| Главными условиями как в обретении человеком добродетели, так и в становлении той или иной черты характера признаются а) наличие стремления, мотивации, желания или усердия человека в работе над собой; б) волевые качества; воля – стержень в образовании нравственных черт характера и добродетели; в) значение ответственности человека за свои поступки (то, что в психологии называется интернальным локусом контроля). Выделение в христианской антропологии двух родов добродетелей: а) результатов подвижнической и духовной работы (смиренномудрие, блаженный плач, памятование о смерти, любовь); б) средств достижения этого первого рода добродетелей (воздержание, пост, молитва, трезвение, нестяжание) аналогично выделению в психологии инструментальных ценностей. Особенностью христианского учения о добродетелях человека в отличие от психологического учения о характере является то, что акцент в обретении добродетели поставлен на активной позиции человека – воспитании себя, своих ценностей и рвения, в то время как в психологии характер рассматривается более как результат воздействия среды, воспитания ребенка в детстве; то есть в психологии человек в большей степени рассматривается как объект воспитания, а не субъект самовоспитания. Кроме того, в христианской антропологии более подробно и детально (пошагово) описан ход тончайшей работы человека над обретением добродетели («алгоритм»), а также над формированием мотивации для обретения этой добродетели. Литература Ананьев Б.Г. Проблема формирования характера. – Л., 1949. Асмолов А.Г. Психология личности. – М.: Изд-во МГУ, 1990. Гурьев И.Д. Страсти и их воплощение в болезнях. – М., 2000. Добротолюбие. Т. 2. – М., 1905. Евагрий Понтийский . Аскетические и богословские сочинения. Пер. с др. греч., вступ. ст. и ком. А. И. Сидорова . М.: Мартис, 1994. Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. – М., 1996. Иоанн Мосх. Луг духовный. – Сергиев Посад, 1915. Исаак Сирин. Слова подвижнические. М.: Православное изд-во, 1993 (репр. переизд.: Сергиев Посад, 1911). |
| На сем журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «23 мая 1915 г. Исполнить 28 мая 1915 года. 6. Присутствовали, под председательством Преосвященного Ректора Академии Феодора, Епископа Волоколамского, Инспектор Академии архимандрит Иларион, сверхштатный заслуженный ординарный профессор М. Д. Муретов , и. д. ординарного, заслуженный проф. А. П. Шостьин ; ординарные —109— профессоры – С. С. Глаголев, С. И. Смирнов и Д. И. Введенский ; экстраординарные профессоры – И. В. Попов , священник Е. А. Воронцов, Н. Л. Туницкий, А. П. Орлов, протоиерей Д. В. Рождественский, священник И. В. Гумилевский и священник П. А. Флоренский. Отсутствовали: Ординарные профессоры – А. И. Алмазов , С. И. Соболевский, А. А. Спасский, М. М. Тареев и М. М. Богословский ; заслуженный экстраординарный профессор П. П. Соколов и экстраординарный профессор священник В. Η. Страхов. В собрании сем преподаватель Калужской духовной семинарии, кандидат богословия, окончивший академический курс по первому разряду, Иван Адамов защищал на коллоквиуме представленную им на соискание степени магистра богословия диссертацию под заглавием: «Св. Амвросий Медиоланский ». Сергиев Посад, 1915 г. Официальными оппонентами были: и. д. ординарного, заслуженный профессор Академии по кафедре педагогики А. И. Шостьин и экстраординарный профессор по 1-й кафедре патрологии И. В. Попов. По окончании коллоквиума, Преосвященный Ректор Академии, собрав голоса, объявил, что Совет единогласно признал защиту удовлетворительною, а магистранта – достойным утверждения в искомой им степени магистра богословия. Справка: §§ 179 и 109, лит. в, п. 6, устава духовных академий. Определили: 1) просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об утверждении преподавателя Калужской духовной семинарии, кандидата богословия, Ивана Адамова в степени магистра богословия. – 2) Представить Его Высокопреосвященству один экземпляр, а в Святейший Синод – восемнадцать экземпляров-диссертаций кандидата Адамова и копии с отзывов о ней и. д. ординарного, заслуженного профессора Академии А. И. Шостьина и экстраординарного профессора И. В. Попова. |
| Профессорам, преподавателям и должностным лицам Академии в отчетном году выдано было 7162 названия книг и периодических изданий; в это число не входят книгии, о которых наводились справки, как о взятых: сдано теми же лицами 3885 книг. Кроме того, в аудитории, для практических занятий, выдано в течение года 724 книг, рукописей и ценных изданий. Исключительным —27— был отчетный год по занятиям рукописями; своих и выппсанных со стороны рукописей для занятий было выдано 1111. – Студентам в отчетном году было выдано книг 15288 и наведено справок 44327; на каждого студента за год приходилось до 250 отдельных требований. Меньшее, сравнительно с прошлым годом, количество студенческих требований стоит в связи с сокращением учебного года. Учрежденная по § 210 академического устава Библиотечная Коммиссия, состоявшая под председательством О. Инспектора Академии архимандрита Илариона из проф. М. М. Тареева . проф. свящ. И. А. Флоренского и библиотекаря Академии К. М. Попова, в отчетном году имела 3 заседания. Кроме рассмотрения заявлений наставников о выписке новых книг, предметами занятий Коммиссии былии: а) составление списка периодических изданий на 1915 год, и б) составление проекта сметы по фундаментальной библиотеке на 1015 год. 3) В распоряжении Совета Академии было в отчетном году 13 премий: а) Митрополита Московского Макария в 482 рубля – за лучшие печатные труды наставников Императорской Московской Духовной Академии. – Присуждена Советом Академии, с утверждения Его Высокопреосвященства 3667 , ординарному профессору Академии Д. И. Введенскому за его печатный труд под заглавием: «Патриарх Иосиф и Египет. Опыт соглашения данных Библии и Египтологии». Сергиев Посад, 1914 г. б) Митрополита Московского Макария в 289 рублей – за лучшие магистерские сочинения воспитанников Академии. – —28— Назначена экстраординарному профессору Академии священнику И. А. Флоренскому за его магистерскую диссертациио под заглавием: «О духовной истине. Опыт православноий Феодицеи («Столп и Утверждение Истины»).» Москва, 1912 г. |
| рией Славянских церквей и Румынской, кандидат богословия, окончивший академический курс по первому разряду, Ф. М. Россейкин защищал на коллоквиуме представленную им на соискание степени магистра богословия диссертации под заглавием: «Первое правление Фотия, патриарха Константинопольского . Сергиев Посад, 1915 г. Официальными оппонентами были экстраординарные профессоры Академии: по 1-й кафедре патрологии – И. В. Попов и по кафедре истории и обличения западных исповеданий, в связи с историей Западной церкви от 1054 года до настоящего времени, – А. П. Орлов. По окончании коллоквиума, Преосвященный Ректор Академии, собрав голоса, объявил, что Совет единогласно признал защиту удовлетворительною, а магистранта – достойным утверждения в искомой им степени магистра богословия и в должности доцента Академии. Справка: §§ 172, 67 и 109, лит. в пп. 6 и 2, устава духовных академий. Определили: 1) Просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об утверждении исправляющего должность доцента Императорской Московской Духовной Академии, кандидата богословия, О. М. Россейкина в степени магистра богословия и должности доцента Академии по занимаемой им кафедре истории Греко-восточной церкви. – 2) Представить Его Высокопреосвященству один экземпляр, а в Святейший Синод – восемнадцать экземпляров диссертации кандидата Россейкина и копии с отзывов о ней экстраординарных профессоров Академии И. В. Попова и А. П. Орлова. На сем журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «15 июня 1915. Исполнить». 1-го сентября 1915 года Присутствовали, под председательством Преосвященного Ректора Академии Феодора, Епископа Волоколамского, Ин- —496— спектор Академии архимандрит Иларион; сверхштатный заслуженный ординарный профессор М.Д. Муретов , и. д. ординарного, заслуженный профессор А.П. Шостьин ; ординарные профессоры – С.С. Глаголев , М.М. Тареев , С.И. Смирнов , М. М. Богословский и Д.И. Введенский ; заслуженный экстраординарный профессор П.П. Соколов; экстраординарные профессоры – священник Е.А. Воронцов, Н.Л. Туницкий, А.П. Орлов, протоиерей Д. В. Рождественский , священник Е.Н. Страхов, священник И.В. Гумилевский и священник П.А. Флоренский. – С правом совещательного голоса – доценты, исправляющие должность доцентов и лекторы новых языков, за исключением доцентов В.П. Виноградова и Н.Д. Протасова , и. д. доцента Ф.К. Андреева и А.В. Ремезова и лектора французского языка А. К. Мишина. |
| Но и для врагов наших очевидно, что Православие есть могучая сила, коею жива и крепка наша Русь, что пока Русь православна, дотоле она непобедима, дотоле к ней будут бессознательно льнуть разные народы, еще не вкусившие западной культуры, еще не зараженные национальной гордыней, способные воспринять простою душою начала нашей культуры или, по крайней мере, оценить ее плоды и свободно полюбить наш народ и слиться с ним в одно государство... и вот все усилия немцев в последние пятьдесят лет устремлены на расшатывание Православия, на совращение наших простецов в немецкую веру, на перевоспитание народной русской души в немецкую посредством разъединения ее с Русью православной и заражения той гордыней, коею проникнута душа немецкая. К несчастью, наши братья, особенно на юге, не все выдержали искушение и поддались ему. К несчастью, наша интеллигенция, в большей части своей, не поняла этого, не сумела, как должно, оценить своего сокровища – Православия – потому что не жила им, – и пошла вслед за немцами, всюду умевшими найти себе поддержку, и стала не только не препятствовать, но нередко и содействовать немцам в этом злом умысле. Бог вразумляет нас теперь, наказует тем, чем согрешили; Бог открывает нам очи, чтобы видеть грозящую нам беду, чтобы осмотреться и понять, куда нас ведут наши враги, живущие среди нас же. Они хотят похитить наше сокровище, народную русскую душу, чтоб заменить ее своею холодною, надменною душою немецкой. Они хотят заставить наших братьев, попавших под их влияние, забыть основы родной нашей культуры духовной и подменить ее культурой земной, плоды которой мы видим в них же: это – варварство, озверение, осатанение. От такой культуры все бегут с ужасом, все православные открещиваются, как от бесовщины. Но не такую ли культуру, в конце концов, считают своим идеалом наши отщепенцы – интеллигенты, мечтающие о новых, нерусских порядках в нашей государственной жизни? Их недоброе отношение к Православию невольно заставляет думать это. Читать далее Источник: Мои дневники/архиеп. Никон. - Сергиев Посад : Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1914-./Вып. 6. 1915 г. - 1915. - 188 с. - (Из " Троицкого Слова " : 251-300). Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| 1915.III.28. Сергиев Посад. Ночь, после подготовки к службе. – Переписываю и дополняю 1915.IV.7. Ночь, перед подготовкой к службе. Диалектика Рассуждать не диалектически – это значит давать такие формулы и определения, которые по замыслу дающего их имеют значение не только в данном контексте времени и пространства, но и вне всякого контекста, т.е. такие, которые осмыслены сами в себе. Это значило бы притязать на абсолютные формулы, на абсолютное суждение, на абсолютную истинность своих высказываний. (Таковые принадлежат Церкви, а не мыслителю.) Но это стремление глубоко противохристианское. Следовательно, единственный христианский – смиренный – путь рассуждений – это диалектика: я говорю то, что сейчас, в данной комбинации суждений, в данном контексте речи и отношений истинно, но ни на что большее не притязаю. Замечательно, так именно всегда говорит мой духовный отец епископ Антоний . Если пытаться брать его высказывания как безотносительные к лицу, которому они высказываются, к месту и времени, где и когда они высказываются, к цели, ради которой высказываются, то покажется, что он все время противоречит себе. Но если понимать его речи изнутри, то окажется глубочайшее жизненное единство всех высказываний. 3. Антиномия языка I. И наука, и философия – описание действительности, т.е. язык, тут и там имеющий свой особый закал. Словесная природа, как науки, так и философии, – это их общее, родовая стихия их жизни. Но они противоположны и противоречивы в своих устремлениях. Несокрушимым кристаллом хотела бы отвердеть наука; огненным вихрем, ветром вьющимся, коловращением, упругим, как гиростаты, – явит свою определенность философия. Неизменности и окончательности противостоит пульсирование и рост. Охранительная и старческая, в существе своем, наука соперничает с юной и безоглядочно зиждущей силой философии. Наука приспособляет к себе, философия – приспособляется. Та субъективна, эта объективна. Ту, вопреки заверениям ее адвокатов, занимают лишь ею построенные схемы и фикции; эта, как росток, тянется к свету и воздуху Божиего мира. Та – искусственна и в искусности своих имитаций жизни, в своих фарфоровых цветах, железных венках, цементных скалах, анилиновых красках и государственных конституциях, в условной, но выгодной, посадке всей мысли видит обетованную землю своих странствований; эта, напротив, об одном старается: о чистом оке, мир созерцающем. II. |
| ды под вышеуказанными заглавиями означенной цели соответствующими и, по предложению Преосвященного Ректора Академии, единогласно избрал докторанта на вакансию ординарного профессора Академии, освободившуюся еще в 1910-м году за выходом в отставку сверхштатного заслуженного ординарного профессора и ныне почетного члена Академии М.Д. Муретова . – 2) Устава духовных академии – а) § 173 : «Лицо, имеющее степень магистра богословия, удостаивается степени доктора богословских наук по представлении признанного соответствующим цели печатного сочинения по одной из отраслей богословского ведения, без нового устного испытания и без защиты сочинения на коллоквиуме»; б) § 174: «Получающие от Академии кандидатскую или магистерскую степень именуются кандидатами и магистрами богословия, удостоенные же докторской степени носят наименование или доктора богословия, или доктора церковной истории, или доктора церковного права, соответственно отличительному характеру их ученых трудов или представленной диссертации»; в) § 66 «Профессоры Академии должны иметь ученую степень доктора богословских наук. Примечание. Экстраординарными профессорами могут быть и лица, имеющие степень магистра богословия». – 3) Экстраординарный профессор С.И. Смирнов состоит на службе при Академии свыше 19 лет (с 16 августа 1895 года – в звании профессорского стипендиата, с 16 августа 1896 года – в должности доцента и с 27 октября 1906 года – в должности экстраординарного профессора Академии). – В степени магистра богословия утвержден Советом Академии 8-го июня 1906 года за представленное и удовлетворительно защищенное, им сочинение под заглавием: «Духовный отец в древней восточной церкви. (История духовничества на востоке). Часть I. (Период вселенских соборов)». Сергиев Посад, 1906 г. – 4) По § 109, лит. в, пп. 6 и 2, академического устава как «удостоение степени... доктора богословских наук», так и «избрание кандидатов... на должности профессоров» – значится в числе дел Совета Академии, представляемых чрез местного Епархиального Архиерея на утверждение Святейшего Синода. |
| Сергиев Посад. Я думаю, с тех пор как я переехал к Троице-Сергию, Вам, милый доцент, стало много труднее жить на свете... Того и гляди, опять письмо от меня, если не прямо с «комиссией» какой-нибудь, то всё-таки с какой-нибудь просьбой, требующей ответа. И это, конечно, нарушает —25— олимпийское и мудрое равновесие Вашего духа. Что ж делать! И дружба имеет свои терния! Только что вчера послал Вам открытое письмо о «реферате» Соловьева, как уже пишу другое... На этот разе главным делом о Чуфрине. Пожалуйста, как только он приедет, так попросите его приехать ко мне дня на три. И если он из Оптиной привезёт с собой какую-нибудь новую статью, о похоронах ли от. Амвросия или о чём-нибудь вообще до него касающейся, то пусть привезёт мне для отправки в «Гражданин». Ведь печатать по разным газетам выгоднее для большего прославления имени нашего общего духовного благодетеля. В " Гражд». до сих пор не было ничего, – вообразите! Не знаю, что ж делают в Оптиной все эти Шидловские, Отцы Эрасты и т. д. И в Шамардине есть образованные монахини! Удивительно! Об реферате Соловьева не беспокойтесь больше. Вчера узнал, что он будет напечатан в «Вопросах Философии и Психологии». Эта история меня сильно поразила и огорчила!.. Все мы (и я прежде всех!) бессильны, и нет у Православия истинно хороших защитников. Юрий Николаевич (спаси его Господи!) бьётся почти-что один. Но и его возражения очень недостаточны. Неужели же нет никаких надежд на долгое и глубокое возрождение Истины и Веры в несчастной (и подлой!) России нашей?.. Не знаю, что и подумать, и чрезвычайно скорблю!.. Возражать сам, по многим и важным причинам, не могу. Перетёрлись, видно, «струны» мои от долготерпения – и без своевременной поддержки... Хочу поднять крылья – и не могу! Дух отошёл! Но с самим Соловьевым я после этого ничего и общего не хочу иметь... Жду только прочесть реферат, чтобы написать это ему. И ни от кого другого не жду такого возражения, какое нужно! А нужно вот какую постановку – прямую: 1) Да, забота о личном Спасении души есть трансцендентный эгоизм, но кто верит в Евангелие и Св. |
| 1, Сергиев Посад, . 1915 г.). У него все рукописные тексты распределены на четыре последовательные стадии согласно их типическим отличиям и все развитие славянского перевода представлено в историко-литературном процессе без непосредственного соотношения с греческими рецензиями, хотя и при случайных иллюстрациях из греческих разночтений. Здесь славянский перевод обрисовывается лишь как научно проверенный и литературно взвешенный специальный памятник славянской письменности. Дальше и прозорливее пошел в отношении Ветхого Завета проф. И. Е. Евсеев ( 1921), который в двух тщательных диссертациях (Книга пророка Исайи в древне-славянском переводе в двух частях: 1 – славянский перевод по рукописям 12–16 вв.; 2 – греческий оригинал славянского перевода книги пр. Исайи, С.-Петербург, 1897 г. Книга пророка Даниила в древне-славянском переводе: введение и тексты – славянский и греческий, Москва, 1905 г.) дал не только ре-конструкцию славянского перевода книг пророков Исайи и Даниила, но и воссоздание самой греческой первоосновы в предполагаемой для них типической «редакции». Этой идее он посвятил потом все свои труды и для ее реализации употребил энергичные усилия (Рукописное предание Славянской Библии, С.-Петербург, 1911 г.; Записка о научном издании славянского перевода Библии и проект означенного издания: к 200-летию со времени первого царского указа об усовершении славянского перевода Библии, СПб., 1912 г.; Столетняя годовщина русского перевода Библии, Петроград, 1916 г. Очерки по истории славянского перевода Библии, Петроград, 1917 г.), чтобы в конце концов обеспечить издание славянского Holmes-Parsons " a с равным ученым совершенством и документальным преизобилием. Так в течение нескольких веков и при участии целых поколений многочисленных ученых накопился в России огромный материал для этого великого общеславянского дела – свыше 4 ООО списков славянских рукописей разных типов для ветхозаветных книг и еще больше для новозаветных. Были и полезные справочные пособия (напр., П. А. Гильтебрандта : Справочный и объяснительный словарь к Новому Завету, два тома, С.-Петербург, 1883 г., 1885 г.; Справочный и объяснительный словарь к Псалтири, СПб., 1898 г.), научные предварения, ученые работы и материальные средства. Настала пора объединить и воплотить совокупными усилиями все главнейшие результаты в наилучшем славянском тексте. Для совершеннейшего выполнения этого грандиозного плана была образована и функционировала (с 1915 г.) при Петроградской Духовной Академии Библейская комиссия из авторитетных ученых по научно-критическому изданию Славянской Библии, которое было рассчитано – примерно – на девять больших томов: 6 – для Ветхого Завета и 3 – для Нового. Осуществление этой колоссальной задачи было бы чрезвычайно плодотворным приобретением для всей ученой библиологии, не говоря об исключительной ценности для нашего богословия, общеславянской филологии и литературы, но все прекратил бешеный и дикий большевизм... |
| Если-бы покойный старец Амвросий 25-летним юношей не думал бы исключительно о спасении своей души, если бы не вдохновлялся тогда тем, что я зову транецедентальным (загробным) эгоизмом, а думал бы о том, чтобы улучшать земную жизнь других, то из него вышел бы или гордый и раздражённый, или пустой человек; но думая десятки лет лишь о своём спасении; он стал великим спасителем других: он спас Ф.П. Чуфрина от самоубийства; он меня окаянного и многогрешного поддерживал на правом пути в течении 17 лет; он многое множество других людей обращал, утешал, исправлял и т. д. Вот так надо брать это дело за корень! Грубо, ясно, смело. А необходимо… Да! эгоисты; но так нужно. Да! неверующие сделали революции и реформы. Оттого они и скверны... И прогресс есть разложение... А так (кроме меня, прежнего) никто не хочет писать... Я же теперь, по предсмертному завету моего великого учителя, буду писать впредь или по нужде (денежной), которой, слава Богу, сейчас нет, или по большой уж охоте, которой быть не может у 60-летняго человека, давно уже утомлённого молчаливым презрением одних и недостойным предательством других. Господи! Зачем вы все так осторожны? Уж не «практичность» ли какая-нибудь? Смотрите, пересолить не долго. Есть всему время; иной раз и эта кажущаяся «практичность» бывает в высшей степени непрактична. Это отчасти и к Вам, мой добрый друг, Ан. Ал., относится. Я помню и у Вас что-то: «Ангелы кротко» и т. д. Изгнать, изгнать Соловьева из пределов Империи нужно, а не... И т. д. Ваш К. Леонтьев —28— Письмо LXV 31 октября 1891 г. Сергиев Посад. Друг мой! На ваше маленькое письмо отвечаю большими. Почти угадал, что это Вы – автор статьи «Какого вы духа?» Колебался между Чуфрииым и Вами, но уже до получения Вашего письма решил в Вашу пользу на следующих основаниях: 1) Язык проще и чище, чем у Ф. П., который с трудом ещё отвыкает от изысканных выражений; 2) Письмо моё было послано Вам, и в нём были некоторые мысли, прямо вошедшие в статью; 3) Чуфрин гостил у меня три дня и уехал вечером накануне появления статьи, – когда ж было успеть? 4) По его личному, страстному, а не только духовному, чувству к от. Амвросию, он не позволил бы себе сказать то, что мы сказала: «если бы смолоду от. Амвросий» и т. д.., «то, может быть, из него вышел бы пустой или раздражённый человек»... Доволен ли я? Я уже В. А. Грингмуту писал (при случае), до чего доволен, и бескорыстно и по окаянности моей (т. е. по тщеславию). Вообще – эта полемика и радует меня и волнует. Я все боюсь, чтобы Соловьев не вывернулся; но, видно, Грингмут и Говоруха не пожалели трудов, не поленились запастись справками. А я? Я могу только молиться за них, благословлять их, восхищаться их возражениями, – и только!.. Ветеран, инвалид, бессильно, но радостно машущий костылём своим, при чтении о подвигах и победах своих соотчичей... |
|
|
