| 4. Но тогда око вселенной, сей преславный и божественный храм, как бы лишенный глаз был омрачен в своих таинствах (ибо еще не было принято решение о восстановлении икон) и посылал приходящим слабые лучи видения и являл при этом лицо православия ужасным. Ныне же церковь отлагает омрачение и украшается и блистает всеми своими красотами и получает свое богатство, как приданое, и, светло радуясь, светло откликается на глас жениха, вопиющего и глаголющего: «Вся... прекрасна, ближняя моя и порока нет в ней». «Прекрасна ближняя» ( Песн. 4, 7 ). Ибо, смешав цветы красок правильностью догматов и священнолепно изобразив для себя священную красоту и тем и другим способом, и через целое неся в уме целый и всесовершенный образ благочестия, не у сынов человеческих познается она прекрасной по красоте, но прилепляется к иным, превыше их по невыразимой красоте благолепия. «Вся... прекрасна ближняя моя», ибо язв избежал, от ран освободилась, скверны отринула, хулителей низвергла в Тартар, песнословцев возвысила. «И порока нет в ней». Ибо она стала лучше от ран, которыми испещрила все ее тело бичевавшая ее инопленменная и скверная рука. Она смыла всех их скверны и, снова взяв древний брачный наряд, облачилась в него. «Видели ее дочери и благословят ее царицы и восхвалят ее. Кто она, появляющаяся как заря, прекрасная, как луна, и избранная, как солнце?» ( Песн. 6:9–10 ). Таковое благолепие и царское облачение облачение свыше описал боговдохновенный Давид, воспевая в песне Владыке и Царю всех: «Предста царица одесную тебя, в ризу позолоченную одетая, преукрашенная» ( Пс. 44, 10 ). Воистину «украсились стопы ее» ( Песн. 7, 2 ). Восстань Сион, как в начале дня, как род вечный. Ибо на главе твоей радость и хваление и веселие охватит тебя. «Я есмь, я есмь утешающий тебя» – говорит Господь ( Ис. 51:9–12 ). " Вот на руках моих я изобразил стены твои и ты предо мной всегда» ( Ис. 49, 16 ). Церковь , провидя такую блистательность, провозгласила через пророка Исаию: «Да возрадуется душа моя о Господе. Он облек меня в ризу спасения и одеждою веселия одел меня, как... жениху возложил венец, и как невесту украсил меня красотой " ( Ис. 61, 10 ). И уже не буду городом оставленным, но городом взысканным ( Ис. 62, 12 ) и как венец красоты в руке Господней и как царская диадема в руке Божией ( Ис. 62, 3 ). |
| 1. Хотя кто-нибудь и стремился бы промолчать всю свою жизнь, то сегодня пусть заговорит и заставит свой язык приготовиться к искусству риторов или к чему-либо иному. Скорее же он, вначале несмелый, придет к дерзновению просить о том, чтобы пророческие клещи прикоснулись к его губам ( Ис.6,6 ) и глас огненных языков ( Деян. 2, 3 ) разрешил его уста, как полагаю, потому, что он – не в силах молча переносить радость и почитать праздник бездеятельным языком. Ведь это празднество воистину изливает неистощаемые благодатные дары радости и ликования и изгоняет печаль, со всякого лица стирая уныние. И ведь в самом свидетельстве того, что свершено под солнцем, (если оставить в стороне о том, что свидетельствует боготворящее слово ( 1Ин. 5, 7–8 ), то сияют три величайших [явления] – непобедимая власть благочестия, превышающая небесные своды и влекущая бессловесную дерзость нечестия до пределов тления и глубин Ада, и столп безумия и неустранимый соблазн для ниспровергших свою жизнь нечестием, благодаря которому они надеялись воспарить к величию славы и могущества, [но эта власть] – неложное око пророчествующих о том, что посылается на долгий век, по созревании. И ведь из многого можно видеть, что если кому было предоставлено краткое время для распространение ереси, то око справедливости до сего дня смогло сохранить память о них для обличения их дерзостных [поступков]. [Следующее же], (если угодно) – и божественная ревность царей, а более благочестивыми чем они, по беспристрастному суду истины, не может похвастаться прошлое), через которых расцветают и произрастают мудрые учения богопознания, произрастающие из их любосозерцательной души как бы из некоего благородного и прекрасноствольного корня. От них и мы част во многих случаях с радостью пожинали прекрасные плоды душевного спасения, источающие сладость. Хотя они и сеяли и с трудом прежде распахивали новые нивы, однако и это не отделено от царского тщания и содействия. И хор облаченных в белые ризы, еще вчера не намеревавшихся здесь присутствовать, являющийся как бы некоей частью приносимых плодов, будет достаточным и очевидным свидетельством для всех. |
| 84. Сохранился в рукописи XIV в Париж. Национ. библ. Разумовский, Церк. пение в России, 44. 85. Разницу здесь вносят органы. Но они в римско-католическом богослужении появились очень поздно. Хотя Liber pontificalis приписывает папе Виталиану († 671) введение органа в итальянских церквах, а ряд историков повторяют известие о присылке органа Константином Копронимом Пипину в 757 г. и имп. Михаилом I Карлу Великому, но и в IX–XII b. орган встречает противников на Западе: ими явились известный литургист Amalarius (IX b.), шотландский аббат Ealred (XII b.), знаменитейший богослов Фома Аквинат, а позднее Еразм (Luft, Liturgik II, 258. Binterim, Die vorzüglichste Denkm IV, I, 55. Арх. Филарет. Ист. обз. песнопевцев, 264). 1 — отсутствует 2. Издан впервые полностью проф. А. А Дмитриевским по рук. Х в. Патмосской библ. в «Описании литург. рукописей» I, Τυπικ Киев, 1890, стр. 1–153. Кроме этого списка Софийского Типикона ныне известны еще два: в Иерусалимской патриаршей библиотеке X–XI b. (о нем сообщено Παπαδοπολο-Κεραμες " ом в εροσολυμικ βιβλιοθκη Спб. 1897, 80) и в Дрезденской Королевской библ. (описан подробно впервые Дмитриевским А. Древнейшие патриаршие Типиконы Святогр. Иерус. и Велик. Константинопольск. церкви, Киев, 1907, 214 и д.). Наиболее древняя — Патмосская редакция; самые поздние памяти в ней — Игнатия, архиеп. Константинопольск. († 877 г.) и освящение церкви всех свв. в Вуле, построенной Львом VI в память супруги Феофано († 894 г.) при ее жизни; есть «память мч. Вакха, пострадавшего в наши дни при Ирине (797–802) и Константине (VI, 780–797)»; нет праздника Нерукотворенного Образа 16 авг., установленного в 944 г. Иерусалимский список написан по повелению Константина VII Багрянородного (912–953 г.): самая поздняя память Трифона патр. Константинопольского († 933 г.) В Дрезденской рукописи есть уже Нерукотворенный образ, равно как здесь есть 25 янв. перенесение мощей Григория Богослова из Арианзена в Константинополь, бывшее в 950 г., но нет памяти 3 святителей 30 янв., установленной в 1084 г. |
| После общения Серафима с монархом наступил черед Фотия, который так описывает встречу с царем 20 апреля 1824 года, в шесть часов вечера: «Наступил определенный час, Фотий тотчас и поехал из дома дочери девицы Анны в ее карете, спрятав крест свой, дабы в случае надзора от врагов не был узнан он, входящий и исходящий». Царский камердинер Мельников провел монаха по тайной лестнице «в церковь малую походную, которая была на случай болезни поставлена подле его кабинета. В церкви, во святом алтаре несколько Фотий побыл, после как отворены ему двери к Царю, войдя, по обычаю он помолился, трижды поклонившись ко святому образу, потом, обратясь Царю, воздавая честь подобающую, поклонился; Царь же кроткий Александр, смиренно подойдя, взял благословение и целовал его десницу; посем повел его, посадил в кабинете своем за большой длинный стол на стул (перекрестившись, Фотий сел). После нескольких слов Царь сказал Фотию: “Отец Фотий! Я получил писания все твои”». Беседа продолжалась три часа и была посвящена подрывной деятельности масонов в России. Свои слова Фотий подкреплял вырезками и выписками из мистико-еретической литературы. В конце беседы царь, встав, «простер руки к Богу и сказал: “Господи, коль Ты милосерден ко мне! Ты мне как прямо с небес послал Ангела Своего святого возвестить всякую правду и истину! Буди милость Твоя на мне! Я же готов исправить все дела и Твою святую волю творить”. И потом, обратясь к Фотию, сказал: “Отец Фотий! Не возгордись, что я сие сказал тебе; я так о тебе чувствую”». По просьбе императора Фотий обещал составить план противодействия грядущей революции. «Царь, благодаря его за ревность к истине и видя, что сам он вовлечен будучи, много к тому содействовал своей царской силой, просил помощи от Господа в делах и сказал: ”Отец Фотий! Сотвори о мне здесь ко Господу молитву, да осенит меня сила Вышняго на всякое дело благое”. С сим словом Царь великий перед священноначальником отцом Фотием пал на колени, сложив руки к сердцу, велел на главу свою ему положить руки и прочитать молитву». Фотий прочитал над ним молитву «Царю Небесный…». По окончании встречи он увидел в лице царя «зрак света лица Божия». |
| Фотий, святитель, митрополит Киевский и всея Руси † 1431, память 27 мая/9 июня, 2/15 июля, 10/23 октября в Соборе Волынских святых, в воскресенье перед 26 августа в Соборе Московских святых По происхождению грек. Родился в городе Монемвасии в Морее (Пелопоннес). Чувствуя влечение к уединённой жизни, ещё отроком удалился в монастырь к старцу Акакию. В 1397 году старец Акакий был избран в митрополита Монемвасийского, и Фотий последовал за любимым наставником. В 1408 году Константинопольский патриарх получил известие о смерти в России митрополита Киприана и одновременно просьбу великого князя Василия II Дмитриевича о назначении в Россию нового митрополита. В это время Фотий по поручению митрополита Акакия находился в Константинополе и, как питомец всеми уважаемого митрополита Монемвасийского, обратил на себя внимание патриарха Матфея (1397–1410). Вопреки своему горячему желанию остаться в монастыре, Фотий был избран патриархом в митрополита Киевского. 2 сентября 1408 года была совершена архиерейская хиротония с возведением в сан митрополита. 1 сентября 1409 года митрополит Фотий прибыл в Киев, где пробыл около полугода. 22 марта 1410 года он торжественно въехал в Москву. Московскую Русь митрополит Фотий застал разорённой недавним нашествием Едигея, а митрополичье хозяйство запущенным и разворованным после смерти митрополита Киприана, и принялся за его восстановление. В двух грамотах великому князю Василию Дмитриевичу Фотий упрекал его за то, что тот « церковь Божию уничижил... насилствуя, взимая неподобающая», ставил ему в пример Византийских императоров и князей предков, в том числе отца великого князя, Дмитрия Донского. Фотий просил князя вернуть Церкви то, что было дано ей его прародителями, и утвердить эти её права «благочестивым списанием». Митрополит Фотий сразу озаботился вопросами церковной дисциплины паствы и пастырей. Посланием от 29 августа 1410 года в Новгород он убеждает избегать пьянства и пиров, совершать молебны за православных царей и князей, не позволять сожительствовать мужу и жене невенчанными, четвертые браки расторгать, отучать людей от сквернословия, суеверий, ворожбы, запрещает лицам духовного звания заниматься ростовщичеством, венчать «девок менша двунацати лет», участников поединков («поля») велит рассматривать как самоубийц и душегубов. То же самое он писал в Псков, добавляя только, что тех, кого крестило светское лицо, должен снова крестить священник. |
| Аудиенция была назначена на 5 июня 1822 года на пять часов дня. Фотий помолился в Казанском соборе перед иконой Богородицы и в карете А.А.Орловой-Чесменской поехал во дворец. Проведенный в царские покои, Фотий прежде всего нашел на стене икону, перекрестился и положил три поклона, а лишь затем поклонился Царю. Александр I, согласно своей привычке, поцеловал руку Фотию, принял его благословение и приложился к приготовленной иконе Спаса. Затем Царь усадил Фотия напротив себя и стал расспрашивать о жизни и службе. Фотий же начал с того, что превознес перед царем достоинства митрополита Серафима, а затем принялся вразумлять про «злые тайные общества» 71 . Беседа длилась полтора часа. Согласно автобиографии Фотия, на аудиенции не произошло ничего важного, а сам он не произвел особого впечатления на Императора. Несмотря на это, архимандрит был награжден бриллиантовым крестом и назначен настоятелем перворазрядного Новгородского Юрьева монастыря. Биограф Фотия В. Орнадский указывал, что к наперсному кресту Фотий был представлен ещё в 1820 году, но награждение задержали 72 . Бриллиантовый крест, дарованный архимандриту указом 25 июня 1822 года, был вручен лишь 1 августа по малозначительной причине: «Но заказано было мастеру получше новый сделать, а посему и медлилось немного пожалование креста» 73 . Деятели православной оппозиции восприняли аудиенцию Фотия как свою победу. Серафим, к которому Фотий поехал сразу после встречи с царем, обнимал и целовал его, а А.А.Орлова-Чесменская писала к Д.А.Державиной 9 июня: «Слава Богу, Слава Богу, Слава Богу, все здорово и все хорошо. Порадуйтесь сердечно и поблагодарите Господа, устроившего чудесным все образом» 74 . Князь А.Н.Голицын получил весьма ощутимую пользу от аудиенции Фотия у Императора. Архимандрит ходатайствовал за него перед вдовствующей императрицей и графиней Ливен, и довольно успешно: «Царица в сие время имела великую ненависть к сим врагам за их противозаконные действия по всем частям учебных заведений; но Фотий, как бы поручаясь за князя, со всей силой и любовью стоял, говорил слово, что он будет полезен, он не совсем виновен, а его окружение все пакости делают» 75 . Ходатайство Фотия тут же дало результаты, и уже 6 июля 1822 года князь писал к архимандриту об императрице Марии Федоровне. «Был я в Павловске в субботу в день праздника Александры Федоровны, – сообщал Голицын, – и хорошо был принят, а та особа, которая с вами много говорила обо мне, так ласково мне поклонилась, что давно такого не было» 76 . При этом Фотий старался не упустить и выгоды православной оппозиции. Он ходатайствовал перед императрицей и за митрополита Серафима: «Стоял Фотий за лицо иерарха Серафима более всего, дабы тем внушить о нем большее мнение, как бы доставить вес больший перед дерзкими вельможами, врагами Церкви и веры. Сие представление весьма много действовало в пользу митрополита и во вред противных партий» 77 . |
| времени никейского собора, кажется, Фотий не особенно высоко ценит. Пред всеми отцами Фотий отдает предпочтение Афанасию Великому , который, по его выражению, поистине восприял участие в благодати апостолов, Íригорию Богослову, Василию Великому , Иоанну Златоусту , Дионисию Ареопагиту , глубине мыслей которого он удивляется, Кириллам Александрийскому и иерусалимскому, Епифанию, Ефрему. Из латинских отцов Фотий воздает высокие, хвалы Льву Великому и Григорию Великому . Амвросия, Августина, Иеронима он считает за отцов церкви, но с некоторыми взглядами их борется, когда эти взгляды противоречат учению других отцов 448 . Многих из писателей церковных, которые в древности считались знаменитейшими, Фотий не причисляет к отцам церкви. Напр. ученейшего Оригена он называет „многоученым или лучше сказать – его же слова – многолживым“ 449 . Также церковного историка Евсевия он исключает из ряда свидетелей церковного предания; обвиняет его в арианстве и в оригенистических заблуждениях 450 . Носительницей истинно церковного предания есть церковь . Церковь и ее значение в христианском мире Фотий описывает в самых высоких чертах. Христос един – говорит Фотий – члены же Христовы многие, но все верующие составляют единое тело – церковь . Церковь составляет единое тело, глава коего Христос. Христос и церковь есть единственное, совершенное тело. Учение церкви божественно и непогрешимо. Что она решила на соборах, то должно полагать конец всяким спорам. Отлучение от церкви величайшее наказание. Церковь с ее кафолическою верою отлична от синагог еретиков. На ереси и еретиков Фотий смотрит самыми строгими глазами. Сатана, говорит Фотий, есть собственный виновник и распространитель ересей, он же и учитель еретиков. Ересь есть тягчайшее преступление против Бога, так как она злоупотребляет словом Божиим, искажает истинную веру, низвергает души в погибель; верующие должны избегать всякого общения с еретиками. Ересь большею частью держится простой буквы Писания, между тем истинная религия более следует духу, чем букве. Ереси являются тогда, когда кто-либо из желания славы и из стремления к оригинальности вводит новые учения, противные преданию. – Представительство и истинное выражение церкви составляет иерархию Впрочем об иерархии Фотий говорит очень немного. Сонм епископов, рассуждает он, составляет наследников апостолов, этих продолжателей служения Христова. Епископы – светильники и вожди, назначенные просвещать верующих 451 . |
| 3 . В 1819 году убогий Фотий действовал против ересей, расколов, масонов, Лабзина, Хвостовой, Татариновой, секты лжепророков и против всех книг, издаваемых против веры и правительства. 4 . В 1820 году убогий Фотий действовал тоже и за проповедь «Бога бойтесь, Царя чтите», говоренную 27 апреля от тайных обществ через действие Тургенева неизвестно как, но был удален в самый разоренный монастырь, дабы гладом и скорбию уморить его. 5 . В 1821 году убогий Фотий, будучи в Деревяницах в Новгороде, действовал на тайные общества в С.-Петербурге и Москве чрез преданных ему о Христе. 6 . В 1822 году убогий Фотий действовал против Криднер и Татариновой и всех масонов в С.-Петербурге. Познакомился с князем Голицыным и все прилагал средства обратить его на правый путь, жил около четырех месяцев, уча правоверию, и все ереси и расколы, секты и общества обличал в книгах и в людях; но все всячески к Голицыну внушал на словах и в письмах, дабы он престал поддерживать их, но и старался бы их уничтожить. 7 . В 1823 году монастырь Фотия был сожжен огнем и его действие остановилось; но все ему было доносимо в Новгород. 8 . В 1824 году убогий Фотий 1 февраля был вызван в С.Петербург для действия за Церковь , веру и спасение Царя и отечества. Приехал, начал действовать против еретика и вольнодумца Госнера, – его секты, всех ересей, расколов и замыслов, под видом религии распространяемых в книгах, и всячески открывал князю Голицыну, дабы донес Царю. Так действовал Фотий до сего дня по присяге, по любви к Царю, верою и правдою служа и Богу угождая, Ему же буди честь и слава вовеки. Аминь. 14 июня 1824 года». Документы и записка оказались на столе у императора 17 июня 1824 года, после чего Фотий был приглашен Аракчеевым в Грузино, где получил уверение в царском благорасположении и отсутствии претензий со стороны императора за анафематствование князя Голицына. Ввиду государственной важности затрагиваемых Фотием вопросов, которые могли потребовать его незамедлительного прибытия в Санкт-Петербург, архимандриту было позволено, минуя духовное начальство, посещать столицу тогда, когда он сочтет нужным: «Царское Село, 1-го августа 1824 года Почтеннейший мой отец архимандрит Фотий. |
| Фотий писал, что застал Юрьев монастырь в страшном разорении. Георгиевский собор был в критическом состоянии: «Трещины большие были со всех четырех сторон Храма, особенно под окнами и над дверями. В арках и сводах, по причине повреждения замков, угрожала опасность падением» 100 . Сохранилось всего одно здание с зимними кельями, и то находящееся за стенами монастыря. Братии было мало, запасы так скудны, что часто хлеб для трапезы приходилось покупать на рынке. 101 В автобиографии Фотий отмечал, что сразу по приезде в монастырь он приказал доставить хлеб из Новгорода. Одним из первых мероприятий нового настоятеля стал ремонт церкви Жен Мироносиц, находившейся на подворье монастыря в Новгороде и давно уже стоявшей с разобранной крышей. В ноябре месяце в монастырь приехала А.А.Орлова-Чесменская и осталась несколько дней в усадьбе соседей помещиков. В автобиографии Фотий указывал, что, боясь худой молвы, так как «был ещё Фотий не совсем терпелив при худой молве о нем проносимой» 102 , он через несколько дней посоветовал графине вернуться в Москву. По поводу приезда А.А.Орловой-Чесменской он писал князю: «Радовался и возрадовался и радуюсь, что Царица и Владыка Серафим и все так тебя любят, как дщерь моя духовная сказывала. Юрьев мой гроб может быть, сладко мне умереть в нем – дщерь моя со слезами многими со мной расставалась: Беседа была многа и сладка, и она бы желала жить близ меня, так дорого ей все в обители моей» 103 . Несмотря на упоминания смерти, в том же послании Фотий пишет, что вполне здоров и только слаб бывает от безмолвия и всегдашнего поста. В рождественские праздники Фотий впервые после своего отъезда в Петербург навестил родительский дом в селе Тесове в Спасском погосте Новгородского уезда. Он осмотрел окрестные церкви и долго плакал на могиле матери. В конце 1822 – начале 1823 года, помимо деятельности по приведению в порядок монастыря, усилия Фотия были направлены на борьбу с директором департамента духовных дел А.И.Тургеневым, главным противником митрополита Серафима. Успехи этой деятельности явно видны в письмах Симеона Крылова к Парфению Черткову , где директора именуют «ценсором», а митрополита Серафима – «старцем»: «Для старца, впрочем, он много пользы сделал, а для ценсора вреда; от чего первый стал иметь ныне более веса, а последний менее» 104 . В автобиографии Фотий указывал, что в это время часто писал послания к Серафиму, А.Н.Голицыну и «духовным детям – знатным вельможам и прочим, могущим действовать в пользу Церкви» 105 . В своем письме к Д.А.Державиной в 1823 году Фотий так же жестко критиковал А.И.Тургенева, объявляя его масоном. 106 Симеон Крылов сообщал Парфению Черткову , что в одном доме Фотий сказал о А.И.Тургеневе: «Он масон, и молиться за него – грех . Ценсор жаловался и мне на него в одном письме, вышедши, видимо, уже из терпения» 107 . |
| Летом 1822 года А.Н.Голицын активно занимался устройством карьеры Фотия. 1 июня он прислал митрополиту Серафиму проповеди Фотия, рекомендуя их напечатать на средства графини 78 . Почему эти проповеди так никогда и не были изданы, неизвестно. При протекции князя Фотий активно включился в общественную жизнь столицы. 21 июня он присутствовал на экзамене в духовной академии, где был представлен М.М.Сперанскому 79 . В 1822 году настроения Фотия ещё не были такими радикальными, как впоследствии. Встречаясь со М.М.Сперанским, он рассказывал ему об успехах А.А.Орловой-Чесменской; при их следующей встрече в конце 20-х годов Фотий отказал графу в благословении, заявив, что он не знает, кто это такой (в это время в представлении Фотия М.М.Сперанский превратился в агента всемирного масонского заговора). 26 июня Фотий был на собрании Библейского Общества, где познакомился со «многими знатными вельможами» 80 . В письмах А.А.Орловой-Чесменской Фотий сообщал, что митрополит Серафим плакал, видя его успех у князя. Близость к А.Н.Голицыну позволяла Фотию посещать приемы, где присутствовали члены царской семьи. 2 июля он сообщал графине, что виделся с Императором и Марией Федоровной. 81 Фотий прекрасно понимал, кому он обязан своими успехами. Его письма графине в 1822–23 годах были наполнены восхвалениями А.Н.Голицына. Фотий писал, что предан князю навеки: «хотя он умертвил меня, но я слово дал ему любить его: то хочу, да по слову будет и дело» 82 . Восхищение Фотия заходило так далеко, что он сравнивал А.Н.Голицына с ангелами и писал, что «за всю жизнь не видел людей переполненных такой жаждой ко спасению» 83 . Вскоре после аудиенции у Александра I Фотий заболел, нарывы на груди опять воспалились. А.Н.Голицын довел до сведения Императора болезнь Фотия, и тот распорядился послать к нему врача гвардейского корпуса. Врач пытался вскрыть нарыв, но Фотий отказался, сказав, что на все воля Божья, и вскоре опухоль спала сама собой. 84 Время болезни можно установить по письму А.Н.Голицына к А.А.Орловой-Чесменской (от 28 июня 1822 года). Князь пишет, что хочет спросить разрешения Фотия доложить о его болезни Императору, и сообщает графине, что архимандрит не хочет лечиться у врачей, надеясь на волю Божью. 85 Сам Фотий писал графине 3 июля из монастыря, что его донимает сырость, и вся надежда только на помощь князя, которому «Господь велит меня поберечь» 86 . |
|
|
