| Архангельський М., прот. О тайне св. елея. Санкт-Петербург. 1895. Гермоген, еп. О св. тайнах православной Церкви. Санкт-Петербург. 1894. Голубцов А. , проф. Об обрядовой стороне таинства елеосвящения (прибавления к изданию творений св. отцов в русском переводе за 1888 год, 42 часть). Дмитриевский А., проф. Богослужение в русской церкви в 16 веке. Казань. 1884. Дмитриевский А., проф. Евхологион 4 века Сарапиона, еп. Тмуитского. Киев. 1890. Иннокентий, архим. Богословие обличительное. Казань. 1864. Катанский А. , проф. Очерк истории обрядовой стороны таинства елеосвящения («Христианские чтения», 1881, 2 том). Кекелидзе К., прот. Литургические грузинские памятники. Тифлис. 1908. Красносельцев Н. , проф. К истории православного богослужения по поводу некоторых церковных служб и обрядов ныне не употребляющихся. Казань. 1888 («Православный собеседник», 1887). Красносельцев Н. , проф. Сведения о некоторых литургических рукописях Ватиканской библиотеки. Казань. 1885. Макарий, митроп. Православное догматическое богословие. Санкт-Петербург. 1883. Малиновский Н. , прот. Православное догматическое богословие. Сергиев Посад. 1909. Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до 16 века. Санкт-Петербург. 1881. Петровский А. , проф. К истории последования таинства елеосвящения («Христианские чтения», 1903). Сильверст, еп. Опыт православного догматического богословия. Киев. 1884. Филарет, архиеп. Черниговский. Православное догматическое богословие. Санкт-Петербург. 1882. Из комментариев на соборное послание св. ап. Иакова мы пользовались следующими: Георгий, еп. Соборное послание св. ап. Иакова. Опыт исагогико-экзегетического исследования. Киев. 1901. Beyschlag W. Der Brief des Jacobus. Göttingen. 1898. Bisping A. Erklärung der sieben katholischen Briefe. Münster. 1871. Spitta F. Zur Geschichte und Litteratur des Urchristentums. Band. 2. Der Brief des Jacobus. Gottingen. 1896. Trenkle F. Der Brief des heiligen Jacobus. Freiburg. 1894. Сокращения, принятые в цитатах: |
| В начале нашего столетия в работах французских богословов С. Гишардана 1072 и, в особенности, М. Жюжи 1073 паламизм был подвергнут беспощадной критике с позиций томизма. До этого само имя Паламы на Западе было мало кому известно. Между тем в православной среде наблюдалось возрождение интереса к патристике, что неизбежно предполагало обращение к византийскому богословию, и в том числе к Паламе. Это возрождение затронуло богословскую мысль Греции 1074 , России 1075 и Румынии 1076 . В этих трех странах богословие свт. Григория Паламы было признано полноправным выражением православной традиции, неявным образом направленным против западного схоластического влияния, преобладавшего в учебниках систематического богословия, по которым в XIX в. учились на различных факультетах и в академиях – в том числе и вновь созданных – во всем православном мире. На Западе святоотеческий и преемственный характер паламизма энергично отстаивали несколько православных авторов, их работы популярны по сей день 1077 . В 1958 г. автор этих строк защитил в Сорбонне диссертацию по Паламе на основе неопубликованных сочинений византийского богослова 1078 . Появившиеся с тех пор научные публикации, посвященные историческому и догматическому значению паламизма, исчисляются сотнями 1079 . Группа выпускников университета города Фессалоники, где свт. Григорий был архиепископом, занялась изучением паламитского наследия; их стараниями были опубликованы сочинения Паламы, до тех пор остававшиеся неизданными 1080 . Однако старый вопрос, поставленный Гишарданом и Жюжи, о несовместимости паламизма и томизма был недавно вновь поднят группой римско-католических богословов в статье, опубликованной во французском журнале «Istina» 1081 . Главная мысль авторов состоит в том, что реальное различение между сущностью, лицом и энергией в Боге характерно для Паламы, но не для великой традиции греческих отцов и что, следовательно, томистская позиция, которая отрицает это различение как разрушающее понятие о «простоте» Божества, на самом деле больше соответствует кафолической точке зрения – в частности, в том виде, в каком она изложена у прп. Максима Исповедника , – чем паламизм. Мысль эта высказывается не без некоторого раздражения. По мнению авторов, современные православные богословы заново изобрели паламизм (который в ином случае был бы благополучно забыт не только на Западе, но и на Востоке) просто потому, что им нужно было как-то парировать выпад Жюжи против их церкви, но им нечего было ответить на главный его аргумент: настаивая на различении между сущностью и энергией, паламизм возрождает неоплатоническую концепцию причастности Богу, принимает ложную идею о трансцендентности Бога и даже повинен в моноэнергизме. |
| В связи с процитированным фрагментом из Евангелия от Марка уже очень рано в церковной среде встал вопрос о степени родства «братьев» (а вместе и «сестер»), упомянутых в нем. Не вдаваясь в подробности этой многовековой дискуссии , стоит указать, что в результате на сегодняшний день выработалось и существует две основные позиции: первая, отстаиваемая большинством библеистов - «братья» и «сестры» Иисуса были его родными младшими братьями и сестрами, рожденными от брака Марии и Иосифа (подобного взгляда в древности придерживался, в частности, Тертуллиан) ; вторая, которой придерживаются в основном католические и православные исследователи (вслед за отцами Церкви и церковной догматической традицией) - «братья» и «сестры» были либо сводными (среди древних авторов эта позиция отстаивалась Оригеном, Евсевием Кесарийским, Григорием Нисским), либо двоюродными (подробно разрабатывалась еще Иеронимом) . Вопрос этот только лишь в рамках новозаветного текста едва ли может быть решен однозначно. Теперь разберем остальные сведения и намеки в Евангелиях и других документах Нового Завета, так или иначе касающиеся Иуды. В Мк 3:21, 31 и далее сообщается, что родные Господа (упоминаются его мать и братья) разделяли опасения книжников и некоторой части толпы о том, что Иисус мог быть «одержим бесом», что на языке того времени (прежде всего языке правящих сословий) могло означать не только откровенное сумасшествие, но и просто странное, выходящее за рамки общепринятого поведение или образ жизни, могущие непредсказуемо повлиять на обстановку в еврейском обществе . Интересно отметить, что евангелист Лука, писавший гораздо позже Марка, убирает, в отличие от Матфея, эту подробность. Однако приходится признать правоту характеристики первого евангелиста, так как она подтверждается Евангелием от Иоанна, где говорится о том, что «братья Его не веровали в Него» . Впрочем, надо сказать, что едва ли это неверие было столь же агрессивным, как у большинства тех же фарисеев или саддукеев. Тем более что в традиции сохранились сведения о том, что очень скоро после смерти и воскресения Христа его братья присоединяются к общине его последователей . Павел сообщает нам о том, что в начале 50-х годов «братья Господа» (все, кроме Иакова, или некоторые из них) осуществляли миссионерскую деятельность, сходную с Павловой, видимо, в церквах малоазийского и балканского регионов. |
| Задача науки православно-христианского догматического богословия состоит в том, чтобы изложить все догматы христианской веры, ничего не опуская и ничего не прибавляя, притом изложить их в систематическом порядке, то есть поставив их во внутреннюю, логическую связь между собою, показать, как один догмат приводит к другому и как из одного догмата вытекает другой, из этого другого третий, и так далее. А так как христианское учение веры неодинаково понимается различными вероисповеданиями (восточными, западными, лютеранскими и другими), то изложить догматы наша наука должна именно так, как понимает догматические истины наша Русская Православная Церковь . По отношению к каждому отдельному догмату задача состоит в том, чтобы: а) дать определение догмата , то есть показать, как учит о том или ином догмате Церковь (например, о Боге Троичном в Лицах, о Лице Иисуса Христа, об Искуплении человеческого рода и другое). При этом иногда для лучшего понимания церковного определения догмата необходимо обращаться к изложению истории догмата, так как церковное определение часто вырабатывалось в связи с разного рода ересями и заблуждениями относительно того или другого догмата; б) так как Церковь не создает догматов, а извлекает их из Божественного Откровения, то необходимо далее указать основания догмата в Священном Писании и Священном Предании , то есть выяснить,как учит о том или ином догмате Священное Писание и Священное Предание. Для этого нет необходимости приводить все места Священного Писания , относящиеся к тому или иному догмату, а достаточно ограничиться только главнейшими изречениями наиболее важными. То же нужно сказать и о Священном Предании, к свидетельствам которого надлежит обращаться особенно в тех случаях, когда свидетельства Священного Писания недостаточно ясны и полны или когда они подвергаются разным сомнениям и спорам; в) для лучшего уяснения догматов весьма полезно также обращаться и к соображениям здравого разума человеческого , пользуясь при уразумении догматических истин всем, что может дать светская наука (философия, история, психология, естествознание и других), или доказательства и пояснения истин веры. Отцы и учителя Церкви не чуждались светской науки, охотно пользовались всем, что было в ней родственного христианской истине, и нередко для доказательства или пояснения истин веры обращались к помощи диалектики, философии, истории, естествознания и других наук. § 2. Важность и значение догматов |
| Л. Горская — И другие официальные лица. В. Легойда — И другие официальные и неофициальные лица. Мне кажется, содержательно очень было, дискуссия была содержательной. А. Пичугин — «Свобода творчества и религия» — само название вызывает несколько вопросов. Есть ли какой-то клинч? В. Легойда — Вы знаете, вы совершенно верно отметили, что он вызывает вопросы, как любое название в данном случае название, оно было условным. По поводу названия многие участники нашего круглого стола высказывались, я, единственное, должен признаться, что мероприятие было продолжительным, оно целый день проходило. Там три сессии с перерывами. Я был только на первой, которая была посвящена постановке вопроса, потому что у нас была отдельная сессия, посвященная правовым вопросам, вопросам правового регулирования конфликтных ситуаций, где высказывались и юристы, и разбирались какие-то конкретные случаи. Я, к сожалению, знаю это в общем пересказе это все, но мы, естественно, результаты этого круглого стола сделаем достоянием общественности, как принято говорить, вот. Но говорили об этом. Очень интересно выступал наш замечательный деятель культуры академик Российской академии художеств Андрей Андреевич Золотов, который бывал в этой студии, насколько я помню, он говорил о том, что проблема свободы творчества — это проблема внутренняя. А. Пичугин — Внутренняя — чья? В. Легойда — Художника. Много высказывалось разных точек зрения по этому поводу. Говорилось о том как эти вещи соотносятся — в человеке, в обществе, как это преломляется. Я бы сказал, что были интересные вопросы и интересные вопросы с ответами интересными и интересные вопросы без ответов. И один из выступавших, тоже сотрудник нашего отдела протоирей Димитрий Рощин говорил о том, что, скажем, если обратиться к Евангелию, то мы там не увидим, чтобы этот вопрос ставился и как-то разрешался. Я тоже в своем небольшом выступлении, точнее даже вступлении, говорил о том, что у нас нет догматических основания для того чтобы говорить — православное искусство, неправославное. Мы сейчас оставляем в стороне вопрос церковного искусства и творчества церковного — песнопения, художественных образов. А вот критерия богословского, который позволил бы нам любое литературное произведение быстро и просто отнести к чистому или нечистому, его нет, не догматизируется сфера искусства. Когда Церковь может высказываться и в каком ключе? Когда произведение искусства начинает жить в обществе и на него появляется реакция. Она может быть разной. И Церковь может здесь, естественно, высказывать свою точку зрения в связи с возникающей или не возникающей, точнее возникающей нравственной проблемой. |
| Многие западные христиане как раз и привели часть православных богословов к тому, чтобы приспособиться, не раздражать окружающую реальность - авангард общественного мнения на Западе, который мыслит категориями антропоцентризма, человекобожия, еще более жестко скажем: почитания и безмерного уважения грешного человека. При этом грех признается нормой, а православное богословие в целом должно к этому греху приспосабливаться, подлаживаться, не раздражать и уж тем более не обличать и не вступать в конфликт. Вот, к сожалению, у нас сегодня есть определенный слой людей, облако, которое мыслит этими же категориями, основываясь на трудах западных богословов и русских эмигрантов. И даже позволяют себе окрики в адрес тех, кто все- таки пытается говорить о целостности догматического учения Церкви. О том, что есть Божий суд и Божие наказание. О том, что Божия любовь, бывает, очень серьезно перетряхивает всю духовную жизнь человека - через испытания, через болезни, через столкновения с теми, кто эту любовь не приемлет и относится к ней с ненавистью. Вот обо всем этом сегодня не только предлагают забыть, но и агрессивно противятся этому.Но нужно, чтобы истина православия, истина христианства, истина Евангелия во всей его полноте проповедовалась и не редуцировалась ради приспособленческого стремления угодить похотям мира сего.Христианство всегда находилось в конфликте с определенной частью общества, с обывательской моралью, с грехом, с пороком. Этого никогда не получалось избежать. Не случайно все апостолы, кроме одного, закончили жизнь мученически. Не случайно Христа распяли. Не случайно были гонения на святых. Мы не будем себя сравнивать со святыми, но нужно помнить о том, что и в Евангелии Господь не обещает нам сытой, беспроблемной, спокойной жизни. Похвал, аплодисментов, вечных мест в президиуме на разных собраниях. Если Его гнали - гнать будут и нас, и не надо этого страшиться. Не нужно жить ради того, чтобы тебя обязательно похвалили, в том числе люди, которые из Евангелия берут меньшую часть, устраивающую их и их грехи – а другую часть либо замалчивают, либо агрессивно опровергают. |
| Сразу же возникает вопрос: что значит определенно познать Бога на основании сотворенного? Православное богословие глубоко понимает процесс познания Бога и учит, что при помощи Откровения, когда Триединый Бог проявляет Себя в Своей деятельности, мы можем прийти к мысли, что Бог существует, причем Его нельзя отождествить ни с чем из этого мира. Бог имеет иную природу, нежели человек, поэтому Триединый Бог по природе для человека непознаваем 2 . Подобную точку зрения, выраженную словами Писания, мы находим и в римско-католическом учении: «Бог обитает в неприступном свете» ( 1Тим. 6:16 ), и Он благоволил сообщить Свою жизнь людям, поэтому их свободно сотворил. Бог открывается людям для того, чтобы люди были способны ответить Ему, познавать и любить Его. Далее римско-католическое богословие исходит из того, что Бог дает возможность познавать Его от самого начала творения. Первые люди находились в прямом общении со своим Творцом, Который сразу же после грехопадения обещал им искупление. Свое обещание Он исполнял постепенно, по этапам. Завет с Ноем, избрание Авраама и затем Израиля являются исполнением первоначального обещания о приходе Спасителя мира. В Лице Иисуса Христа мы видим Бога во плоти. Это совершеннейшее откровение Бога в истории человечества, поэтому уже нельзя ожидать нового, другого всеобщего откровения. В этой связи интересно утверждение, что хотя Откровение и завершено, оно не полностью раскрыто, поэтому задача христианской веры – постепенно на протяжении столетий проникать во все его содержание (пп. 52–66). Православное богословие в раскрытии Христова учения стоит на позиции его неизменности по существу и говорит о его развитии в формулировке как существующего. Содержание Божественного Откровения неизменно, его нельзя модифицировать или дополнять каким-либо образом. Каждая эпоха человеческой истории в чем-то специфична и исключительна, однако Церковь в любую историческую эпоху должна выполнять миссионерско-благовестническую задачу. Своей деятельностью она всегда обращена к общественности. Церковь не может жить в изоляции, так как этим она изменила бы своему призванию. Однако Христос есть один и Тот же и должен быть доступен для каждого. Поэтому Церковь должна благовествовать Христово учение понятным языком, языком данной эпохи. Церковь не должна быть непонятной для людей. Это, однако, не значит, что она может менять содержание Христовой истины соответственно требованиям того или иного общества. Христос Своим учением всегда актуален, потому что Он Божий Сын и Бог, это есть вечная истина. Из этого соображения православное богословие стоит на том, что принцип эволюции нельзя применять в догматической области 3 . |
| По сути дела, верующие во Христа изгоняются из тех земель, где христианство зародилось, где христиане жили на протяжении двух тысячелетий. Причем жили они бок о бок с представителями других религиозных традиций, в том числе представителями ислама. Сегодня же само их существование там поставлено под угрозу. И, конечно, Папа и Патриарх, встречаясь в Гаване, говорили, прежде всего, об этом. Шла также речь о том, что необходимо призвать политиков, участвующих в разных антитеррористических коалициях, сплотиться и прийти к скоординированным и согласованным действиям, потому что именно несогласованность может привести к трагической развязке, которая обернется для мира неисчислимыми страданиями и Третьей мировой войной. – При всем при этом сейчас идет большая дискуссия о том, какая роль отводится Церкви в решении нынешней ситуации, которая приобретает черты глобального конфликта, и какие практические шаги могут последовать за принятием сегодняшней декларации. Скажите, пожалуйста, какую роль имеет состоявшееся событие в отношениях двух Церквей и что будет дальше в диалоге между Римско-Католической Церковью и Русской Православной Церковью? – Хочу отметить, что никакого объединения двух Церквей не планируется. То, ради чего эта встреча произошла, можно охарактеризовать как призыв к лучшему взаимопониманию. Очень важно, чтобы православные и католики слышали друг друга, чтобы в современной ситуации, когда верующие Православной и Католической Церквей стоят перед одними и теми же вызовами, мы все научились действовать не как соперники, а как союзники. В Совместном заявлении об этом прямо сказано: мы не соперники, а братья. И именно из этого понимания должны исходить сегодня верующие двух Церквей. Ни о каком объединении, ни о каком богословском или догматическом компромиссе речи не идет. Кстати, должен сказать, что богословские вопросы вообще не затрагивались на этой встрече. Известно, что православных и католиков разделяют определенные разногласия по богословским вопросам. Например, православные считают, что Святой Дух исходит от Бога Отца, католики же говорят, что Святой Дух исходит от Отца и Сына. У нас также разное понимание того, как Церковь должна быть устроена на вселенском уровне. Католики считают, что Папа – это вселенский архиерей. Мы не признаем первенство Папы – ни в той форме, как оно существует сегодня, ни такое, каким оно было в первом тысячелетии. |
| Язык проповеди может не совпадать с языком богослужения. Во многих Поместных Православных Церквах для совершения богослужения используются древние формы языка. Так, в большинстве храмов Русской Православной Церкви богослужение совершается на церковнославянском языке. Но при этом проповедь, конечно же, не произносится по-церковнославянски, а на том языке, на котором говорит большинство прихожан. Поэтому богослужебный язык нельзя отождествлять с языком проповеди. Подобное двуязычие является типичным для православной церковной традиции. Если проповедник использует язык, непонятный слушателю, то тем самым он создает барьер между собой и аудиторией. Если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец ( 1Кор.14:11 ), – пишет апостол Павел. Таким «чужестранцем» становится не только тот проповедник, который в прямом смысле использует иностранный язык, но и тот, кто наполняет проповедь малопонятными словами, диалектизмами (неизвестными в том регионе, где он несет служение), идиомами и грубыми выражениями. Также проповедник должен избегать употребления специальных терминов, которые могут оказаться непонятными для аудитории. Это касается в том числе и специальной богословской лексики. Для выпускников духовных семинарий кажутся вполне привычными и понятными такие слова как пневматология, сотериология, сакраментология, кенозис, перихорезис или экзегеза. Эти термины обычны для книг по догматическому богословию. Но для стоящих в храме людей они, как правило, мало что говорят. Проповедник, наполняющий свою речь подобной терминологией, лишь создает барьер между собой и слушателями. Такая проповедь может оттолкнуть аудиторию, поскольку слушатель воспринимает ее как речь свысока. Язык проповеди не тождественен языку богословия. Язык проповеди должен быть образным. Проповедь – это яркая и конкретная речь, вызывающая многочисленные ассоциации. Язык же богословия – это язык обобщения, язык абстрактных понятий. Использование в проповеди отвлеченных богословских категорий следует свести к минимуму. Вспомним, что наиболее возвышенные истины Иисус Христос излагал народу в виде притч. И с богословской точки зрения – это лучший способ раскрытия тайны. |
| Автор книги не понаслышке знаком с богатством богословского и литургического Предания Православной Церкви. Получив разностороннее образование, епископ Иларион стал автором многочисленных монографий и статей на богословские и церковно-исторические темы, переводов с древних языков, духовно-музыкальных произведений. Многолетнее служение Матери Церкви, богатый опыт творческой деятельности и широкий кругозор позволяют ему представить Предание Православной Церкви во всем его многообразии. Выражаю надежду на то, что книга увидит свет не только на русском, но и на других языках. Преосвященному автору желаю помощи Божией в дальнейших архипастырских и научно-богословских трудах во благо Православной Церкви и народа Божия, а читателям — углубленного и вдумчивого знакомства с Православной Церковью, которая есть “Церковь Бога живого, столп и утверждение истины " . (1 Тим 3, 15). Патриарх Московский и всея Руси Алексий II ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА Настоящая книга представляет собой первый том задуманного автором подробного систематического изложения истории, канонического устройства, вероучения, нравственного и социального учения, богослужения и духовной жизни Православной Церкви. Основная идея данного труда заключается в том, чтобы представить православное христианство как цельную богословскую, литургическую и мировоззренческую систему. В этой системе все элементы взаимосвязаны: богословие основано на литургическом опыте, из литургии и богословия вытекают основные характеристики церковного искусства, включая икону, пение, храмовую архитектуру. Богословие и богослужение влияют на аскетическую практику, на личное благочестие каждого отдельного христианина. Они влияют на формирование нравственного и социального учения Церкви, ее догматического учения и канонического устройства, ее богослужебного строя и социальной доктрины. Поэтому обращение к истории, к истокам будет одним из лейтмотивов настоящей книги. Данная книга охватывает широкий круг тем, относящихся к истории и современному бытию Православной Церкви. Книга со держит множество цитат из творений отцов Церкви, из литургических и исторических памятников, из трудов современных богословов. В то же время книга не претендует на то, чтобы исчерпать поднимаемые в ней темы: это не энциклопедия, не словарь и не справочное пособие. Это попытка осмысления Православия во всем его многообразии, в его историческом и современном бытии, — осмысления через призму собственного восприятия автора. |
|
|
