| И вот в сонном видении Матерь Божия предстала Иоанну, главе сирийских Отцов, в пределах Антиохийских, и велела ему с 12-ю учениками своими идти утверждать христианскую Иверию. Святой Иоанн Зедазнийский избрал по жребию 12 человек и, исполняя повеление Божией Матери, отправился с ними в Грузию. По дороге он получили благословение от святого Симеона Столпника Младшего († 596), а в Мцхете, древней столице Грузии, перейдя «немокрыми ногами» реку Куру, были радостно встречены народом, царем Парсманом (542–557) и Католикосом-Архиепископом Евлавием (552–560). Летописцы повествуют, что святые каппадокийские отцы обратились к встречавшим их на грузинском языке, а войдя в соборный храм Свети-Цховели и простершись перед Животворящим Столпом, славили и благодарили Бога. По благословению Католикоса Евлавия святой Иоанн вместе с учениками поселился на горе Зедазени (отсюда наименование святого Иоанна — Зедазнийский), где некогда было языческое капище и возвышался идол. Подвижники жили в шалашах, питались травами и кореньями, постоянно пребывая в молитве и духовных размышлениях. К ним притекало множество больных, получавших исцеления по их молитвенному предстательству. Да и число монашествующих около аввы Иоанна беспрестанно увеличивалось, так что самая гора, служившая им жилищем, лишилась непроходимых некогда лесов своих. После избрания святых Авива и Исе епископами святому Иоанну опять явилась во сне Божия Матерь, ранее пославшая его на дальний подвиг, и с Нею равноапостольная просветительница страны сей Нина и повелела ему послать своих учеников по разным местам Грузии для проповеди Сына Божия и пастырского назидания. Проснулся авва, собрал учеников и велел им готовиться исполнить небесную волю, идти туда, куда каждому из них укажет путь Дух Святый, руководивший их в Иверию. Это была вторая горькая их разлука, тяжко было расставаться с любимым учителем уже в краю чужом, но никто не смел противоречить воле Божией. Сам св. Иоанн представил их Католикосу, открыл чудное свое видение и просил благословить их на новые подвиги; потом отпустил с молитвою, дав каждому в сопровождение по одному иноку. |
| И здесь, конечно, можно усмотреть определенный конфликт между отшельниками и служителями больших соборов, интеллектуалами-богословами и аскетами. Это противостояние здесь очень четко проступает. Хотя противостоянием оно долго не было, потому что действительно монахи многие готовы были выходить из пустыни, чтобы защищать правую веру, чтобы участвовать в богословских спорах. Они готовы были следовать за своим Папой вплоть до Эфеса, как было в 431-м году во время третьего Вселенского Собора. Если б вы захотели не согласиться с Кириллом Александрийским, это было бы, конечно, возможно, но вы бы подумали. Потому что несколько тысяч египетских монахов наполнили Эфес, которые очень бережно ходили и проповедовали действительно правую веру. Нужно сказать, что в монашестве была масса перегибов. Жизнь вдали от Церкви, вдали от Чаши у некоторых аскетов… И это не всегда был такой сознательный христианский именно подвиг, потому что иногда люди просто даже полностью отходили от Церкви, и жили или в одиночестве, или обособленными группами достаточно сектантского толка. Но, тем не менее, лучшие представители египетского, александрийского и сирийского монашества отстаивают эту ценность. Что становится центром общины, неважно это идиоритмия, где каждый живет обособленно, или кеновия? Соединение у Евхаристической чаши, соединение в Литургии, соединение за богослужением. Здесь показателен пример, правда, не египетского, а сирийского аскета, антиохийца святого Симеона Столпника-младшего. Вы знаете, что их три. Не старший, а младший Симеон Дивногорец, он на столетие позже жил, в VI веке. Он был скован своим подвигом стояния на столпе, на Дивной горе под Антиохией. И, тем не менее, к нему стекались ученики, и он их наставлял, он умолял Патриарха присылать священников, которые бы тоже были с этой общиной. Потом уже те, кого можно назвать иеромонахами, появляются, и возводят Храм Святой Троицы ввиду его столпа рядом. И он сойти не может, он дал обет. Но монахов и своих учеников после аскетических подвигов всех он раз в неделю зазывает идти и участвовать, принимать участие в Таинстве – в Таинстве Евхаристии, совершать Литургию. Это очень важно. Поэтому здесь эта связь и восприятие этого возникшего в Египте монашеского движения, и воссоединение с александрийской традицией было во многом органичным, и во многом именно монастыри станут теми сокровищницами, где сохранятся литургические тексты, где сохранятся величайшие памятники литургического искусства. Об этом тоже надо помнить. |
| Количественные показатели продукции Юсуфа аль-Мусаввира были невелики, и этим объясняется масштабный импорт икон в Сирию в середине XVII века Патриарх Макарий во время своего первого визита в Москву охотно закупал русские иконы. В своей челобитной Алексею Михайловичу он писал: «На твоем царском премногом жалованьи выменил я тритцать икон штилистовых розных святых, чем благословлять мне, как Бог меня принесет в свою область, православных христьян нарочитых людей». 2037 Макарий просил изготовить для икон оклады за счет царской казны. В следующий свой приезд, в 1668 году, он уже напрямую запросил в дар русские иконы для украшения церквей своего бедствующего престола: «И в тех, государь, церквах от многих лет иконы местные обетчали, а иконников, государь, добрых у нас нет, написать и поновить некому». 2038 Макарий заказал конкретную тематику икон, которые были в сжатые сроки выполнены мастерами Костромы, Ярославля и Нижнего Новгорода. 2039 Для Православного Востока была характерна эстетическая «всеядность», явственно выразившаяся в художественных суждениях Павла Алеппского. Эталоном для него была продукция Критской школы, вобравшей в себя ряд элементов итальянского барокко. Возможно, как раз европейская барочная живопись более всего импонировала Павлу – отсюда его известный отзыв об украинской иконописи: «Казацкие живописцы заимствовали красоты живописи лиц и цвета одежды от франкских и ляшских живописцев... и теперь пишут православные образа, будучи обученными и искусными». 2040 В московскую иконопись того времени «франкские» веяния только начинали проникать, вызывая протесты ревнителей благочестия. Тем не менее не вестернизированная московская манера письма тоже нравилась Павлу. «Знай, – пишет он, – что иконописцы в этом городе не имеют себе подобных на лице земли по своему искусству, тонкости кисти и навыку в мастерстве. Жаль, что люди с такими руками тленны!» 2041 Юсуф аль-Мусаввир считается основоположником «Халебской школы» иконописи, представленной прежде всего четырьмя поколениями его семьи. Занятие отца унаследовал один из сыновей Юсуфа священник Ни‘ма аль-Мусаввир (работал в 1675–1722 гг.). Это был, пожалуй, самый плодовитый арабский иконописец, и редкая из больших церквей Сирии и Ливана не имеет его икон. 2042 Стиль Ни‘мы резко отличается от художественной манеры его отца большей графичностью, жесткостью линий. Лучшее его произведение, на наш взгляд, это икона святых столпников Симеона Старшего и Младшего (1699 г., Баламанд). Два подвижника на вершинах колонн на фоне угловатых гор окружены целым калейдоскопом фигурок клириков, арабов-бедуинов, немощных и убогих, многие из которых представляют собой реальные типажи той эпохи, сохраненные для нас кистью живописца. 2043 |
| Констанции – мощи свв. апостолов Андрея, Луки и Тимофея; при Юлиане или Иовиане – мощи великомуч. Артемия; при Феодосии Великом – глава Иоанна Предтечи и мощи мучеников Теренция и Африкана; при Аркадии – мощи прор. Самуила; при Феодосии Младшем десница св. первомученика Стефана, мощи прор. Захарии и св. архид. Лаврентия, образ Божией Матери, писанный св. евангелистом Лукою, и одна из вериг св. ап. Петра; при Маркиане – св. рака с одеждами и погребальными пеленами Божией Матери и мощи прор. Исаии; при Льве Макеле – мощи св. Анастасии; при Ира- —77— клии – часть Животворящего Креста Господня, орудия страстей Христовых и мощи св. великомуч. Евфимии; при Юстиане II-м – мощи и омофор праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы; при Константине Копрониме – мощи св. муч. Пелагии; при Льве Мудром – мощи св. Марии Магдалины и праведного Лазаря; при Константине Порфирородном – Нерукотворенный Образ Спасителя; при Исааке II Ангеле была принесена в Константинополь глава св. Маманта. 666 Кроме названных святынь в византийских церквах, монастырях, часовнях и императорских дворцах хранилось великое множество других св. мощей и священных предметов, достоверно неизвестно когда и кем принесенных в Константинополь, а также обретенных в нём самом. К числу таких можно отнести мощи мучеников: Никиты Готфского, Маркиана и Мартирия, Симеона Богоприимца, Иакова брата Господня, прор. Захарии, апостола Филиппа, Пантелеимона и Марина, Агафии, Акилины, Ии или Евдокии, св. Евсевия епископа Самосатского, свв. столпников Даниила и Акакия, св. Иоанна Кущника, сорока мучеников, Фоки епископа Синопского, Климента Анкирского, Параскевы-Пятницы, св. девы Елены, св. Аверкия, Иоанна Милостивого, Марии Клеоповой, св. Ирины, муч. Феодосии, прор. Елисея, мученика Лазаря, Спиридония Тримифунтского, Григория Богослова , великом. Агафоника и святых младенцев, избиенных Иродом; рог прор. Самуила, из которого он, по преданию, помазал на царство Саула и Давида, сосуды алавастровые свв. жен мироносиц и многие чудотворные Образы Спасителя и Богоматери. |
| Можно думать, что услугу, оказанную Евагрием, Антиохийский патриарх не забыл до самой кончины. Отметим ещё, что церковный историк окормлялся у выдающегося подвижника своего времени — преподобного Симеона Столпника Младшего (521–592 гг.), который, по характеристике Евагрия, “превосходил добродетелью всех своих современников, с младых ногтей проводя жизнь на столпе, так что уже во время стояния на нём он сменил [молочные] зубы [на коренные]”. И как говорит историк далее, когда он впал в уныние, лишившись жены и детей, то преподобный Симеон, “постигнув думы (“помыслы” — logismoЭj) мои, хотя я не открывал их никому, об утрате детей, задаваясь вопросом, почему это не случается с многодетными язычниками, он написал [мне, убеждая] отринуть их как неугодные Богу” (VI,23) 111 . Вот всё, что известно о жизни Евагрия. Точная дата его смерти неизвестна: ясно только то, что скончался он после 594 г. Как писатель Евагрий отнюдь не был весьма плодовитым. Судя по его собственным словам, им было написано всего три произведения: 1) уже упоминавшаяся речь в честь наследника престола, родившегося у императора Маврикия и его супруги, 2) книга, которая содержала “обращения, послания, постановления, речи, рассуждения и кое-что другое; причём находящиеся в ней обращения, как правило, составлены как бы от лица Григория, [епископа] Феополя” (VI,24 — другими словами, Евагрий был “спичрайтером” Антиохийского патриарха) и 3) “Церковная история”. Первые два сочинения не дошли до нас, а сохранившаяся “Церковная история” содержит шесть книг и охватывает период с 428 до 594 года. В предисловии к первой книге автор, кратко упомянув своих предшественников (Евсевия, Созомена, Сократа и Феодорита), говорит: “Поскольку же о последующих [событиях], не менее значительных, в каком-либо порядке никакого слова не было сказано, то решил я, хотя и не искусен в таких [вещах] ( deinXj ™gл t¦ moiaama), потрудиться над ними и изложить их в письменном сочинении, полностью доверяясь Тому, Кто и рыбаков умудрил, и язык бессловесный в ясное благозвучие превратил, воскресить деяния, уже погубленные забвением, и вдохнуть в [них] душу словом, и обессмертить памятью, чтобы любой из читателей мог узнать, что и когда, и где, и как, и по отношению к кому, и кем совершалось до нашего [времени], чтобы ничто из того, что достойно памяти, не осталось незамеченным, скрытым из-за беспечной и расслабляющей небрежности и из-за живущего у её дверей забвения”. |
| Можно думать, что услугу, оказанную Евагрием, Антиохийский патриарх не забыл до самой кончины. Отметим ещё, что церковный историк окормлялся у выдающегося подвижника своего времени – преподобного Симеона Столпника Младшего (521–592 гг.), который, по характеристике Евагрия, “превосходил добродетелью всех своих современников, с младых ногтей проводя жизнь на столпе, так что уже во время стояния на нём он сменил [молочные] зубы [на коренные]”. И как говорит историк далее, когда он впал в уныние, лишившись жены и детей, то преподобный Симеон, “постигнув думы (“помыслы” – logismoЭj) мои, хотя я не открывал их никому, об утрате детей, задаваясь вопросом, почему это не случается с многодетными язычниками, он написал [мне, убеждая] отринуть их как неугодные Богу” (VI,23) 111 . Вот всё, что известно о жизни Евагрия. Точная дата его смерти неизвестна: ясно только то, что скончался он после 594 г. Как писатель Евагрий отнюдь не был весьма плодовитым. Судя по его собственным словам, им было написано всего три произведения: 1) уже упоминавшаяся речь в честь наследника престола, родившегося у императора Маврикия и его супруги, 2) книга, которая содержала “обращения, послания, постановления, речи, рассуждения и кое-что другое; причём находящиеся в ней обращения, как правило, составлены как бы от лица Григория, [епископа] Феополя” (VI,24 – другими словами, Евагрий был “спичрайтером” Антиохийского патриарха) и 3) “Церковная история”. Первые два сочинения не дошли до нас, а сохранившаяся “Церковная история” содержит шесть книг и охватывает период с 428 до 594 года. В предисловии к первой книге автор, кратко упомянув своих предшественников (Евсевия, Созомена, Сократа и Феодорита), говорит: “Поскольку же о последующих [событиях], не менее значительных, в каком-либо порядке никакого слова не было сказано, то решил я, хотя и не искусен в таких [вещах], потрудиться над ними и изложить их в письменном сочинении, полностью доверяясь Тому, Кто и рыбаков умудрил, и язык бессловесный в ясное благозвучие превратил, воскресить деяния, уже погубленные забвением, и вдохнуть в [них] душу словом, и обессмертить памятью, чтобы любой из читателей мог узнать, что и когда, и где, и как, и по отношению к кому, и кем совершалось до нашего [времени], чтобы ничто из того, что достойно памяти, не осталось незамеченным, скрытым из-за беспечной и расслабляющей небрежности и из-за живущего у её дверей забвения”. |
| отец, которые и сами их принимали, чтобы они находились во всех церквах и на всяком месте владычества Божия. Эти иконы мы почитаем и почтительно покланяемся им, а именно иконы Спасителя, Божией Матери и всех святых, чтобы при помощи живописных изображений можно было приходить к воспоминанию и напоминанию о первообразе (т.е. о самих изображенных и их добродетелях) и стать участниками некоего освящения» (Д. VII. 357–358). На этом и закончились рассуждения отцев о почитании икон. Это почитание икон собор в том же заключительном мнении ясно и определенно отличает от почитания подобающего самому Богу. Собор говорит: «веруем в Троицу непостижимую, неописуемую, которой одной надлежит Божеское служение и поклонение и почитание» (Д. VII. 356) 181 . Как скоро собор пришел к единодушному решению по вопросу о св. иконах, отцы берут на себя задачу произнести суд над иконоборством. Этот суд продолжался долго и отличался обстоятельностью. Прежде всего собор произносит суд над иконоборством его существу. Отцы находят, что иконоборцы своими воззрениями и деятельностью разом повторяют собою злые примеры, заблуждения и ереси всех прежних времен: иконоборство было суммою множества заблуждений и ересей. Из библейских примеров, по суждению собора, иконоборцы могут быть сравниваемы лучше всего с Навуходоносором. С этою целью прочитан был на соборе отрывок из второго огласительного слова Кирилла Иерусалимского , в котором говорилось: «не слыхал ли кто, что Навуходоносор сокрушил херувимов? Не говорю – херувимов умосозерцаемых и небесных, но херувимов, которые были устроены в храме и осеняли святилище, от среды которого глаголал Божий закон». Собор находит, по прочтении этого места из Кирилла, что иконоборцы действовали как Навуходоносор и заслуживают того же печального жребия, какого заслужил он (Д. VII. 382–3). Собор далее полагает, что иконоборцы так же худы, как Самаряне и даже хуже их. Свидетельство св. Симеона столпника (младшего), утверждающее, что какие-то Самаряне в его время низвергли иконы, подает повод отцам собора объявить: «всем известно, что самаряне хуже прочих еретиков. |
| По другому мнению, Вселенские Соборы являются органом высшей власти в Церкви, хотя и с известными оговорками. Носителем этой высшей церковной власти, полагает автор данной точки зрения, является вселенский епископат, а Соборы представляют собой наиболее совершенный способ осуществления вселенским епископатом своих полномочий в Церкви 311 . Однако Соборы обладали своей собственной компетенцией, отличались составом участников, способом принятия и видами решений (догматические, канонические, дисциплинарные) и порядком введения их в действие. Достаточно вспомнить хотя бы тот факт, что соборные оросы после их утверждения императорами имели значение государственных законов. Помимо этого Вселенские Соборы принимали меры дисциплинарного характера к отдельным лицам, что совершенно несвойственно «способу». Нельзя также не заметить, что, по одному верному замечанию, название «вселенский» не выражает мнения о присутствии на Соборах всех архиереев или даже большинства из них 312 . Понятно, что, если идти предложенным автором этой гипотезы путем, отсутствующие епископы просто не могли реализовать свои полномочия. В то же время они канонически ничем не отличались от других архипастырей, в силу целого ряда случайностей принявших участие в соборных заседаниях. К таким «случайностям» можно отнести в первую очередь самостоятельное и произвольное определение императорами в каждом конкретном случае числа представителей от каждой из Поместных церквей и даже митрополий. Исключение составляла лишь Римская кафедра, которая обычно без участия императора устанавливала число папских легатов. Повинуясь заданной логике, утверждают, будто все остальные участники Соборов (миряне, рядовые клирики, иноки) в лучшем случае имели лишь право совещательного голоса. Однако в действительности Соборы никогда не являлись закрытыми заседаниями епископата. Монашествующие, а также рядовые клирики и миряне являлись неизменными свидетелями происходящего, зачастую внося в их ход существенные поправки. Сказанное в первую очередь касается таких Соборов, как I, II, VI и VII. Например, в Первом Соборе участвовали многие клирики, миряне и даже языческие философы, желающие разъяснить для себя основы христианского вероисповедания. Блиставший на его заседаниях св. Афанасий Великий , будучи еще диаконом, несомненно, лично многое сделал для опровержения арианской ереси на Соборе. Можно с уверенностью сказать, что именно отношение жителей Эфеса и прибывших со св. Кириллом Александрийским лиц, а также позиция св. Симеона Столпника являлись решающими как для содержания соборных определений, так и для формирования мнения императора св. Феодосия II Младшего о деяниях этого Собора и «соборика» Иоанна Антиохийского. |
| Последнее обстоятельство подтверждает и св. Кирилл Александрийский , опровергая Юлиана, укорявшего христиан за то, что они, будто бы, до обожания чтут изображения креста 559 , и, кроме того, свидетельствует о повсюдном распространении в разных видах священного изображения жертвоприношения Авраамом Исаака 560 . Симеон же Столпник, с особенной ясностью и твердостью, свидетельствует, как о церковном употреблении, так и достодолжном чествовании креста и икон, как святых угодников, так, в особенности, Самого Иисуса Христа и Его Пречистой Матери, изображая в своем послании к царю Иустину младшему в мрачных чертах произведенное некими самарянами в г. Порфириане и достойное всякого осуждения и наказания, наругание над достопоклоняемыми помянутыми иконами, и, вместе с сим, поставляя царю на вид то, что, «если, в случае нанесения оскорбления императорскому портрету, государственные законы, осмелившихся сделать это, повелевают предавать беспощадной и всегубительной смерти; то какому осуждению должны подлежать те, которые с несказанным бесстыдством и нечестием и, – трудно сказать, с какой силой зла, – дерзали делать такие оскорбления иконе Сына Божия и Всесвятой Преславной Богородицы» 561 ? А бл. Феодорит и историк Филосторгий, в частности, свидетельствуют о благоговейном чествовании христианами икон св. царя Константина, пред которыми они поклонялись, возжигали свечи и курили фимиам 562 . Кроме того, Феодорит же передает о подобном же чествовании христианами небольших изображений св. Симеона Столпника, которые, по его словам, прибивали в Риме на всех дверях работных храмин, надеясь через то иметь себе защиту и безопасность 563 . Из западных же учителей Церкви, бл. Августин свидетельствует о повсюдном распространении икон Христа Спасителя, вместе с апостолами Петром и Павлом 564 и жертвоприношения Авраамом Исаака 565 , а Павлин Ноланский о церковном употреблении и чествовании священных изображений божественной Троицы 566 , креста Господня 567 , апостолов и мучеников 568 , а, также, разных событий из истории Ветхого и Нового Завета 569 . |
| Поэтому было бы странно, если бы о такой замечательной личности не сохранилось ни одного другого свидетельства, кроме беглого упоминания ее имени у Василия Селевкийского . Вопреки уверениям Гамуррини и всех позднейших писавших об Эферии авторов, мы прежде всего должны заявить, что имя Марфана встречается вовсе не у одного Василия Селевкийского . На самом деле оно встречается и у других христианских авторов, упоминавших о женщинах Сирии и Палестины. Так, оно не раз встречается у св. Епифания Кипрского в его труде о ересях 45 . Затем имя Марфаны в некоторых рукописях усваивается св. Марфе – матери св. Симеона Столпника (Младшего) 46 . В «Supplementum ad Acta Sanctorum» болландистов упоминается некая мученица Мартана, пострадавшая вместе с Евсевием 2 декабря. Но помимо этих лиц, которые никак нельзя отождествить с Марфаной Эферии 47 , в памятнике V века есть упоминание о Маране или Марфане, тождество которой с Марфаной Эферии представляется в высшей степени вероятным. Памятник этот – «История боголюбцев» блаженного Феодорита Кирского , 29-я глава которой посвящена Марфане и Кире. Правда, в имеющемся у нас тексте «Истории боголюбцев» говорится не о Марфане, а о Маране, но такое различие имени никоим образом не может служить доводом против отождествления. В данном случае нам нет даже нужды прибегать к соображениям общего характера, например к указанию на неисправность 48 существующей сирмондо-шульцевской рецензии этого творения Феодорита, воспроизведенной у Миня , или на полную превратностей судьбу личных имен, воспроизводимых языком и воспринимаемых ухом другой национальности 49 , ибо и без того невозможно допустить, чтобы женщина носила сирское имя Марана, означающее «господин наш» (ср. «Маран – афа», 1Кор 16. 22 ), а не Марфана, означающее «госпожа наша» (ср. Марфа, Лк 10. 38 и др.). Помимо того, неправдоподобное имя Марана абсолютно нигде не встречается. Если же некоторые греческие рукописи, легшие в основу сирмондо-шульцевской рецензии, говорят о Маране, то это вполне понятно. |
|
|
