| Первая особенность есть самая резкая, делающая текст sui generis безусловно. Именно: литургийный текст никогда не был мертвым, документальным текстом, но всегда был живыми, и разрастался. В этом может быть главная причина, почему, насколько знаем, не было даже попыток к критической проверки и сводки его к единству. Как, в самом деле, приложить шаблонные мертвые рамки к живому тексту, который не умещается в этих рамках? Более, чем вероятно, что в изначально-древнейшие времена литургийный текст не был записан, хотя тогда же должен был иметь определенную внешнюю форму; он был записан тогда в памяти совершителей богослужения и жил на устах всех верующих, для которых ничего не было читаемого священником тайно. С какою чертою он, так сказать, родился, с такою же оставался и впоследствии. Хотя и был он записан после, особенно когда большая часть священнических слов стала тайными молитвами, но н тогда не был весь до конца предан мертвой коже или хартии, т. е., опять не переставал отчасти жить в памяти и на устах совершителей богослужения. В таком именно виде мы застаем литургийный текст в VIII веке, по знаменитой, хотя и неоцененной в должной мере, рукописи – Евхологиону еп. Порфирия. Между открытыми евхологическими рукописями эта есть единственная и древнейшая во всем мире, как содержащие в себе до известной степени полное для своего времени последование литургии. После VIII века, в течение 1000-летнето периода своего существования, литургийный текст не переставал жить, хотя не с прежнею силою н не такою жизнью, как раньше. Прежняя простота обставилась сложными священными действиями, некоторые древнейшие части омертвели от неупотребления и совсем отпали, выступили неизвестные древности совершенно новые части, произошли даже некоторые новые молитвы. И удивительнее всего, что время наложило свою тяжелую руку даже на святое святых литургийного текста: момент пресуществления даров. Из сказанного ясно, что издатель литургийного текста должен преодолевать огромную трудность по самому существу дела: он не может исходить своих операциях из одной только древнейшей основы, хотя бы VIII века, потому что в узкие рамки древности не уложатся все побеги 1000-летней жизни текста; – ни начать одною из позднейших формаций его, хотя бы от XVI века, так как во многом придется пожертвовать древним основным корнем. |
| Л. И. З. весьма многочисленны. Древнейшие греческие списки включают т. н. Евхологий Барберини, Vat. Barber. gr. 336, кон. VIII в. (изд. текста Л. И. З.: L " Eucologio Barberini gr. 336/A cura di S. Parenti e E. Velkovska. R., 20002. P. 71-82. (BEL.S; 80)); Sinait. gr. (ΝΕ). ΜΓ 22, рубеж IX и X вв. (изд. текста Л. И. З.: Radle. 2011. P. 211-213, 220-221), Crypt. Γ. β. VI, кон. X в. (см.: Jacob. 1989/1990), Γ. β. IV, X в. (см.: Parenti. 1991) и Γ. β. VII, XI в. (изд. текста Л. И. З.: Passarelli G. L " Eucologio cryptense Γ. β. VII (sec. X). Θεσ., 1982. P. 67-78); РНБ. Греч. 226, X в. (т. н. Порфирия Успенского Евхологий; см.: Jacob. 1965); РГБ. Греч. 474, X или XI в. (т. н. Севастьянова Евхологий; изд. Л. И. З.: Koster S. J. Das Euchologion Sevastianov 474 (X Jhdt.) der Staatsbibliothek in Moskau: Diss. R., 1996. § 30-47) и т. д. Главное исследование рукописной традиции Л. И. З.- докторская дис. А. Жакоба ( Jacob. 1968), написанная на основе анализа 250 рукописей (их подробные описания: Ibid. P. 507-588). Реальное количество сохранившихся списков с учетом поздних - с XV в. и далее - рукописей неизвестно, но оно должно быть больше как минимум на порядок. Кроме греч. рукописей большое значение для изучения истории текста Л. И. З. имеют ее ранние переводы. Древнейший фрагмент слав. перевода анафоры Л. И. З., выполненного в кон. IX или в X в., сохранился в т. н. Синайском Служебнике (РНБ. Глаг. 2, XI в.- см. ст. Синайский Евхологий ); следующая по времени слав. рукопись - Варлаама Хутынского Служебник (ГИМ. Син. 604, нач. XIII в.); рус. и южнослав. рукописей XIII в. сохранилось ок. 10, XIV в.- уже неск. десятков и т. д. (о слав. рукописях Л. И. З. до XIV в. включительно и об их особенностях см.: Желтов. 2007; о редакциях славянских переводов Л. И. З. см.: Афанасьева. 2015; старая работа свящ. А. Петровского ( Petrovskij. 1908) полностью утратила актуальность). Первые груз. (изд.: Tarchni vili. 1950; см.: Idem. 1934; Jacob. 1964) и араб. (изд.: Bacha. 1908) переводы Л. И. З. были выполнены в XI в. ( Jacob. 1968. P. 292-301); в кон. XII - нач. XIII в. (Ibid. P. 302-303) был сделан и арм. перевод Л. И. З. (изд.: Aucher. 1908). Латинский перевод Льва Тосканского XII в., сделанный не для богослужебного использования, а для того чтобы познакомить латинскую аудиторию с визант. чином литургии (изд.: Jacob. 1966; Strittmatter. 1943; см.: Idem. 1961; Hanssens. 1933), содержит ряд ценных деталей ( Jacob. 1968. P. 306-336). |
| Первый по времени славянский, глаголический по письму, Евхологий – это так называемый Синайский Евхологий (в нашей литературе иногда именуется Синайским Требником ), в западной традиции – Euchologium Sinaiticum (ESS) (Sin. slav. 37, X—XI в., 103 л.) – хранится в библиотеке греческого монастыря святой Екатерины у подножия горы Синай (обнаружен там еп. Порфирием Успенским) . Ещё его четыре листа находятся в российских хранилищах (см.: Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в собраниях СССР. XI–XIII вв. М., 1984. 34–36. С. 76–78; Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в России, странах СНГ и Балтии. XIV век. Вып. 1. М., 2002. Приложение 1. С. 561). При этом отождествление трёх из них («старые Синайские листки», VFSS, найденные в 1853 году еп. Порфирием Успенским), известных в нашей археографии как «Синайский служебник», с основным корпусом Синайского Евхология до сих пор дискутируется. Памятник представляет собой перевод древневизантийского Евхология, относящийся «ещё ко времени славянских первоучителей Константина-Кирилла и Мефодия» ( Nahtigal R . Starocerkvenoslovanski evhologij//Razprave II. Ljubljana, 1925. С. 286). Кодекс трижды издавался (последнее – и лучшее – издание выполнил Райко Нахтигал) и породил огромную исследовательскую литературу. К величайшему прискорбию исследователей, рукопись сохранилась не полностью: утрачена именно первая часть кодекса с текстами Литургий. Однако в 1975 году в том же монастыре были обнаружены ещё 28 его листов (т. н. «новые листы», NFSS), поэтому можно надеяться и на будущие приятные неожиданности!). Найденные листы содержат часть цикла соборных Часов (Песненного последования). Всего на сегодняшний день сохранилось около 137 листов (данные немного разнятся); полный кодекс, мнению Иоанна Тарнанидиса, опубликовавшего вновь найденный текст, содержал 298 листов. Этот уникальный Евхологий включает в себя многие молитвы, не имеющие греческих аналогов, а ныне, к сожалению, вышедшие из славянского богослужебного обихода. Для широкого круга читателей Синайский Евхологий доступен благодаря выполненной издателями кириллической транслитерации; тексты можно найти и в интернете. |
| Ренодот, посвятивший свою жизнь изысканиям в области истории Евхаристии, утверждает, что ни Василий Великий , ни Златоуст не создавали какой-либо новой формы литургии и не могли этого сделать (multo minus Basilius et Chrysostomus novas offerendi sacrificii eucharistici formas instituere poterant) 3 . Это понятно. Форма литургии с целым комплексом входящих в нее обрядов, с определенной их последовательностью – чтение Священного Писания , общие молитвы об оглашенных, затем – о верных, приношение Даров к алтарю, общее преподание мира или лобзание святых, освящение Даров с чтением традиционно сложившихся евхаризмов, причащение и благодарение о причащении, как видно из «Апологии» св. Иустина, существовала уже в его время 4 . Следовательно, личное творчество того и другого святителя могло заключаться только в составлении отдельных молитв, но опять же на основе тех евхаристических славословий и молений, которые существовали в устном предании Церкви, о чем сам Василий Великий писал: «Кто из святых оставил нам записанными слова призывания при освящении хлеба Евхаристии и чаши благословения? Ибо мы не довольствуемся тем, что упоминают апостолы в Евангелии, но и прежде и после произносим другие слова, как имеющие великую силу для таинства, принятые из учения неписаного ( γραφου) " 5 . Какие же из молитв в существующих чинопоследованиях литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста принадлежат этим святым отцам? Так как ни Василий Великий , ни Иоанн Златоуст в своих литературных произведениях ни слова по этому поводу не говорят, то, очевидно, изыскания в данном случае возможны только на основании наиболее древних списков литургии с их именем и некоторых косвенных свидетельств, восходящих к еще более раннему времени, от которого не сохранилось таких списков. Древнейшие списки литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста сохранились в так называемом Барбериновском евхологионе, относящемся к VIII-IX векам (Codex Barberinus 77), в упомянутом выше Порфирьевском евхологионе и евхологионе Севастьяновского собрания Московской библиотеки им. |
| Наше исследование, как указывает заглавие статьи, ограничится, таким образом, евхологической частью службы. Для лучшего расположения пресвитерских молитв мы будем привлекать и другие документы, относящиеся к псалмопению или обрядам и, по мере возможности, к ектениям и возглашениям диакона. Главными нашими источниками являются греческие евхологии: Святого Марка Флорентийского (Барберини 336) VI1I-IX века, Порфирия Успенского (Ленинград 226) X, Виссариона (Гроттаферрата Γ β I) ΧΙ– ΧΙΙ, Севастьянов 474, Гроттаферрата Γ β VII, Ватикан 1970, Синай 956, 957, 961 и Коален 213 420 6. Мы ограничились кругом известных нам рукописей, на которые мы уже ссылались в предыдущих статьях и не предпринимали других поисков в архивах или библиотеках. Рукописи евхологиев, представляющие нам Тритоекти, немногочисленны – менее десяти процентов – к тому же мы не располагаем ни славянским, ни грузинским документом, содержащим Тритоекти. Кроме евхологиев мы воспользовались Типиконом Великой Церкви (Патмос 266, Агиос Ставрос (Святой Крест) 40 и Дрезден 104), который, не проникая в сущность вопроса (то есть в текст молитв), дает нам сведения об общем плане службы и снабжает нас интересными деталями. И, наконец, у Симеона, архиепископа Солунского мы нашли описание службы, как она совершалась у него, в XV веке. Текст Тритоекти уже нам известен, благодаря изданию (к сожалению, неполному) Синайских списков 956, 957, 961 под редакцией великого Алексея Дмитриевского 421 . Более полное издание было предпринято И. Фунтулисом 422 . Это издание, предназначенное для греческих литургистов, представляет собой искусную реконструкцию всей Тритоекти. Молитвы восстановлены по евхологиям (Барб. 336 и Синай 956, 957 и 961), а ектении и антифоны – по типиконам (Патмос 266 и Агиос Ставрос 40) и De Sacra Precatione Симеона – этому документу отдано предпочтение перед другими. Для большей полноты картины автор дает в приложении изменяющиеся части 2-ой пятницы Вел. Поста. Издание И. Фунтулиса имеет в значительной мере практическую цель, поэтому он, очевидно, и заявляет в предисловии, что текст не будет сопровождаться ни критическим разбором, ни ссылками на различные документы, которыми он пользовался. |
| Чем больше с течением времени обогащалось христианское богослужение различного вида молитвословиями и песнопениями, тем больше и разнообразнее оказывался состав молитв отпуста. Особенное разнообразие наблюдалось в части литургийных молитв отпуста, или, что то же, заамвонных. В Евхологионе (так называется в Греческой Церкви богослужебная книга, представляющая наши русские Служебник и Требник вместе взятые) библиотеки Синайского монастыря святой великомученицы Екатерины 958. Х в.), содержатся особые заамвонные молитвы на праздники Рождества Христова, Богоявления, Сретения Господня, на Крестопоклонную Неделю Великого поста, на Благовещение Пресвятой Богородицы, на Лазареву субботу, Неделю ваий и Великую Субботу, на Святую Пасху, Вознесение и Пятидесятницу, на Преображение Господне, Успение Пресвятой Богородицы и Обрезание Господне, наконец, общая на память апостолов и пророков и общая мученикам (Дмитриевский А.А., проф. Описание литургических рукописей. Т. II Евхологион. Киев, 1901. С. 21—23). Но это еще не все молитвы отпуста Литургии. Преосвященный Порфирий (Успенский) в своем «Первом путешествии в афонские монастыри и скиты» приводит еще молитвы для второй Недели Великого поста, для Недели Антипасхи и на «празднества», очевидно, послепасхальных воскресений (Киев, 1877. Ч. II. Отд. I. С. 458—461). Один грузинский Евхологион кроме вышеупомянутых молитв содержит еще молитвы на Недели блудного сына, мясопустную и сыропустную, на Великий Четверг, на Преполовение, Рождество Богородицы и Воздвижение Креста Господня, а из праздников святых — особую молитву на память святого первомученика Стефана и ряд «всегдашних» молитв, то есть молитв, читавшихся в те дни, когда не было положено нарочитых молитв (Кекелидзе К.С., прот. Литургические грузинские памятники. Тифлис, 1908. С. 154—156). Упомянутые молитвы читались иереем в конце Литургии, поскольку Литургия завершала собой весь круг суточного богослужения, посвященного тому или иному празднику. Что же касается молитв отпуста вечерни и утрени, то это были одни и те же молитвы для всех служб года — праздничных и вседневных. В конце вечерни читалась молитва «Боже Великий и Вышний, Един имеяй безсмертие...», а в конце утрени — «Хвалим, поем, благословим и благодарим Тя...». Первая из этих молитв — это теперешняя седьмая светильничная молитва (светильничными молитвами называются молитвы, читаемые тайно священником в начале вечерни), а вторая находится теперь в составе 12 утренних молитв, которые иерей читает тайно во время шестопсалмия. Еще в XIV веке эти две молитвы не входили в указанные группы молитв, а читались в конце богослужения, перед главопреклонной молитвой, и каждая из них обозначалась в Служебниках как «молитва отпустная» (Описание славянских рукописей бывшей Московской Синодальной библиотеки. М., 1869. Отд. III. Ч. I. С. 139, 142). |
| Всякому известно, всякий знает, что «полный Типик явился, как результат тех затруднений, которые оказались на практике, при отправлении службы по разным книгам и вследствие столкновения суточного строя службы с ее составом по Триоди и Минее», и «что служба Типика неотделима от общего хода развития церковной службы и идет с нею рука об руку, отражая в своем движении различные перемены, которые испытывала эта последняя» (стр.1). Но никому не известно и для нас весьма интересно, в каком виде был первоначальный Типик христианской Церкви, если не первых веков эры христианской, то, по крайней мере, времен исповедника Харитона. Не может быть сомнения в том, что Типик этого времени имел мало общего с настоящим, он не мог еще быть «результатом затруднений, какие встречались на практике вследствие столкновения суточного богослужения с составом его по Триоди и Минеям», так как ни о первой, ни о вторых христианская Церковь не знала еще… Автор легко и ловко отделался от всех вопросов, какие могут напрашиваться у любознательного читателя его книг при вопросе «об образовании» Типикона и его первоначальной судьбы. Вместо всяких вопросов и разрешения разного рода недоумений г. Мансветов первую главу своей книги с заглавием «первый период истории Устава», после категорического заявления, что «от первого периода Устава не сохранилось особых его записей, а имеются только материалы для истории Типика в разного рода сборниках и литургических сочинениях (стр.2), наполняет описанием и изложением содержания Евхологии Якова Гоара, рукописной Псалтыри преосвящ. Порфирия 862г., Евангелия его же 835 года, Паремейников IX-X в. или собрания Севастьянова и преосв. Порфирия X века, Постановлений Апостольских, нескольких кондакарей разных библиотек русских и заграничных, статьи Κανν ντιφνον τν ψαλμν τς το Θεο μεγλης κκλησας, изданной кардиналом Питрой, и сочинения «De ceremoniis avlae Byzantiae» (стр. 3–10) . Уже этот перечень сочинений и материалов ясно говорит нам о том, как далек автор от мысли познакомить нас с «образованием» Типика Православной Церкви и с его первоначальным видом. |
| Ленина 15–474 X-XI веков. Хотя Порфирьевский и Севастьяновский евхологионы более позднего происхождения, чем Барбериновский, это не снижает их значения для изучения данного вопроса, так как следует полагать, что оригинал, с которого был сделан Порфирьевский список, относился к VIII веку 6 , Севастьяновский же евхологион, по крайней мере в части литургии Иоанна Златоуста , содержит редакцию этого чинопоследования более краткую и более раннюю, чем литургия Барбериновского евхологиона 7 . Списками литургий Барбериновского евхологиона я буду пользоваться по uздahuю Swain-son «The Greek Liturgies». Литургия Иоанна Златоуста Порфирьевского евхологиона и литургии Василия Великого и Иоанна Златоуста Севастьяновского евхологиона были изданы проф. Красносельцевым в его «Сведениях» [см. список цитируемой и упоминаемой литературы]. Литургия Василия Великого Порфирьевского евхологиона не издавалась, я пользуюсь им в оригинале, указывая соответствующие листы рукописи. Хотя все три названные евхологиона весьма почтенной давности, однако имеющиеся в них списки литургии как Василия Великого , так и Иоанна Златоуста уже содержат молитвы, внесенные в литургию после смерти этих святителей. Это прежде всего молитвы антифонов, Трисвятого и Херувимской песни. Они не могли принадлежать ни Василию Великому , ни Златоусту, потому что Трисвятое было введено в литургию в V веке, Херувимская песнь – в VI, антифоны же – еще в X веке не составляли непременного элемента литургии 8 . Продолжая реставрацию, следует исключить еще некоторые молитвы, хотя и связанные с обрядами, существовавшими при жизни Василия Великого и Иоанна Златоуста . Это прежде всего молитва Евангелия «Возсияй в сердцах наших» и молитва прилежного моления «Господи Боже наш, прилежное сие моление», так как эти молитвы не являлись собственно литургийными и когда-то читались на других церковных службах в связи с чтением Евангелия и сугубой ектенией 9 . То же самое можно сказать о молитве об оглашенных. Молитвы об оглашенных как в литургии Василия Великого , так и в литургии Златоуста представляют собой варианты древнехристианской молитвы за оглашенных, читавшейся не только на литургии, но и на вечерне и утрене, что видно из того же Барбериновского евхологиона 10 . |
| 12. Венской Императорской б-ки: Триодь 303 (XIII в.). 13. Дрезденской Королевской б-ки: Типикон 140 (XI в.). 14. Иерусалимского Крестного монастыря: Типикон 1122 года (Святогробский); Триодь 15 (XIII в.). 15. Московского Румянцевского музея: Псалтырь Севастьяновского собрания 470/5 (1547 г.); Устав того же собрания 491/35 (XIII в.). 16. Московской Синодальной (Патриаршей) б-ки: Служебник 261/279 (XIV в.); Уставы 272/456 (1297 г.), 275/381 276/487 (оба XV в.) и 277/379 (XVI в.); Триодь 284/462 (XV в.). 17. Парижской Национальной б-ки (Coislin.): Евхологий 213 (1027 г.). 18. Патмосской б-ки: Типикон 266 (IX–X в.). 19. Синайской б-ки: Триоди 735 (X в.), 736 (1028 г.), 738 (XIII–XIV в.), 742 (1099 г.), 754 (X в. и 1177 г.) и 756 (1206 г.); Пентикостарий 760 (XI в.); Часословы 863, 864 (оба VIII–IX в.), 865 в.), 866, 867 (оба в.), 868 (XII – XIV в.) и 870 (XIII в.); Евхологии 957 (IX–X в.), 958 (X в.) и 962 (XI–XII в.); Завещание преп. Саввы Освященного († 532) 1096 (XII–XIII в.). 20. Спб. Императорской Публичной б-ки: Псалтирь из собрания еп. Порфирия 862 г. II. Славянские рукописи 1. Афоно-Зографской б-ки: Трефологий 55 (XIII в.); Псалтирь 60 (XVI в.). 2. Афоно-Пантелеимоновской б-ки: Минея за Декабрь – Февраль, XIII–XIV в. 3. Афоно-Хиландарский б-ки: Стихирарь 5 в.). 4. Киевской Духовной Академии: Устав 194/90 (1590 г.). 5. Киево-Михайловского монастыря: Псалтирь 416/1640 (XV в.). 6. Киево-Печерской Лавры: Устав 8 (XVII в.); Никона Черногорца (XI в.) книга (Пандекты) X; 92/257 (XVIII в.). 7. Киево-Софийского собора: Устав 97/17 (XVII в.). 8. Московской Духовной Академии: Требник 183 (XIV–XV в.). 9. Московской Синодальной (Патриаршей) б-ки: Стихирарь Москов. Успенского собора 8 (XIII в.); Минеи того же собора 12 и 13 (обе XV в.); Требник 371/675 (конца XIV в.); Уставы 380/330 в.), 383/328, 384/329, 385/332 (все три в.), 388/336 (нач. XVI в.), 389/337 (1553 г.), 390/334 в.) и 391/335 (нач. XVII в.); Следованная Псалтирь 406/350 (XV в.), 431/325 (XIV в.); Минея 452/502 (XVI в.): Стихирарь 518/589 (XII в.). |
| Modena – Библиотека Эстенсе, Модена (Италия) Munich – Баварская Государственная библиотека, Мюнхен Ottoboni – Апостольская библиотека, Ватикан Paris – Национальная библиотека, Париж Parma – Палатинская библиотека, Парма (Италия) Patmos – Монастырь Св. Иоанна Богослова, Патмос Pius II – Апостольская библиотека, Ватикан Sabas – Греко-православная патриархия, Иерусалим Sinai – Монастырь Св. Екатерины на Синае, Египет Stavrou – Греко-православная патриархия, Иерусалим Taphou – Греко-православная патриархия, Иерусалим Turin – Национальная библиотека, Турин Vallic. – Библиотека Валлицелиана, Рим Vatican – Апостольская библиотека, Ватикан Дмитриевский – Собрание А. А. Дмитриевского , ныне в ГПБ (РНБ) Казань – Собрание Соловецкого монастыря в библиотеке Казанской Духовной академии, ныне в фонде Соловецкого монастыря в ГПБ (РНБ) Киев Акад.– Собрание Киевской Духовной академии (затем в Публичной библиотеке АН УССР, см. IV выше) Москва – ГБЛ (РГБ) см. II выше Павлов – Собрание проф. А. С. Павлова (современное нахождение неизвестно) Петербург – ГПБ (РНБ), см. I выше Петербург Акад. –Петербуржская Духовная академия, ныне в ГПБ (РНБ) Румянцев – Собрание Румянцевского музея, ныне в ГБЛ (РГБ) Севастьянов Синод. – Собрание П. И. Севастьянова, ныне ГБЛ (РГБ) Солов. – Московская Синодальная библиотека (ныне в ГИМ, см. III выше) Фонд Соловецкого монастыря, ныне в ГПБ (РНБ) София – Новгородское Софийское собрание, ныне в ГПБ (РНБ) Тбилиси – Тифлисский церковный музей, ныне Институт рукописей им. К. Кекелидзе, Тбилиси Типогр. библ. – Московская Синодальная Типографическая библиотека, ныне в ГИМ Толстой – Фонд Ф. А. Толстого в ГПБ (РНБ) Греческие манускрипты VIII век +Barberini 336, (LEW) X век +Grottaferrata Γβ IV (544) +Grottaferrata Γβ VII (324) +Grottaferrata Γβ XXIX=Gb IV, f. 89–94 Петербург 226=Евхологий Порфирия Успенского ( Красносельцев Н. Ф. Сведения; Орлов) Севастьянов 474=Румянцев 15 (474), теперь Москва 27, (там же) XI век +Grottaferrata Ζδ II (593) +Grottaferrata Γβ XV (313) +Grottaferrata Γβ XX (433) |
|
|
