| С. Чурсанов: – Прежде всего я хочу подчеркнуть, говоря о понятии личности, как основополагающем понятии для богословского направления, которое можно назвать богословием персонализма. Хочу подчеркнуть, что содержание этого понятия выводится из основных догматических учений, то есть из триадологии и христологии. В триадологии богословия, в богословии говорится, когда говорится о триадологии, говорится о трёх божественных Лицах: Отце, Сыне и Святом Духе, которые пребывают в абсолютной полноте природного единства. Отец, Сын и Святой Дух – это три божественных Лица, или три божественных Личности. В греческом языке обозначаются божественные Лица словом «просопон», причём можно сказать, что это особенность русскоязычной богословской терминологии. Так сложилось, что появилась тенденция божественные Лица в русскоязычном богословия именовать Лицами, а человеческие личности, которые обозначаются изначально тем же самым греческим термином богословским «просопон», обозначать словом «личность». Христос – воплотившееся второе Лицо Пресвятой Троицы, является второй божественной Личностью, Личностью, объединяющей в себе соединяющей божественную и человеческую природу. Таким образом понятие «личность» является основополагающим и для триадологии, и для христологии. В антропологии, разумеется, также понятие личности выходит на первый план, когда мы говорим о глубинном, когда мы пытаемся выявить глубинные основания христианского понимания человека, понимание человека прежде всего как образа Божия. В этом заключается особенность богословского персонализма: в том, что понятие личности – личности человека, в частности, выводится здесь не из наблюдений за человеком за его действиями, за его реакциями, а выводится непосредственно из основных догматических учений, из божественного откровения, из различных форм, в которых нам доступно божественное откровение. А. Малер: – Но вот мы знаем, что действительно само понятие личности возникло в результате развития православной триадологии, то есть учения о божественной Троице, и православной христологии – учения о соотношении природ во Христе. Но все-таки если говорить о личности в итоге, о том, как это понятие сформировалось в христианстве – как мы можем её определить, каковы её неотъемлемые свойства, как её не спутать с понятием «дух, душа, субъект, человек, индивид»? Потому что очень часто, когда мы говорим о понятии личности, понятно, что многие люди воспринимают его по-своему и думают, что речь идёт, скажем, о какой-то гуманистической ценности или об экзистенции в философии экзистенциализма. Вот что мы называем личностью при всей неуловимости этого понятия на первый взгляд? |
| Эти святоотеческие творения, соответственно, систематизированы учителями и школьными богословами. Кто остановит лжестарца? Все это дает нам критерии для верификации любых доктринальных утверждений, если они претендуют на церковное учение. А здесь каждый семинарист-первокусник, основываясь на всем суммированном церковном учении, содержащемся в очень надежных источниках, скажет, что никто не имеет право заявлять, что его слушатели доживут до Второго Пришествия Христова. Другое дело, лично для каждого из нас это не имеет ровно никакого значения, ведь вместе со смертью каждого из нас наступает его “конец света” – он следует на Суд Божий, неважно, что на земле для других до конца Света пройдет еще тысяча лет, или один день. Но проблема в том, что в глазах большинства православных семинарист не имеет такого авторитета, какой имеет духовно опытный старец. В принципе, из тупика выход есть, но он не осуществим. Выход в том, чтобы каждый православный христианин получил семинарское образование и сам мог квалифицированно оценить любое «пророчество». Если бы это стало возможным, то тогда бы не возникало проблем, связанных с высказываниями тех, или иных духовных авторитетов. Тогда главным критерием всех вероучительных утверждений стало бы церковное учение, систематизированное в догматических курсах. Но на самом деле некоторый сходный прецедент уже есть! Это – протестантизм. По очень точному определению отца Сергия Булгакова протестантизм – это религия профессоров. Там, действительно, последним авторитетом во всех догматических и церковно-дисциплинарных вопросах является университетский эксперт. Слава Богу, православие сохраняет в качестве главного критерия церковного учения не словесную шелуху профессорских трудов, а живое Предание, которое не возможно вогнать ни в какие формулы и дефиниции. Это делает церковное учение неуязвимым ни для каких изменений и веяний века сего. Но это же всегда оставляет нас перед внутренним духовным выбором – у нас нет раз и навсегда сформулированных ответов на все вопросы, ответ каждый раз рождается из глубины жизни. |
| Поэтому она фактически и восполняется Церковью. Действительный объем догматического учения 8-го члена символа сводится к отражению учения пнепматомахов (македониан) о тварной природе Духа Св. и утверждении Его равно-божественности. Такова догматическая интенция 8-го члена символа, хотя и осуществленная описательно и нерешительно. В эту интенцию не входило нарочитое установление догмата об исхождении Св. Духа во всей его точности и полноте. Этим, конечно, не умаляется догматическая обязательность формулы 8-го члена. Что же в ней содержится? Этот вопрос приводит нас к более общему суждению о том, в какой постановке и в каком значении вопрос об исхождении Св. Духа вставал в эту эпоху в церковной мысли. Каковы были ее проблемы и ее аксиомы? Мы уже видели, что главной задачей православного учения о Св. Троице является преодоление субординационизма разных видов, сначала в христологии – арианство, а затем и в пневматологии – македонианство, как отрицающее равнобожественность Третьей ипостаси и провозглашающее тварность Св. Духа. С этой ересью, подрывавшей основы православия в своем роде не меньше, чем арианство, больше всего и считается в своих устремлениях патристическая мысль эпохи, на этой проблеме она ориентируется. 111 Поэтому естественно, что одним из главных аргументов против субординационизма является доказательство омоусианства всей Св. Троицы, в частности и Духа Св., а это, в свою очередь, естественно для себя находит опору в исхождении Духа Св. от Отца. Такова самая общая мысль отцов в связи с исхождением. Эта мысль утверждается и оформляется далее в связи с основной идеей отеческого богословия, именно монархии Отца, как связующей и обосновывающей собою Св. Троицу в Ее триединстве. В силу этого вопрос об исхождении Св. Духа в первую очередь ставится в смысле исхождения Его от Отца. К этому надо еще прибавить и ту черту святоотеческого богословия, что оно хочет быть не диадическим, рассекающим Св. Троицу на две диады, но триадическим, установляющим тройственные конкретные взаимоотношения, хотя и на основе монархии Отца. Поэтому и учение о Духе Св. не ограничивается Его отношением к Отцу, но распространяется и на отношение к Сыну. Эти все мотивы соединяются, перекрещиваются, сплетаются в патристической пневматологии, так что не всегда легко поддаются различению. Остановимся научении отдельных отцов. I. Св. Афанасий Александрийский |
| В сем отношении составители «Памятника» сами первые желают ему большей полноты, и надеются, что он возымеет ее со временем. В ожидании сего да примет православный сын Церкви на пользу свою то, что могло быть собрано на первый раз, при настоящих средствах. Трудившиеся, не смотря на неполноту своего труда благодарят от всей души Господа и за то, что они удостоились положить хотя некое основание сему святому делу, требующему для своего окончательного совершенства многих рук, разнообразных средств и продолжительных усилий». Все издаваемые вероизложение размещены в порядке хронологическом. Издание составляет, таким образом, три части первая обнимает время, протекшее от времен апостольских до Никейского, первого вселенского, собора, или эпоху, в которую Церковь должна была защищать апостольское предание от покушений изменить его со стороны евионитства, лжеименного гносиса и разного рода ересей, стремившихся извратить апостольское учение о Святой Троице. Вероизложения этой эпохи против евионитов главным образом изъясняют общее понятие о христианстве, как о благодати, подающей спасенье чрез веру в искупительную смерть Иисуса Христа, Сына Божья, – против гностиков говорят об истинных источниках христианской догматики и о Церкви, как их хранительнице, указывая при том на общее правило церковного учения или символ веры , – против еретиков, восстававших на учение о Святой Троице, излагают священное предание об этом догмате, с тех сторон, с каких он возбуждал недоумение. Вторая часть обнимает период от первого до шестого вселенского собора включительно и таким образом, кроме окончательного определение догмата о Святой Троице, представляет, направленные против ариан всех подразделений, аполлинаристов, несториан, пелагиан, монофизитов и монофелитов, вероизложение догматического учение о воплощение Сына Божия и спасении благодатью. Третья часть обнимает все последующее время, подразделяясь на два отдела, из которых в первом собраны преимущественно вызванный иконоборством, папством и протестантством, вероизложение православной церкви греческой, заключающие в себе догматическое учение о Церкви, то есть, о ее богослужении, иерархии, таинствах, и об исхождении Святого Духа, в ней почивающего, а во втором – вероизложение русской церкви от времени святого Владимира Равноапостольного до наших дней. Таким образом, настоящий сборник представляет собою не только свидетельство единства веры во все времена, так как в нем существующее учение православной Церкви излагается вероизложениями всех веков, но и как бы своеобразную систему догматического богословия, созданную самою историю Церкви и излагающую догматы словами тех великих мужей, которые в свое время были победоносными поборниками православия против постепенно возникавших покушений изменить тот или другой догмат священного предания, и тех приснопамятных православных соборов, которыми торжество православия прославлено и утверждено. |
| Творения блаж. Иеронима Стридонского . К., 1894. Книга IV. Часть II, с. 379 Дж. Робертсон Вдобавок к неправильности своего посвящения, Ориген пробудил недовольство некоторыми из своих умозрений. Находя свое положение в Александрии затруднительным, он удалился в Кесарию, и после его ухода Димитрий созывал два собора, которыми Ориген был лишен своей должности в катехизической школе, его рукоположение было уничтожено, и сам он отлучен как еретик. О решении этих соборов было повсюду оповещено епископам других стран. По правилам кафолического общения решения одной церкви в таких делах обыкновенно принимались остальными без рассмотрения сущности дела, и, таким образом, приговор против Оригена был утвержден в Риме и в других местах, хотя он оставлен был без внимания в тех странах, которые особенно чувствовали на себе его личное влияние. – в Палестине, Финикии, Аравии и Ахайи. Димитрий вскоре потом умер, и ему наследовал по кафедре Иракл; но замечательно, что новый епископ не сделал никакой попытки для снятия осуждения со своего бывшего учителя и сотоварища. Робертсон Дж. История Христианской Церкви от апостольского века До наших дней. Т. й. СПб., 1890, с. 95 Митр. Иларион (Алфеев) Споры об Оригене начались еще при его жизни и продолжались после его смерти. Есть основания предполагать, вопреки Евсевию,что Ориген был отлучен Димитрием Александрийским не только по дисциплинарным мотивам, но и за свои догматические заблуждения. На это косвенно указывает сам Евсевий, когда говорит (Евсевий. Церк. ист., 6:36), что Ориген «писал письма к Фабиану, епископу Римскому, и многим другим епископам, о своем православии» (следовательно, в его православии сомневались). Блаженный Иероним, в ранних письмах отрицавший «клевету» о том, что Ориген был осужден за свои догматические заблуждения (см. Письмо 32, к Павле). В поздних письмах, напротив, подтверждает ее (см. Письмо 81, к Паммахию и Маркелле). Еп. Иларион (Алфеев) . Ориген //Антология «Отцы и учители Церкви III века». М., 1996. С. 21 Постановление восьмого собрания V Вселенского Собора об осуждении Оригена 11 . |
| (2) Пятый Вселенский Собор (Константинополь II, 553 г. н.э.) в своем осуждении Оригена официально опроверг предсуществование души . Иными словами, и душа, и тело начинают существовать одновременно . Те редкие места в Писании, в которых можно увидеть намек на предсуществование, такие как Премудрость 8:20 (ср. Ин. 9:2-3), не следует рассматривать как типичное выражение христианского взгляда. Очевидно, что оба этих авторитетных утверждения, Второго и Пятого Вселенских Соборов соответственно, подразумевают, что человеческая личность — составное и неразделенное единство души и тела. Душа и тело не должны рассматриваться как две «части», которые вместе составляют большее целое. Напротив, тело — способ существования целого человека, с одной стороны, и душа — аналогично способ существования целого человека, с другой стороны. Я не «обладаю» телом, но я есть свое тело, и мое тело — я; то же самое верно и по отношению к душе. Наш подход к человеческой индивидуальности должен быть целостным, не дуалистическим. Кроме этих двух догматических утверждений, в области антропологии нет никаких обязательных определений, которые обладают вселенским авторитетом. Как замечает святитель Григорий Палама, святоотеческая традиция оставляет нерешенным вопросом, каким образом душа объединена с телом, следует ли понимать интеллект ( nous ) как живущий символически в голове или в сердце, что является местом обитания воображения или памяти . «В физиологии нет никаких догм», — говорит прот. Иоанн Мейендорф . Мы, православные, должны быть настороже по отношению к тенденции расширить область догмы, вывести за ее собственные пределы, и мы должны противостоять искушению сделать традицию более ясной и монолитной, чем она в действительности является. Почти вся православная антропология находится в пределах власти не догмы, а теологумены. Давайте ревностно защищать право христианского мыслителя размышлять свободно в сферах, где нет никаких догматических определений. Образ и подобие Основополагающим для христианской антропологии является библейское утверждение о том, что человечество создано по образу и подобию Божиему (Быт. 1: 26) . Бог находится в самой сокровенной глубине нашего существования. Человек не может быть понят отдельно от Божественного бытия, ибо Божественное начало является определяющим элементом нашей человечности. Будет исходной ошибкой, не только методически, но и по существу, если в нашей христианской антропологии мы сначала построим понятие о «естественном» человеке, понимая его исключительно как замкнутое и автономное существо, а затем вынесем на рассмотрение вопрос о его отношениях с Богом, как своего рода дополнение или приложение. Напротив, в оценке нашей человечности мы должны с самого начала принять во внимание человеческо-Божественную ось. Отдельно от Бога я не настоящий человек, а недочеловек. Не существует «естественного» человека без Бога — мы, люди, отрезанные от Бога, находимся не в «естественном», но в весьма неестественном состоянии. |
| В настоящей статье речь идёт о вероучительной (догматической) системе. О догматических системах можно говорить в двух значениях. Во-первых, – это совокупность вероучительных концепций и положений, объединённых общей концепцией или идеей (например, богословие свт. Василия Великого , основанное на православном вероучении). Во-вторых, – это отдельное догматическое произведение какого-либо автора, посвящённое раскрытию определённых вероучительных истин. В таких сочинениях обязательно наличествует авторский текст (в отличие от сборников цитат, флорилегиев), догматические положения отделяются от частных богословских мнений. В качестве примера догматической системы можно привести труд прп. Иоанна Дамаскина «Источник знания». Догматическая система как произведение какого-либо автора, как правило, содержательно перекликается с его прочими богословскими трудами. Исходя из вышеизложенного обозначим, что под христологической системой того или иного церковного писателя, мы подразумеваем прежде всего христологическую концепцию, излагаемую автором в его догматической системе как отдельном труде. Приступим к обзору ключевых христологических систем, предшествовавших «Источнику знания» прп. Иоанна Дамаскина . Первой из таковых укажем «Строматы» Климента Александрийского Это сборник из восьми книг, каждая из которых представляет собой собрание различных заметок, отражающих видение Бога и мира через призму истинной христианской философии с. 29]. Что касается христологического наполнения этого произведения, то христологическим вопросам посвящена лишь одна глава «Стромат» (книга 7, глава II). Согласно Клименту, христиане обретают спасение «через Сына» с. 201], Который указывает путь жизни истинного гностика и являет полноту богопознания с.199]. Христос есть всемогущий Господь и Спаситель с. 198]. Христос есть вместе с тем и Человек, пострадавший плотью с. 199]. Поскольку сын Божий всемогущ, Он оказывает промыслительное действие на всех людей, в том числе – и на язычников с. 199]. Примечательна догматическая система ученика Климента, Оригена , именуемая «О началах» (Περ ρχν) По сути, этот труд представляет собой первую систематически изложенную систему догматики. Περ ρχν состоит из четырёх книг. В первой, второй и четвёртой книгах мы можем найти размышления Оригена относительно вопросов христологии. Большая часть таковых посвящена учению о бытии Второго Лица Святой Троицы. В учении о Воплощённом Слове Ориген делает акцент на описании главным образом души Христа. При этом Ориген высказывает, скорее, предположения, чем утверждения с. 182–183]. |
| Во Введении наибольшее количество ссылок мы видим на догматику представителя Римской неосхоластической школы Джованни Перроне . Насколько хорошо митр. Макарий знал догматику Перроне, показывает цитата, что последний ссылается на русских догматистов Адама Зерникава и преосвященного Феофана (Прокоповича): «…один из первых современных богословов Римских, Перроне, восклицает, будто и всех-то свидетельств отеческих Зерникав и Прокопович приводят против Латинян только пятьдесят, тогда как им противополагают наши писатели одного Августина более пятидесяти таких свидетельств. Доказательство того, что Перроне читал Зерникава и Прокоповича (Vid. Praelect. Theolog., Perrone, vol. II, pag. 426)» . В главе о «Начале для суждения о православной Церкви» митр. Макарий высказывает идею о том, что истинная Церковь есть та, которая соответствует всем четырем свойствам, изложенным в Символе веры, «так считают некоторые римские богословы и русские : см. систему любого из них: Фейера , Либермана, Перроне и др.» . На этих же трех неосхоластических богословов и на Мариануса Добмайера митр. Макарий ссылается в вопросе об исхождении Св. Духа , особенно отмечает, что догматики Зерникава, Прокоповича, Фальковского содержат множество мест, опровергающих учение об исхождении Св. Духа и от Сына, однако «римские богословы, сколько нам известно, например, Фейер, Добмайер, Либерман, Перроне, проходят молчанием эти обличения» . Из этого мы можем заключить, что митр. Макарий имел доступ к этим четырем догматикам и точно был знаком с разделами об исхождении Св. Духа. Здесь же владыка Макарий особо рекомендует пособие для преподавания истории догматов Генриха Клее . При этом архипастырь во Введении нигде больше не ссылается на Генриха Клее и даже не упоминает его имени, зато в главном его труде «Православно-догматическое богословие» (далее — Догматика) труды Клее часто фигурируют в разделах об исхождении Св. Духа , сакраментологии и эсхатологии . В Догматике появляются новые имена католических богословов Бенедикта Статтлера (1728–1797) и Бенедикта Циммера (1752–1820), работы которых преосвященный упоминает только раз в контексте учения о Трех Лицах Святой Троицы. В разделе об индульгенциях митр. Макарий снова активно цитирует Джованне Перроне и пытается опровергнуть это учение, которое не имеет «ни малейшего основания ни в Св. Писании, ни в Св. Предании индульгенции оказываются вредными по отношению к христианской жизни: они подрывают истинное раскаяние во грехах и могут способствовать всеобщей порче нравов. Не упоминаем уже о разных злоупотреблениях римской иерархии, бывших и всегда возможных при раздаянии индульгенций» . Хотя сам митр. Макарий объясняет, что все эти ссылки служат только для демонстрации особенностей католической доктрины и тем самым подчеркивают православное учение на ее фоне, эти упоминания фактически выливаются в подробные апологетические главы. |
| Выражение «догмат», употребляемое в догматическом богословии, обозначает точно выраженную, неизменную в Церковном сознании истину, обладающую 4 признаками: 1) Вероучительность или Теологичность. Этот признак принципиально отличает догматические истины от нравственных и других истин, ибо догматические истины всегда говорят о Боге и Его отношении к миру и человеку, а для нравственных истин главным предметом является человек в его отношении к Богу 2) Богооткровенность. Этот признак характеризует догматы как истины, открытые людям Самим Богом в Его Божественном Откровении 3) Церковность. Этот признак указывет на среду в которой сущесвуют догматы, а именно Церковь Христова есть единственный законный обладатель, хранитель и толковник догматических истин 4) Законообязательность. Человек не признающий совокупности или некоторой части догматов Церкви, не зависимо от объема непризнанных Богооткровенных истин не может быть полноценным членом Церкви как Тела Та истина, которая не имеет хотя бы одного из этих признаков, не может считаться догматом. О великом значении догматов для всех верующих святые отцы высказывались ясно и недвусмысленно. Так свт. Кирилл Александрийский говорит: «Стараться следовать святым догматам – это достойно удивления. Это доставляет жизнь бесконечную и блаженную, и понесённый для этого труд не останется без возмездия. Свет дел, если он чужд правых догматов и неповреждённой веры, душе человеческой, как думаю, не доставит никакой пользы. Ибо, как вера без дел мертва есть (Иак. 2, 20), так и противное истинно… А прямое видение глаз внутри сокровенных состоит в том, чтобы иметь возможность различать остро и точно, как следует, суждения, произносимые о Боге. Ибо мы видим в зерцале гадательно и знаем отчасти ( 1 Кор. 13, 12), но, Кто из тьмы открывает бездну ( Иов 12, 22), Тот прольёт свет истины тем, которые хотят составить о Нём правильное познание». То есть для правого разумения глубин догматических истин совершенно необходима благодать Духа Святого, Который обитает в Церкви, наполняя ее мистическое Тело. Посему вне Церкви возможно лишь формальное знание догматов, но не спасительное врастание в них. Кроме того, естественный человеческий разум, не облагодатствоанный Духом Божиим, не может вместить небесную сверх-естественную философию догматов и потому практически всегда искажает живые догматы веры уродливо проецируя их на плоскость рационального мышления. |
| Замечательно, что толчком, побудившим еп. Сильвестра взяться за написание догматической системы послужила его встреча с митр. Макарием, который прибыл в Киев по поручению Синода для ревизии Академии. В своем отчете митр. Макарий дал негативный отзыв на еп. Сильвестра как профессора догматического богословия. Это тяжелое обвинение, едва не приведшее к исключению еп. Сильвестра из Академии, возникло прежде всего из-за коренного различия метода разработки науки у молодого тогда профессора и известного богослова-догматиста. Отрицательный отзыв ревизора о еп. Сильвестре, нужно сказать, для науки оказался весьма полезным и привел к благополучным последствиям. Оскорбленный в своем научном самолюбии, еп. Сильвестр решил на деле показать свою правоспособность. В том же году он написал ряд солидных научно-богословских этюдов по вопросам, касавшимся старокатолических движений. Это: «Ответ православных на предложенную старокатоликами схему о Пресвятом Духе» и «Ответ православных на предложенную старокатоликами схему о Пресвятой Деве». А вскоре после этого Сильвестр начал печатание своих «Чтений по догматическому богословию», которые составили его знаменитый пятитомник: «Опыт православно-догматического богословия (с историческим изложением догматов)». В этом величайшем труде еп. Сильвестр применил два новых на то время приема в разработке догматики и именно они сделали его живым, новым и неподражаемым. За пониманием и определением догматов еп. Сильвестр обратился к живому религиозному сознанию Церкви: «Пусть догматист никогда не отрешается от общего религиозного сознания Вселенской Церкви, – говорит он, – пусть всегда живет им как своею жизненною стихиею, пусть всегда глубоко проникается и одушевляется духом истины и веры, всегда присущим как всей Церкви, так и истинным и живым ее членам». Этим аспектом внутреннего сознания Церкви еп. Сильвестр сообщил своей догматической системе жизненность, актуальность и некую церковную универсальность, заключающуюся в субъективно-психологическом синтезе взглядов. |
|
|
