| Книги, относящиеся к третьему (промежуточному) классу, Евсевий обозначает словом «антилегомена», т.е. «спорные книги, хотя и приемлемые для большинства членов церкви» (αντιλεγμενα γνριμα δ» ον μως τοις πολλος). В эту группу он зачисляет Послания Иакова, Иуды, 2–е Петра и 2–е и 3–е Иоанна 467 . Книги, подпадающие под категорию отвергнутых, Евсевий называет «незаконными» или «подложными» (νθα) 468 . К ним относятся Деяния Павла, Пастырь Ерма, Апокалипсис Петра, Послание Варнавы, так называемое Учение Апостолов и Евангелие евреев. К ним же он непоследовательно причисляет Апокалипсис Иоанна, «если это верно» (ε φανεη) 469 . «Некоторые, как я уже говорил 470 , его отрицают (θετοσιν), другие же числят среди признаваемых книг». «Так же, – продолжает Евсевий, – некоторые думают и о Послании к Евреям». Здесь он еще больше запутывает картину, помещая вместе и ложные, и спорные книги и называя их все «спорными». В заключение Евсевий перечисляет книги, «выставленные еретиками под именами апостолов». Эти, считает он, хуже ложных и «должны быть отвергнуты и как бесполезные, и как нечестивые». Среди них он числит Евангелия от Петра, Фомы, Матфия, Деяния Андрея, Иоанна и других апостолов. Несмотря на благие намерения, Евсевий не сумел сформировать устойчивый список. Хотя соотносительные термины («признанный» и «спорный») достаточно ясны, он смешивает их с другими категориями, относящимися к другому понятийному аппарату. То, что при первом чтении воспринимается как четкое построение, при более внимательном взгляде оставляет в недоумении. Трудности при анализе вызывает, как заметил Добшютц 471 , мысленная борьба между Евсевием–историком и Евсевием – церковным деятелем. Сначала Евсевий классифицирует книги по их каноничности/неканоничности; затем, в зависимости от их содержания, он делит их на церковные и нецерковные. К первым относятся homologoumena (признанные) и antilegomena (спорные),которые каноничны, а ко вторым notha (подложные), которые не входят в канон и соответственно неканоничны. Нецерковные книги, утверждает Евсевий, не считают и никогда не считали авторитетными. Схематично классификацию Евсевия можно изобразить так: |
| 138 Ibid. У Пальмера же можно читать и о том, как ведет дело Евсевий относительно египетской хронологии (на стр. 764 – 833). 149 Импер. Адриан писал напр. Сервиану консулу о египтянах: «Бог у них один. Его почитают христиане и иудеи (История о Августах р. пер. Ч. 2, стр. 347). 164 Такого мнения держится Dannreuther. Du Temoignage d " Hegesippe sur l " eglise chetienne aux deux premiers siecles. Nancy 1878 p. 13. 165 Nosgen. Der kirchliche Standpunct Hegesipps в Zei tschrift fur der Kirchengeschichte 1877, II, s. 201. 170 Церк. ист. 12. с вопросом о цели истории Евсевия в тесной связи стоит вопрос и о том, для какого рода читателей предназначал Евсевий свой труд. Некоторые изследователи думают, что Евсевий писал церковную историю не для простаго народа, а исключительно для людей образованных, к которым только и может относиться совет Евсевия, что бы читатели сами постарались ознакомиться с тем, о чем он не сказал в своей истории. «Никто, кроме имевших возможность пользоваться библиотеками, говорит например Кестнер (Comment. de Eusebii auctoritate pag. 4), не мог читать письма Оригена , Евсевиево сочинение о жизни Памфила, которыя Евсевий рекомендует своим читателям». Но нам кажется, что это основание не настолько твердо, чтобы на нем могло укрепиться мнение о частном назначении истории Евсевия. И в трудах современных ученых часто встречаются указания на такия сочинения, в которых подробнее разсматриваются те предметы, которые в новом труде затронуты только слегка. Очевидно, что это вовсе не значит того, что автор предполагает найти только ограниченный круг читателей для своей книги, потому что просмотреть указанныя сочинения читателям вовсе не предписывается. – Многие из них удовлетворятся вполне и тем, что есть именно в этом труде. Ничто не препятствует предположить, что так думал и Евсевий, в целях котораго было не ограничивать круг своих читателей, а как можно более распространить знание истории христианства. Что касается до того вопроса, кого преимущественно имел в виду Евсевий, писав свою историю – язычников или христиан? То на этот вопрос он сам, кажется, ответил бы: «тех и других». Для язычников он мог писать свою историю с апологетическою целию, христианам же он хотел доставить удовольствие взглянуть светлым взором на не малый период времени, в который христианская церковь завоевала себе право гражданство в Римской империи. |
| Между этими страшными для Евсевия предметами языческого характера были художественные статуи богов и императоров, с которыми притом у нашего историка соединялись и личные нерадостные воспоминания (вспомним неприятности, которые Евсевию пришлось претерпеть в Египте). Кроме того Оригеновы почитатели, к которым принадлежал и наш историк, вообще стояли более за духовное, интеллектуальное почитание Христа, чем за чувственное и видимое. Поэтому Евсевий сторонился от всяких чувственных изображений Христа, видя в них подражание языческому культу 480 . И в означенном выше письме своем он высказывает мысли настоящего иконоборца. В начале письма Евсевий выражает свое удивление и недоумение относительно того, что могло побудить Констанцию просить изображение Христа (Констанция, как можно догадываться, просила Евсевия переслать ей изображение Христа, о существовании которого (изображения) она слышала). Что понимает она под этим изображением образ рабского вида Христа, в котором он был на земле, или же образ Божества? Но ей, вероятно, и самой известно, что Сына знает только Отец, родивший Его, а относительно плотского и рабского образа известно, что он был устроен принаровительно к Божественному и смертное в нем было поглощено жизнью: даже избранные ученики Христа не могли взирать на Него во время преображения, – как же изобразить Его при помощи красок? Тем более невозможно изобразить человеческую природу Христа, когда она пременилась в прославленное тело. Кто изобразит эту чудесную и необъемлемую форму, если только Божественную и духовную сущность можно именовать формою? Не поступать же в этом случае подобно язычникам, которые нарисуют человека и думают, что изобразили Бога или героя, с каковыми субъектами в изображении и сходства то вовсе нет никакого. «Ты согласишься и сама – продолжает Евсевий выставлять свои резоны Констанции, – что нам-то поступать таким образом вовсе не годится». Если же Констанция желает изображения простого человека, то разве она не знает о существовании Божественной заповеди, воспрещающей творение кумиров и всяких подобий. Ведь это и в церкви постоянно читается и от всякого можно узнать о ней. Ведь во всем мире христианском храмы не украшаются иконами, – зачем же мы будем составлять исключение? Правда, какая-то женщина ( γναιον) вздумала было покланяться изображениям неких людей, представлявшим будто бы фигуры Спасителя и апостола Павла. Но я – говорит Евсевий – отнял у неё эти изображения, чтобы ни она ни другие не соблазняли себя ( να μ δ αυτ, μηδ τεροι σκανδαλζοιντο): ибо это противоречит наставлению апостола Павла, который запретил прилепляться к телесному. Делать изображения святых свойственно только безбожным еретикам, из которых например симониане имеют, как слышно, изображения Симона волхва, манихеи-Манеса (последнее Евсевий видел сам). Нет, чтобы созерцать Бога, – заключает свое письмо Евсевий, – для сего нужно заботиться о чистоте души, ибо в Писании лицезрение Бога обещано чистым сердцем 481 . |
| 464 См. C. Sant, «Eusebius of Caesareás Views on the Canon of the Holy Scriptures and the Texts he used in his Works», Melita theologica, xxiii (1971), pp. 23–37. 465 Евсевий дает и другие, более краткие комментарии в II. 22, 23; III. 3, 24; V. 8, 1–9 и VI. 14, 25. 466 В Церковной истории, III. 3, 4, Евсевий говорит, что «каноничность посланий Павла очевидна», но тут же добавляет: «Все же нельзя не заметить, что некоторые отрицают Послание к Евреям, говоря, что о нем спорят (ντιλγεσθαι) в Римской церкви, поскольку есть основание думать, что оно написано не Павлом». Евсевий, согласуясь с александрийцами (которые, кроме Оригена , единодушно признавали авторство Павла), рассматривал его как произведение этого апостола, принимая при этом мнение Климента Александрийского , что оно написано на иврите, а затем переведено евангелистом Лукой или Климентом Римским (Церковная история, III. 38, 2). 467 Удивительно, что, с учетом всего вышесказанного, Евсевий не отнес к числу спорных Апокалипсис Иоанна. Однако Евсевий, не переносивший апокалиптических пророчеств, если не мог указать на их исполнение в Константине, коротко назвал Апокалипсис Иоанна «ложным». О его взглядах на Послание к Евреям см. на с. 203. 468 Термин νθα в этом отрывке употреблен не только в своем обычном значении – «выродок, неподлинный», т.е. фиктивное писание, псевдография, книги с поддельным авторством, но обозначает еще и книги, не отягощенные, так сказать, печатью канонической законности. 469 Означает ли это странное выражение, употребленное оба раза, когда Евсевий говорит об Апокалипсисе, что у него действительно нет определенного мнения, или (это более вероятно) что он не хотел явно утверждать мнение, которое многим заведомо не понравилось бы? 470 Здесь Евсевий имеет в виду утверждение, которое он делает в предыдущей главе, когда обсуждает проблему каноничности Апокалипсиса. «Большинство мнений о нем до сих пор разделяются» (III. 24, 18). 471 Ernst von Dobschütz, «The Abandonment of the Canonical Idea» American Journal of Theology, xix (1915), pp. 416429. |
| Значительную часть своей жизни, видимо, он провел, «путешествуя» или «скитаясь» в дальних странах. Из его «Церковной истории» следует, что он лично был в библиотеках города Элии, некоторое время провел в Антиохии 26 , Палестине, Тире, Египте и т. д. Многие исследователи, детально анализировавшие его «Церковную историю», Preparatio Evangehca и другие сочинения, отмечали, что для их написания «необходимо было перерыть все библиотеки Египта, Финикии и Греции» 27 . Еще больше споров вызывает богословская позиция Евсевия в арианском споре, развернувшемся в начале IV века. Будучи уже епископом, Евсевий должен был принять участие в христологическом споре По сути, он поддержал Ария и за свою проарианскую позицию в 324 году был осужден и низложен Антиохийским синодом Однако на следующий год на Никейс ком соборе он был не только реабилитирован, но и играл на нем весьма заметную роль (обратился с приветственной речью к императору) и принимал активное участие в выработке Никейского символа веры . 28 Несмотря на это, Евсевий оказался непризнанным Православная церковь не причислила его ни к лику святых, ни к «отцам церкви». Исследователи также не могут со всей точностью сказать, был ли Евсевий действительно арианином. В традиционном понимании Евсевий Кесарийский представляется умеренным арианином (полуеретиком), «умеренность» которого диктовалась скорее политическими, нежели догматическими причинами 29 . Однако богословы, специально исследовавшие наследие Евсевия, усматривают в этом весьма распространенном мнении лишь очень небольшую долю правды. Вопрос об арианских симпатиях Евсевия не может быть решен однозначно. Весьма авторитетный православный богослов, святитель Афанасий Великий считал Евсевия арианином 30 С другой стороны, основную мысль Ария о происхождении Сына «из не-сущих» Евсевий Кесарийский решительно отвергает (Феодорит, Церковная история, I, 12) В «Послании Евсевия, епископа Кесарийского, об изложенной в Никее Вере», текст которого приводит Феодорит (Церковная история, I, 12), Евсевий излагает православное учение об Отце и Сыне, принимая термины ξ της υσας и μοοσιος 31 В целом, позицию Евсевия в богословских вопросах довольно удачно выразил профессор В. |
| Павла, то он необходимо отметил бы: одни говорят так, другие иначе, и, вероятно, сослался бы на личности. Но он этого не мог сделать. В его время было живо общее и единственное предание о смерти Ап. Павла. В таких случаях ссылка на отдельных свидетелей, на личности получила бы весьма странный смысл: предание говорит..., а что оно говорит, именно, так, об этом знает и такой то. Евсевий, конечно, имел благоразумие не поступать таким образом. В том факте, что Евсевий в своем показании не сослался ни на кого в отдельности, а на предание, – заключается для нас глубокое психологическое подтверждение, истинность его свидетельства, а не недостаток оного, как думает Визелер. Что до Евсевия могло сохраниться предание – этого ни коим образом нельзя оспаривать. В первые века общение между членами церкви было более тесное, а общение между церквами и более частое, чем позднее и теперь. Можно сказать, что тогда церковь и жила преданием. Близость мест и времени совершения событий располагала к восприятию предания и к передаче оного другим в ясном и первоначальном виде. Церкви часто обменивались посланиями, в которых основывались на предании и излагали оное, часто сносились даже, чтобы сверить одно предание с другим и восполнить недостающее, но восполнить из достоверного источника. Все это Евсевий хорошо знал, а потому и мог сказать: «предание и учение истины в церкви, от Апостолов дошло до нас» 112 . Имея в виду важность и достоверность предания, Евсевий вполне мог основаться на нем в определении кончины Ап. Павла. Зная по преданию об освобождении Ап. Павла из первых римских уз и о его путешествиях между первыми и вторыми узами, Евсевий мог понять и смысл 2Тим. 4:17 . Справедливее сказать, что Евсевий, на основании предания, λγος χει, объясняет смысл 2Тим. 4:17 , чем наоборот, – на основании 2Тим. 4:17 говорит о предании, как неправильно думают некоторые. Зная из предания о вторых узах, Евсевий легко мог понять 2Тим. 4:17 и, говоря о предании, сослаться на этот стих. Без предания и без всяких других достоверных сведений об освобождении Павла из первых уз смысл 2Тим. 4:17 необъясним. |
| По подсчетам исследователей 435 , Евсевий цитирует в своих сочинениях (не только «Церковной истории», но и в «Хронике», «Praeparatio Evangelica» и «Demonstratio Evangelica») более ста древних авторов, сочинения которых он мог найти, вероятно, в известной библиотеке Оригена и других крупных собраниях того времени. Рассказывая о Клименте Александрийском и его сочинениях, Евсевий разбирает, какими источниками он пользовался, и отмечает среди прочих иудейских писателей, с сочинениями которых он сам, очевидно, был знаком. Он называет Аристовула 436 , Димитрия 437 , Эвполема 438 и пр. Тем самым Евсевий вносит свой вклад в адаптацию иудейской традиции и включение ее в оборот христианских историков. Именно Евсевий Кесарийский первым использовал так называемое «свидетельство Флавия» о Христе и ввел его в научный оборот. Впервые в христианской литературе оно цитируется именно в «Церковной истории» Кесарийского епископа. Эта цитата в точности совпадает с греческим текстом фрагмента XVIII 3 3 «Иудейских древностей», каким он предстает в дошедших до нас рукописях 439 . Так же точно выглядит testimonium Flavianum у византийских церковных авторов Исидора Пелусийского (- 431 г ), Экумения (VI век), Георгия Амартола (IX век), Евфимия Зигабена (XII век), а также в Acta Sanctorum Donati (V век) и в словаре Суда (X век). Писавшие в 40;-40;И веках историки Созомен и Иоанн Малала цитируют Флавия не полностью, при этом заметно, что у них «свидетельство» подверглось основательной христианской обработке. Что касается других сведении, сообщаемых Иосифом Флавием, то именно Евсевию мы обязаны тем, что эта информация была воспринята позднейшими историками и что в христианской историографии в целом утвердилось благожелательное отношение к этому автору 440 . Евсевий так пишет об Иосифе «После всех этих рассказов следует познакомиться и с Иосифом, который помогал нам, занятым нашей работой» (III, 9, 1). Его Евсевий считает «достойным доверия» (III, 9, 2) «Старательно поработал этот человек и над другим произведением» (III, 10, 6) «Чтобы утвердиться в доверии к его свидетельству о событиях, ему известных, разумно прибавить еще слова, приведенные им в конце “Древностей”». Укоряя Юста из Тивериады, тоже пытавшегося написать историю своего времени, в том, что он не писал правдиво, и требуя от него отчета во многом, он заключает такими словами: «Я вот не боялся, как ты, за свое сочинение Я вручил императорам эти книги почти в виду происходящего. Я сознавал в себе блюстителя истины, которую я сообщал им, и не ошибся, ожидая от них подтверждения. Давал я свою историю и многим другим, в том числе и участникам войны, как, например, царю Агриппе и некоторым его родственникам. И вот император Тит пожелал, чтобы люди знакомились с этими событиями только по моим книгам. Он велел их обнародовать, скрепив приказ собственноручной подписью, Царь Агриппа написал 62 письма, свидетельствуя о правдивости сообщаемого» (III, 10, 8–11). |
| Наконец относительно достоверности предисловия истории Евсевия нужно сказать еще, что в нем сообщается несколько таких неверных сведений, происхождение которых можно приписать просто небрежности нашего историка. Так, по его словам 230 , Ирод младший был сослан не в Лион как сообщаете Иосиф Флавий, на которого однако Евсевий при этом ссылается как на свой источник, а во Вьенну. Вероятно, Евсевий в этом случае смешал место ссылки Ирода с местом ссылки Архелая, который, действительно, был послан на житье в Вьенну 231 . Далее, Евсевий, не поняв слов апостола Луки, определившаго время проповеди Иоанна Крестителя, между прочим, словами: «и при первосвященниках Анне и Каиафе» 232 , утверждает, что учительная деятельность Иисуса Христа началась при Анне и окончилась при Каиафе, „так что весь этот промежуток не составлял и полного четырехлетия» 233 . Желая доказать правильность хронологии св. Луки, Евсевий приводит следующую цитату из «древностей» Иосифа Флавия: «Валерий Грат отнял первосвященство у Анны и объявил архиереем Измаила, сына Вафи. Но и этого скоро низложил и назначил архиереем Елеазара, сына первосвященника Анны. Потом, через год, Елеазара также, лишил сана и передал его Симону, сыну Комита. Этот пробыл в своем звании опять не далее года и уступил свое место Иосифу, иначе называемому Каиафою» 234 . Отсюда Евсевий хочет вывести заключение в пользу своего мнения о продолжительности служения Христа, не замечая того, что это место говорит противное его утверждению. Именно, из слов Иосифа Флавия видно, что все означенные выше первосвященники проходили свое служение при прокураторе Грате и что преемник последнего, Пилат, застал Каиафу уже в сане первосвященника, получивши каковой сан прежде 12-го года царствования Тиверия Каиафа уже первосвященствовал в течение трех лет до явления Иисуса на поприще общественного служения, тогда как по Евсевию выходит, что Каиафа сделался первосвященником три года спустя после смерти Иисуса, именно на 19-м году царствования Тиверия. Евсевий так и не заметил, что св. Лука говорит о втором десятилетии Тивереева царствования, а Иосиф Флавий о первом, и вследствие этого недосмотра соединил в одно повествования о разных временах. |
| Евсевий в начале своей исторической деятельности является сильным врагом Нестория 717 и, следовательно, сторонником Кирилла. Ои публично и не раз изобличал Нестория. Догадываются, что это именно он прервал однажды нечестивую его проповедь , что это именно он сочинил прокламацию против Нестория, распространившуюся в Константинополе и сравнившую его учение о учением Павла Самосатского 718 , следовательно, он был александриец по своим богословским взглядам. Таким он и является пред нами действительно. Подобно всем александрийцам, он признавал соборы вселенские Никейский и Ефесский 719 , но не признавал собора константинопольского II вселенского 720 . Писателями авторитетными в разрешении богословских вопросов считает именно тех писателей, которых высоко ставила церковь александрийская – в широком смысле слова 721 . С первого взгляда непонятное и, по-видимому, не искреннее заявление Евсевия на соборе константинопольском что „Евтихий друг ему» 722 , при нашем понимании Евсевия, получает свой полный смысл. Евсевий и Евтихий с данного времени были дружески связаны одним делом – борьбою с Несторием. Но Евсевий не остался тем, чем навсегда остался Евтихий. Он принял унию, признал ее важность и значение, чего не сделал Евтихий. Евсевий также ревностно стоял за унию, как и Флавиан. Послание Кирилла „к восточным», в котором этот отец церкви авторизовал исповедание Иоанна Антиохийского, Евсевий считает краеугольным камнем, на котором должен утверждаться каждый истинно верующий в Богочеловека Христа; он называет это послание таким, в сообразности с которым „надлежит мудрствовать всем святым церквам» 723 . Евсевий был защитником и поборникои унии, вышедшим из рядов почитателей Кирилла и врагов Нестория. В этом отличие его от патриарха Флавиана. Нам кажется, что вследствие этого точка зрения Евсевия в некоторых (не во всех) отношениях была шире Флавианской. Он мог понимать Кирилла целостнее, полнее, ибо дли него Кирилл являлся великим как в деле унии, так и до унии.Евсевий был александриец, ревностный александриец; не в этом ли лежит причина того озлобления, с которым преследовала его партия монофизитская: монофн- зиты могли смотреть на него, как на прямого изменника, предателя веры, перебежчика. |
| Кроме Ветхого Завета Евсевий занимался и Новым, именно он составил так называемые, евангельские каноны или указание параллельных мест у евангелистов затем евангельские вопросы ( περ τν ν εαγγλιοις ζητ ματον κα λσεον). Эти вопросы разделяются на две части, из коих одна посвящена какому-то Стефану, которого Евсевий называет υς ιρτατε νδρν κα φιλοποντατε 501 , а другая Марину, которого Евсевий также называет ιρτατε νδρν κα φιλοποντατος 502 . О подлинности этих книг свидетельством может служить то обстоятельство, что сам Евсевий упоминает о них, говоря: «почему святые евангелисты описывают род Иосифа, хотя Спаситель наш не от него родился, а от Духа Святого и Святой Девы, или каким образом доказывается, что и сама Матерь Божия происходить из рода и семени Давидова – это мы изъяснили в первой книге на генеалогии Спасителя в наших «вопросах и ответах» 503 . Кроме того это сочинение приписывают Евсевию Иероним, Софроний и другие 504 . Заметить нужно, что в пополнение к этим книгам, которые представляют собой только κλογ ν συντομ того, что писал о разногласии Евангелий Евсевий, у Миня помещены Supplementa quaestionum ad Stephanum, заимствованные из разных катен 505 и из сирского перевода этих вопросов 506 , и затем еще Supplementa quaestionum ad Marinum, взятые из катен 507 и из других сочинений 508 . Из других сочинений Евсевий по истолкованию Нового Завета до нас дошло несколько отрывков из толкования на Евангелие от Луки и отрывок из толкования на послание к евреям. Прекрасное же изъяснение его на послание к Коринфянам 509 вовсе не дошло до нашего времени. Из представленного перечня трудов Евсевия по Священному Писанию можно видеть, что Кесарийский епископ, действительно, был муж in scripturis divinis studiosissimus. Если же принять во внимание и другие сочинения Евсевия, в которых также отводится не мало места истолкованию Священного Писания (напр. Preparatio и demonstratio evangelica), то мнение об Евсевие, как знатоке Писания и трудолюбивом деятеле в области науки о слове Божием, еще более получает для себя оснований. |
|
|
