| От переводчика Священномученик Ипполит Римский (ок. 170–236) – известный церковный писатель, ученик священномученика Иринея Лионского , римский пресвитер. Священномученик Ипполит вступил в конфликт с папой Каллистом (†222) по вопросу триадологии и церковной дисциплины и стал антипапой. Во время гонений императора Максимина (235–238) на христиан был сослан в Сардинию, где и умер. Его основные сочинения – “Опровержение всех ересей” (Философумены), “Против ереси Ноэта”, “Доказательство к иудеям”, толкования на книги Бытия, Исход, Руфь, Псалтирь, Притчи, Экклезиаста, Песнь Песней, на пророков Исайю, Иеремию, Иезекииля, Даниила, Захарию, на Евангелия от Матфея, Луки и Иоанна, на Апокалипсис, сочинение “О Христе и Антихристе” и др. Вопрос об авторстве “Слова против Эллинов”, или “О всеобщей причине. Против Платона”, представляет собой значительную трудность даже для современного исследователя. Первое упоминание о нем содержится в Библиотеке патриарха Фотия 1 ; однако святитель Фотий не считает, что его автором является священномученик Ипполит Римский . Сначала Фотий приводит свидетельство о сочинении некоего Иосифа, которое в одном месте называется “О вселенной”, в другом – “О всеобщей причине”, а в третьем – “О всеобщей сущности”. Этот Иосиф ранее у святителя Фотия назван Иосифом-иудеем, который написал сочинение “Недуги иудеев” 2 . Но далее святитель Фотий пишет, что в примечаниях он обнаружил, что “это слово принадлежит не Иосифу, но некоему пресвитеру Гайю, проживавшему в Риме, который, как говорят, написал и “Лабиринт”. Ему также приписывается диалог против некоего Прокла, защитника монтанистской ереси” 3 . Святитель Фотий полагает, что “так как не сохранилось названия (подлинного?) этого слова, то одни, как говорят, приписывают его Иосифу, другие – Иустину Мученику , третьи – Иринею” 4 . Сам святитель Фотий склоняется на сторону пресвитера Гайя, но оставляет вопрос до конца не разрешенным: “Это поистине есть сочинение Гайя, который написал «Лабиринт», как он и сам в конце «Лабиринта» свидетельствует, что «Слово о всеобщей сущности» принадлежит ему. Но мне еще не до конца ясно, написал ли его он, а не кто-то другой” 5 . И далее святитель Фотий приводит краткие сведения об этом Гайе. Он говорит, что Гай был пресвитером римской церкви при епископах Викторе (189–199?) и Зефирине (199–217), и позже по-видимому был рукоположен во “епископы язычников”. Помимо “Слова о всеобщей сущности” Гай написал сочинение против ереси Артемона и обстоятельный диалог против Прокла, ученика Монтана 6 . |
| Православное духовенство всегда во всех православных странах жило заботами, нуждами, жизнью и стремлениями своей паствы. 571 «Селянин» перепечатал из «Периодического Списания» (кн. 36) обширную статью В.Д. Стоянова: «Цареградский патриарх Фотий», в ко- —594— торой автор раскрывает великое значение и бессмертные заслуги Фотия для православных народов и особенно для болгар. 572 Фотий – главный виновник того, что христианская вера могла успешно распространиться между болгарами и другими славянскими народами посредством св. Кирилла и Мефодия, которые были непосредственными и любимыми его учениками и им приготовлены к своей святой и славной миссии. Фотий одобрил и благословил желание болгарского князя Бориса, чтобы болгарам дарована была своя церковная иерархия (869–870) … Память Фотия в первое время церковной жизни болгар глубоко чтилась ими; сочинения его рано переведены были на церковно-славянский язык и читались благочестивыми болгарами наряду с святоотеческими творениями. Но со временем, особенно во времена турецкого ига, память Фотия, как и святых первоучителей славянских, была болгарами совершенно забыта. Но странно, что и у греков имя Фотия не пользуется тем почетом и уважением, каких оно заслуживает. Почему папство смотрит на Фотия как будто бы на злейшего врага церковного единства, – понятно. Причин этого неправильного взгляда несколько: 1) патриарх Фотий не согласился признать папу верховным главою всей христианской церкви; 2) Фотий дозволил славянам в школах и в богослужении пользоваться своим родным языком; 3) Фотий дал свое согласие на учреждение поместных церковных иерархий у новокрещенных народов, которые просили его о том, как необходимом для их христианского преуспеяния… Для всего восточно-православного мipa – заключает свою статью г. Стоянов – заслуги Фотия по истина велики. Посему мы надеемся, что 6 февр. будущего года не только греческая, русская, но и другие православные церкви, как-то сербская, румынская и болгарская, по крайней мере торжественною церковною службой почтут память великого святителя. |
| Уже с 1816 года в русском обществе возникло течение, направленное против религиозных реформ. Постепенно оно сложилось в православную оппозицию. Некоторые клирики православной церкви поощряли свою паству писать обличение против мистических книг. Некоторые из этих обличений направлялись Царю. После образования Соединенного министерства в рядах православной оппозиции объединились некоторые члены Св. Синода, обер-прокурор П.С.Мещёрский и писатели – «архаисты», примыкавшие к А.С.Шишкову. Оппозиционеры решили подать жалобу Царю на издание мистической литературы. В конце 1818 года была написана и издана книга Е.И.Станевича, разоблачавшая мистические книги, пользовавшиеся поддержкой А.Н.Голицына. Но князь опередил заговорщиков и первым подал жалобу Царю на издание «неприличной» книги. Е.И.Станевич был выслан за границу, а архимандрит Иннокентий, пропустивший его книгу, переведен в Пензу 29 . Близкие к вершинам власти митрополит Михаил и архимандрит Иннокентий должны были понимать, что религиозная политика вдохновлялась самим Александром I. Но они надеялись «открыть глаза» Императору на его «скверных» советников А.Н.Голицына и Р.А.Кошелева. Совершенно иначе представлял себе политическую борьбу Фотий. Высокие покровители не находили нужным посвящать молодого монаха в суть интриг. Фотий на всю жизнь сохранил уверенность, что с 1817 года он и его учитель Иннокентий боролись против масонов, пагубно влиявших на Царя. Отсюда наивная уверенность Фотия, что стоит только сообщить Александру I о тяжелом положении православного духовенства, Царь сразу придет на помощь клирикам. Всё это определило методы борьбы будущего настоятеля Юрьева монастыря. Он любыми путями искал доступа к высшей власти. Для этого он использовал А.А.Орлову-Чесменскую, А.А.Голицына, А.С.Шишкова, А.А.Аракчеева и митрополита Серафима. Фотий очень тяжело переживал удаление своего учителя, в автобиографии он вспоминал: «Фотий скорбел много и непрестанно об Иннокентии, что сей светильник сдвинут со своего места и сокрыт от врагов под спудом, удален из столицы вместо ссылки в дальнюю паству, и нет более в царственном граде человека, который бы возмог или восхотел по пути светлому идти и брань иметь со врагами Церкви и веры Христовой» 30 . Он даже уезжал из Петербурга в Коневецкий монастырь, пытаясь там побороть свою скорбь. 5 июня 1819 года Фотий в сопровождении приставленного к нему для услужения солдата, с позволения митрополита Михаила, отправился на остров в Ладожском озере, где находился Коневецкий монастырь. Весь путь Фотий проделал пешком, питаясь только хлебом. По прибытии Фотия встретил возобновитель Коневецкой обители игумен Илларион, введший в монастыре общежитейный устав и основавший скит. За семь дней пребывания обитель произвела такое сильное впечатление на молодого монаха, что он решил, если доведется ему стать настоятелем, то он так же введет в своем монастыре общежитийный устав. |
| Государь, отступив несколько от Фотия, вновь со страхом и благоговением подошёл к нему, принял от него благословение, усердно поцеловал руку. Фотий тотчас открыл бывший у него складень с ликом Спасителя и дал государю приложиться, а затем вручил ему образ. Государь пригласил Фотия сесть, и Фотий сел не прежде, как перекрестившись и перекрестив стул, на который садился, а также и государя. Начался разговор с любезных слов государя о давнем желании видеть Фотия, с расспросов об его службе. Фотий перевёл разговор на речь о Церкви, вере и спасении; смотря царю прямо в лицо, часто крестился, и государь, глядя на Фотия, часто крестился, возводя очи свои на небо, просил Фотия осенить его крестом, несколько раз целовал его руку, принимая благословение, при уходе Фотия пал на колени и просил возложить на него руки, помолиться о нём, простить и разрешить его. Фотий возложил крестообразно руки на голову государя и сотворил молитву о ниспослании на него благодати Святого Духа. Государь поклонился ему в ноги, встав, опять принял благословение, целуя руку, и, провожая, просил молиться и присылать благословение. 1 августа вышел рескрипт о закрытии тайных обществ и в тот же день на Фотия возложен был митрополитом пожалованный государем бриллиантовый крест. 26 августа Фотий назначен настоятелем Юрьева монастыря. Перед отъездом он был принять вдовствующею императрицей Марией Феодоровной, от которой получил золотые часы. Всй это придало Фотию в глазах общества много веса и значения, и сам он стал смотреть на себя, как на избранника, призванного искоренить зловерие и нечестие в России. Победителем он наезжал в это время в Петербург, останавливался в лавре у митрополита Серафима и совершал там торжественные службы в домовой митрополичьей церкви, не иначе, как с собственными певчими, привезёнными нарочно, так как петербургских певчих он считал еретиками. Съезд публики в церковь бывал немалый 216 . С одолением врага пришлось, однако, подождать целых два года. В 1824 году Фотий снова был вызван в Петербург и обратился к государю с двумя посланиями, которые были переданы государю, по-видимому, Аракчеевым. |
| 394 Да и вообще, в своём лице Фотий, казалось, совместил все прекраснейшие дары, которыми природа наделила человека. Возвышенный ум, глубина исследования, быстрота восприятия, энергия и несокрушимая сила воли, пламенная любовь к науке, непобедимое красноречие, изящный литературный стиль, обширные и разнообразные познания, особенно в богословии, этой «первой мудрости». А ко всему этому – приятный и серьёзный вид, общительный нрав, снисходительное отношение к другим – вот личные достоинства Фотия, признаваемые даже его врагами (Никита Пафлагонский, аббат Яжер). 395 И выдающиеся достоинства Фотия были оценены уже его современниками. В царствование Михаила III Фотий был приглашён ко двору, где его служебное положение быстро повышалось. Сначала протоспафарий (начальник императорской стражи – почётный титул), потом протоасшфит (государственный секретарь). Фотий вместе с тем был и членом синклита, или сената ( συγκλ τικος). А раньше этого он имел и почётное назначение императорского посла к арабскому халифу Мутасиму в Вавилоне, где пробыл довольно долго и написал свою знаменитую «Библиотеку – M υριοββλος». К тому же, младшая сестра императрицы Феодоры, цесаревна Ирина, была выдана в замужество за брата Фотия – патриция Сергия. Таким образом, Фотий во всех отношениях был человек исключительный. Когда император Михаил III низложил (23 ноября 858г.) патриарха Игнатия за его приверженность к правительству императрицы Феодоры, то собор, созванный для избрания преемника ему, остановился на протоасикрите Фотии, который, хотя и был мирянином, но «славился благочестием и многой учёностью». Захваченный врасплох этим избранием, которое состоялось в конце ноября 858г., Фотий сначала отказался от высокой чести патриаршества, но потом, «уступая просьбе всей Церкви Константинополя», согласился занять патриарший престол. 20 декабря 858г. Фотий был пострижен в монашество, потом последовательно посвящён в чтеца, иподиакона, или аколуфа, диакона и пресвитера, и наконец, в день Рождества Христова, 25 декабря 858г., хиротонисан в епископа и возведён в патриаршее достоинство. |
| Фотий отвечал: «Бог, совершающий все благое, да исполнит, по своей мудрости, желание папы. И мы принимаем его как брата, сослужителя и нашего духовного отца». Петр легат объявил: папа прислал патриарху Фотию письмо, дабы все знали, какую ревность, какую попечительность он – папа – проявляет относительно Византийской Церкви и с какой любовью и доверчивостью относится к ее архипастырю. Фотий в ответ на это сказал, что и раньше присылки этого письма он из самых дел уже знал об этом, а теперь в письме папы он видит лишь подтверждение и дальнейшее доказательство своей уверенности. «Папа, – говорил далее Фотий, – подражал Христу, первому и верховному Первосвященнику, который, будучи почитаем сонмами ангелов на небе, не возгнушался принять человеческий зрак, чтобы привлечь к себе отчуждившийся и заблудший род человеческий; ибо папа, не довольствуясь тем, что его Церковь находится в мире и благоденствии, захотел через своих легатов разведать, где находятся люди, противящиеся истине, и их через увещания отвратить от заблуждения и привести к Христу, истинному Богу, воссоединив с Ним». Затем Фотий, похвалив еще папу, спросил у легата о здоровье римского первосвященника, на что Петр отвечал: «Вашими святыми молитвами (persanctasorationesvestras) он чувствует себя здравым». Фотий предлагает легату другой вопрос: «Благополучна ли Церковь Римская и благополучны ли епископы и пресвитеры в ней?» и получает ответ утвердительный, причем легат Петр замечает: «Какую любовь, какое Доверие питает к тебе (Фотию. – А. Л.) св. отец, этого и пересказать невозможно». На эти слова Фотий отвечал похвалой папе. Легат Петр, обращаясь ко всему собору, передал ему привет и выражение почтения от лица папы, на что члены собора также отвечали приветом. Тот же легат сказал, обращаясь к собору: «Братие и сослужители! Как отец любит Детей своих, так и святейший папа, любящий вас, Прислал нас и письма к вам для того, чтобы водворить среди вас единение».Легату от лица собора отвечал Иоанн, митрополит Ираклийский, заявляя, что единение в Византийском патриаршестве уже восстановлено и что все признают единого пастыря, патриарха Фотия. |
| Достойно замечания, почему писатели Римской Церкви, несмотря на все это, усильно стараются доказать, будто первые семена христианства насадил у нас не Фотий, а Игнатий 468 . На этом они построяют свою любимую мысль, что в Россию с самого начала введено не греческое православное исповедание, а исповедание римское. Но откуда известно, что патриарх Игнатий разделял те нововведения Римской Церкви, которые так справедливо обличал Фотий и уже обличил целый Собор Церкви Восточной? Из одного мирного отношения Игнатия к папе? Да отсюда следовало бы, что и сам Фотий разделял обличенные им римские нововведения, потому что и Фотий имел впоследствии мирные отношения к папе Николаю. Нет, в Царьграде и на всем Востоке не было этих нововведений до Игнатия; иначе Фотий не мог бы и вменить их одной Церкви Римской, а сам Игнатий, если бы и захотел, не мог уже ввести их после осудившего их в 867 г. Собора, который в то время многие на Востоке называли вселенским. Не такими нечистыми побуждениями должен водиться историк при изыскании исторической истины. И если мы говорим, что именно Фотий, а не Игнатий первый насадил у нас христианскую веру, то потому только, что нас удостоверяют в том несомненные свидетельства. А пусть нам основательно докажут, что точно Игнатий прислал к нам первого епископа, а не Фотий; мы с такою же охотою и убеждением примем и это известие, тем более что патриарха Игнатия мы чтим со всею православною Церковию не только как пастыря правоверного, но и как святого. Сказавши, что по прибытии в Киев епископа руссы держали совет, на котором присутствовали сам князь, вельможи и бесчисленное множество народа, и что, узревши совершенное епископом чудо, они немедленно начали креститься, византийцы не определяют, крестился ли тогда русский князь или, точнее, оба князя. Но могло ли это быть иначе? Аскольд и Дир были сами очевидцами чудесной бури у стен Константинополя, которая возбудила в них мысль о величии Бога христианского и первое желание креститься. От них потом зависело по возвращении в отечество отправить посольство в Константинополь и просить христианского наставника; это показывает уже, что желание креститься было в них очень твердо. |
| Следствием такого движения в пользу классического образования, было распространение в Византийской империи особого рода учености, состоявшей из массы знаний, заимствованных у древне-классических писателей путем механического изучения их. Знания эти, часто мелочные, были мертвым, чужим капиталом, и приобретались без самостоятельной переработки и движения вперед. Вся задача учености состояла в восстановлении в памяти добытых древними научных сведений. Такое направление мысли не могло не отразиться и на духовном просвещении. Стремление к изучению древних отцов, наряду с классическими поэтами и философами, все более усилилось. Богословы 9 и 10 веков выбирали все подходящее из древних отцов по всем отраслям богословского знания и из собранного материала составляли большие трактаты и сочинения. Общий недостаток их тот же, что и писателей светских – отсутствие самостоятельности . Из церковных писателей этого времени более замечательны следующие: Фотий (род. ок. 820 г., сконч. ок. 891 г.), патриарх константинопольский (858–886), самая крупная личность в Византии 9 в. Он был одним из ученейших людей своего времени. При своем великом уме, он обладал большими знаниями истории, богословия, св. Писания, философии, словесности, юриспруденции, математики, и даже в медицине. Отец его, человек знатного происхождения, родственник патриарха Тарасия, много претерпел от иконоборцев за свою ревность и лишился должности и имущества. Но это не помешало ему дать сыну блестящее образование. Служба Фотия началась в царской гвардии и продолжалась в государственной канцелярии. В доме его собирались любознательные люди, с которыми он делился плодами своих знаний. Беседы на филологические темы сменялись беседами философского и богословского порядка. Располагая богатейшей библиотекой, Фотий прочитывал со своими учениками избранные места из различных сочинений и метко оценивал их со стороны формы и содержания. Властная натура Фотия и тогда требовала от учеников безусловного повиновения. Таким средоточием живой умственной деятельности оставался Фотий и будучи патриархом. В 585 г. в Константинополе совершен был дворцовый переворот. Кесарь Варда, из мести к патр. Игнатию за недопущение его к приобщению св. Тайн, уговорил имп. Михаила III сместить первосвятителя и отправить его в изгнание. Преемником его стал Фотий, прошедший в несколько дней все степени священства, до епископства включительно. В глазах сторонников Игнатия, Фотий являлся узурпатором. Началась длительная трагическая борьба двух партий. О дальнейшем в этой борьбе, в которую вовлечен был и папа Николай 1, будет сказано в отделе, касающемся разделения Церквей. Укажем только, что, низложенный вторично при имп. Льве VI Мудром, патр. Фотий окончил жизнь свою в изгнании в монастыре. |
| Россейкин также приходит к подобному выводу. Он считает, что это могло произойти лишь на соборах, имевших место в период выборных совещаний 349 . Таким образом, схизма прекратила своё существование 350 . Из опасений смуты правительство решило отказаться в поиске кандидата среди епископов, как игнатиан, так и антиигнатиан, а искать среди высоких должностных лиц. Эта традиция была популярной какое-то время в Византии, когда были распри, и дала хорошие плоды, как в случаях с патриархами Тарасием и Никифором. Так, собор представил императору, помимо игнатианина и антиигнатианина, нейтрального кандидата, протасикрита Фотия, человека, которого император и Варда имели в виду с начала. «После долгих совещаний епископы и светское правительство остановилось на кандидате, имя которого делало честь избирателям: выбор пал на Фотия» 351 . Выбор правительства сплотил весь епископат, кроме пяти человек, среди которых были Митрофан Смирнский и Стилиан Неокесарийский 352 . После выборов Фотий должен был или согласиться, или ответить отказом от предлагаемого сана. Фотий ответил собору решительным отказом 353 . После уничтожения мотивов, оправдывающих отказ от кафедры, Фотий дал своё согласие. «Фотий позволяет себя посвятить только тогда, когда его избрание в патриархи прошло на Константинопольском соборе блистательным образом, когда лишь пятеро епископов подали отрицательные голоса, т. е. высказались против Фотия» 354 . Почему большинство епископов-игнатиан приняли Фотия? Во-первых, он был человеком новым, хоть и сочувствующим умеренной партии, но не являющимся рьяным её членом. Его православие было выше всех подозрений, т. к. он преследовался иконоборцами. Кроме того, он был связан с Феодорой 355 , правление которой игнатиане всё ещё помнили, и были надежды, что он не будет слишком рьяным приверженцем нового правительства. С другой стороны, он был связан с Вардой. Но нужно помнить, что Фотий был должен своему продвижению по службе Феоктисту Логофету. А это являлось лучшей рекомендацией непримиримым, которые одобряли правление Феоктиста и Феодоры. Когда выборы были признаны всеми, с посвящением не стали медлить. Фотий, который был мирянином, за шесть дней прошёл все иерархические ступени. В первый день (20 декабря 858 года) он был пострижен в монахи, на второй поставлен чтецом, затем последовательно иподиаконом, диаконом и священником. А в день Рождества Христова был рукоположен во епископа и получил патриарший жезл. Рукоположение было совершено Григорием Асбестой 356 . Ф. Дворник считает, что в посвящении нового патриарха участвовали епископы обеих партий 357 . |
| 29 апреля Фотий подал очередное, третье послание к царю, в котором советует Александру для предотвращения революции предпринять следующие шаги: – уничтожить Министерство духовных дел, а Министерство народного просвещения и почтовое ведомство изъять из ведома Голицына; – Библейское общество уничтожить; – вернуть полномочия цензуры для всех книг духовного содержания Синоду; – Кошелева отдалить, Госнера выгнать, Фесслера с наказанием изгнать и методистов выслать. Все рекомендации Фотия (за исключением ведения почтового ведомства) хоть и не сразу, но были выполнены. Император пожелал вновь увидеть смелого игумена в связи с анафематствованием Голицына. Фотий, услышав о предстоящей встрече, назначил себе и всей братии сорокадневный пост (перед беседами с государем Фотий и ранее говел и приобщался Святых Христовых Тайн), исповедался, отслужил обедню и напутственный молебен и, прощаясь с братией, как бы идя на смерть, просил их молитв. Явившись во дворец 14 июня 1824 года, он был введен в императорский кабинет, представляющий собой помещение, заполненное весьма длинным рядом столов с лежащими на них кипами бумаг. Стоя почти у самого входа он не видел императора, который скрытно находился в другом конце кабинета. Фотий взял образ, находившийся на столе, и увидел императора, который грозно спросил его, имея в виду анафему Голицыну: «Как ты смел? Под арест!» Фотия отвели в нижний этаж и заключили в пустую комнату с часовыми, в которой он пробыл до полуночи, после чего вновь был представлен Александру, и их беседа потекла в более мирном русле. В изложении Миропольского, который, в свою очередь, ссылается на не дошедшие до нас документы автобиографического характера, царская аудиенция выглядела так: царь встретил Фотия холодно и сурово начал говорить ему «от Писания, что он не имел права поступить так с князем Голицыным, предавая его анафеме». Гневная речь Александра длилась около часа. Фотий, «готовый на всяк час в заточение», в оправдание своей ревности привел житие св. Николая Чудотворца, который «ударил Ария в лицо за дерзкую ложь, за что, нарочито прибавил он, отцы судили лишить ревнителя сана». |
|
|
