под именем наказов или наказных списков, рассылались митрополитом и епископами по городам и монастырям подчиненных им епархий . |
| Рубеж 40-50-х гг. XVI в. ознаменовался кратковременным возвышением А. и его близостью к Иоанну Грозному, увлеченному идеями гос. преобразований. Собираясь вынести на обсуждение Стоглавого Собора (1551) вопрос о секуляризации монастырских вотчин, царь и его окружение стремились опереться на нестяжателей. В 1550/51 г. епископом Рязанским был назначен архим. Юрьева новгородского мон-ря Кассиан, открытый противник иосифлян (см. Иосиф Волоцкий ). По царскому указу весной 1551 г. А. был рукоположен во иеромонаха и поставлен игуменом Троице-Сергиева мон-ря; старец долго отказывался от игуменства и согласился с крайней неохотой. Перед назначением с А. по приказу царя беседовал в Чудовом мон-ре протопоп Сильвестр , проверяя его благонадежность, тогда А. не был замечен ни в чем предосудительном. А. изложил взгляды нестяжателей в несохранившемся послании Иоанну IV «на Собор» 1551 г. А. был против землевладения мон-рей, но считал, что земли не следует отнимать силой, монахи сами должны отказаться от них. 2 мая на Соборе было принято постановление о вотчинах, ограничившее рост церковного землевладения. По «молебному словеси» А. Иоанн IV приказал перевести из тверской ссылки в Троицкий мон-рь прп. Максима Грека (2-я пол. 1551 или 1547-1548). Во время игуменства А. просил царя за своего товарища по Порфириевой пуст. прп. Феодорита. К этому времени игум. Феодорит был изгнан из основанного им Троицкого мон-ря монахами, не выдержавшими сурового устава, введенного преподобным. Феодорита вызвали в Москву и в нач. 1551 г. поставили архимандритом Спасо-Евфимиева мон-ря в Суздале. Как и на Коле, архим. Феодорит стал вводить нестяжательный устав, по словам Курбского, заставляя жить суздальских монахов по «Книге о постничестве» свт. Василия Великого. Приблизительно в то же время А. писал Иоанну IV, что «святии отци уставляют жити» по «Книге о постничестве» Василия Великого, и советовал царю читать ее «со прилежанием всяким» (РИБ. Т. 4. Ч. 1. Стб. 1388, 1440). Нестяжатели видели в этом сочинении наилучшее руководство к совершенной иноческой жизни. Очевидно, не без влияния А. еретик Феодосий Косой , отвергавший всю святоотеческую лит-ру, признавал «Книгу о постничестве». В кон. 1551 г. А. самовольно оставил Троицкий мон-рь и возвратился в Порфириеву пуст. Причина ухода заключалась в противоречии между взглядами А. и жизнью одного из крупнейших мон-рей России. Близкие А. старцы объясняли его поступок именно так: «Его силно царь и государь на игуменьство взял… а он-де… видит, что душе его не в пользу игуменьство, и того ради игуменьство оставил, хочет себе внимати… и от своею руку питатись, пищею и одежею доволитися» (ААЭ. Т. 1. С. 249). Курбский сообщает, что А. пришлось оставить игуменство «многаго ради мятежу и любостяжательных… мнихов» (РИБ. Т. 31. Ч. 1. Стб. 335). |
| Доказывать это считаем лишним, ибо каждый беспристрастный читатель Стоглава легко заметит, как неудачно в нем составлено разделение глав; оно ясно показывает преднамеренное усилие составителя растянуть соборное уложение 1551 года на сто глав, в подражание судебнику Грозного или же Стоглаву Геннадия. Когда именно соборная книга получила такое определенное число (100) глав, какое значится теперь почти во всех существующих рукописях, с точностью определить трудно; говорим «почти» потому, что существуют рукописи Стоглава, имеющие главы 101 и 102 116 . Если мы обратим внимание на то, почему во всех актах XVI в., в которых более или менее находим указание на собор 1551 года, нигде не встречается наименование Стоглав, а везде «Соборное уложение, или – соборная книга»: то надобно признать, что составление Стоглава образовалось гораздо позже 1551 года. Отчего, напр., митрополит Макарий рукою дьяка Ивана Афанасьева посылает в Каргополь в 1558 г. наказный список соборнаго уложения, а не Стоглава, если бы действительно осталось такое общеизвестное наименование за соборною книгою при самом составлении ее? Когда видишь, что наказные списки (во Владимир и Каргополь) митрополита Макария отличаются строгою последовательностью, какой вовсе не существует в Стоглаве, невольно приходишь к предположению совершенно обратному, т. е. что не наказные списки составлены по Стоглаву, а Стоглав переделан из существовавших наказных списков 117 соборного уложения. А так как соборное уложение должно быть прямым ответом на царские вопросы, то поэтому оно первоначально едва ли могло иметь главы, не имеющие прямого отношения к царским вопросам: не вошли ли они в последствии во все рукописи именуемого Стоглава? Говорим это потому, что многие главы занесены в Стоглав так неискусно, что одни из них прерывают необходимую связь речи (см., наприм., главы: 9, 13, 15 и 16), другие содержат в себе без всякой нужды повторение одного и того же (слич. 46 и 48 гл.); некоторые носят явные следы поздней вставки лица, не учавствовавшего в соборе 1551 года (см., напр., начало 6-й гл.), и притом лица весьма неразумного. |
| Представивши эти обстоятельства, редакция заключает: «значит соборная книга до пересмотра ее м. Иоасафом была не в том виде, как нынешний Стоглав и не была еще утверждена собором в качестве церковно-законодательного кодекса». Действительно, Стоглав не был утвержден собором до присылки замечаний от бывшего митрополита Иоасафа (да против этого никто и не говорит); когда же митрополит Иоасаф прислал свои замечания и собор согласившись с ними включил их в Стоглав, то вслед за тем и Стоглав был утвержден собором, как каноническая книга для русской церкви и в том же году, в июле месяце, была послана в Симонов монастырь грамота по Стоглаву, в которой митрополит Макарий пишет: «по совету и по повелению боговенчанного царя и государя, и великого князя Ивана Васильевича, всея России самодержца, и о святом Духе с своими детьми, с его богомольцами: с архиепископами и епископами, со архимандритами и игуменами, и со всем освященным собором русской митрополии, отныне и впредь с Божьей помощью соборне уложихом по вопросам благочестивого царя о многоразличных церковных чинах и о исправлении, о монастырских чинах и общепредательном житии, и о пьянственном питии, и о святительском суде и о прочих священных чинах, по преданию св. апостолов…, и ныне о том вкратце написанном о святых и честных монастырях, и о прочих священныхъ чинах по священным правилам, к вам на собор послал за своей печатью». Далее, в том же 1551 году, в ноябре месяце, был послан митрополитом Макарием наказ во Владимир, составленный по Стоглаву и содержащий в себе до тридцати глав Стоглава. Правду сказать, казанская редакция не видела наказа во Владимир, но ей была известна грамота в Симонов монастырь, из которой ясно, как день, что до июля месяца 1551 года, Стоглав был уже утвержден собором. Притом, на каком основании редакция могла составить свою догадку: «что отцы собора, не имея времени исправить свои записки и соображения, или вообще не полагаясь на их верность, оставили их не утвержденными», – когда посылка соборных постановлений, на просмотр к м. |
| Но заслуга партии, группировавшейся около царя, заключается в том, что благодаря ей была в равной мере подвергнута суду собора и сама эта иерархия вместе с воспитавшими ее монастырями. Таким образом, собор 1551 г. действительно достиг своей универсальной цели: он подверг пересмотру все стороны русской церковной жизни, чтобы очистить ее по возможности от всех ее недостатков. Он составил ряд исправительных предписаний относительно – епархиального управления, епархиального суда, жизни высшего и низшего духовенства, монашествующих и мирян. Не все, конечно, постановления собора были удачны, но очень многие были бы подлинно благотворны, если бы действительно проведены были на практике. К сожалению, историки констатируют тот печальный факт, что этого на самом деле не случилось, что застарелые недуги церковной жизни остались в прежнем своем виде. Хотя в предисловии к соборному уложению и сказано, что по зову царя русские епископы охотно и быстро стеклись на этот собор «как небопарные орлы», но, видимо, эта поспешность была чисто внешняя, а подлинного желания исправить русскую церковь , начиная с самих себя, у них не было. Во всяком случае, величие и важность Собора 1551 г. этим не уничтожается. Многие из прежних историков-богословов, в видах полемики с расколом старообрядчества, отвергали подлинность деяний собора 1551 г., т. е. существующую книгу «Стоглав» не хотели признать каноническим документом, формально утвержденным и в законном порядке обнародованным, а лишь черновыми записками о соборе, редактированными каким-то частным лицом. В настоящее время это мнение бесповоротно отвергнуто на основании документальных данных. Теперь насчитывают длинный ряд ссылок в современных собору актах на «соборное уложение» 1551 г., как на церковно-каноническую норму. Кроме того, неопровержимым свидетельством в пользу его канонического достоинства являются так наз. «наказные списки» (известно 6 таких списков), или краткие извлечения из книги «Стоглав», рассылавшиеся митрополитом отдельным церквам и монастырям в виде циркуляров, за невозможностью сообщить всюду полный текст соборных постановлений. Разнообразие известных списков Стоглава также ничего не говорит против подлинности его, как «уложения соборного». Краткая редакция Стоглава, изданная в 1863 г. (СПБ) Кожанчиковым, представляет позднейшую его переработку, потому что в ней встречается ссылка на печатные московские служебники. Редакция, не разделенная на главы (изд. Колачевым, СПБ, 1863 г.), представляет, вероятно, копию с какого-нибудь чернового списка книг соборных деяний. Описанный в «Богословском Вестнике» за 1899 г. список библиотеки Новгородского Софийского братства, не имеет существенных отличий от господствующей редакции, изданной в 1862 г. Казанской Духовной Академией и в 1890 г. проф. Субботиным, каковую и следует признать редакцией подлинной или образцовой. |
| Напрасны и не основательны усилия отрицать каноническое значение «Стоглавого Собора» для п. Иова, когда известно, что обязательность постановлений собора отменена гораздо позже, на соборах 1666–1667 гг. Мнение, отрицающее обязательность постановлений «Стоглавого Собора», в течение более 100 лет (1551–1667), принадлежит не давнему времени, оно крайне несостоятельно. Самое лучшее опровержение его вытекает из того, что оно не известно было ни п. Никону , ни следовавшим за ним и после него полемистам с Феофилактом Лопатинским во главе и конце. Кому, как не п. Никону удобнее всего было бы воспользоваться мыслью о недействительности (канонической) постановлений отцов Собора 1551 г., если бы не тяготела над совестью русских сила «Стоглавого Собора»? Ужели мог не знать отношения современной церкви к определениям национального собора п. Никон, родившейся в 1605 г., ещё при жизни п. Иова? Мысли о недействительности Собора, мысли в высшей степени благоприятной для п. Никона и полемистов в деле обличения раскола, мы не находим ни у кого. Если бы мысль о необязательности Собора до 1666–1667 гг. была у полемистов, то Феофилакту облегчился бы способ обличения своего противника. Замечательно, как ни сильно и беспощадно опровергал Феофилакт постановления «Стоглавого Собора» и самый Собор, но у полемиста не находится мысли о том, что постановления его были во всё время (1551–1607) не обязательны ни для кого 169 . Если так, то ясно, что п. Иов был официально прав, внушая грузинской церкви держаться того, чему и сам следовал как в вопросах догматических, так и обрядовых. Вот причина, почему автор «Обличения» обошёл молчанием важное свидетельство п. Иова о двуперстии: Феофилакту нельзя было ни отрицать приведённое в «Пом. Отв.» свидетельство п. Иова о двуперстии, исповеданное первым патриархом и проповеданное другой единоверной церкви как лучшее («подобает»), ни объяснять его в свою пользу по хитроумному и лукавому способу своего противника, заподозривать подлинность свидетельства, считать его позднейшей вставкой, – не было у Феофилакта из смелости, ни находчивости – приёмов, явившихся и развившихся впоследствии. |
| Наконец, в 3-х, редакция представила пять официальных актов XVII столетия, в которых Стоглав прямо назван соборным уложением м. Макария и в числе их деяния Московского собора 1667 года, который прямо говорит: «Собор, иже бысть при благочестивом великом государе, царе и великом князе Иване Васильевиче, всея России самодержце, от Макария митрополита московского, что писаша о знамении честного креста, сиречь о сложении двою перстов и о сугубой аллилуйи, и о прочем, еже писано не рассудно простотой и невежеством в книге Стоглав, и клятву, юже без рассуждения и неправедно положите, мы, православные патриархи и весь освященный собор, тую неправедную и безрассудную клятву Макариеву и того собора разрешаем и разрушаем; и той собор не в собор, и клятву не в клятву, и ни во что же вменяем, якоже и не бысть». После такого сонма свидетельств, так добросовестно собранных самой редакцией и состоящих или из царских грамот, или соборных приговоров, или из митрополичьих наказов, кажется должен бы следовать прямой вывод, что в книге Стоглав содержится деяние Московского собора 1551 года и что книга сия, во второй половине XVI и первой половине XVII столетий, была канонической книгой русской Церкви, и такой канонической книгой, что для лишения ее сего значения нужно было в 1667 году собрать в Москве новый собор, на который были приглашены и представители других восточных Церквей, патриархи: Паисий александрийский и Макарий антиохийский; но казанская редакция пришла к выводам совершенно противоположным, почти к тем самым, которые были высказаны ею категорически в предисловии. И что всего замечательнее, редакция пришла к своим выводам, не представив в их опору ни одного нового официального свидетельства и только вскользь сославшись на одно известие Никоновской летописи, которое, впрочем, говорит совсем не то, чего хочется редакции; так, что даже странно, каким образом ученая редакция решилась сослаться на такое известие… 1) В мае месяце 1551 года, «все писания царских вопросов и святительских ответов посланы были в Сергиеву лавру на рассмотрение к бывшему митрополиту Иоасафу; и митрополит, выслушав царское и святительское уложение, признал правильным и только сделал несколько возражений, которые и были приняты собором и вошли в текст Стоглава». |
| В результате всего 24 февраля 1549 г. состоялось заседание Собора «в Мясопустную неделю на память Страшного Суда, в царствующем граде Москве в митрополичье дворе, в белой палате» (с. 139) 225 . Возглавлял его Митрополит Макарий. В заседаниях участвовали архиепископ Великого Новгорода и Пскова Феодосий (1542–1551), епископ Рязанский и Муромский Михаил (1548–1551), епископ Тверской Акакий (1522–1567), епископ Коломенский и Каширский Феодосий (1542–1555), епископ Сарский и Полонский Савва (1544–1554). Кроме архиереев, в нем участвовали архимандриты, протопопы и старцы монастырей. «Исака Собаку» осудили «соборне по священным правилам святых Апостол и святых Отец, и отпустиша его на Белоозеро в Нилову пустыню на покаяние» (с. 139). Хронологическая близость заседаний этого Собора ко второму Собору о «новых чудотворцах», проходившему в 1549 г., позволяет сделать предположение о единстве состава того и другого, а следовательно, благодаря этой находке мы знаем, кто в нем участвовал. Новооткрытые материалы дают нам новые сведения о жизни и деятельности Митрополита Макария и о Соборах Церкви того времени. Стоглавый собор 1551 года Выявляя бесценные сокровища Церкви – ее святых подвижников, прославляя их, Митрополит Макарий не забывал и о церковных нестроениях, для искоренения которых он предпринимал энергичные меры. Мудрый архипастырский подход выразился в том, что он прежде всего ставит на подсвечник Церкви ее славу – святых угодников, прославленных на Соборах 1547–1549 гг., и с их благодатной помощью выявляет и устраняет различные недостатки в обществе. Так в полной степени исполнялся призыв апостола Павла: «Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще» ( Евр.12:1 ). Рассмотрением различных подобных вопросов занимался Стоглавый Собор 226 . Начало работы Собора происходило таким образом: «В лето 7059-е (1551) месяца февраля в 23 день Быша сии вопроси и ответы многи о различных церковных чинех в царствующем граде Москве в царских полатех от благоверного и благовенчанного царя и государя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца к отцу его Макарию Митрополиту всея Русии и ко всему священному Собору Руския Митрополия самобывших тут: Феодосия, архиепископа Великого Новаграда и Пскова; Никандра, архиепископа Ростовского; Трифона, епископа Суздальского и Торуского; епископа Смоленского и Брянского Гурия; Касьяна, епископа Рязанского; Акакия, епископа Тверского и Кашинского; Феодосия, епископа Коломенского и Каширского; Савы, епископа Сарского и Подонского; Киприана, епископа Пермского и Волоцкого, с че-стными архимандриты и игумены» 227 . |
| В одной древней записке о соборе 1554 г. говорится, что в октябре этого года, царь с митрополитом и со всем собором, рассуждал о прежнем соборном уложении, о многоразличных делах и чинах церковных и по книге соборной чли, которые дела исправились и которые еще не исправились». В настоящей записке не только нет следов того, что будто бы Стоглав в 1554 году еще не был утвержден, как каноническая книга; а напротив есть прямое указание, что Стоглав был признан законной книгой русской церкви: царь потому и спрашивал, все-ли дела, утвержденные Стоглавом, исправлены, приведены в исполнение, что Стоглав был уже утвержден, как законная, каноническая книга русской церкви; а если бы Стоглав не был утвержден, то нечего было бы и спрашивать, все ли исполнено по нем; ибо царь, в таком случае, получил бы ответ: что же спрашивать об исполнении? Соборная книга еще не утверждена, она еще не закон. А исправить дело, на древнем официальном языке в московских владениях, значило исполнить дело, привести в исполнение закон и другого значения не имело. 4) Редакция продолжает: «вернее же полагать, что в 1554 году прежняя соборная книга не только не была утверждена, но и заключала в себе вопросы немевшие вовсе решений и решения считавшиеся сомнительными, неправильными, требовавшими исправления и во всяком случае, неокончательными, и что даже в 1554 году, окончательного решения, по некоторым вопросам, не последовало. В этом убеждает нас свидетельство бывшего троицкого игумена Артемия, осужденного 24 января 1554 года. Игумен Троицкого Сергиева монастыря Иона писал на него, что он говорил хулу о крестном знамении: «нет-де и в том ничего, прежде на челе своем, знамение клали, а нынче своим произволением большие на себя кресты кладут, да и на соборе-де о том крестном знамении слово было, да не доспели ничего». Напротив, свидетельство Артемия нисколько не убеждает в этом, ибо Артемий говорит не о соборе 1551 года, на котором утвержден Стоглав, а о новом соборе 1554 года; в акте прямо сказано, что Артемий сказал про нынешний собор, т. |
|
|
