| У преосвященного Вениамина нижегородского вышло крупное недоразумение с управителем Мокшанского Духовного Правления. Управитель не принял в 1749 г. указав из Нижегородской Консистории и посланным оттуда прямо заявил, что он находится в ведении астраханского епископа Илариона, а не в Нижегородской епархии. 23 декабря 1749 г. из Мокшанска, официально уведомили епископа Вениамина, что Мокшанску промеморией с резолюцией епископа астраханского Илариона велено быть в ведении Пензенского Дух. Правления, следовательно, в Астраханской епархии. Нижегородский владыка усомнился и сделал (22 января 1750 г.) запрос Св. Синоду о том, к какой епархии должен принадлежать Мокшанск. Не получив ответа, епископ Вениамин во втором доношении Св. Синоду (23 марта 1750 г.) объяснял, что действительно Мокшанск, а равно Саранск вместе с уездными селами по гражданскому управлению принадлежали к Пензенской провинции, но по духовному управлению такого единства не было. Например, в Саранском Духовном Правлении ведались села разных уездов – Арзамасского, Алаторского, Краснослободского, Темниковского, Симбирского и Пензенского, а села Саранского уезда были в других Духов. Правлениях. Что касается самого города Мокшанска, то издревле он числился в Саранской десятине и ведался там, а не в Пензенском Дух. Правлении. По всему видно, что нижегородский владыка направлял дело в свою пользу, хотя доношение заканчивал просьбой указа «оному г. Мокшанску быть ли, по-прежнему, в Нижегородской епархии, или по-новому – в Астраханской». Прошение духовенства г. Мокшанского и его десятины (28 мая 1750 г.) дало делу оборот не в пользу епископа Вениамина. Мокшанское духовенство просило Синод приписать их «по удобству» к Астраханской епархии. Позже всех (21 июля) писал в Синод епископ Иларион, «уповательно» просивший, в виду продолжающихся недоразумений точно указать, в какой епархии ведать г. Мокшанск. Одновременно с нижегородским епископом Вениамином подал доклад в Св. Синод (в начале февраля 1750 г.), казанский епископ Лука о г. Петровске, приписанном вместе с Корсунью (26 мая 1749 г.) к Казанской епархии. Но г. Корсунь был отписан к Астраханской епархии. В указе об отписке Корсуня ничего не было сказано о Петровске. Петровский протопоп требовал всяких ответов по делам тамошнего Дух. Правления от Казанской Консистории. Поставленный в некоторое затруднение этими запросами, епископ Лука спрашивал у Св. Синода разъяснения: быть-ли Петровску вместе с Корсунью в Астраханской епархии, или в Казанской. В Синоде накопилось достаточно всяких справок, чтобы решить вопрос о Мокшанске и Петровске в пользу того, чтобы «отдать их в полное по всяким делам ведение» астраханскому владыке, а деньги отсылать в Синодальное Экономическое Правление. По справкам оказалось, что от Мокшанска до Пензы – 35 вер., а до Петровска – 90 вер. О приписке обоих городов с десятинами к Астраханской епархии (с 19ноября 1750 г.) всюду были посланы указы. 620 |
| В числе их были 45 персов, 12 арабов, три бухарца и 2 каракалпака. В 1758 г. казанский архиепископ Гавриил (Кременецкий) посетил Нагайбацкую крепость и поручил тамошних новокрещеных особенному вниманию священника с. Спасского, Бугульминского уезда, которого нашел более способным в деле миссии. Другим центром для новокрещенов Оренбургского края был г. Ставрополь, куда в 1738 г. переселилась калмыцкая миссия. К 1760 году Оренбургское начальство поселило там около 250 человек персиан, аравитян др. крещеных инородцев, вышедших из киргиз-кайскацких орд. Азиаты, таким образом, представляли собой преобладающую смешанную национальность новокрещенов. Случаи обращения в христианство коренных оренбургских и уральских инородцев – башкир, ногайцев и киргизов оставались единичными. Обращение их обязано не специальной миссии, а деятельности приходского духовенства. Что касается оренбургских калмыков, то в числе их насчитывалось слишком мало крещеных. Они выселились из низовьев Яика в Оренбург и пользовались правом свободы вероисповедания, данным насельникам Оренбурга. В 1754 г. крещеных оренбургских калмыков оказалось только 58 кибиток при 205 душах обоего пола. 363 В церковно-административном отношении новые места Оренбургского края и Уральской области, до учреждения самостоятельной Оренбургской епархии (1799 г.), принадлежали к разным епархиям. Большая часть их входила в состав Казанской епархии. По официальным документальным данным в 1740 г. Казанскую епархию составляли – Казань с уездом и пригородами (Арск, Лаишев), уездные города с уездами: Свияжск, Козмодемьянск, Чебоксары, Царевококшайск, Кирельский (ныне Тетюшский уезд) и Болгарский (ныне Спасского уезда), заказы: Симбирск, Оса, Сарапул, Кукарка, Царево-Санчурск, Малмыж, Елабуга, Уржум, Яранск, Ветлужский заказ, Уфа, Бирск, Самара, Сергиевск, крепость Ставрополь, Яик (Уральск) с 4 церквами. 364 Оренбург и все ближайшие к нему крепости, расположенные в округах Оренбургском, Бузулукском и частью Верхеуральском при самом основании Закамской линии (1734 г.) вошли в состав Казанской епархии. |
| 6. Освященный Собор принимает новую редакцию Положения о наградах Русской Православной Церкви. В связи с этим следует считать редакцию этого документа, принятую Архиерейским Собором 2008 года, утратившей силу. Также утрачивает силу Положение о богослужебно-иерархических наградах, принятое Архиерейским Собором 2011 года. Изменения в церковном управлении, умножение числа епархий и приходов 7. Освященный Собор одобряет образование митрополий и значительное увеличение числа епископов и епархий, а там, где последнее невозможно — создание территориальных викариатств. Увеличение численности епархий и приближение епископов к пастве позволяет активизировать исполнение решений Архиерейского Собора 2011 года об умножении числа приходов, а также о развитии катехизической, религиозно-образовательной, миссионерской, молодежной и социально-благотворительной деятельности на благочинническом и приходском уровнях. Члены Архиерейского Собора обращают внимание глав митрополий на важность поддержки недавно образованных епархий, входящих в состав митрополий. 8. Собор утверждает решения Священного Синода об образовании следующих митрополий: Архангельской, Башкортостанской, Белгородской, Волгоградской, Вятской, Донской, Екатеринбургской, Ивановской, Иркутской, Красноярской, Кузбасской, Курской, Мордовской, Нижегородской, Новгородской, Новосибирской, Омской, Оренбургской, Пензенской, Приамурской, Приморской, Рязанской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Ставропольской, Тамбовской, Татарстанской, Тверской, Тульской, Челябинской, Чувашской, Ярославской. Собор также утверждает решения Священного Синода и Синода Украинской Православной Церкви об учреждении следующих епархий: Алатырской, Альметьевской, Амурской, Ардатовской, Арсеньевской, Балашовской, Балтской, Барышской, Бежецкой, Белевской, Бишкекской, Боровичской, Братской, Бузулукской, Валуйской, Владикавказской, Вознесенской, Волгодонской, Выксунской, Георгиевской, Городецкой, Губкинской, Душанбинской, Енисейской, Железногорской, Изюмской, Исилькульской, Искитимской, Каинской, Калачевской, Калачинской, Канашской, Каменской, Канской, Карасукской, Касимовской, Кинельской, Кинешемской, Кокшетауской, Котласской, Краснослободской, Кузнецкой, Кызыльской, Лысковской, Магнитогорской, Мариинской, Махачкалинской, Мелекесской, Мичуринской, Могилёв-Подольской, Нарвской, Нарьян-Марской, Находкинской, Нефтекамской, Нижнетагильской, Новокузнецкой, Орской, Отрадненской, Петропавловской, Покровской, Пятигорской, Ржевской, Ровеньковской, Рыбинской, Салаватской, Салехардской, Саянской, Сердобской, Скопинской, Тарской, Троицкой, Уваровской, Уржумской, Урюпинской, Усть-Каменогорской, Феодосийской, Ханты-Мансийской, Чистопольской, Шахтинской, Шуйской, Щигровской, Яранской. |
| В состав первой линии входило три города Тамбовской губернии, один Симбирской, четыре – Рязанской, три – Тульской, два – Орловской, один – Черниговской, два – Курской; в состав второй входили один Нижегородской, один – Владимирской, три – Рязанской, два – Тульской и два – Московской. Ясно, что нынешние центральные великорусские губернии составляли южную окраину Московского государства конца XVI в. Тогдашняя южная государственная граница, начинаясь от р. Суры, шла немного ниже р. Оки и пересекая верховья р. Дон, подходила опять к верховьям р. Оки, оканчиваясь в верховьях Десны и Сейма. Нынешние Курская и Черниговская губернии, так называемая Северская Украина, были самой оконечностью русского государства. В половине XVI в. сторожевые городки и остроги лежали по линии от Алатыря и Темникова до Рыльска и Путивля, т. е. от бассейна Волги до бассейна Днепра. До 1571 г. тут насчитывалось 73 сторожи, разделенные на 12 разрядов. Это были передовые посты 375 . Чернигово-северская земля в XVІ в., подобно Смоленской области, служила постоянным яблоком раздора между Москвой и Литвой. Переход ок. 1500 года пограничных князей стародубских, новгород-северских, рыльских и др. с их городами на службу к русскому царю не прекратил споров о граничных городах на польской окраине и притязаний Литвы на чернигово-северскую землю. В постоянных войнах Литвы с Москвой города попеременно переходили то к Москве, то к Литве. Города Путивль, Рыльск, Новгород-Северск, Брянск и Стародуб являлись пограничными с Литвой, причем Путивль и Рыльск были центральными пунктами сторожевой линии на польской окраине. Литовско-польский рубеж проходил совсем рядом. В этих городах служило много литовских перебежчиков. В 1576 г. состав укреплений пограничной линии увеличился еще несколькими городами. Ее образовали Брянск, Почеп, Стародуб, Серпейск, Калуга, Новосиль, Болхов, Одоев, Плова, Солова, Венев, Мокшанск и Оскол. Линия с новыми и старыми городами, приспособленными к пограничной крепостной службе, выдвинулась на р. |
| Синоде этого не заметили. Но оттуда последовал ответ, что вышел указ о распределение церквей лишь закрытых епархий и о введении в границы Владимирской губернии только Суздальской и Владимирской епархии. Поэтому церкви других наместничеств «до особого указа» должны оставаться в Тамбовской епархии. 838 В частных случаях Святейший Синод не оставлял без внимания просьб о перечислении отдельных приходов из одной епархии в другую «для удобства», если только эти просьбы были справедливы. 30 ноября 1788 года он отписал из Нижегородской епархии к Тамбовской села Пензенского наместничества Саранского округа – Сергиевское (Соловка), Богородицкое (Николаевка) и Троицкое (Константиновка). О перечислении (7 августа 1788 г.) просили тамошние священно-церковнослужители, ссылавшиеся на то, что названные села от Нижнего в 500 вер., от Саранска в 150, а от Пензы всего 15 вер. и замешались среди сел Пензенской десятины Тамбовской епархии. Однако прежде, чем исполнить просьбу Св. Синод сделал запрос нижегородскому епископу Дамаскину, тот не только подтвердил справедливость просьбы, но еще поторопился исключить села из своего ведомства и отправить в Тамбов нужные ведомости и учеников – детей священнослужителей. 839 Необыкновенно участливое отношение епископа Дамаскина в данном случае можно объяснить тем, что просители шли ему навстречу. Он сам лично в это время возбудил перед Св. Синодом дело о перечислении нескольких сел из Нижегородской епархии в другие и о причислении к ней других более близких приходов по очень серьезным побуждениям, хотя и безуспешно. 30 ноября 1788 г. епископ Дамаскин доносил Св. Синоду, что в его епархии остались после указа 6-го мая 10 церквей Пензенского наместничества, 8 – Саратовского и 4 – Симбирского. Они очень далеки от Нижнего и не близки к Саранску, в Правлении которого состояли. Кроме них три церкви состояли в Костромском наместничестве. Ни ему, архиерею, ни Консистории, ни Правлению не было никакой возможности следить за ними, так как определенным к тем церквам благочинным приходилось при посещении сел заезжать в чужие епархии. |
| В приведенном перечне заказов мы не видим многих старых казанских епархиальных городов, например Санчурска, Ядрина, Цивильска, Кокшайска, Спасска, Тетюга, Мензелинска, Шешминска, Новошешминска, Бирска, Заинска, Тиинска, Ерыклинска, Симбирских городов – Уреня, Тогая, Сызранского Кашпира и некоторых других, несомненно входивших в состав Казанской епархии как в начале XVIII в. так и после. 85 Это обстоятельство объясняется тем, что многие мелкие города, в качестве пригородов, входили в состав заказов ближайших больших городов, будучи в непосредственном владении поповских старост. Не только города, каков, например, Старошешминск, но и богатые села, как Благовещенское на Омаре имели своих поповских старост. Города Тетюши, Спасск, Ахтачинск могли принадлежать к Майнскому заказу, получившему свое название не от города, а от реки Майны, левого притока Волги, берущего свое начало в Спасском уезде, или даже к Симбирску с его обширным церковно-административным округом (122 цер.), находившимся в ведении Симбирского духовных дел судьи. Несомненно, что к Симбирскому округу принадлежали все новые города по Симбирской черте; все города и села, лежавшие ниже Симбирска, ближе к Самаре и Сызрани, входили в заказы двух последних городов. Главными пунктами епархиального управления в бассейне Средней Камы с её восточными притоками были гг. Елабуга и Уфа. К Елабужскому заказу принадлежали г. Сарапул (до 1707 г. дворцовое село) и Каракулино, при первом делении России на губернии, состоявшие в Казанской губернии. Таким образом, в начале XVIII в., вследствие передачи в ведение Казанского митрополита Кукарска с уездом, территория Казанской епархии на северо-западе достигла бассейна правого притока Вятки р. Пижмы, берущей свое начало в Ветлужском уезде. Постройка гор. Сергиевска отодвинула юго-восточную населенную окраину Казанской епархии до р. Сока, левого притока р. Волги. Но эти территориальные изменения слишком незначительны и мало отразились на изменении общей территории Казанской епархии. |
| В качестве аргумента того, что церковнославянский непонятен народу, свящ. Д. Ахматов в статье «К вопросу о замене языка» приводит пример, который помимо его воли показывает, что и русский перевод будет столь же непонятен необразованной части населения: «Данные личного опыта показывают, что наши крестьяне с трудом справляются с литературным слогом таких народных писателей, как Кольцов и Никитин. 49 После этого не может быть и речи о полной понятности славянской речи, а особенно художественного византийского песнотворчества» (Ахматов 1911, с. 25). В газете «Церковный вестник» за 1908 г. публикуется отчет о прошедшем в Симбирске епархиальном съезде, где среди прочего было принято постановление, касающееся необходимости перевода богослужения на русский язык: «Представляющий для малопросвещенного народа много трудностей церковнославянский язык признано желательным заменить русским. Для избежания неблагоприятных последствий для Православной церкви, ввиду опять той же невежественности народа, съезд признал своевременным лишь постепенный переход, начиная с упрощения конструкции языка и замены непонятных слов и выражений более понятными» (Летопись 1907–1908, 28, с. 868). То есть из-за невежественности народ не понимает славянское богослужение, и из-за той же невежественности (необразованности) он может не принять богослужение, переведенное на русский язык. Авторы статей, стоящие на консервативных позициях и считающие, что богослужебным должен остаться церковнославянский язык, не видят решения проблемы понятности в переводе на русский, справедливо полагая, что для понимания богослужебных текстов недостаточно просто знать язык. «Предположим, что (...) слова и обороты славянской речи будут заменены русскими; однако будет ли этим достигнута идеальная ясность богослужения, и будут ли все понимать русскую богослужебную речь совершенно ясно и определенно? Нет и нет. Богослужебный язык возвышенный и поэтический. Поймет ли простолюдин оду Державина «Бог»? Поймет ли он «Илиаду» Гомера в русском переводе? Поймет ли стихотворение Пушкина «Пророк» и т.п.? Чтобы понимать ясно и определенно любую поэтическую речь, для этого недостаточно знания обыденного русского языка; необходимо известное образование, известная подготовка, знание...(...) Можно было бы прямо сказать, что для совершенно ясного понимания богослужения необходимо общее и богословское образование, обширная начитанность, постоянное обращение с песенным материалом и проникновение в его дух и характер, знание строя богослужения, канонов, ирмосов, акафистов» (Покровский 1906, с. 494–495). |
| Бирску с 2 церквами быть в Казанской епархии, а четырем церквам Бирского заказа Уфимского уезда – в Вятской. 697 Как видно, Св. Синод после 1764 г. не всегда считался с близостью и способностью в частных случаях. Вот еще факт. В марте 1767 г. священнослужители Ветлужского заказа просили Св. Синод приписать их из Костромской епархии, по-прежнему, к Казанской. Казань была к ним ближе – 220 верст и пути сообщения удобнее, а до Костромы – 400 верст и пути невозможны. Костромской епископ Дамаскин, очень затруднялся управлять Ветлужским заказом, и, по словам челобитчиков, даже не принимал их в свою епархию. Густые леса, реки, болота, горы, овраги, грязные места делали прямые пути из Ветлуги до Костромы непроходимыми. Вследствие бездорожья из Костромской Консистории даже не присылались никакие указы в Ветлужский заказ. Ветлужские священно и церковнослужители боялись взысканий и штрафов за неполучение указов. Кажется, было достаточно оснований снова приписать Ветлужский заказ в Казанской епархии. Однако Св. Синод оставил его в Костромской епархии. 698 Впрочем, в другом случае Св. Синод уступил просителю. Но тут просителем выступал не архиерей или священнослужители, а горнозаводчик, обратившийся с просьбой непосредственно к Императрице. Еще в 1744 году особыми указами было разрешено коллежскому асессору Ивану Борисову Тверцышеву, родом из Симбирска, строить металлургические заводы. Он первый из всех заводчиков построил сначала медные, а затем железные заводы внутри самой Башкирии, далеко от коренных русских поселений. Заводы поступили в ведомство Оренбургской губернии, а по церковному управлению приписаны к Казанской епархии. По благословению казанского архиепископа на заводах в разных городах на средства заводчика были построены церкви и назначены причты. После распределения городов по епархиям, на основании росписи 1764 года, заводчику дали знать, что церкви, состоявшие в Оренбургском и Уфимском, чинных правлениях, распределены по двум епархиям Казанской и Вятской. Церкви при Воскресенском, Богоявленском, Архангельском, Симском, Кыштым(?)-Ивановском и Преображенском заводах оставлены, по-прежнему, в Казанской епархии, а церкви при Юрюзень-Ивановском заводе и вновь построенные, но еще не освящённые, при Белорецком заводе отделены к Уфимскому Правлению Вятской епархии. |
| «3. Заботы высокопр. Филарета о помещениях для духовно-учебных заведений остаются незабвенными в Казанской Епархии. Казанская Семинария с каждым годом по числу учеников возрастала, а с умножением числа учеников и Семинарские здания оказались тесными и неудобными. В 1828 г., например, всех учеников в Семинарии было 378, и в уездном и приходском Училищах Казанских 852; всех же обучающихся в Семинарском доме 1 230 человек. По нужде один класс приходского Училища помещался даже в Семинарской столовой, где ежедневно обедали и ужинали ученики, а два класса уездного Училища помещались в тесных и темных комнатах нижнего служительского этажа. В осеннее и зимнее время в этих классах была положительная тьма. Весьма недостаточны были комнаты и для больницы. Ученики, особенно малолетние, спали по два на одной кровати, или, сплачивая многие доски, делали род нар. При таких обстоятельствах высокопр. Филарет в 1832 году вывел из Семинарского дома Казанские уездное и приходское Училища и на покупку для них каменного двухэтажного дома, принадлежавшего помещице Геркен, исходатайствовал у Комиссии Духовных Училищ 60 434 руб. 86 1 / 4 коп. асс. Для более же удобного помещения этих Училищ высокопр. Филарет на свой собственный капитал в 1833-м году рядом с купленным у Г-жи Геркен домом на Покровской Улице по своему плану построил новый удобный и поместительный двухэтажный дом, сохранившийся и доселе 211 . 4 . Высокопр. Филарет открыл уездные и приходские Училища в городах: – Чистополе и Свияжске в 1829 г., в 1833 г. в Сызрани и, в этом же году, одно приходское Училище в Самаре. Он же исходатайствовал и штатные на эти Училища оклады содержания и обеспечил их помещениями. Через это открытие Училищ Духовных в Свияжске, Чистополе, Сызрани и Самаре, естественно, весьма значительно уменьшилось число учеников в трех, доселе существовавших Казанских, Симбирских и Алатырских Училищах и, с тем вместе, открылась возможность переместить многих воспитанников с наемных квартир в Семинарский корпус. Комиссия Духовных Училищ тогда вообще бережно и осторожно распоряжалась своими, особенно строительными капиталами, а между тем представления высокопр. Филарета по улучшению внешнего быта Семинарии и Училищ утверждала почти по всем статьям, ценя и уважая его доклады и как своего Члена, и как благотворителя Семинарии и Училищ. Ревизор Казанской Семинарии Архимандрит Платон, бывший в 1833-м году, представил Комиссии Духовных Училищ, что высокопр. Филарет, ревнуя о благе духовного юношества, содержал на собственном капитале 20 учеников Семинарии, сверх того построил для Казанских Училищ каменный дом. Комиссия Духовных Училищ в том же 1833 г. изъявила по этому случаю высокопр. Филарету за особенные действия его попечительности и благотворительности совершенную благодарность. |
| В июле 1845 г. несколько симбирских помещиков обратились к еп. Симбирскому Феодотию (Озерову) с просьбой о восстановлении постоянного богослужения в церкви, где «находится икона Казанской Божией Матери, издревле прославляемая многими чудотворениями» ( Скала. 2000. С. 18). Осенью 1846 г. К. Ж. и. была ненадолго привезена в Симбирск (ныне Ульяновск), где находилась сначала в архиерейском доме, а затем в городских храмах. Почитание иконы горожанами оказалось настолько значительным, что в 1847 г. симбирское дворянство обратилось к священноначалию с прошением ежегодно приносить в Симбирск «с торжественной почестию... чтобы все жители могли насладиться лицезрением древней святыни». Прошение было удовлетворено. Указом имп. Николая I от 15 июля того же года повелевалось ежегодно 15 мая приносить чудотворный образ на месяц в Симбирск, а затем возвращать в пустынь. Святыня торжественно выносилась из мон-ря в сопровождении неск. монахов за 7 дней до прибытия в город. По пути следования крестного хода с К. Ж. и. в селах и деревнях жадовские иеромонахи служили молебны. За день до прибытия в город крестный ход останавливался в с. Баратаевка. Из Симбирска навстречу иконе выходили все городское духовенство и братия Покровского мон-ря во главе с архиереем, встреча происходила у специально выстроенной каменной часовни на Московском тракте. В Симбирск крестный ход вступал по особому церемониалу: впереди шли жандармы во главе с начальником команды, затем - роты гарнизонного батальона и батальона кантонистов, воспитатели и воспитанники гимназии и семинарии, за к-рыми следовали почетные мещане, купцы, дворяне. Замыкали шествие духовенство с гражданским губернатором и чиновниками. За процессией следовали простые богомольцы в сопровождении гарнизонного батальона и полиции. С особой торжественностью К. Ж. и. прибывала в Симбирск в 1848 г. (в этот год праздновали 200-летие города), после того как край постигла «эпидемическая болезнь». Моления перед иконой сопровождались множеством исцелений, по признанию очевидца, «жители Симбирска с радостным сердцем стремились встретить чудотворную икону, казалось, солнце завидовало их радости» ( Гуркин. 2005. С. 19-23). На церемонию прощания с К. Ж. и. и выноса ее из города собралось более 10 тыс. паломников. Известно «Слово на день принесения в г. Симбирск чудотворного образа Казанской Божией Матери из Жадовской пустыни», написанное в 1849 г. Невоструевым. В 1849 г. Симбирский еп. Феодотий пожертвовал в Жадовскую обитель точную копию К. Ж. и., «мерой и подобием» повторяющую явленный образ. Этот список, украшенный старинным окладом, находился в Тихоновском приделе монастырского Казанского храма, а во время пребывания чудотворной иконы в Симбирске помещался на ее место. |
|
|
