| Таким образом, цензура капеллы сенатским решением не отменялась, но была сведена точно к тому объему компетенции, который был предписан высочайшими указами 1816 и 1846 гг. Отпадало только произвольное толкование этих указов директором Придворной певческой капеллы. Все это совпало с восшествием на Всероссийский престол государя императора Александра III (1881–1894). Александр III мощно покровительствовал всему русскому, национальному в искусстве. И поэтому происшедший в Придворной капелле сдвиг и реформа Московского Синодального училища церковного пения и назначение директором Синодального хора и училища такого знатока русской церковно-певческой старины, как С.В. Смоленский, знаменовали конец 3-го периода, протекавшего всецело под знаком базирования на западной церковной музыке, пусть даже и «строгого стиля». С этого времени особое значение получает нотное издательство П.И. Юргенсона в Москве, широко открывшее теперь свои двери композиторам, пишущим для церковных хоров. Вступивший в управление капеллой на место Бахметева 773 М.А. Балакирев стал по положению правомочным цензором духовно-музыкальных произведений, предназначенных не только для печати, но и для исполнения во время богослужения. Такое разрешение, которое печаталось обычно внизу первой или последней страницы напечатанного произведения, успокаивало совесть многих регентов, а также и духовенства, еще не освоившегося с новыми стилистическими течениями в хоровом церковном пении 774 . П.И. Чайковский (1840–1893). хотя Чайковский и явился тем лицом, благодаря которому П.И. Юргенсону удалось сломить монополию капеллы не только в деле цензурирования и одобрения к печати духовно-музыкальных сочинений, но и в деле издания таковых, – ему не суждено было стать реформатором хорового церковного пения. Вопреки установившемуся мнению, значение Чайковского как духовно-музыкального композитора для русского богослужебного пения не очень велико; оно в сравнение не может идти со значением Чайковского для русской музыки вообще. О Чайковском существует богатая литература, так что нам нет надобности повторять сказанное о нем. |
| и К. Шуман, Г. Берлиоз, Ф. Лист. Мастерство Л.-хормейстера особо проявилось при освящении Исаакиевского собора в С.-Петербурге (1858) с участием сводного хора, включавшего более 1 тыс. певчих, размещенных на 2 клиросах. При Л. возросло значение капеллы в муз. жизни С.-Петербурга. На ее базе он учредил Концертное об-во (1850), в программы вечеров которого постоянно включал шедевры европейского ораториального творчества. С 1858 г. ввел в практику концерты хоровой музыки. Благодаря Л. повысился авторитет капеллы как профессионального образовательного учреждения: был вновь открыт инструментальный класс (1839-1845, возобновлен в 1856), основан регентский класс (1846). Л. законодательно утвердил обязательное обучение в капелле регентов епархиальных и полковых хоров, а также аттестацию регентов, без которой стала невозможна их преподавательская деятельность. Он уделял внимание материальному положению певцов капеллы. В 1851 г. на финансовой базе Концертного об-ва создал «вспомогательный капитал» для вдов и сирот придворных певчих. В результате закрепления за Л. исключительных полномочий духовно-музыкальной цензуры (подтверждались Высочайшими указами 1846 и 1850 гг.), а также централизации в капелле регентского образования и нотоиздательской деятельности установилась монополия капеллы как «учреждения, ведавшего музыкально-певческим делом всей православной России» ( Преображенский. 1908. С. 28). Это дало положительные результаты (повышение музыкального уровня архиерейских хоров и общей регентской дисциплины, упорядочение клиросного репертуара), но имело и негативные последствия: очень узкий круг духовных композиторов, чьи произведения публиковались (в него не вошли Глинка, А. А. Алябьев , А. Н. Верстовский , Ломакин), а также попытка провести т. н. реформу Львова, направленную на унификацию («уравнение») обиходного церковного пения во всей империи по образцу, предлагаемому капеллой (инициатива принадлежала имп. Николаю I, а первоначальный опыт ее введения - Ф. П. Львову). В рамках реформы под рук. |
| Таким образом, Придворная певческая капелла продолжила выпускать дипломированных регентов, но уже не пришедших извне, а воспитанных в ней с детства, что сделало обучение в ней схожим с обучением в Синодальном училище . Со временем программа Регентских классов Придворной капеллы менялась, менялись и регентские аттестаты её выпускников. Например, в Новом положении о Регентских классах Придворной певческой капеллы, опубликованном в журнале «Хоровое и регентское дело» за 1911 год, указывается, что: «Ученики, удовлетворительно прошедшие курс и выдержавшие установленные испытания, приобретают право на получение аттестатов трёх разрядов: окончившие первый класс — аттестата 3-го разряда на звание помощника регента, окончившие второй класс — аттестата 2-го разряда на звание регента. окончившие третий класс — аттестата 1-го разряда на звание учителя церковного пения и теории музыки» . Как уже говорилось выше, с закрытием в 1907 году Регентских классов Придворной певческой капеллы для посторонних лиц, по положению 1908 года в Регентских классах стали обучаться только исключительно её малолетние воспитанники. В итоге аттестаты стали выдаваться ученикам по достижении ими 16-летнего возраста, а не взрослым мужчинам, как это было с середины XVIII века и до 1907 года. При этом посторонние лица мужского пола православного вероисповедания не моложе 16 лет и, соответственно, не обучавшиеся в Регентских классах Придворной певческой капеллы, допускались к испытаниям на право получения любого из трёх регентских аттестатов, который получали, если успешно проходили экзаменационные испытания . Синодальное училище при Синодальном хоре являлось крупнейшим центром по изучению древнерусского церковного пения и подготовке высококвалифицированных регентов и учителей церковного пения. Обучение в Синодальном училище состояло из нижнего, певческого отделения (с 1-го по 5-й класс) и верхнего — регентского (с 6-го по 9-й класс) . История Синодального училища имеет два периода — дореформенный и период преобразования, разделительной гранью которых является 1886 год. В статье «Из истории Московского Синодального училища церковного пения» в журнале Хоровое и регентское дело за 1911 год говорится: «Первый период, более продолжительный, обнимающий время около 120 лет, есть период нарождения, медленного постепенного образования, внешней формировки Синодального училища. Второй период, более краткий, обнимающий 25 лет, есть период быстрого, напряжённого и всестороннего развития нашего училища. О первой, ранней поре училища может быть речь лишь с того времени, когда малолетние певчие впервые появляются в составе Синодального хора, ранее состоявшего только из одних взрослых певчих, теноров, баритонов и басов. А малолетние певчие, дисканты и альты, как исторически нам известно, появляются в составе Синодального хора только с утверждения штата 1767 года» . |
| Г.Э. Конюса. Сношения Степана Васильевича с Петербургом начались давно, еще со времени его наездов сюда для участия в разных комиссиях. Главным официальным центром для него являлся, конечно, К.П. Победоносцев , покойный обер-прокурор Св. Синода, участие которого в служебной карьере Смоленского мы видели уже из переписки с Рачинским. Вслед за тем начинается сближение его с графом С.Д. Шереметевым, председателем Императорского Общества любителей древней письменности, в царствование императора Александра III занимавшего пост начальника Придворной капеллы. Несомненно, что петербургский период деятельности Смоленского в значительной мере освещается сношениями с просвещенным С.Д. Шереметевым. Одно время после ухода из Певческой капеллы Степан Васильевич, как известно, жил даже в прелестном садовом домике Шереметевского дворца на Фонтанке. Таким образом, не без основания можно предположить, что в деле перехода Смоленского в Капеллу граф С.Д. Шереметев принял весьма близкое участие. Это выясняется тем более, что одновременно Степан Васильевич становится деятельным сотрудником Общества любителей древней письменности: сюда он из Москвы приезжает еще в январе 1901 года, чтобы прочесть в заседании общества свой первый реферат «О древнерусских певческих нотациях». 16 мая 1901 года Рачинский писал, между прочим, Смоленскому: «Наконец узнал я вчера из «Православного вестника» о назначении вашем и графа А.Д. Шереметева». Младший брат С.Д. Шереметева, известный меценат и учредитель «общедоступных концертов», был одновременно назначен начальником Придворной капеллы. Однако дальновидный Рачинский в том же письме высказал и справедливое опасение. «Но радость эта, – добавляет он, – сопряжена с немалым страхом. Подводных камней много». Близость этого заключительного «петербургского» периода и другие, вполне понятные, обстоятельства заставляют нас лишь в общих чертах обрисовать деятельность Степана Васильевича за это время. Она распадается на три самостоятельных отдела: директорство в Придворной капелле (1901–1903), участие в научных работах Общества любителей древней письменности и основание собственного Регентского училища (1907). |
| 773 Должности директора Придворной певческой капеллы (ее начальника) и управляющего капеллой были разделены. Директором капеллы становился теперь или кто-либо из высоких сановников, или из придворных чинов; управляющий же капеллой ведал всей административной и музыкальной частью и был обычным чиновником на службе министерства императорского двора. 774 Вот например такого разрешения, печатавшегося внизу страницы напечатанного духовно-музыкального произведения: «К печатанию и употреблению в церковном богослужении со стороны управления Придворной певческой капеллы препятствий не имеется. 12 ноября 1902 г. Управляющий Придворной капеллой Ст. Смоленский». 776 Л. Н. Парийский: Отношение П. И. Чайковского к вере и Церкви и его значение в русской церковной музыке. «Вестник Русского Западноевропейского Патриаршего экзархата». Париж, 1964, 46–47, стр. 176–177 (см. также начало этой статьи в 45 означенного «Вестника»). 780 В одном из писем к г-же фон Мекк Чайковский писал: «Я перекладываю теперь из «Обихода» коренное пение всенощной службы на полный хор. Работа эта довольно интересна и трудна. Хочется сохранить во всей неприкосновенности древние церковные напевы, а, между тем, будучи построены на гаммах совершенно особенного свойства, они плохо поддаются новейшей гармонизации. Зато, если удается выйти победителем из всех затруднений, я буду гордится, что первый из всех современных русских музыкантов потрудился для восстановления первобытного характера и стиля нашей церковной музыки...». – См. статью Л. Н. Парийского, цитированную нами выше (наше примечание 776, «Вестник», 45, стр. 74). При повторном цитировании: Парийский: Чайковский. 782 Это признание Чайковского чрезвычайно характерно для светского композитора, столкнувшегося с уставным обиходным пением. Ясно, что впечатление «хаоса» получилось вследствие полного незнания богослужебной схемы и постоянно меняющегося мелодического состава уставного пения. 783 От себя заметим: нужно иметь в виду, что для неспециалиста, подобного Разумовскому или Смоленскому, безлинейные певческие знаки того времени были почти непонятными иероглифами, и со своей точки зрения Чайковский прав. В настоящее же время, в 1980 году, древнерусская столповая нотация читается специалистами без труда и уже многие рукописи начала XVII века не составляют больше непроницаемой тайны. |
| К концу XIX века эти два направления стали «смешиваться», это было связано с ростом национального самосознания и всё большей популярностью древнерусского искусства. Все остальные регентские курсы, классы и училища по всей России были лишь побочными ответвлениями двух главных регентских образовательных центров — «капелльского» и «синодального», они никак не могли конкурировать с Регентскими классами Придворной певческой капеллы и Синодальным училищем, но, тем не менее, приносили несомненную пользу. Библиография Вторые Летние Регентско-учительские курсы в С.-Петербурге в 1912 г.//Хоровое и регентское дело. – 1912. 1. Гарднер И. А. Богослужебное пение Русской Православной Церкви. – Сергиев Посад, 1998. Государственная академическая капелла имени М. И. Глинки. – Л., 1957. Два адреса Московскому Синодальному училищу, по случаю его 25-летняго юбилея, от Придворной певческой капеллы и Регентскаго училища в С.-Петербурге//Хоровое и регентское дело. – 1911. 11. Из истории Московского Синодального училища церковного пения//Хоровое и регентское дело. – 1911. 12. Известия и заметки//Хоровое и регентское дело. – 1914. 7-8. История церковного пения в России//Русская музыкальная газета. – 1907. Летние Регентско-учительские курсы в 1913 году в С.-Петербурге//Хоровое и регентское дело. – 1912. 11. Летние Регентско-учительские курсы в Москве, организованные Обществом Взаимопомощи регентов церк. хоров по постановлению 1-го регентскаго съезда//Хоровое и регентское дело. – 1910. 2. Металлов Василий, прот . Синодальные, бывшие патриаршие певчие. Исторический очерк//Русская музыкальная газета. – 1898. 10, 11. Народно-певческие хоры в Перми: Отчет Пермскаго Губернскаго Комитета Попеч. о нар. трезвости в 1902 г.//Русская музыкальная газета. – 1904. 16. Народно-певческое дело: Летние регентские курсы в Вятке//Русская музыкальная газета. – 1904. 17-18. Новое положение о регентских классах Придворной певческой капеллы//Хоровое и регентское дело. – 1911. О регентском Училище в г. С.-Петербурге//Хоровое и регентское дело. – 1909. |
| Ляпунов совершенно незнаком с церковным пением. Поэтому находящиеся в его заведовании регентские классы находятся в состоянии полного расстройства; точно так же заведуемая им издательская деятельность Капеллы снизилась до простой торговли старыми трудами Капеллы. Вместе с тем необходимо упомянуть и о том, что он относится к своим служебным обязанностям крайне неусердно. Замена Ляпунова другим лицом, знающим церковное пение, энергичным и прилежным, крайне необходима. Азеев, Попков и Варгин – люди совершенно необразованные, немузыкальные и незнакомые с древнерусским пением. Замена их свежими силами также безусловно необходима. Учитель пения Смирнов немногим отличается от вышеупомянутых лиц, но, ввиду его долголетней службы и усердия к делу, может без ущерба для дела временно продолжать свои занятия. Замена его новым лицом в настоящее время не представляется безусловно необходимой. Из числа взрослых певчих более одной трети должны быть причислены к спавшим с голоса. Замена их, дослуживающих лишь до пенсии, новыми лицами обновит Капеллу свежими голосами, придаст пению красоту, звучность и вообще облегчит обучение хора». Государь вполне одобрил этот доклад, и таким образом первый рубикон убежденного начала ломки Капеллы – начало «времени великих реформ» – был перейден. Вскоре после этого последовала бумага от министра Двора от 31 декабря 1901, бывшая ответом на рапорт графа от 19 декабря. Вот эта бумага: «Вследствие рапорта от 19 сего декабря предоставляю Вашему Сиятельству уволить от службы Придворной певческой капеллы: учителя пения Азеева и помощников учителей пения Попкова и Варгина, по подаче ими прошения, о чем и сообщить в канцелярию министерства Двора для отдачи в приказе по сему министерству. Что же касается до исполняющего должность помощника управляющего Капеллою Ляпунова, то предлагаю Вашему Сиятельству объявить ему, чтобы он подал прошение об увольнении его от службы в течение определенного Вами срока и затем, по получении от него прошения, войти установленным порядком с представлением о его увольнении. Министр барон Фредерикс». |
| Придворная певческая капелла 1 января 1903 года Я помню неясно Придворную капеллу очень давно, еще в детские мои годы, когда мы жили в Петербурге. Конечно, впечатления от ее пения, до сих пор мне памятные, относятся более всего к поразившему меня множеству красных кафтанов и к впервые услышанному мною стройному хоровому pianissimo. Я даже не помню, где я слышал тогда Капеллу и слышал ли ее один или несколько раз. Я основательно ознакомился с Капеллою в 1875 году, когда, уже будучи учителем и достаточно опытным регентом, я прожил в Петербурге полтора месяца и ходил в Капеллу на каждую ее спевку, поучаясь ведению дела у Александра Ивановича Рожнова. Я вникал в красоту хорового звука отличных голосов: Капелла пела в это время совершенно восхитительно, точно, верно, ритмично и с целой лестницей самых удивительных оттенков. Мне особенно нравилось ее fortissimo – оглушительной силы, ясного звука, без малейшего крика, совершенно ровное во всех голосах. Затем в Капелле был неподражаемо мягкий хоровой звук, зависевший, конечно, от отличных голосов. Наконец, ррр Капеллы было какое-то волшебное, удивительно легкое и подвижное. Нечего прибавлять, что все степени силы звука были усвоены тогда Капеллою в полном совершенстве. О стройности – нечего говорить, такого строя голосов я не слыхал нигде, даже и в цветущее время Синодального хора. Но ff Капеллы было изумительнее всего. Это полуторамесячное слушание пения Придворной капеллы было для меня полезно тем более еще и потому, что Капелла готовилась в это время к празднованию 50-летия службы Бахметева. Поэтому я слышал и множество общеизвестных сочинений и, кроме того, ознакомился со способом разучивания Капеллой новых для нее вещей. Сам я был уже настолько знаком с музыкою, чтобы не быть в восторге от сочинений Бахметева. В этот период моих нескольких посещений Капеллы я, уже учитель, заметил начало ее дисциплинарного упадка как в хоровом, так, особенно, в учебном отношении. Очень сильно лишь поднялся инструментальный класс Н.А. Римского-Корсакова, признаться, даже удививший меня своими успехами еще во второй половине 80-х годов. |
| Хор патриарших певчих дьяков и поддьяков был вторым по значимости хором Русского Царства, впервые он упоминается в нотных книгах 1592–1593 годов . Его образование связано с учреждением в 1589 году патриаршества на Руси. Как и хор государевых певчих дьяков, это был частный хор. Его устройство было аналогичным устройству государевых певчих: деление на станицы по пять человек в каждой. Первая станица, как и у государевых певчих дьяков, в отношении достоинств и жалованья считалась высшей и наиболее почётной. Дьяк же первой станицы был фактическим руководителем хора. Несмотря на то что хор переорганизовывался и пережил тяжёлый кризис с 1700 года (с момента смерти последнего патриарха) по 1726 год, когда был восстановлен и полностью возвращён из Петербурга в Москву, он просуществовал 328 лет, вплоть до самой революции 1917 года . На протяжении всего времени своего существования Синодальный хор сохранял древние традиции русского церковного пения , это качество было его значимой отличительной чертой, которая передалась Синодальному училищу, одной из задач которого было распространение древнерусской певческой культуры по всей Российской империи через своих выпускников-регентов, в противовес Придворной певческой капелле, выпускники которой находились под западным влиянием. Государевы певчие дьяки в начале XVIII века были преобразованы в Придворную певческую капеллу. Капелла первая стала давать систематизированное регентское образование, подтверждённое соответствующим аттестатом, получаемым после экзаменационных испытаний. До 1844 года в Придворной капелле можно было проходить обучение, но оно не имело строго выработанного плана и программы. Желающие стать регентами могли приступить к учёбе в любое время года, выбрав сами себе преподавателя пения из придворного хора. Занятия носили частный характер, многие необходимые предметы отсутствовали, плата за обучение была очень высокой, в итоге большинство из обучающихся не могли дойти до конца обучения . В 1846 году директором Придворной певческой капеллы А. Ф. Львовым (1798—1870) была введена чётко разработанная программа обучения в Регентских классах. Согласно указу Синода, всем епархиальным архиереям предписывалось направлять самых способных певчих для получения регентского образования в Регентских классах Придворной певческой капеллы. В силу важности приведём слова Степана Смоленского из статьи «О Регентском училище в г. С. – Петербурге» за 1909 год: «А. Ф. Львов, вызвавший из каждой епархии по два окончивших курс семинариста и обучивший их регентскому искусству при Капелле. Обученные Львовым семинаристы, в числе 150 человек, составили тот кадр архиерейских регентов, который создал тогда по всей России не только множество отличных хоров, но и так называвшееся “уравнение церковного пения”, т. е. правильное и повсюду единообразное исполнение церковных напевов, тогда только что положенных Львовым в 4-х голосную гармонию» . |
| Л. преподавателями капеллы П. М. Воротниковым и Ломакиным при участии инспектора капеллы П. Е. Беликова, знатока крюковой нотации, была подготовлена серия книг, представлявшая собой 1-е в России централизованное издание полного круга богослужебных песнопений в 4-голосном изложении. Книги предназначались для обязательного повсеместного применения (неоднократно переиздавались). Переложения были выполнены по единому принципу «правильной», по мысли Л., гармонизации традиц. напевов, т. е. европейски ориентированной, подчиненной правилам «генерал-баса», с использованием гармонического минора и септаккордов, в хоральной аккордовой фактуре с традиционной мелодией в верхнем голосе. Первыми в серии стали «Обиход нотного церковного пения» (1846-1848. Т. 1-2), явившийся гармонизацией придворного (или обычного, простого) напева с издания 2-голосного «Круга простого (церковного) пения» 1830 г., и «Сокращенный Ирмологий знаменного напева» (1846/47). «Обиход» был выполнен Воротниковым. «Сокращенный Ирмологий», стилистически неровный, содержащий разные подходы к гармонизации, видимо, был результатом совместной работы Л., Воротникова и Беликова. В 1848-1852 гг. были изданы певческие переложения «древних напевов», сделанные Ломакиным. Из-за авторитарной системы внедренные переложения капеллы получили широкое распространение, оказав значительное влияние на последующую церковнопевч. практику (нек-рые используются в наст. время). Однако реформа встретила и сопротивление, т. к. противоречила живой клиросной традиции. В 1848 г. указом Синода (принятым не без влияния Л., нуждавшегося в поддержке реформы на местах) в ряде епархий были созданы экспертные комитеты, которые должны были одобрить переложения капеллы (реально действовали Новгородский и Московский комитеты). Активная оппозиция Московского комитета и лично свт. Филарета (Дроздова) , указавшего на несоответствие гармонического оформления переложений мелодической природе древних напевов, на небрежность, проявленную при их отборе, препятствовала проведению реформы в задуманном масштабе. |
|
|
