| Вначале в обители был построен небольшой деревянный храм во имя преподобного Алексия человека Божия. Маленький и тесный, он освещался узкими слюдяными оконцами. Кроме келий и служб для монашествующих находилось здесь и кладбище, и все было обнесено единой оградой. Затем была построена соборная церковь в честь Зачатия святой праведной Анны. По соборной церкви монастырь именовался Зачатьевским, по престолу во имя прп. Алексия человека Божия – Алексеевским, а по старшинству над прочими возникшими вслед за ним женскими монастырями в Москве – стародевичьим. В XIV в. жизнь церковная и гражданская составляли одно целое – святую Русь православную. Государи перед смертью принимали схиму, схимники умирали в сражении. Православная церковь блистательно сияла и церковными и государственными заслугами своего Первосвятителя Алексия, почитаемого не только на Руси, но и в Царьграде, и в степных улусах татарских. Русская земля собиралась около московского князя Дмитрия Донского, крепла, устраивалась под его рукою, и плодом этого была славная Куликовская битва. В новоустроенной обители было введено общежитие. Первой игуменией монастыря стала Иулиания, которая скончалась в 1393 г. К этому времени и Алексий митрополит (1374) и Дмитрий Донской (1389) уже ушли в мир иной. Обитель пережила вместе с Москвой и многими городами опустошительное нашествие Тохтамыша (1382 г.). Не окончилось еще годовое поминовение Сергия Радонежского (1392 г.), как обитель постигла утрата горячо любимой игумении Иулиании. Через год скончалась и ее сестра монахиня Евпраксия. Погребли преподобных сестер в монастыре. Благотворные начала благочестивой настоятельницы и после ее кончины приносили духовные плоды. Добрые качества, составляющие достоинства монашеского жития сестер Зачатьевского Алексеевского стародевичьего монастыря при жизни первоначальницы, долгое время и после смерти игумении усваивали в общем мнении первенство этому монастырю. На Остоженке монастырь просуществовал почти 200 лет и пережил немало бедствий: и пожары, и даже землетрясение, во время которого треснули монастырские стены. В 1451 г. обитель разграбили татары. Упоминание о монастыре встречается в летописи 1473 г. В связи с тем, что по приказу Великого князя московского Иоанна III игумения монастыря была приглашена для облачения в новые ризы мощей Великой княгини Марии (в иночестве Фотинии ), супруги Великого князя московского Симеона Гордого, найденных в притворе церкви Спаса на Бору в Кремле. Сохранилось также завещание князя Михаила Верейского, согласно которому он дарил в 1486 г. одну из своих деревень " к Олексию святому в монастырь… " . Этими скудными сведениями и завершается справка о монастыре со дня его основания до 1514 г., т. е. почти до конца первой половины периода княжения Великого князя Василия III. |
| Еще стоит, однако, на опустевшем урочище древняя каменная церковь Благовещения, сооруженная вначале Мстиславом, великим сыном Мономаха, который украсил столькими храмами столицу славянскую. Спустя два столетия, она пришла в ветхость и восстановлена, по воле Великого Князя Симеона Гордого, архиепископом Василием, одним из знаменитых Владык Новгорода, которого белый клобук перешел ко всем митрополитам русским. Церковь сия еще дважды обловлена была – в исходе минувшего столетия и вначале нынешнего, и к ней пристроена трапеза с приделом во имя Сретения Господня. Но внутреннее ее устройство удержало древний характер византийский, по образцу Перунското скита, хотя она гораздо обширнее. Та же четвероугольная внешняя форма и тройное разделение алтаря, ибо так устроены почти все Новгородские церкви; уцелевший на стене образ Господа Вседержителя и часть мощей мучеников Черниговских, Князя Михаила и боярина его Феодора, составляют ныне главное сокровище сей древнейшей придворной церкви князей Новгорода. Две другие деревянные церкви – Святителя Николая и бессребренных Чудотворцев, которые стояли подле каменной, давно уже уничтожены. Но от ее заросшей травою паперти, не попираемой более княжескими стопами, какой очаровательный вид открывается на их старую отчину – великий Новгород с его окрестностями! Багровое солнце уже близко было к земле Новгородской и бросало огненные лучи свои прямо в церковь Мстислава. Белый величественный Юрьев, другое славное дело рук его, рдеющий вечерними лучами, стоял на рубеже озера и реки, как некий светлый страж, их охраняющий. По сторонам его Перынь и живописная усадьба Орловская, как дети подле своего родителя, отражали также его вечернюю славу. Море Славянское синело вдали за мысом бывшего громовержца. Юноша Волхов, исполненный света и жизни, плавно шел мимо вековых храмов, заходя, как бы на поклонение, во все пристани и заливы; а храмы все более и более умножались вдоль берегов его, доколе не срослись все в один великий Новгород и не увенчались державною главою Софийскою. Слобода Воскресенская на противоположном берегу, куда по воле Иоанна переброшен был из Городища мост славным его зодчим Аристотелем, служит преддверием города; далее зубчатый Кремль на холме со своими башнями и куполами догорал последними лучами дня, и отблеском их озарялись новый великолепный мост Волхова и вся Торговая сторона с ее бесчисленными церквами. Они все собрались, как бы по звуку вечевого колокола, к старому дворищу князя своего Ярослава, а вдали мелькали обители Антониева и Деревяницкая, за рощею, и чуть видимый Хутынь. Такой обширный вид открывался во все стороны от древней усадьбы Рюрика, где некогда срубил он малый городок свой, и вот он разросся в пять славных концов Новгородских. Недаром держались места сего потомки Рюриковы; отселе обнимали они взором и повелительным словом всю свою отчину, и на их зов откликались Святая София и Вече. |
| Кончина вел. кн. Иоанна Иоанновича. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1-й Остермановский том. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30–1. Л. 505 об.) Кончина вел. кн. Иоанна Иоанновича. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1-й Остермановский том. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30–1. Л. 505 об.) Известны 2 духовные грамоты И. И. (составлены скорее всего в 1359). Они посвящены разделу между сыновьями вел. князя Димитрием и Иваном и племянником кн. Владимиром Андреевичем территории, имущества и доходов Московского княжества, а также владений за его пределами (И. И. не мог распоряжаться Владимирским великим княжеством, это право принадлежало хану). Вел. князь сохранил владения вдов вел. князей Иоанна Калиты (вел. кнг. Ульяны) и Симеона Гордого (вел. кнг. Марии), выделил вдовий удел своей 2-й супруге Александре. Кн. Димитрий получил наиболее значительные по размерам владения, но в совокупности земли др. представителей московского княжеского дома их превосходили. Кн. Иван унаследовал отцовский Звенигородский удел. Вел. кн. Иоанн Иоаннович. Фрагмент росписи парадных сеней ГИМ. Артель Ф. Г. Торопова. 1883 г. Вел. кн. Иоанн Иоаннович. Фрагмент росписи парадных сеней ГИМ. Артель Ф. Г. Торопова. 1883 г. В духовных грамотах И. И. упоминается несколько его даров церковным корпорациям: вел. князь передал с. Павловское «святому Олександру», вероятно Александровому мон-рю в Переяславле (Переславле-Залесском), 4-ю часть собиравшейся в Коломне тамги он завещал ц. «Святой Богородицы на Крутице» (либо в Старом Симоновом мон-ре, либо на подворье Сарайских епископов), московскую «костку» (одну из торговых пошлин) И. И. пожаловал на содержание московских Успенского и Архангельского соборов. Перед кончиной И. И. принял схиму. Похоронен рядом с отцом и братьями в Архангельском соборе Московского Кремля. По мнению Г. М. Прохорова , об И. И. идет речь в послании некоего архиерея неизвестному князю «От иного послания о повинных» (старший список - РНБ. Сол. 858, Кормчая, 1493 г.; опубл.: Прохоров. 1978. |
| Но серебряный киот Евангелия из монастыря Гелати на Кавказе, являлся свидетельством того, что эта Византийская скань легко сочеталась в известных местностях, где распространилось арабское влияние, с восточною орнаментикою (см. ниже), которая принципиально, благодаря своему характеру плоской резьбы так наз. арабесок, весьма подходила к сканной технике и ее украшениям. Однако, подкрепить главный довод византийского происхождения ленточной филиграни было сравнительно трудно, в силу общего недостатка византийских памятников этого рода от XI – столетий: можно было указать на замечательные находки в Майнце византийских брошей из коллекции барона Гейля, превосходной техники, с теми же желобками для жемчужных нитей, что и в Мономаховой шапке, на рязанский клад и пр., но этого материала казалось недостаточно. Правда, поблизости от Мономаховой шапки, в Успенском соборе, на известной иконе Владимирской Божией Матери, можно видеть большой сканный оклад константинопольской (оклад устроен митроп. Фотием) техники и рисунка, далее на венчике местной (Владимирской) иконы Спаса в Успенском же соборе, на чаше Симеона Гордого в Троицкой Лавре можно было найти ту же сканную технику, но она исполнена из серебра, не из золота, как на Мономаховой шапке, и относится уже к началу XV столетия. Таким образом, лаврская икона Иоанна Богослова приходится в средине между Мономаховой шапкою и этими иконами, как несомненный памятник византийской скани века. Но Афон обогатил эти материалы рядом замечательных окладов, исполненных тою же сканью, – лучшее свидетельство ее принадлежности византийскому искусству. В Ватопедском соборе, у передних столбов близ алтаря, подвешены в киоте большие иконы: Св. Троицы, 1 м 0,17 м и 0,92 м шир. и Богоматери, 1 м 15 сант. выш. и 90 сант. шир., с окладом в 10 сант. шир., бывшие прежде местными, судя по размерам, а по преданию, некогда находившиеся в Солуньской Софии. Живописный лик (рис. 71) Богоматери взят в типе Одигитрии, с Младенцем на левой руке, держащим свиток и благословляющим, глядя на Мать. |
| Особенно же известен своими богатыми приношениями в церкви Владимир Василькович, князь галицкий. В городе Каменце он украсил Благовещенскую церковь золотыми иконами и серебряными сосудами и пожертвовал в нее окованное серебром Евангелие. Во Владимире Волынском для Дмитриевской церкви устроил серебряные сосуды и серебряную ризу с драгоценными камнями на икону Пресвятой Богородицы, а в церкви епископской, или соборной, оковал серебром большой образ Спасителя и дал ей Евангелие, обложенное серебром, сосуды из жженого золота с драгоценными камнями и образ Спасителя в золотой ризе с драгоценными камнями. В епископскую, или соборную, церковь перемышльскую пожертвовал Евангелие, окованное серебром с жемчугом; в черниговскую — Евангелие, писанное золотом и также окованное серебром с жемчугом; в луцкую — большой серебряный и позлащенный крест с Честным Древом. В Георгиевскую церковь города Любомли слил медные двери и пожертвовал серебряные сосуды и иконы, окованное золотом с драгоценными камнями Евангелие, серебряное кадило и под. В берестскую церковь святого Петра — Евангелие, окованное серебром, серебряные сосуды и серебряное кадило . Главное украшение и нераздельно святыню церквей, как и всегда, составляли святые иконы, которые помещались преимущественно в иконостасах. Но многие каменные храмы в городах и монастырях, особенно в Москве и Новгороде, были расписываемы разными священными изображениями и по стенам, именно — украшались стенною иконописью по сырому грунту. С этой целию у нас существовали даже целые дружины, или товарищества, иконописцев, греческих и русских, имевшие своих старейшин и начальников и находившиеся иногда под особым покровительством или на содержании властей духовных и светских. Так, в Новгороде Входоиерусалимскую церковь расписывал (1338) грек Исаия «с други». В Москве Успенский собор расписывали (1344) греки, иконописцы митрополита Феогноста, а собор Архангельский — русские мастера, иконописцы великого князя Симеона Иоанновича Гордого, они составляли «дружину», а начальниками и старейшинами у них были Захарий, Дионисий, Иосиф и Николай. |
| Припомним Домана северянина, родом из Путивля, отсекшего голову святому Михаилу, князю черниговскому, и несчастного Изосиму, который прежде был иноком самой нетрезвой и вообще позорной жизни, а сделавшись вероотступником, много досаждал христианам в Ярославле и убит ими 2814 . Любя веру и Церковь , предки наши, естественно, были привержены и усердны к храмам Божиим и святым обителям. Были князья, были и архипастыри и другие лица, которые в продолжение своей жизни сооружали не одну или две, а многие церкви и на собственные средства воздвигали по нескольку монастырей или не щадили для содержания и украшения их никаких жертв. Обычай постригаться в монашество, по крайней мере пред смертию, известный у нас и в прежнее время, теперь еще усилился. Редкие из князей, каковы: Владимир Василькович галицкий и Димитрий Донской, не последовали этому обычаю. А большая часть принимала пред своею кончиною не только монашество, но и схиму, Так поступили святой Александр Невский, дети его – Андрей Александрович и Даниил Александрович Московский, затем – Иоанн Данилович Калита, Симеон Иоаннович Гордый, Михаил Александрович Тверской, Александр ростовский и весьма многие другие. Так же поступили и княгини: мать святого Александра Невского – Евфросинья, жена Симеона Гордого – Анастасия, жена брата его Иоанна Иоанновича – Александра, жена Димитрия Донского – Евдокия и другие. Так же поступали почти все посадники новгородские, бояре московские и многие другие лица 2815 . Но несмотря на всеобщее, господствовавшее тогда уважение и любовь к святым храмам и обителям иноков, бывали примеры и совершенно противного, по крайней мере во дни брани и других народных бедствий. В 1393 г. новгородцы, овладев Устюгом, зажгли город и разграбили соборную церковь , похитили из нее все золото и серебро, ободрали даже иконы. А чрез несколько лет (1398) не только разграбили вновь ту же самую церковь в Устюге, но сожгли ее и взяли, как они выражались, в плен самую икону Пресвятой Богородицы чудотворную, так что владыка Новгородский справедливо заметил воеводам: “Вы обесчестили церковь Божию в Устюге” – и повелел им воздвигнуть эту церковь и возвратить чудотворную икону со всею утварью 2816 . Не лучше действовали иногда новгородцы и у себя дома. В 1299 г., когда во время страшного пожара некоторые торговцы снесли для безопасности свои товары в церкви, злые люди разграбили в церквах все снесенное, а в одной убили даже сторожа, охранявшего товар. В 1340 г. во время еще более сильного пожара также убили в церквах двух сторожей, разграбили весь товар, много сделали пакости в самом Софийском соборе. В 1418 г. во время народного волнения возмутившиеся, кроме разных неистовств в городе, разграбили монастырь святого Николая на Поле и оскорбили игумена и черноризцев, говоря: “Здесь житницы боярские”. Великий князь московский Василий Васильевич с своею многочисленною ратью (1434), опустошив страну Галичскую и взяв самый Галич, пожег святые церкви и монастыри 2817 . |
| Припомним Домана северянина, родом из Путивля, отсекшего голову святому Михаилу, князю черниговскому, и несчастного Изосиму, который прежде был иноком самой нетрезвой и вообще позорной жизни, а сделавшись вероотступником, много досаждал христианам в Ярославле и убит ими . Любя веру и Церковь, предки наши, естественно, были привержены и усердны к храмам Божиим и святым обителям. Были князья, были и архипастыри и другие лица, которые в продолжение своей жизни сооружали не одну или две, а многие церкви и на собственные средства воздвигали по нескольку монастырей или не щадили для содержания и украшения их никаких жертв. Обычай постригаться в монашество, по крайней мере пред смертию, известный у нас и в прежнее время, теперь еще усилился. Редкие из князей, каковы: Владимир Василькович галицкий и Димитрий Донской, не последовали этому обычаю. А большая часть принимала пред своею кончиною не только монашество, но и схиму. Так поступили святой Александр Невский, дети его — Андрей Александрович и Даниил Александрович Московский, затем — Иоанн Данилович Калита, Симеон Иоаннович Гордый, Михаил Александрович Тверской, Александр ростовский и весьма многие другие. Так же поступили и княгини: мать святого Александра Невского — Евфросинья, жена Симеона Гордого — Анастасия, жена брата его Иоанна Иоанновича — Александра, жена Димитрия Донского — Евдокия и другие. Так же поступали почти все посадники новгородские, бояре московские и многие другие лица . Но несмотря на всеобщее, господствовавшее тогда уважение и любовь к святым храмам и обителям иноков, бывали примеры и совершенно противного, по крайней мере во дни брани и других народных бедствий. В 1393 г. новгородцы, овладев Устюгом, зажгли город и разграбили соборную церковь, похитили из нее все золото и серебро, ободрали даже иконы. А чрез несколько лет (1398) не только разграбили вновь ту же самую церковь в Устюге, но сожгли ее и взяли, как они выражались, в плен самую икону Пресвятой Богородицы чудотворную, так что владыка Новгородский справедливо заметил воеводам: «Вы обесчестили церковь Божию в Устюге» — и повелел им воздвигнуть эту церковь и возвратить чудотворную икону со всею утварью . Не лучше действовали иногда новгородцы и у себя дома. В 1299 г., когда во время страшного пожара некоторые торговцы снесли для безопасности свои товары в церкви, злые люди разграбили в церквах все снесенное, а в одной убили даже сторожа, охранявшего товар. В 1340 г. во время еще более сильного пожара также убили в церквах двух сторожей, разграбили весь товар, много сделали пакости в самом Софийском соборе. В 1418 г. во время народного волнения возмутившиеся, кроме разных неистовств в городе, разграбили монастырь святого Николая на Поле и оскорбили игумена и черноризцев, говоря: «Здесь житницы боярские». Великий князь московский Василий Васильевич с своею многочисленною ратью (1434), опустошив страну Галичскую и взяв самый Галич, пожег святые церкви и монастыри . |
| Среди наиболее известных памятников этого времени покров на раку преподобного Сергия Радонежского, выполненный в первой четверти XV века, в мастерской великой княгини Марии Александровны (вдовы князя Симеона Гордого). В это время наибольшее распространение получает шитье цветным шолком с незначительным применением золотых и серебрянных нитей. Наряду с этим продолжается традиция «золотного шитья». Среди удивительных памятников этого времени «Большой саккос» митрополита Московского Фотия (первая треть XV в), выполненный в традициях византийских мастеров. Саккос богато украшен более чем 100 шитыми изображениями (отдельные фигуры и целые композиции). Наиболее вероятно что, при выполнении этой работы принимали участие как русские так и греческие мастера. На рубеже XV-XVI веков особое влияние на лицевое шитье оказало творчество Дионисия и продолжателей его школы. Удлиненные пропорции фигур, тонкая детальная пропоботка ликов, преимущественно светлые тона доминировали в шитье первой половины XVI века. Именно в это время искусство лицевого шитья достигает своего наивысшего расцвета. Связанно это, в первую очередь, с появлением ряда крупных мастерских (светлиц) в столице под руководством опытных мастеров и с проявлением особого интереса к этому виду искусства. Наиболее известны в этот период мастерские: Анастасии Овиновой, Соломонии Сабуровой, Евфросинии Старицкой, Ирины Годуновой, Строгановых. Среди мастерских этого времени хочется отметить работы светлицы Ефросинии Старицкой. Она была вдовой одного из последних русских удельных князей. Ей пришлось пережить ссылку, насильственное пострижение в монашество и принять мученическую смерть в 1569 году. В ее мастерской, кроме прочего, было изготовлено более 20 плащаниц «в вечный поминок», которые рассылались в разные монастыри. Самая большая из плащаниц достигающая почти трех метров была пожертвована в Успенский собор Кремля. Работы этой мастерской отличаются безупречным композиционным построением, тонким рисунком в сочетании с безупречной техникой вышивки. Уже у современников эти произведения пользовались высоким авторитетом и вызвали, что характерно, к жизни их неоднократные повторения в последующие десятилетия. |
| Также преподобный Симеон говорит и о ничтожности земной славы. Земная слава лишает человека славы небесной. Симеон рассуждает: «Если я не стану пренебрегать земной славой и не погнушаюсь как вредной для души и лишающей меня небесной славы…» . Людская слава делает христианина неверным, и особенно опасна любовь к такой славе, ибо, «по словам Господа, людская слава и любовь к ней делает нас неверными» . С целью увещевания монахов, чтобы они (особенно незнатные) не думали, что получили преимущество, уйдя в монастырь, преподобный Симеон Новый Богослов пишет, что не обязательно действительно удаляться от мира. «Тот, кто желает сделать благо, получил возможность от Бога сделать это в любом месте» . Прекрасно описание преподобным человека, живущего в миру, но пришедшего в меру бесстрастия. Он «видит золото и не замечает его яркости, рассматривает этот материал как [взятый] из земли и из почвы или как камень, но что оно никогда не сможет превратиться ни во что иное. Он видит серебро, жемчуг и все драгоценные камни и не увлекается их цветами, но видит всякий камень как один из камней и рассматривает его все равно как глину. Он видит роскошные плащи и не восхищается их пестротой, но считает это навозом червей и жалеет тех, кто наслаждается этим и заботится об этом как о чем-то ценном. Он видит кого-то прославляемого на троне, шествующего в большой процессии по улицам и гордого, но он расположен так, будто видит это во сне и смеется и удивляется человеческому неведению. Он смотрит на мир и, хотя находится и живет в большом городе, чувствует себя так, как будто находится один во всем мире (свидетель Бог, который совершает в нас все это!). И он ведет себя так, как будто живет в пустыне, непроходимой для людей, как будто у него ни с кем нет никакого дела или как будто он даже ни с кем не знаком» . Также в другом месте преподобный утверждает, что уход из мира недостаточен и не помогает, если отсутствует усердие: «Вы поняли, что и центр города не препятствует нам исполнять заповеди Божии, если мы усердны и трезвенны, а если мы беспечны и беззаботны, то ни уединение, ни уход не помогают» . |
| Яко светозарная звезда пришел еси от востока на запад, оставив отечество твое, Нижний Новград, и дошед богоспасаемаго града Суждаля, в нем обитель сотворил еси, и собрал еси монахов множества: и прием дар чудес от Бога, отче Евфимие, и был еси о Христе собеседник и спостник преподобному Сергию. С нимже у Христа Бога испроси благоверному императору нашему Николаю Александровичу, здравие, и спасение, и душам нашим велию милость. Кондак, глас 2: Волнений множество невлажно преходя. безплотныя враги струями слез твоих погрузил еси, богомудре Евфимие преподобне. Тем и чудес дар приял еси, моли непрестанно о всех нас. 2347 Печерский Вознесенский монастырь был основан в окрестностях Нижнего Новгорода около 1330 года другом преп. Сергия Радонежского святым Дионисием, который ископал себе в 5 верстах от города на берегу р. Волги пещеру и подвизался в ней, а потом был архимандритом своей обители и впоследствии архиепископом суздальским. Скончался в сане митрополита киевского в 1384 году. Память его 26 июня. 2348 Неизвестно, почему Борис Константинович назван здесь великим князем. Суздальские князья домогались, правда, великокняжеского престола после смерти Симеона Гордого, в 1353, но потерпели в этом неудачу, и только после кончины Uoahha II Кроткого, в 1359 году, великое княжение получил суздальский князь Димитрий Константинович. Впрочем, последний был великим князем только несколько лет. В 1363 году он вынужден был уступить великокняжеский престол сыну Иоанна Кроткого, Димитрию Иоанновичу Донскому. 2350 Этот год считается и годом основания монастыря, получившего потом название Спасо-Евфимиева. Он замечателен тем, что из суздальских монастырей в нем первом введено было общежитие. 2353 Через столетие после кончины преподобного, в 1507 г. 7 июня, при копании рва для построения вместо сгоревшего в 1491 году Преображенского храма нового храма обретены были мощи его и оказались нетленными: «лице было светлое и ризы, как вчера одетые». Читать далее Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского/12 книг. – Москва : «Ковчег», 2010. |
|
|
