| «1. Общая цель воспитания юношества есть образование нравственных и физических способностей, согласное с его предустановлением. 2. Главное предустановление юношества Духовного состоит в утверждении и распространении истинного благочестия. 3. Из сего открывается особенная цель Духовного учения. Оно должно образовать благочестивых и просвещенных служителей слова Божия. 4. Посему все учреждения, в состав Духовных училищ входящие, должны непосредственно относиться к этому частному намерению и от него заимствовать свою силу» (см. «введение к Уставу Духовных Училищ», гл. I при проектах по изданиям 1810, 1814 и 1823 годов). Здесь предуказывается цель строго специальная, но не основе общей, которая должна предварять и подготовлять достижения первой. И если обе они совмещаются в общих учебно-воспитательных учреждениях, то здесь причина лежала не в существе дела и не в принципиальных убеждениях тогдашних духовно-учебных реформаторов, а в воззрениях и настроениях времени, в установившемся сословном складе всей русской жизни, когда каждое сословие воспитывало детей именно в своих заведениях, почему первые наши Университеты могли наполняться лишь разночинцами (ср. и С. В. Рождественский , Сословный вопрос в русских университетах в первой четверти XIX века, Спб. 1907); тем не менее преобразования явно стремились к обособлению общего образования от духовно-профессионального предуготовления, относя второе собственно уже к двум последним годам шестилетнего семинарского курса (см. у проф. П. В. Знаменского , Основные начала духовно-училищной реформы в царствование императора Александра I, Казань 1878, стр. 26 сл. 29). При отмеченных условиях эта черта заключает особую знаменательность, как показатель того, что пастырство нуждается в специальной школьной пропедевтике, но последняя не может быть распространена всецело на все образование юношества, хотя бы факультативно имеющего пастырское «предустановление» (см. у проф. П. В. Знаменского ibid., стр. 28). Естественно, что допущенное совмещение, столь усиленное в Пратасовскую эпоху 54 , должно было чувствоваться не вполне благоприятно на практике, голос которой был далеко не в пользу. |
| В 1803 г. указ о переводе символа веры , десятословия и молитв был разослан по епархиям, где были инородцы, и епархиальные начальства озаботились переводом кратких катехизисов на разные инородческие языки. В течение 1803–1809 гг. были напечатаны и пущены в обращение краткие катехизисы на олонецком, корельском, чувашском, черемисском, мордовском (1804), татарском (1805), калмыцком и персидском (1807) языках, кроме того на мордовском и черемисском краткий катехизис и молитвы с исповедью, а на чувашском и татарском (1809) одни молитвы с исповедью. Скудость религиозно-образовательных средств для крещеных инородцев Поволжья и соседних местностей в более заметной степени стала восполняться после открытия в Нижнем, Казани, Астрахани и Вятке отделений Библейского общества, которые начали деятельно распространять, если не между самими инородцами, то по крайней мере между духовенством инородческих приходов, библейские переводы и благочестивые переводные брошюры. На татарском языке вышло несколько переводов св. книг, в 1814 г. издан весь новый завет, потом в 1818 г. снова на ногайском наречии в Астрахани, в 1820 г. одно Евангелие на оренбургском наречии, в 1818–1819 гг. книга Бытия и Псалтырь на ногайском наречии; кроме того, в значительном числе распространены были Библии и Новые заветы на языках арабском, персидском и татаро-турецком. На чувашский, мордовской и черемисский языки с 1819 г. переродили Новый Завет священники казанской епархии Федоров, Алмазов, Альбинский и Охотин; сначала напечатано было Четвероевангелие (в Казани), потом на мордовском и черемисском языках весь Новый Завет (в Спб.). Для корел тверской епархии священниками Золотницким и Введенским переведено Евангелие от Матфея (1821). На калмыцкий язык перевод того же Евангелия сделан казначеем Библейского общества Шмитом (1815). Для пермских инородцев в 1821 г. учитель сольвычегодского дух. училища Александров перевел Евангелие Матфея на зырянский язык (изд. 1822); других евангелистов и книгу Деяний перевел устьсысольский дьякон Лежнев. |
| 120). Скупой на похвалы пр. Евгений всегда почти воздерживался от порицаний литературыых произведений. Так, он колко, едко и жестоко отзывался в 1806 г. о только что вышедшей тогда «Краткой российской церковной истории» м. Платона. Между тем в «Словаре» не сказал о ней ни одного худого слова (т. II, стр. 188). Про «Записки путешествия, предприеманного (Платоном) в 1804 г. по белорусским и малорусским губерниям до Киева» (Спб., 1818 г.) Евгений писал Анастасевичу в январе (6 ч.) 1814 года: «Жалкое путешествие покойного Платона читал я. Напрасно напечатали сию книгу» (Древняя и Новая Россия, 1880 г., т. 18, стр. 838); а в Словаре опять ни слова о недостатках или достоинствах этой книги (II т., стр. 188). Или, в том же 2 т. своего труда (стр. 329–330) преосв. автор совершенно объективно отнесся к личности и сочинениям епископа переяславского Феофилакта Горского. Тогда как, на самом деле, вот как аттестовал, он его в письме к графу Хвостову от 21 мая 1820 г.: «Заслуги покойного преосвящ. Ф. Горского по пастырской ровности, может статься, были велики. Но на ученом у нас поприще он очень мал. Я пощадил еще его в своем Словаре. Его латинские Богословия, напечатанные 1784 г. в Лейпциге, есть посрамление ему и целой российской церкви пред иностранцами. Она вся целыми страницами выписана из лютеранских богословов!!! хотя без лютеранских ересей и толков. По выходе ее на свет – и где же? в лютеранских странах – русские богословы ужаснулись сей дерзости. Его «Гармонию» и «Толкования» на все Священное Писание , представленные им покойному м. Платону, велено бросить в гнилой угол, и они до ныне частию валяются в библиотеке Московской академии, a частию в лавре. Худая память автору! Я его лично выдел и слышал самого в Москве 1787 г. в проезд из Переяславля в Коломну. Но тогда он уже был болен желчью и вскоре скончался. Естьли у него с Амвросием Подобедовым были какие личности, то верно от службы вместе 556 . Ибо Амвросий был при нем префектом академии. Но после друг другу вредить уже не могли. |
| Спустя три года, в 1980-м, Шмеман вновь фиксирует свои сомнения: «Я знаю, что я человек „не духовный“. Знаю точно, что в этой области я чего-то не чувствую (то есть не испытываю никакой тяги к Феофану Затворнику и Игнатию Брянчанинову) , что тут что-то меня отталкивает. Но не знаю, ошибаюсь ли я в этом отталкивании» 1813 . Наконец, в сентябре 1981-го, по прочтении книги святителя Игнатия о смерти, все определилось: «Как можно такие книги писать? Как можно во все это верить? Ад внутри земли... с цитатами из каких-то странных документов. Решительное непонимание этого подхода. Он-то и породил Бультманов. „Фундаментализм“, распространенный на все...» 1814 Странно, конечно, что о торжестве монашеской линии автор «Исторического пути православия» говорит как-то неисторически... Стоит только вдуматься: в XIII веке, во времена Фомы Аквинского, латинское слово religiosu (а во французском religieux – и в XIX) означало – монах. Eo ipso приходится полагать, что любой не-монах – non religiosu... Религия стала профессией еще в средневековом разделении труда. И в какой мере этот профессионализм оказывался неизбежен в связи с утратой эсхатологического мироощущения Церкви – вопрос, строго говоря, чисто социологический. Примечательно, что в периоды обострения эсхатологических настроений (как, например, во времена аббата Иоахима Флорского, но и много позднее) эта профессионализация стирается: «мужик» начинает креститься, потому что гром вот-вот грянет, к мужику (скажем, к Григорию Распутину) даже тянется за откровениями – власть... И, конечно же, религиозный профессионализм самым непосредственным образом связан с утверждением мистериальности... Но ее корни очень глубоки: борьба Церкви с гностицизмом началась уже в апостольскую эпоху и велась с переменным успехом, а религиозному чувству мистериальность нужна, как воздух... Как только уравновесить ее «разумом Истины»?.. «...Я вообще бы отменил частную исповедь» Статья Шмемана об исповеди, опубликованная в Православном календаре на 1995 год (СПб., Сатис) 1815 , носит преимущественно пастырский характер и адресована верующим, которых о. Александр не имел намерения посвящать во все детали своих богословских обобщений. Здесь они, так сказать, в основном «прикрыты» его рясой. |
| 31 Это «Изложение разности между Восточною и Западною церковью в учении веры» было в первый раз напечатано в 1 книге Чтений в обществе истории и древностей за 1870 год; за тем также в Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения за 1872 г. на стр. 15–33 «Материалов для истории Русской Церкви». 32 С издания 1814 года перепечатано в мартовской и апрельской книжках Чтении в обществе любителей духовного просвещения за 1872 год. 33 См. биографии Филарета, составленная Сушковым, Пономаревым, Добронравиным и другими. О поводе к написанию этого сочинения, которое с 1815 года потерпело не одно издание. 34 Для сего см. списки сочинений Филарета, в Трудах Киевской духовной академии, за 1867–1868 годы в биографии святителя, составленной О.И. Пономаревым) и в VΙ кн. Чтений в Обществе любителей духовного просвещения за 1869 год (Материалы для биографии Филарета). 35 См. Чтения в Обществе любителей духовного просвещения за 1877 г., ч. III, стр. 207 – 210 «Материалов для истории Русской Церкви». 37 Мы могли бы многими случаями и свидетельствами доказать то обстоятельство, что Филарет, особенно на первых порах своего святительства в Москве, во многих отношениях ставил для себя и своей деятельности в образец митрополита Платона и его деятельность. Но чтобы не перечислять многого, мы укажем только на катехизаторскую и проповедническую деятельность того и другого, а также на составленное тем и другим «Житие преподобного Сергия» 39 См. Катехизис Филарета, стр. 2–7 и дальнейшие изд. 1 и 2. СПб. 1823; изд. 3, Москва, 1824 и другие. См., Платона Богословие, стр. 3–22 и далее, Москва, 1780; Краткий катехизис, стр. 153–15. и дальн. цит. изд.; Пространный Катехизис, 1786 и дальн. стр. 1–108 дальн. цит. изд. и катехизис Беликова, стр. 3–15 и дальн. 41 О богословии Платона, стр. 4, 5; срав. его же Краткий катехизис, стр. 153, 154; катехизис 1786 и далее, стр. 2. Еще ближе к изложению этого отрывка в катехизисе Филарета изложение его в катехизисе священника Беликова, где см. стр. 3–4. 45 См., например, учение о десятом члене символа веры , где между прочим говорится, что о таинствах «пространно рассуждает патриарх Иеремия в книге, которую написал для обращения лютеран» (стр. 80 цит. изд.); см. также изъяснение шестой заповеди, где после того, как утверждено, что убийцы души более ужасны, нежели убийцы тела, высказывается: «таковы суть раскольники, лжеучители» и прочее. (стр. 181–182). |
| 406 Всего на покупку дома Кусовниковой, сломку его и на устройство на месте его синодского здании, с отделкой и меблировкой, употреблено из суммы К.Д.У. 1.915.000 р. 407 Посещение Государем Св. Синода, с подробным описанием всех обстоятельств этого события, изложено в особом журнале Св. Синода (в редакции митр. Филарета), буквально потом напечатанном в Русск. Арх. 1869 г., стр. 745, след. 409 Карасевский окончил курс в Московском Университете в 1814 г. и, по окончании курса, проходил разные должности по министерствам военному и финансов. 410 Бывший в то время секретарём Синода, Ф. Измайлов в своих Воспоминаниях говорит, что будто бы увольнение Нечаева и назначение гр. Протасова последовало по лично представленному Государю, докладу и ходатайству митрополита от лица Синода, и что, будто бы, склонил к этому митрополита чиновник за обер-прокурорским столом в Синоде, А.Н. Муравьев (Странн. 1882 г. Сент., стр. 80). 413 Ж.К.Д.У. 6 Мая 1837 г. Подписали митр. Серафим, оба Филарета, Музовский, Кутневич, Мещерский и Протасов. 416 Составленные академиями конспекты богословско-исторического учения об отцах церкви, препровождены были, при указе Св. Синода от 24 Ноября 1839, к митр. Моск. Филарету с поручением рассмотреть их и дать отзыв о их сравнительном достоинстве.. Отзывы митр. Филарета напечатаны в собрании мнений и отзывов его, т. II, 244, стр. 456. СПб. 1885 г. 417 29 Июня того же 1839 года, по напечатании уже катехизиса, граф Протасов препровождая экземпляр оного к Литовскому епископу Иосифу, просил его поручить кому-либо из известных ему духовных лиц, равно сведущих в русском и польском языках, перевести его на польский язык для духовенства воссоединённых епархий. Иосиф отдал его для перевода Бытенскому архимандриту, вице-председателю Белорусско-Литовской консистории, доктору богословия, Михаилу Голубовичу. 418 В числе предположений Министерства государственных имуществ было, между прочим, предположено «освободить духовенство от необходимости брать плату за требы». Митр. Филарет составил особую записку по этому предмету, напечатанную в собрании его мнений и отзывов, т. II. 238. |
| литургической науки, рассматривается в них недостаточно подробно или вовсе остается за рамками курса; этот дисбаланс отчасти сохраняется до наст. времени. В 1814 г. произошла реформа духовных школ, и в семинариях появился отдельный предмет «церковная археология - древности», в него в т. ч. входило и изучение Л. В 20-30-х гг. XIX в. в семинариях языком преподавания повсеместно становится русский вместо латыни. Появление нового предмета и переход на национальный язык преподавания стимулировали составление курсов церковной археологии и Л., первоначально в виде рукописных конспектов. До появления полноценных печатных учебников преподавание вели по этим конспектам, а также по «Новой Скрижали» архиеп. Вениамина и др. немногочисленной доступной лит-ре, в т. ч. западной. Особой популярностью в рус. семинариях 1-й пол. XIX в. пользовалась работа Бингема: в 1829-1845 гг. в С.-Петербурге был опубликован ее рус. перевод, значительно переработанный проф. СПбДА И. Я. Ветринским († 1849) (существовали и др. рус. переводы работы Бингема, оставшиеся неопубликованными). В 1837 г. в С.-Петербурге был опубликован труд прот. Г. С. Дебольского († 1881) «Дни богослужения Православной Греко-Российской Церкви», а в 1846 г. вышло 3-е существенно дополненное издание этой книги под заглавием «Дни богослужения Православной Кафолической Восточной Церкви». Этот объемный труд остается наиболее полным справочником по правосл. эортологии, несмотря на общедоступный и неакадемический характер. Книга выдержала свыше 10 переизданий, включая вышедшие на рубеже XX и XXI вв. Прот. Г. Дебольскому также принадлежит ряд др. сочинений о правосл. богослужении, христианской нравственности и проч. В 30-40-х гг. XIX в. в рус. печати появилось большое количество популярных публикаций по литургической тематике (в числе которых, напр., «Письма о богослужении Восточной Церкви» (СПб., 1836) А. Н. Муравьёва († 1874), «Размышления о Божественной литургии» (1845) Н. В. Гоголя († 1852) и т. д.). В те же годы кафедры Л. и/или церковной археологии начали открывать, помимо семинарий, и в высших духовных учебных заведениях. |
| Архимандрит Мелетий Печатать позволяется. С.-Петербург, мая 18 дня 1875 года. Цензор Архимандрит Арсений. Печатано в типграфии духовного журнала «Странник», на Невском просп., в доме Шляхова 108. 4 Здесь разумеется богатый кяхтинский купец Диомид Тимофеевич Молчанов, теперь уже покойный, бывавший в Москве и других городах, путешествовавший по святым местам, и отличавшийся любовию к странноприимству. Почему, его знала даже игуменья касимовская Елпидифора, имевшая письменные сношения на 6 тысяч верст с пустынножителем Чикойских гор. 6 Грамматика монгольского языка, сочинена протоиереем Иркутской епархии Александром Бобровниковым, СПб. 1835. Она составляет ныне в иркутском крае библиографическую редкость. Но значительное число экземпляров оказывается в библиотеке Казанской духовной академии. Эта грамматика служила основным пособием для сына Бобровникова – Алексея Александровича, бакалавра Казанской духовной академии, при составлении капитального труда: Грамматика монголо-калмыцкого языка, Казань, 1849. 7 Знаменитый монголист А. В. Игумнов в одной монгольской истории нашел, что какой-то русский диакон, в XI столетии, жил в Монголии, и научил жителей письменам. Убедясь в справедливости этого сказания, он начал искать сходства между монгольскими и русскими литтерами, и в 1814 году составил сравнительную таблицу. Стоит только от русской буквы отнять какую-нибудь часть, или написать литтеру наизнанку, или боком, тогда выйдет монгольская буква. Если такое открытие не имело исторической важности, по крайней мере, оно облегчало изучение чтения, и Игумнов в нескольких уроках научал читать и писать по-монгольски. (Син. арх.1838. науки и искусства, стр. 91–96). Из трудов Игумнова пишущему эти строки удалось приобрести в мелочной лавке в городе Иркутске одну книгу его словаря, расположенного по корням. Первый том словаря и книгу «Зерцало манджурского и монгольского слова» Игумнов завещал библиотеке Иркутской гимназии; а огромная его монгольская библиотека продана им известному ориенталисту барону Шиллингу. – Нельзя не заметить, что самое лучшее дело для бурят – обучение их русской грамоте. |
| II) Но происхождение необходимо определяет и самую природу заведения или учреждения. Соответственно сему для нашей духовной школы заранее намечается ее сословностью, что она не может быть исключительно профессиональной, какой никогда и нигде не была на Руси до Петровской эпохи (см. у проф. П.В. Знаменского, Духовные школы в России до реформы 1808 года, Казань 1881, стр. 1 сл.). Правда, с Петровских времен у нас укоренилось воззрение, что духовная школа готовить юношество «в надежду священства». Однако это выражение Регламента (о Епископах § 9), относится собственно лишь к избравшим уже пастырское предназначение («вельми ко исправлению Церкви полезно есть сие, чтобы всяк Епископ имел в доме или при доме своем школу для детей священнических, или и прочих, в надежду священничества определенных») и с этой стороны наклоняет мысль к необходимости особых пропедевтически-пастырских заведений, а иначе оно суживало бы взгляд великого Преобразователя, ибо сам Царь смотрел гораздо шире, если в разговор с патриархом Адрианом 4-го октября 1698 или 1699 г., скорбя о низком образовании духовенства и настаивая на необходимости школьной подготовки, Петр I замечал: «и из школы бы во всякие потребы люди, благоразумно учася, происходили, в церковную службу и гражданскую, воинствовати, знати строение и докторское враческое искусство» (проф. П. В. Знаменский, Духовные школы в России до реформы 1808 г., стр. 7; Ст. Г. Рункевич, Архиереи Петровской эпохи в их переписке с Петром Великим, Спб. 1906, стр.106). Излишняя профессиональная специализация ослабляется даже в Регламенте введением значительной доли общеобразовательных элементов, но на практике чаще подавляла последние и через это сама лишилась рациональной силы, обращаясь в простую ремесленность. В виду сего уже при Екатерине II в 70-х годах XVIII столетия Гавриилом (Петровым), епископом Тверским, Иннокентием (Нечаевым) Псковским и иеромонахом (после митрополитом Московским) Платоном (Левшиным) – по поручению императрицы – был составлен проект особых пастырских школ наряду с христиански-общеобразовательными (проф. П. В. Знаменский, Духовные школы, стр. 472–473). В Александровскую эпоху господствовали возвышенные взгляды школьной христианизации, выраженные в Высочайшем указе Комиссии Духовных Училищ от 30 августа 1814 г. такими словами: «Просвещение, по своему значению, есть распространение света, и, конечно, должно быть того, который во тьме светится и тьма его не объять… Следовательно, внутреннее образование юношей к деятельному христианству да будет единственною целью сих (Духовных) Училищ». На практике эти взгляды осуществлялись не столь широко, а к духовной школе применялись следующие основные принципы: |
| Биографические статьи и заметки А. С. Родосского подготовили самое, может быть, важное и значительное его сочинение, – «Биографический словарь студентов первых XXVIII-мu курсов С.-Петербургской Духовной академии (1814–1869 гг.)». Этот труд, увидевший свет в 1907 г., был приурочен автором к столетию академии, до которого Алексей Степанович не дожил нескольких месяцев… Книга открывается подробным очерком истории Духовной академии, написанным с необыкновенной любовью и тщанием, характерными, впрочем, для всего творчества А.С. Родосского . «Жизнь «старой» Академии, – сообщает автор, – была сплошным трудом над наукой, образованием, просвещением: поставленная и направленная рукой гениального человека ( Филарета Дроздова , впоследствии митрополита Московского, недавно причисленного к лику святых. – А.Р.), она успешно достигала предначертанных целей своих и главное, – «образования духовного юношества к высшим должностям, распространения и поощрения учености в духовенстве». Академия собирала в стенах своих умственные силы, привлекала дарования, согревала и развивала таланты, которые впоследствии были представителями высшей богословской науки, как ученые мужи и профессоры, – разносителями и насадителями духовного просвещения по всей России… При каких же условиях, при чьей заботливости совершалась ее первоначальная славная просветительная работа? Какие обстоятельства и лица содействовали Академии в достижении просветительных целей ее и особенно тех высоких результатов, по которым она стала колоссальным зданием науки? Для выяснения этого сделаем беглый обзор 60-летнего течения жизни Академии и скажем кратко о ее помещении, о ее благоустроителях и покровителях, о начальниках и наставниках, и закончим кратким обзором первых ее 28 курсов. А затем вопросы эти выяснят, главным образом, биографии «питомцев» СПб. Академии с их деятельностью и заслугами на разных поприщах общественного служения, – ученого, педагогического, пастырского и друг., что и будет, между прочим, задачей нашего «Биографического словаря» 24 . |
|
|
