| Но, как оказалось, рамками одной лишь Духовной академии деятельность О. Давыдова не ограничивается, и с недавних пор он входит в редколлегию издательства Сретенской духовной семинарии «Среда», в котором будет издаваться научно-богословская литература, исследования отечественных и зарубежных богословов, философов и историков. Что же, исповеднический путь православных святых, вступивших в борьбу с лжеучением Филиокве вплоть до мученической кончины, всего лишь «традиция раздора»? Олег Давыдов изложил свои взгляды по вопросу Филиокве в статье «Традиция раздора» , изданной в 2017 году. Далее по тексту речь пойдет именно об этой статье. Из названия статьи и ее содержания подспудно следует, что исповеднический путь православных святых, вступивших в борьбу с лжеучением Филиокве вплоть до мученической кончины, является всего лишь «традицией раздора», а не залогом Истины, мира и единства. Такое название статьи в принципе провокационно. Вспоминая подвиг мучеников и исповедников за православную веру в день памяти всех святых, который Церковь отмечала в недавнее воскресенье 14 июня, видно, что подобные оценки ведут к отрицанию и попранию их подвига, а значит – и самого праздника. На следующий день после памяти всех святых – 15 июня 2020 года – выпал день рождения протопресвитера Гавриила Костельника, мученически положившего свою жизнь в борьбе с католическими лжеучениями, в том числе и с вышеупомянутым Филиокве, чтобы привести отпавших от Православия униатов обратно в Церковь. II. Давыдов не признаёт учение Вселенских Соборов о Святом Духе догматическим и богословским Ссылаясь на неприемлемое с православной точки зрения мнение прот. Сергия Булгакова по вопросу Филиокве, Давыдов пишет: «Отец Сергий Булгаков в своих блестящих трудах, в первую очередь в книге “Утешитель”, демонстрирует прекрасное знание католической мысли и учения, которым во многих случаях дает обоснованную и тонкую критику с православных позиций. Однако в этом тексте он убедительно показывает, что вопрос о филиокве, как он сложился и существует по сей день, не был и не является ни богословским, ни догматическим. Несмотря на широко известное наличие действительно спорных теологуменов Булгакова, в данном случае следует признать его правоту». |
| Отдел о Боге Освятителе, развившийся таким образом первоначально на западе, а потом воспринятый и в нашу православную науку, разработан у нас сравнительно менее чем другие отделы догматического богословия. Православный восток не принимал деятельного участия в трудах запада при разработке сего отдела, а воспринял результаты западных научных трудов, но воспринял их по большей части в виде сухих неразвитых схем, отбросив вероисповедную окраску в развитии одних положений и в формулировании других и, следовательно, по необходимости лишив их жизненности, полноты и так сказать, округленности, как проникнутых и окрашенных в западной науке вероисповедными взглядами. С трудом и медленно совершается у нас облечение этих сухих схем, так сказать, плотью и кровью и еще очень многое в этом отношении остается сделать православной науке, путем вполне самостоятельного труда, так как западные пособия в данном случае причиняют более вреда, чем приносят пользы. Дело в том, что этот отдел представляет средоточие почти всех (за малыми исключениями) догматических разностей, разделяющих главнейшие христианские вероисповедания, и очень благоприятную почву для проявления и выражения в догматических учениях крайних ложных начал, лежащих в основе западных исповеданий. Причины такого явления следующие: отсутствие идущих от святоотеческой древности общепринятых и авторизованных древнею церковью формул, значительная сложность трактуемых в нем предметов, а главное непосредственная близость их к практике жизни и потому удобство, более или менее благовидно и на первый взгляд иногда мало заметно, проводить ложные вероисповедные воззрения как в самый склад церковной жизни и в частности церковной практики, так и в отдельные учения, ближайшим образом относящиеся к этой практике. Учение о Боге Освятителе есть учение о проявлении спасительного действия преимущественно Духа Св. Утешителя, но вкупе с И. Христом Спасителем нашим и Богом Отцом, на человека во Христе спасаемого. Таким образом, по благоволению Бога Отца, являются здесь: 1) И. Христос, не только как совершитель домостроительства спасения всего рода человеческого чрез искупление и посему как источник спасения и для каждого человека в отдельности, но и как соустроитель, вместе с Духом Св. спасения каждого человека в частности; 2) Дух Св., усвояющий каждому отдельному лицу все данное в И. Христе для нашего спасения, вселяющий в пас Христа и вместе с Ним устрояющий и завершающий наше спасение; 3) человек спасаемый, не только как предмет воздействия силы Божьей, но как в известной мере деятельно соучаствующий в своем спасении и наконец, 4) видимое Богоучрежденное устройство способов воздействия спасающей благодати Божьей на человека применительно к его природе чувственно-духовной: св. церковь с ее иерархией и св. таинства церковные. |
| Прагматически тенденциозные свидетельства о непрерывности апостольского преемства для Римской церкви у Тертулиана и святого Иринея (как и для Малоазийской церкви у святого Поликарпа), конечно, не имеют достаточной доказательной силы, да и они даже не пытаются показать непрерывную линию апостольских рукоположений для всех церквей и для всех случаев рукоположений. Идея прямого и непрерывного иерархического преемства от апостолов навеяна прежде всего католической доктриной о примате Петра, продолжающего свое пребывание в Церкви в лице римских первосвященников, а также учением о непосредственном установлении всех семи Таинств Самим Христом, причем это определение Тридентского Собора 251 было воспринято и догматической доктриной 252 Православия. Такая доктрина, конечно, не оставляет места для того фактического hiatus (зияния, перерыва (лат.) – Прим. ред.), который во имя научной правды констатирует церковная история при переходе от доиерархической к иерархической эпохе. История в данном случае ставит вопрос для догматического истолкования, именно о том, как же следует понимать иерархическое начало в его значении в Церкви, а также и общий принцип апостольского преемства, которым в настоящее время установляется обоснование иерархии. Католическая доктрина о примате Петра, установленном якобы Самим Христом, и о преемстве его апостольства в папах обладает, по крайней мере, последовательностью, хотя и покупается ценой догматического мифа о продолжающемся пребывании апостола Петра в римских папах и на Римской кафедре. Однако даже и с католической точки зрения уже нет основания говорить о личном преемстве других апостолов, да это и не говорится, потому что в этом не заинтересована римская догматика. В этом была бы более заинтересована догматика православная, которая, однако, доселе не делала, да и едва ли была бы способна сделать опыт такого доказательства. Мы встречаем иногда такое словоупотребление в общей форме в применении ко всему епископату, которому приписывается в таких случаях полнота апостольской благодати. |
| Так продолжалось до 1974–1975 годов. Мое поколение было последним из тех, кто прослушал все лекции на русском. Один только профессор Оливье Клеман, ученик Владимира Лосского, который понимал и читал, но не говорил по-русски, читал лекции по-французски. Теперь уже включается третье или даже четвертое поколение. И это что-то новое: открылись православные школы во многих бывших странах СССР, там появилось свое духовное образование. И сегодня наш институт принимает студентов не только из России, у нас учатся студенты из разных стран: есть люди из Африки, с Ближнего Востока, из Сирии, Эфиопии (недавно я принимал монахиню из Египта) и, конечно, из Восточной Европы. Каким образом у вас строится учебная программа? Уже больше 10 лет, как мы присоединились к Болонской конвенции. Поэтому у нас есть три цикла – бакалавриат, магистратура и докторантура. Если перевести на русскую систему, то для меня она почти дореволюционная. И это не только преподавание ех catedra, но и попытка научить студентов работать самостоятельно. У нас есть очное и заочное образование. Всего у нас учится около 200 человек, не считая заочников. Заочное образование есть на русском и на французском языках. Сегодня уже многие профессора института не говорят по-русски. Ведь у нас есть преподаватели, которые приехали из Греции, Голландии, Югославии, Америки. Какие дисциплины преподаются в Сергиевском институте? Классические: это Ветхий и Новый Завет, история Церкви, учение отцов Церкви, литургика, история Западной Церкви, древние языки – еврейский и греческий, пастырское богословие, иконология, история Русской Церкви, история русской философии, аскетическое и догматическое богословие, каноническое право, методология, нравственное богословие. В свое время о. Алексий Князев преподавал особый предмет - учение о Божией Матери. Недавно мы включили в программу церковное пение – дисциплину, связанную с размышлением и пониманием церковного пения. А есть ли у вас какие-то предпочтительные предметы? Старые профессора с самого начала очень много участвовали в развитии так называемого «неопатристического синтеза», поэтому наша школа очень привязана к отцам Церкви. Можно сказать, что в центре нашей программы – отцы Церкви и литургическое богословие, которое развивали старые профессора, начиная с отца Киприана Керна, отца Николая Афанасьева, отца Александра Шмемана. Теперь у нас новый молодой профессор, который занимается этой темой, – Андрей Лосский. О. Николай Озолин развил целое учение об иконологии – это шаг от истории искусства к иконе, к осмыслению того, какое место имеет икона в развитии православной богословской мысли. Очень важным мы считаем и догматическое богословие. На эти дисциплины у нас есть своя точка зрения. Также мы настаиваем на том, чтобы студенты прилежно изучали греческий язык, потому что без него трудно заниматься богословием. |
| Формулируя в борьбе с ересями то или иное В., Церковь не создавала неизвестных ранее положений веры, но только свидетельствовала о том, «что было от начала… о Слове жизни,- ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, к-рая была у Отца и явилась нам» (1 Ин 1. 1-2). Поэтому можно говорить лишь о развитии истолкования догматических истин, но не о догматическом развитии как расширении или углублении самого содержания веры. Дарованная Церкви полнота ведения - «помазание истины» (1 Ин 2. 27; Iren. Adv. haer. IV 26. 2) - всегда тождественна самой себе. Содержание веры неизменно, но очерчивающие его словесные В. могут быть в силу необходимости «пополнены и дополнительно разъяснены» ( Василий (Кривошеин), архиеп. С. 17). Так, Вселенский II Собор дополнил и даже видоизменил текст Символа Вселенского I Собора , а Вселенские V и VI Соборы уточнили и дополнили христологические определения Вселенских III и IV Соборов . Правосл. Церковь отрицает идею «эволюции самого содержания веры и Откровения, но признает, что истины веры, неизменные по своему содержанию и объему, ибо «вера однажды была передана святым» (Иуд 3), постепенно формулировались в Церкви и уточнялись в понятиях и терминах» (Там же. С. 18). В этом коренное различие признаваемого правосл. Церковью «терминологического развития» и католич. догматического развития теории , окончательно сформулированной в XIX в. кардиналом Дж. Г. Ньюменом . Согласно этой теории, «само содержание веры и Откровения увеличивается в своем объеме в процессе церковной истории так, что то, что было вначале только в зачаточном виде, так сказать, в виде неясных намеков в Писании и Предании, не осознанных еще самою Церковью, в дальнейшем раскрывается, выявляется и формулируется в церковном сознании» (Там же; см. также: Флоровский. С. 28-29). Отсюда неизбежно следует вывод, что апостолы осознавали христ. веру, большинство положений к-рой даны были в Откровении только в самом минимальном объеме, и лишь с течением времени Церковь постепенно выявляла, осознавала и формулировала новые истины веры, строя на имплицитных богооткровенных посылках эксплицитные догматические выводы. Такой подход связан с католич. пониманием догматического содержания христ. веры как определенной суммы знаний, выстраивающихся в логически непротиворечивую философско-богословскую систему, а не как неизменного и рационально неуловимого опыта богообщения ( Лосский. С. 690-692). Влияние указанной католич. догматической традиции сказалось в той или иной мере и на правосл. догматических памятниках, т. н. Символических книгах (см.: Догматические Послания православных иерархов XVII-XIX вв. о православной вере. Серг. П., 1995), и догматических учебных пособиях (см., напр., Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. СПб., 1895. Т. 1. С. 22-24; Сильвестр (Малеванский) , еп. Опыт православного догматического богословия. К., 1892. Т. 1. С. 19) периода «западного пленения» ( Василий (Кривошеин), архиеп. С. 45-70). |
| Святой Иоанн Златоуст задолго до святого Феолипта писал:«Адам сделался должником и был во власти дьявола, но не имел возможности заплатить; Христос не был должником и не находился во власти дьявола, но мог заплатить долг. Он пришел и заплатил смертью за того, кто был во власти дьявола, чтобы избавить его» . Святой Максим Исповедник также, как и филадельфийский митрополит, свидетельствовал о том, что мы были в долгу у дьявола, а Христос заплатил за нас долг, выкупив нас из рабства бесовского. «Своим пришествием Он освободил и искупил естество человеков, порабощенное тлению, подвергшееся смерти через свое грехопадение и тиранически управляемое дьяволом. Невинный и безгрешный, Он заплатил за людей весь долг, словно Сам был виновен, возвратив их к благодати Царствия и отдав Себя Самого в выкуп и Искупление за нас» . Итак, мы видим: идея того, что Жертва принесена дьяволу, не чужда для святоотеческой мысли .Мысльо том, что Жертва приносится Троице, на наш взгляд, не противоречит словамсвятителя Феолипта и иных отцов о том, что Жертва приносится дьяволу. Отождествление мысли о том, что Жертва приносится Троице с мыслью о том, что она приносится толькоТроице, на наш взгляд, настолько же опасно, насколько опасно отождествление мысли о том, что Жертва приносится Отцу с мыслью о том, что Жертва приносится толькоОтцу. Именно эту ошибку допустил иеромонах Павел (Черемухин), заявляя, что догматические формулировки Тридентского Собора, утверждающие учение о том, что Жертва приносится Отцу, вводят ещё одно догматическое разделение между западными и восточными христианами . Неумение различить формулу «Отцу» от формулы «только Отцу», порождает мысль о том, что многие отцы мыслили неправославно. Именно на эти мысли о. Павла и обращает внимание П. Ермилов, не соглашаясь с утверждением иеромонаха о том, что встречающееся в православной литературе мнение о том, что Жертва приносится Отцу – есть недоразумение . Также из утверждения о том, что Жертва приносится Святой Троице, не следует утверждение о том, что она приносится толькоСвятой Троице. |
| Главное в религии (разумеется, если речь идет о теистической религии) заключается в том, чтобы знать не что-то (пусть даже всё!) о Боге, но только в том, чтобы знать Бога. Прекрасно говорит об этом Эрих Фромм в своей книге «Искусство любить». «В мистицизме, являющемся логическим следствием монотеизма, — пишет Фромм, — попытка познать Бога рационально отвергается и заменяется переживанием единения с Богом, при котором для знания о Боге не остается ни места, ни необходимости» (Э. Фромм. Искусство любить. СПб.: «Азбука», 2001. С. 103). Ссылаясь на Маймонида, Фромм далее указывает, что если что-то и остается в такой религиозности от знания о Боге, так это знание о том, чем Он не является. На самом деле, христианам, несмотря на то, что ими велись бесконечные догматические споры, — явно вопреки этим спорам, зачастую выливавшимся в настоящие войны, — с первых веков христианства это было прекрасно известно. Так в самом начале чинопоследования литургии Иоанна Златоуста есть молитва, в которой Бог определяется через четыре префикса а-, то есть не-. Здесь говорится о том, что власть Бora dveLxaaxov (aneikaston), Его слава ахатаЛт]лтос; (akataleptos), милость - dp£TQr)tov (ametreton), а человеколюбие — асратод (aphatos), то есть власть Его нельзя изобразить, славу невозможно постичь, милость — измерить, а человеколюбие — выразить в словах. Причем, речь идет здесь не о том, что Бог всемогущ настолько, что Его нельзя представить себе разумом, но именно просто о том, что все средства выражения — при помощи образов, умственных конструкций, чисел или слов — бессильны, когда это касается Бora. Non valem lingua dicere, nec littera exprimere, то есть «язык не может рассказать, не в силах буква передать», — как скажет потом об этом на христианском Западе Бернард Клервосский. Об этом же напишет в начале XX века совсем не философ и не богослов, но просто поэт Николай Гумилев: «…да разве Бога химией докажешь? Сердцем Его чувствовать надо…» (Н. Гумилев. Африканская охота. СПб.: «Азбука», 2000. С. 170–171). |
| Для понимания формирования пневматологии Григория Кипрского необходимо подробное изучение развития православной мысли в IX-XIII вв., а также широкого исторического контекста богословия данного церковного деятеля. Интересной задачей является сопоставление учения патриарха Григория с догматической системой свт. Фотия Константинопольского. Св. Фотий в некотором смысле подвел итог богословского осмысления учения о Святом Духе в первом тысячелетии. Приведем примеры, с которых можно начать сравнение систем двух богословов. В работе мы сформулировали ряд тезисов, отражающих учение Григория Кипрского. В частности, в третьем тезисе было указано, что патриарх говорит о « сообщении, подаянии и посланничестве» с. 356] Духа к людям, то есть о его временном посылании Отцом и Сыном. О временном посылании Святого Духа от Отца и Сына говорит и свт. Фотий («Фотия патриарха слово о тайноводстве Святого Духа…» стр. 207]). Отвергая, что Святой Дух изводится Отцом и Сыном вместе вне времени, патриарх Фотий согласен, что в ходе домостроительства человеческого спасения происходит посылание Святого Духа Отцом и Сыном во времени в соответствии с библейским учением (Ин. 15:26). В четвертом тезисе нами было отмечено, что патриарх Григорий придерживается взгляда, что « что Отец есть единственный виновник или источник, как Сына, так и Духа » Эта же мысль присутствует и в творениях свт. Фотия, утверждающего, что Святой Дух исходит только от Отца («Окружное послание Фотия, патриарха Константинопольского, к восточным архиерейским престолам…» с. 132-133], «Послание патриарха Фотия архиепископу Аквилейскому» с. 147-153], «Фотия патриарха слово о тайноводстве Святого Духа…» с. 162-207], «Патриарха Фотия Амфилохии» (Вопрос 28) с. 208-209], «Того же святейшего Фотия гомилия, сказанная на амвоне Великой церкви» с. 228]). Данное утверждение в указанных творениях свт. Фотий обосновывает несколькими доводами: о том, что исхождение от Отца совершенно и поэтому достаточно, о том, что Сын не рождается от Духа, а потому и Дух не исходит от Сына с. 162-163], о том, что Дух не должен отличаться от Отца большим числом особенностей, чем Сын (иначе богословская система может прийти к ереси Македония), о том, что в случае правоты латинян Дух должен был бы исходить и Сам от Себя («Фотия патриарха слово о тайноводстве Святого Духа…» с. 163-164]), о том, что исходя от Отца и Сына Дух был бы «составным», о том, что в латинской тринитарной системе возможно умножение Ипостасей до бесконечности с. 132-135]. |
| Именно такое понимание наличия церкви вне Церкви допустимо в православной экклезиологии. При необходимости его можно подтвердить множеством поучений святых отцов, начиная со времен св. Игнатия Богоносца и завершая словами св. Иустина Челийского; но это уже будет иная статья. В восемнадцатом пункте проекта документа мы читаем: «единство, к которому стремится ВСЦ, не может быть плодом лишь богословских соглашений, но должно быть плодом и единства веры, тáинственно сохраняемого и живущего в Православной Церкви». ВСЦ стремится к единству Церкви, т.к. считает, что этого единства нет. Для нас же единство Церкви – это не то будущее, к которому мы стремимся, а то настоящее, что мы сегодня и во все времена имеем. Единство Православной Церкви тождественно единству Церкви ввиду того, что Церковь тождественна Православной Церкви. Мы можем лишь говорить о стремлении того, чтобы люди, находящиеся вне Церкви, приходили в Её лоно, но не о стремлении найти единство Церкви. Данный же проект документа даёт возможность двоякого толкования выраженного в нём стремления к единству: 1. О том, что православные Церкви стремятся к единству с иными церквями с целью обретения полного единства Церкви, которого сегодня нет в раздробленном христианском мире. 2. О том, что мы ищем единства отпавших от Церкви с Православной Церковью, которая и является единственной Церковью. Толкование в первом варианте не соответствует православной экклезиологии и может многих ввести в соблазн. Считаю, что при составлении документов, которые предполагается принимать на столь крупном и значимом Соборе, должно избегать всякой двузначности. В пунктах 4, 6, 7 и 16 упоминается слово «экуменизм». Нужно отдавать отчёт в том, что уже само по себе это слово, употреблённое в положительном ключе, является красной тряпкой в глазах рядовых верующих, которые часто понимают за этим термином некоторое стремление к евхаристическому единству путём догматических компромиссов. В документе «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», принятом на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, чётко говорится: « Экуменизм понятие многогранное. |
| В связи с тем что используемый в РГБ библиотечно-библиографический классификатор не располагает подробной детализацией православной литературы, расположим эти 140 книг по рубрикам согласно рубрикатору, применяемому библиотекой Московской духовной академии и рядом приходских православных библиотек . Рубрикатор православных книг, полученных Российской государственной библиотекой из Российской книжной палаты в июле 2007 года Рубрика Количество книг 1. Библия. Ветхий и Новый Завет. Библеистика 2. Патрология 3. Догматическое богословие 4. Основное богословие. Апологетика в т.ч. история нехристианских религий 5. Нравственное богословие 6. Сравнительное богословие 7. Сектоведение 8. Литургика в т.ч. молитвословы каноны акафисты 30 9 4 11 9. Пастырское богословие. Аскетика 10. Гомилетика 11. Церковная история 12. Церковное право 13. Церковное искусство 14. История Как видно из таблицы, издатели уделяют наибольшее внимание выпуску книг по патрологии (творения святых отцов), апологетике, сектоведению (раскрытию вреда от лжеучений), церковной истории и литургике. Среди лучших издательств, выпускающих книги по патрологии, назовем издательство Сретенского монастыря (серия «Письма о духовной жизни») и издательство Свято-Троицкой Сергиевой лавры (серия «Новопрославленные радонежские святые»). В числе книг по библеистике отметим «Жизнь и труды святых славных и всехвальных двенадцати апостолов Господних, семидесяти меньших апостолов и прочих благовестников Христовых» (М.: Артос-Медиа, Лествица, 2007). Среди изданий по церковному искусству – монографию О.В. Стародубцева «Церковное искусство» (М.: Лепта Книга, 2007). В числе книг по церковной истории в течение наблюдаемого периода были представлены второй том монографии В.И. Охотниковой «Псковская агиография XIV–XVII веков» (СПб.: Дмитрий Буланин, 2007) и книга М.А. Бабкина «Духовенство Русской Православной Церкви и свержение монархии (начало XX века – конец 1917 года)» (М.: ГПИБ, 2007). Отрадно, что 600-летие преставления преподобной княгини Евфросинии Московской, благоверной супруги святого князя Димитрия Донского (июль 2007 года), издатели отметили выпуском книг, посвященных ее жизнеописанию, таких например, как книга А.А. Трофимова «Небесная покровительница Москвы. К 600-летию преставления Евфросинии Московской» (М.: Паломник, 2007). |
|
|
