| Результаты поездки превзошли все ожидания. Архимандрит присутствовал 1 марта на торжественном богослужении в день освобождения Болгарии от турецкого рабства в Софийском соборе св. князя Александра Невского, посетил Священный Синод, нескольких митрополитов, провел пять дней в Рильском монастыре, произнес проповедь в русской церкви свт. Николая, два доклада в русском обществе Софии, а также по приглашению известного богослова протопресвитера Стефана Цанкова сделал сообщение о церковной жизни на занятой немцами территории СССР в одном из болгарских обществ. На заседании 16 марта Священный Синод решил предоставить 610 тыс. левов (200 тыс. словацких крон) на печатание 100 тыс. экземпляров Евангелия от Иоанна, а также Требника и Служебника, предоставил 3 л растительного масла, 10 кг хлеба и отпустил 0,5 л святого мира. 22 марта Синод письменно попросил премьер-министра и Министерство иностранных и религиозных дел направить ходатайство словацкому правительству о содействии в доставке выделенных средств и других необходимых материалов, и поручить болгарскому посольству в Братиславе оказывать помощь монастырю. Кроме того, проживавшие в Софии русские эмигранты за 2 дня собрали около 7700 левов. Болгарский Синод обещал взять обитель под свое покровительство и впредь постоянно оказывать ей моральную и материальную . На пути в Болгарию и обратно архимандрит Серафим посетил Белград, где доложил митрополиту Анастасию о жизни обители и собрал пожертвования местных русских эмигрантов на сумму равную 16 300 левам. Кроме того, известный сербский политический деятель Дмитрий Летич пожертвовал архимандриту на церковную акцию в России 50 тыс. динар (около 30 тыс. крон); на часть этих денег о. Серафим купил в Белграде предметы церковного обихода. Вернувшись 30 марта в обитель, настоятель в своем сообщении о поездке отметил «исключительно милостивое и благожелательное отношение Болгарской . Оказанная помощь вызвала сердечную благодарность митрополита Серафима (Ляде). 5 апреля 1943 г. Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Анастасий отправил очень теплое благодарственное письмо наместнику-председателю Священного Синода Болгарской Православной Церкви митрополиту Видинскому Неофиту: «Настоятель Братства преп. Иова Почаевского на Карпатах архимандрит Серафим, посетивший недавно Софию, доложил нам о полученном им от Св. Синода Болгарской Церкви пожертвовании в размере 600 000 лев на дело напечатания и распространения в освобожденных местах России книг Св. Писания, церковно-богослужебных книг, а также апологетической и иной духовно-назидательной литературы. |
| Еще более характерно дело евлогианского архиепископа Брюссельского и Бельгийского Александра (Немоловского). В 1938-1940 гг. он неоднократно в своих проповедях и обращениях к пастве резко осуждал деятельность нацистов. Например, 31 июля 1938 г. в своей проповеди говорил: «Нам посланы страшные испытания... В Германии жестокий варвар Гитлер уничтожает христианскую веру, одновременно насаждая язычество. Мы молим Бога, чтобы он спас эту страну от этого ужасного человека, так как там еще хуже, чем в советской России». В других выступлениях владыки осуждалась также и расовая теория Гитлера. После оккупации Бельгии архиепископ был 4 ноября 1940 г. арестован гестапо. С укрепленной на груди табличкой с надписью «Враг 2» он оказался перевезен в тюрьму Аахена, а затем Берлина. Митрополит Серафим (Ляде) сумел вызволить владыку Александра из заключения, взяв его на поруки и поселив при русском храме в Тегеле, где последний оставался до конца войны . В то же время митрополит Серафим в своей официальной переписке с ведомствами Третьего рейха иногда использовал антисемитскую риторику, хотя не одобрял нацистскую политику и не разделял ее целей. В частности, в октябре 1940 г. он писал в Министерство церковных дел о своем противнике украинском профессоре И. Огиенко, в дальнейшем ставшем архиепископом Холмским Иларионом в юрисдикции автокефальной Православной Церкви генерал-губернаторства: «Тот, кто еще недолгое время назад клялся в верности польскому правительству или тот, кто только четыре года назад поставил общественность в известность о том, что он состоял в дружбе с евреями, учитывал их интересы, обещал им основать в университете Каменец-Подольска кафедру по изучению еврейства и 25% еврейских студентов принимать в этот университет, убедил еврейского раввина в том, что этот университет принесет еврейству огромную материальную и духовную пользу, — подобным людям я не могу подарить свое доверие, даже если они пользуются в настоящее время милостью высоких и высших инстанций» . Осенью 1942 г. митрополит Серафим даже планировал издать антисемитскую богословскую статью, правда, из этого ничего не вьшло. 6 ноября настоятель прихода РПЦЗ в Мюнхене о. Александр Ловчий писал владыке о неудаче дела: «Имею честь при сем представить Вам предполагаемую к печатанию в Епархиальных Ведомостях статью “Вина иудеев и язычников перед судом правды Божией” на немецком языке... С великой охотой я исполнил бы Ваше желание, святой Владыко, и отпечатал бы эту статью в количестве 300 экземпляров, но, к сожалению, у меня нет такого количества бумаги» . В епархиальном журнале эта статья в дальнейшем также не была опубликована. |
| Следует отметить, что далеко не все архиереи Автономной Церкви поддерживали курс экзарха на достижение полной независимости Украинской Православной Церкви от Московского Патриархата. Из документов религиозного отдела полиции безопасности СД следует, что в оппозиции к митрополиту Алексию (Громадскому) по данному вопросу находился, в частности, епископ Пантелеимон (Рудык). Он пытался привлечь на свою сторону и других Не известно заявлял ли владыка Пантелеимон прямо митрополиту о неодобрении его политики, однако очевидно, что в связи с контактами экзарха с Поликарпом (Сикорским) епископ Пантелеимон еще до разработки «акта» пытался воспрепятствовать возможному объединению с раскольниками. При этом епископ Пантелеимон не останавливался даже перед принятием крайних мер. Так, например, он составил письмо митрополиту Берлинскому Серафиму (Ляде) с изложением ситуации и просил последнего принять руководство православной Церковью на Украине. Это письмо подписали также епископы Полтавский Вениамин (Новицкий) и Днепропетровский Димитрий (Моган), которые вместе с епископом Пантелеимоном составили «инициативную Митрополит Серафим после долгих раздумий согласился на предложение украинских епископов, о чем отвечал владыке Пантелеимону в середине октября 1942 г. Митрополит Серафим поручил «инициативной группе» обратиться в Рейсхкомиссариат за необходимым для этого разрешением германских Однако, в силу существовавшего запрета на распространение деятельности духовенства Германии и Генерал-губернаторства на оккупированных восточных территориях, оккупационные власти эту просьбу не поддержали В ноябре 1942 г. в Киеве по вопросу об «акте объединения» состоялось совещание архиепископа Черниговского Симона (Иваницкого), управляющего делами Киевской епархии епископа Пантелеимона (Рудыка) и епископа Полтавского Вениамина (Новицкого). На совещании «акт» был признан не имеющим канонической силы. Митрополита Алексия просили снять свою подпись под этим документом. Ему также предложили отказаться от поста экзарха Украины вплоть до решения Всеукраинского Архиереи весьма строго квалифицировали действия митрополита Алексия, хотя к этому времени они, скорее всего, были вполне осведомлены о том, что сам митрополит считал «акт» проектом документа об объединении, не имеющим какого-либо канонического значения. |
| Деяния Собора отразились на наших церковных делах в Германии. Был уволен епископ Тихон и отправлен в один из сербских монастырей. На его место был назначен епископ Серафим (Ляде), из немцев, перешедших в православие; он стал именоваться епископом Потсдамским. С уходом епископа Тихона немного расчистилась атмосфера церковной жизни в Германии: уж очень она была удушливая, насыщенная всякой неправдой, интригами и страстями… Епископ Серафим в общем был человек порядочный, но безвольный. Большую энергию в борьбе за Карловацкую юрисдикцию проявлял стоявший тогда во главе русской эмиграции генерал Бискупский: он старался склонить оставшиеся в моем ведении приходы к переходу к «карловчанам». Немцам хотелось показать, что этот переход будет совершен добровольно, а не под их насильственным давлением. И вот тут–то и началась игра–борьба, тяжесть которой особенно сильно легла на плечи моего духовенства. Священников призывают в Министерство культов и там всячески уговаривают, даже с угрозами, чтобы они вместе с прихожанами переходили в Карловацкую юрисдикцию. То же делает и митрополит Анастасий по приезде в Берлин. Мои священники, к чести их сказать,, остаются твердыми и непоколебимыми — отвечают, что они и прихожане уже определили свое каноническое положение и менять его не согласны; что решение этого вопроса превышает их компетенцию и по поводу него надлежит обратиться к митрополиту Евлогию… Тогда начинается атака на меня. Ко мне обращаются германские власти с предложением для блага Церкви отпустить мои германские приходы в Карловацкую юрисдикцию. Митрополит Анастасий пишет мне письмо («словеса лукавствия…»), что в моих приходах причты готовы меня покинуть и слово теперь только за мною, чтобы переход закрепить формально. Я отвечаю, что в вопросах веры и Церкви я больше всего ценю свободу совести; мои прихожане уже определили себя в церковном отношении, их позиция мною одобрена, и я не считаю себя обязанным ломать их церковные убеждения… Тогда начинаются личные нападки и утеснения моего духовенства со стороны германского правительства. |
| Синод активизировал свою деятельность, поставляя новых епископов и принимая монашествующих иерархов из юрисдикции Московского Синода. 31 октября 1926 г. в Харькове был хиротонисан во епископа протоиерей Аполлоний Гончаровский и назначен епископом Богодуховским, викарием Харьковской епархии, предварительно постриженный в монашество с именем Антония. Хиротонию совершали митрополит Харьковский Пимен с епископами Гавриилом Чугуевским и Серафимом Ахтырским 640 . 24 июня 1927 г. был рукоположен во епископа Новомиргородского бывший самосвятский епископ Феофан Хомжа. Он был принят как мирянин, т. к. все степени получены им у самосвятов. Будучи вдовым, пострижен в рясофор и поставлен во епископы. Хиротонию совершали митрополит Пимен, епископы Чугуевский Гавриил, Ахтырский Серафим и Сталинский Макарий 641 . В 1928 г. совершались еще хиротонии. Тогда был поставлен во епископа Луганского архимандрит Фотий (Топиро). Из юрисдикции Московского Синода перешли: Герасим (Строганов), архиепископ Владимирский, получивший Камснец-Подольскую кафедру; его родной брат, Николай (Строганов), епископ, бывший Бельский, получивший Зиновьевскую (ныне Кировоградскую) кафедру, Владимир, митрополит Белорусский, получивший Сумскую епархию. В Белоруссию был отпущен женатый иерарх архиепископ Иосиф (Кречетович), он оставался единственным из брачных епископов на Украине. Тогда же был принят архиепископ Иоасаф (Рогозин). Позднее, в 1929 г., был принят бывший Сталинградский митрополит Константин (Спасский) и назначен в Одессу. Его преемником по Одесской кафедре был архиепископ Кирилл (Квашенко) из вдовых протоиереев г. Кировограда, с академическим образованием, незадолго до этого назначения поставленный во епископа. В 1925 году был рукоположен во епископа Змисвского Серафим (Ляде), немец по национальности, окончивший в своё время Московскую духовную академию. В течение этого года он активно участвовал во всех мероприятиях Синода, был очень близок к митрополиту Пимену и даже был одно время секретарем Синода и всё время викарием митрополита Пимена. |
| Особенно крупная помощь со стороны Болгарской Церкви оказывалась русскому монашескому братству прп. Иова Почаевского в Словакии в его широкомасштабной издательской деятельности для православных приходов на Востоке. В письме Болгарскому Синоду от 28 февраля 1942 г. Владыка Серафим (Ляде) настоятельно просил поддержать «вверенный ему» монастырь в Словакии, подчеркнув, что «монахи работают в типографии с утра до глубокой ночи. Но нет уже у них необходимого питания, так как не получают пособий из других источников... Монастырь является в настоящее время нашим единственным рассадником православного просвещения в освобожденных от большевистской власти русских областях». [lxxxii] Впервые решением Синода от 16 марта крупная денежная сумма в 300 тыс. левов была выделена братству прп. Иова была и переведена по банковским каналам в июле 1942 г. В марте 1943 г. настоятель братства архимандрит Серафим лично приехал в Софию. Результаты поездки превзошли все ожидания. Священный Синод предоставил братству 600 тыс. левов на печатание богослужебной литературы, растительное масло и хлеб. Синод обещал взять обитель под свое покровительство и впредь постоянно оказывать ей моральную и материальную поддержку. В ноябре 1943 г. состоялась вторая поездка архим. Серафима в Софию. Он был принят митр. Неофитом и по решению Синода от 19 ноября через несколько месяцев получил еще 300 тыс. левов на издательскую деятельность, а также на продукты. [lxxxiii] Эта помощь вызвала сердечную благодарность Владыки Серафима и особое благодарственное письмо митрополита Анастасия (Грибановского). [lxxxiv] Между тем в Синодальную кассу начала поступать помощь Русской Церкви из епархий, собранная в соответствии с окружным посланием от 24 декабря 1941 г. Откликнулись даже епархии в Македонии и Эгейской Фракии, сами испытывавшие острую нужду. Старо-Загорский митрополит в январе-марте 1942 г. переслал в канцелярию Синода собранные в его епархии 84 богослужебные книги и 11 антиминсов, Варненская епархия в феврале, а Велико-Тырновская в июне 1942 г. перевели в фонд помощи Русской Церкви по 100 тыс. левов и т.д. 28 мая 1943 г. Синод направил новое окружное послание, в котором просил митрополитов срочно переслать собранные средства и материалы. [lxxxv] |
| Сразу отмечу, что к деятельности о. Александра в Зарубежной Церкви даже тогда было настороженное и дистанцированное отношение. Хотя 18 ноября митрополит Анастасий присутствовал в Берлине, в гостинице «Европа-Хаус» на заседании КОНР, он премудро уклонился от выступления, почему-то речь произносил о. Александр Киселев. Речь эта была от его собственного имени – не от всей Зарубежной Церкви и даже не от Синода. Далее, есть вопросы к статусу о.Александра. Как пишет М.В.Шкаровский, «Протоиерей Димитрий Константинов в письме В. К. Морту от 28 апреля 1970 г. сообщил, что, хотя церковные власти никогда никого не назначали духовником Власова, о. Александр Киселев некоторое (относительно короткое) время исполнял обязанности духовника генерала» [ 42 ]. А с другой стороны, сам о.Александр говорит: «Духовником я не был, я его не исповедывал». Не стоит забывать и о ряде епископов Зарубежной Церкви, перешедших в Московский Патриархат, наиболее знаменитый из них – известный богослов, владыка Серафим Соболев. Так что отношение самой Зарубежной Церкви к Власовскому движению очень сложно. Более того, не существует ни одного общецерковного документа, в котором Русская Зарубежная Церковь поддержала бы нападение Германии на СССР. Да, были проповеди отдельных иерархов, но далеко не всех, а потом некоторые из них, такие как Серафим (Ляде) после войны будут всерьез думать о переходе в Московский патриархат. Откровенно скажу, когда я читал строки Иоанна Шаховского по поводу «профессионально-военной железноточной руке Германской армии» и «искусного и опытного в своей науке германского хирурга», достаточно сочувственно приводимые о.Георгием (Трагедия России. С.101), я испытывал скорбное чувство. Во-первых, Константинопольский экзархат во главе с митрополитом Евлогием не поддержал нацистов, и значительная часть французской эмиграции, как известно, участвовала в французском Сопротивлении, против которого немцы использовали власовцев. Кстати, среди участников сопротивления был и будущий митрополит Антоний (Блюм). На этом фоне позиция о. Иоанна Шаховского выглядит для экзархата, к которому он принадлежал, маргинальной и непонятной. |
| Свящ. Александр Киселев с женой. Фотография. 1930-е гг. Свящ. Александр Киселев с женой. Фотография. 1930-е гг. После присоединения в 1940 г. Эстонии к СССР К. с семьей эмигрировал в Германию. В 1941 г. Пражским еп. Сергием (Королёвым) он был определен священником к берлинской Свято-Владимирской ц., настоятелем к-рой служил архим. Иоанн (Шаховской). Этот приход в числе проч. приходов Западноевропейского Экзархата русских приходов К-польского Патриархата на территории, контролируемой Германией, с кон. 1939 г. находился под двойной юрисдикцией правящего архиерея Германской епархии РПЦЗ Берлинского архиеп. Серафима (Ляде , с мая 1942 г. митрополит) и еп. Сергия, викария митр. Евлогия (Георгиевского) ( Шкаровский, 2003. С. 82-83). С начала Великой Отечественной войны К. участвовал в окормлении правосл. советских граждан, вывезенных на территорию Германии для использования в качестве рабочей силы, и военнопленных. В этот период упоминался в документах под двойной фамилией Грипп-Киселёв (Преодоление разделения. 2011. Кн. 1. С. 79-81). 10 февр. 1942 г. еп. Сергием К. был назначен временно и. о. настоятеля Свято-Николаевского прихода в Брюсселе. 14 марта того же года архиеп. Серафим назначил его своим представителем и уполномоченным для евлогианских приходов в Бельгии. Резолюцией митр. Серафима от 12 авг. с согласия еп. Сергия К. получил должность ключаря кафедрального Воскресенского собора Берлина с оставлением в подчинении еп. Сергию, затем был председателем епархиального миссионерского совета. Осенью того же года в Берлине при епархиальном управлении митр. Серафима открылись богословские курсы для подготовки священников, на к-рых К. преподавал нравственное богословие и гомилетику. 21 сент. К. был награжден золотым наперсным крестом. 12 нояб. 1942 г. назначен членом апелляционного суда по бракоразводным делам. 6 мая 1944 г. по предложению еп. Сергия митр. Серафим освободил К. от служения в Воскресенском соборе. Он был возвращен в причт Свято-Владимирского прихода (по др. данным, покинул клир собора к нояб. 1943). 10 апр. 1944 г. резолюцией еп. Сергия назначен настоятелем ц. во имя свт. Николая в Осло (Норвегия), однако не был допущен нем. властями к месту служения. По поручению митр. Серафима К. окормлял военные соединения ген. А. А. Власова. С кон. дек. 1944 г.- вице-председатель орг-ции «Народная помощь» для поддержки семей военнослужащих власовской «Русской освободительной армии» (РОА) при т. н. Комитете освобождения народов России. В кон. войны К. служил в церкви при офицерской школе РОА в Мюнзингене (ныне земля Баден-Вюртемберг, Германия). |
| Снова храм открылся в мае 1923 — на службы приходило всего около 50 православных, а также русские немцы-протестанты. Окормлять их приезжал священник из Баден-Бадена. С 1929, по воскресеньям, свободным от службы, зданием пользовалась некая «апостольская община», платившая за это аренду. С началом Второй мировой войны в городе появились «остарбайтеры», угнанные в Германию русские люди. В 1943 настоятелем храма был назначен прот. Павел Савицкий. При нем здание церкви дважды пострадало от англо-американских бомбардировок: первый раз 21 февраля 1944 и особенно сильно — в ночь на 13 сентября того же года, когда при пожаре рухнули купол и восточная стена, а также погибло внутреннее убранство, хотя самые ценные иконы и предметы были заранее вывезены в церковь на Ротенберге. После бомбежки община перешла молиться в помещение детского сада в пригороде Штутгарта — Дегерлохе, а осенью 1945 наняла подвальный этаж в доме на Архивштрасе, 16, где митрополит Берлинский и Германский Серафим (Ляде) 2 июня 1946 освятил временный Никольский храм. В нем, в тяжелые послевоенные годы, на воскресных богослужениях присутствовало до 150 человек, главным образом, из «перемещенных лиц», которые во множестве жили в городе и окрестных лагерях. Это время было периодом расцвета штутгартского прихода: работала гимназия прп. Сергия Радонежского, благотворительное общество, литературный и музыкальные кружки, разные курсы и типография. В гимназии была устроена небольшая часовня. Дважды, в 1947 и 1948, приход посещала чудотворная Курско-Коренная икона Божией Матери, которая в те годы находилась в Мюнхене. 7 марта 1948 начались работы по восстановлению разрушенной церкви — они велись на средства, полученные от властей, протестантских организаций и на пожертвования, собираемые в Германии и США, куда постепенно переезжали прихожане из «перемещенных лиц». В первые два года были разобраны развалины и сделана временная крыша. 27 августа 1950 митрополит Серафим и епископ Киссингенский Александр (Ловчий) освятили частично восстановленный храм, в который перенесли иконостас из закрытой временной церкви. |
| Деяния Собора отразились на наших церковных делах в Германии. Был уволен епископ Тихон и отправлен в один из сербских монастырей. На его место был назначен епископ Серафим (Ляде), из немцев, перешедших в православие; он стал именоваться епископом Потсдамским. С уходом епископа Тихона немного расчистилась атмосфера церковной жизни в Германии: уж очень она была удушливая, насыщенная всякой неправдой, интригами и страстями… Епископ Серафим в общем был человек порядочный, но безвольный. Большую энергию в борьбе за Карловацкую юрисдикцию проявлял стоявший тогда во главе русской эмиграции генерал Бискупский: он старался склонить оставшиеся в моем ведении приходы к переходу к «карловчанам». Немцам хотелось показать, что этот переход будет совершен добровольно, а не под их насильственным давлением. И вот тут–то и началась игра–борьба, тяжесть которой особенно сильно легла на плечи моего духовенства. Священников призывают в Министерство культов и там всячески уговаривают, даже с угрозами, чтобы они вместе с прихожанами переходили в Карловацкую юрисдикцию. То же делает и митрополит Анастасий по приезде в Берлин. Мои священники, к чести их сказать,, остаются твердыми и непоколебимыми — отвечают, что они и прихожане уже определили свое каноническое положение и менять его не согласны; что решение этого вопроса превышает их компетенцию и по поводу него надлежит обратиться к митрополиту Евлогию… Тогда начинается атака на меня. Ко мне обращаются германские власти с предложением для блага Церкви отпустить мои германские приходы в Карловацкую юрисдикцию. Митрополит Анастасий пишет мне письмо («словеса лукавствия…»), что в моих приходах причты готовы меня покинуть и слово теперь только за мною, чтобы переход закрепить формально. Я отвечаю, что в вопросах веры и Церкви я больше всего ценю свободу совести; мои прихожане уже определили себя в церковном отношении, их позиция мною одобрена, и я не считаю себя обязанным ломать их церковные убеждения… Тогда начинаются личные нападки и утеснения моего духовенства со стороны германского правительства. |
|
|
