| Прп. Михаил Малеин. Гравюра иером. Памвы Берынды из кн. «Лексикон славенороссийский и имел толкование». Типография Киево-Печерского мон-ря, 1627 г. Прп. Михаил Малеин. Гравюра иером. Памвы Берынды из кн. «Лексикон славенороссийский и имел толкование». Типография Киево-Печерского мон-ря, 1627 г. В течение 2 лет (ок. 913-915) М. М. исполнял в мон-ре должность трапезита (повара), затем принял схиму. Его вновь посетил отец, но на этот раз он встретился с М. М. с радостью и сокрушенным сердцем и благословил его на монашеский подвиг. Отец просил М. М. ревностно служить Господу Богу, Которого М. М. возлюбил более родных и жизни в миру. Вскоре Евдоким скончался, и М. М. был на похоронах отца; мать разделила имение между детьми. М. М. освободил своих слуг и раздал им движимое имущество, доставшееся ему, земельные же владения и дома передал брату Константину, а вырученные деньги вложил в мон-рь. Мать М. М. приняла монашество и прожила еще долгое время. Ок. 918 г. М. М. решил искать еще более уединенного места и с благословения мон. Иоанна поселился в скале за пределами мон-ря, где проводил 5 дней в неделю, питаясь раз в сутки, и возвращался в монастырь по субботам и воскресеньям. Через 4 года вдвоем с родственником мон. Агапием М. М. покинул Кимин и переселился в хижину у оз. Ксиролимни (Сухое озеро) близ г. Пруса (ныне Бурса, Турция). Оставив своего спутника, он ушел на некую скалу, где жил в одиночестве и молчании ( Petit. 1902. P. 558-559). Аскетические подвиги М. М. постепенно стали широко известны; к нему приходило все больше мирян-паломников, а возле скалы образовался монастырь более чем из 50 учеников М. М. Ок. 925 г., по-прежнему взыскуя уединения, М. М. оставил монастырь Ксиролимни на попечение мон. Агапия и c немногими учениками вновь отправился на гору Кимин, где нашел новое удобное место и принялся за строительство лавры. Монастырский храм он посвятил Пресв. Богородице (Ibid. P. 559-560). В последующие годы новая лавра на Кимине превратилась в один из наиболее крупных визант. мон-рей. Ок. 930 г. М. М., после изучения Свящ. Писания и творений отцов Церкви, был рукоположен во пресвитера (Ibid. P. 561-562). |
| Укажем свидетельства о имени Иисус и в других книгах, печатанных в южнорусских типографиях, о которых Денисов также умалчивает: В «Триодионе», напечатанном на Терговище в 1649 г., на л. 81: «Пилат и титл написа на нем глаголющ назарянин царь иудеом»; на л. 139 об.: «о Христе iicэ Господе нашем»; на л. 307 об.: «вскрес iic заутра». В других же местах печатано В «Анфологионе», напечатанном в типографии Кутеинского монастыря в 1647 г., имя Иисуса Навина напечатано (См. листы 1, 5, 37 об., 91 и др.). В Лексиконе Памвы Берынды, напечатанном в том же Кутеинском монастыре в 1653 г., на стр. 281: пан Збавитель. Сын Навин. Авсус преже нарицашесь» (см. также стр. 260 и 262). Итак, Денисов совершенно несправедливо сослался на древлепечатные московские и не московские книги, утверждая, будто в них имя Спасителя везде писано с одною йотою; мы показали, напротив, что в книгах сих множество раз имя Спасителя напечатано с двумя гласными и что, по сознанию самих печатавших, это начертание имени Спасителя Иисус есть правильное и долженствует быть употребляемо. Затем Денисов приводит свидетельства древлеписьменных и харатейных книг, утверждая, что и в них «яко же под титлою имя Исусово с единою йотою писашеся, тако и без титлы с единою же йотою кроме иты писашеся Исус». Должно заметить, что свидетельства эти Денисов приводит не в порядке и не указывая, где находятся рукописи, на которые он ссылается, а также большею частию не указывая и самых мест в этих рукописях, где имя Спасителя писано полным слогом Исус. Мы рассмотрим сначала ссылки Денисова на известные нам рукописи, по которым можно проверить, справедливы ли эти его ссылки. Денисов ссылается, во-первых, на Новый Завет св. Алексия, митрополита Московского, «писанный собственной его рукою на хартии», свидетельствуя, что «во всей книзе имя Спасителя нашего Христа писано сице Но если здесь во всей книге, как свидетельствует и сам Денисов, имя Спасителя писано точно под титлою и нет писанного полным слогом Исус, то это ещё не доказывает, что сокращённое означает здесь Исус, а не Иисус; напротив, уже представленные нами примеры, показывающие, что с сокращённым употреблялось в книгах полное слово Иисус, – чем прямо указывается, что так именно и следует произносить сокращённое, – эти примеры дают основание полагать, что и в Новом Завете св. Алексия писанное под титлою, по греческому примеру, должно быть произносимо Иисус. |
| Влиянием зап. источников объясняется наличие в П. Е. комбинированной разметки: евангельский текст совмещает в себе литургическую разбивку на зачала с делением на главы по зап. образцу, что ориентировано на его использование представителями разных конфессий. П. Е. содержит раздел, описывающий его структуру,- «Сказание о главах, и зачалех, о початкох, и концех чтомым Евангелиам, утръним и литоргииным» (Л. 443-443 об.). В разделе поясняется, что текст разбит на главы «для люди закону римского, сиреч латинян», а во время богослужения отрывки из Евангелия должны читаться по «зачалам» и «концам», отмеченным на полях. Впервые в слав. библейской традиции подобная двойная рубрикация встречается в рукописях, связанных с подготовкой Геннадиевской Библии 1499 г. (РНБ. Кир.-Бел. 51/56). В XVI в. двойная рубрикация характерна для памятников Юго-Западной Руси - острожских изданий Ивана Фёдорова , в т. ч. Острожской Библии 1581 г. , а также для Евангелия Василия Тяпинского, Валентина Негалевского. О характере переводческой и текстологической работы создателей П. Е. свидетельствуют многочисленные глоссы, типы к-рых (энциклопедические, этимологические, маргинальные, лексикографические) аналогичны представленным в Геннадиевской Библии. Лексикографические глоссы строятся как лексикографические статьи, благодаря чему они стали источниками ряда статей в лексиконах Памвы Берынды и Лаврентия Зизания (см. в ст. Зизании ). Энциклопедические глоссы отражают установку создателей П. Е. на «адаптирующий» перевод (термин введен К. А. Максимовичем в статье «Древнейший памятник славянского права «Закон судный людем»: Композиция, переводческая техника, проблема авторства» (ВВ. 2002. Т. 61(86). С. 24-37)). Существенно, что источником глосс служил не только живой язык переводчика/-ов. При глоссировании привлекался тот же круг источников, который использовался при переводе: афонская редакция слав. текста НЗ с элементами преславских чтений, польские и чешские Евангелия. Чаще всего в рамках одной глоссы сводятся вместе неск. традиционных чтений и приводится новый вариант перевода - «адаптирующая» лексема, к-рая поддерживается зап. книжной традицией. |
| Иль в час, как блеск его мерцает за горой, И утру ясному уступят мраки нощи... – писал И. И. Дмитриеву от 13 сент. 1821 г.: «Когда «при уступающих утру мраках блеск мерцает за горой», то глагол мерцает должен значить: сияет, светится; но откуда вопреки языку дано ему сие значение? Меркну, мерцаю, померкаю, померцаю, смеркаюсь суть слова, происходящие от мрак и значащие помрачение, потухание света, а не сияние. Каким же образом по утру блеск «молодой денницы», т. е. восходящего солнца, мерцает, когда глагол сей по разуму языка значит: меркнет, потухает, становится мраком» (Шишков, Записки, 2, с. 357, 358). Востоков вполне согласился с мнением Шишкова «об ошибочном употреблении слова мерцающий в значении: рассветающий или просвечивающий вдали, в тумане». Вместе с тем Востоков высказал блестящую догадку о происхождении нового значения: «Слово сие введено таким образом в употребление вероятно переводчиками с немецкого, по аналогии слова: dämmern, которое значит: 1) смеркаться, 2) рассветать, и Abenddämmerung – сумерки» (Переписка А. X. Востокова, с. 38). Однако, семантический толчок со стороны немецкого языка мог лишь ускорить и обострить развитие тех смысловых возможностей и оттенков, которые уже раньше наметились в русском употреблении глагола – мерцать. Опубликовано в Уч. зап. Моск. пед. дефектол. ин-та (т. 1, 1941) в составе большой статьи «Лексикологические заметки» вместе с статьями об истории слов и выражений витать, животрепещущий, злободневный, втереть очки, квасной патриотизм. Сохранился более полный машинописный экземпляр с авторской правкой, не вошедшей в опубликованный текст. Здесь печатается по этому машинописному экземпляру с добавлениями нескольких цитат из художественной литературы, сохранившихся в архиве на отдельных очень ветхих рукописных листках. – Е. К. 179 См. статью Н. Н. Зарубина. Заря утренняя или вечерняя (Из комментария к «Слову о полку Игореве»)//Тр. Отд. древнерусск. лит-ры АН, т. 2, 1935. С. 111–113. 180 Бросается в глаза отсутствие слова мерцать в азбуковниках, в словарях Л. Зизания, Памвы Берынды и Фед. Поликарпова, в «Синониме словяноросской», в «Русском словотолке» Курганова, вообще во всех словарях до «Словаря Академии Российской» 1806–1822. Но сделать отсюда какой-нибудь исторический вывод опасно. |
| п.), но и о семантической сложности структуры слова изящный и о необыкновенном богатстве и широте выражаемых им оттенков оценочных значений, относящихся к квалификации и выдающихся социальных качеств, и моральных, этических, эстетических и даже физических достоинств, силы и влияния. Словено-российские и русские лексиконы XVI – XVIII bb. не отражают всего этого многообразия значений слова изящный и родственных ему слов. В «Лексисе» Лаврентия Зизания слово изштство поясняется словом «выборность; а изштны – «выборный» (Зизаний Л. Лексис. л. 14 об.). В «Лексиконе» Памвы Берынды (по изд. 1653 г.) помещены слова: изшник: Над всх cuлhuшiu, рыцерь, и nepeдhuшiu до иныхъ справъ. Изщество: знаменитост, превышанье, выборность, крпость (Берында П. Лекс., с. 56–57). В «Синониме славеноросской», изданной П. И. Житецким в приложении к исследованию: «Очерк литературной истории малорусского наречия» слово изящный и изящество не подвергаются семантическому истолкованию. Они не названы в числе основных синонимов, объясняемых параллельными выражениями. Но они широко используются для пояснения других слов и выражений. Например, Зацный– благонарочить, изящный, преславный, неначаемый (см. Житецкий, с. 28). Значеный– знаменитый, благонарочить, изрядный, изящный, великъ, преимяй, первый (там же, с. 32). Найпереднейшее– преизящнйшее, преизящное, преднастоящее (там же, с. 45). В «Немецко-латинском и русском лексиконе» (СПб., 1731 г.) находим (в обращенном порядке – на первом месте русские, затем латинские и на последнем немецкие слова): «Избранный, изящный, изрядный, – Excellens, exquisitus. – Ausbundig (с. 53); Изящный, избранный. – Lectus, exquisitus. – Auserkohren, auserlesen (с. 53)». Ср. Лyчшiu, дoбpuшiu, uзящhuшiu– т. е. Melior, praestantior. – Besser» (с. 87); «Изящный, изрядный, достохвалный. – Laudabilis, egregius, audax. – Brav» (с. 107). В русском литературном языке первой половины и отчасти третьей четверти XVIII b. слова изящный, изящнейший продолжают еще сохранять свои старые славянско-книжные значения. |
| — Нет. — Почему? Надо петь. Это самое нелепое занятие. С соседнего стола спросили его: — А ты сам-от — поешь? — Да, я — бездельник! Ну? — Ничего. — Не новость. Всем известно, что у тебя в башке ничего нет. И никогда ничего не будет. Аминь! В этом тоне он говорил со всеми и со мною, конечно; хотя после двух-трех угощений стал относиться ко мне мягче и даже однажды сказал с оттенком удивления: — Гляжу я на тебя и не понимаю: что ты, кто ты и зачем ты? А впрочем чёрт тебя возьми! К Клещову он относился непонятно: слушал его с явным наслаждением, даже иногда с ласковой улыбкой, но не знакомился с ним и говорил о нем грубо, презрительно: — Это — болван! Он умеет дышать, он понимает, о чем поет, а все-таки осёл! — Почему? — По природе своей. Мне хотелось поговорить с ним, когда он трезв, но трезвый он только мычал, глядя на всё отуманенными, тоскливыми глазами. От кого-то я узнал, что этот на всю жизнь пьяный человек учился в Казанской академии, мог быть архиереем,— я не поверил этому. Но однажды, рассказывая ему о себе, я упомянул имя епископа Хрисанфа; октавист тряхнул головою и сказал: — Хрисанф? Знаю. Учитель мой и благожелатель. В Казани, в академии,помню! Хрисанф значит — златой цвет, как верно сказано у Памвы Берынды. Да, он был златоцветен, Хрисанф! — А кто это Памва Берында? — спросил я, но Митропольский кратко ответил: — Не твое дело. Дома я записал в тетрадь свою: “Непременно читать Памву Берынду”,— мне показалось, что именно у этого Берынды я и найду ответы на множество вопросов, тревоживших меня. Певчий очень любил употреблять какие-то неведомые мне имена, странные сочетания слов; это очень раздражало меня. — Жизнь — не Анисья! — говорил он. Я спрашивал: — Кто это — Анисья? — Полезная,— отвечал он, и мое недоумение забавляло его. Эти словечки и то, что он учился в академии, заставляли меня думать, что он знает много, и было очень обидно, что он не хочет ни о чем говорить, а если говорит, то непонятно. А может быть, я не умел спросить его? Но все-таки он оставлял нечто в душе моей; мне нравилась пьяная смелость его обличений, построенных под пророка Исайю. |
| В 1627 г. было создано еще одно оригинальное «подношение» Михаилу Феодоровичу - гравюра в соч. «Лексикон Славенороссийский и имен толкование» иером. Памвы Берынды († 1632), изданном в 1627 г. в типографии Киево-Печерского монастыря. В состав украшения книги помимо скромных рамок, заставок, инициалов и т. п. входят всего 2 гравюры «с ликами», считающиеся работой самого иером. Памвы. В столбце 436 в рамке квадратного формата помещено небольшое поясное фронтальное изображение святого в мантии, схиме, с куколем на голове, с перекрестием аналава на груди, в левой руке просматривается свиток, перстосложение десницы неясно. В надписи на полях рамки указано имя святого с ошибкой в родовом прозвании и датой памяти: «Преподобный Mixauлъ Мелеинъ. iyллiя, бi.»; в тексте при гравюре написание корректное - «Малеин». Это единственное в своем роде изображение М. М. с куколем на голове указывает на самостоятельное иконографическое творчество гравера. Важно отметить, что из носителей имени Михаил автор персонифицированно указал лишь арх. Михаила и М. М. Особое отношение иером. Памвы к выбору имени М. М., святого царя Михаила Феодоровича, подчеркивается тем, что 2-я иллюстрация в «Лексиконе…» помещена при имени небесного покровителя автора этого сочинения - прп. Памвы Великого (Стб. 442). Известно, что в янв. 1625 г. иером. Памва лично поднес царю Михаилу Феодоровичу изданные лаврой Беседы свт. Иоанна Златоуста на Деяния апостолов и на Послания апостолов «своего мастерства». На государя и патриарха Филарета книги произвели большое впечатление, и в дальнейшем «проложили путь лаврским изданиям на московский книжный рынок» ( Коляда. 1964). Изданный через 2 года после визита в Москву «Лексикон…», итог 30-летнего труда иером. Памвы, был впервые им подписан с указанием в титулатуре звания «apxumvnorpaфъ цркве pwcckia». Можно допустить, что свою книгу иером. Памва также был намерен представить государю. По крайней мере, во 2-м издании «Лексикона...», отпечатанном типографией Кутеинского монастыря в 1653 г., уже после смерти автора, обе гравюры и указанная титулатура отсутствуют, что лишь подчеркивает особое, очень личное отношение иером. Памвы к своему творению. |
| А. И. Алмазов вполне резонно замечает, что «состав самого «Законоправильника» при «Требнике» находится в прямом противоречии с пониманием этого канонического сборника А. С. Павловы м не более, как особой редакцией пенитенциала Постника» 131 . С «Покаянным номоканоном» Иоанна Постника «Номоканон при Большом Требнике» связан, в основном, лишь тематически, епитимийным характером большинства его статей. Славянский перевод «Номоканона при Большом Требнике» появился уже вначале XVI века. К этому столетию относится довольно большое число его южнославянских списков. Язык перевода отличается обильным употреблением сербизмов. По мнению А. С. Павлова , переводчиком был один из монахов сербского монастыря на Афоне Хиландаря. В эту эпоху упомянутый монастырь являлся центром духовного просвещения южного славянства 132 . С Балкан документ был завезён на Русь. В 1620 году в типографии Киево-Печерской Лавры вышло первое печатное издание «Номоканона» – «Законоправильника» с предисловием иеромонаха Памвы (Берынды). Памва (Берында) текст «Номоканона» дополнил выписками из французского издания Леунклавия «Jus graeco-romanum» («Греко-римское право») 1596 года, которое в православном мире получило название «Арменопула» из-за помещённого в этот свод Арменопулова сокращения канонов. Книга, изданная Памвой (Берындой), быстро разошлась, и, в 1624 году иеромонах Захария Копыстенский предпринял повторное издание «Номоканона». Иеромонах Захария очистил язык документа от сербизмов, которые сохранялись в издании Памвы (Берынды), отредактировал его и дополнил новыми пояснениями и статьями, заимствованными из других источников. Третье киевское издание «Номоканона» вышло в 1629 году с предисловием архимандрита Киево-Печерской Лавры Петра (Могилы) , впоследствии митрополита. В издание Захария Копыстенского были внесены новые дополнения – «пристяжения». В 1646 году издание Петра (Могилы) было воспроизведено во Львове. Предисловие к нему составлено епископом Львовским Арсением (Желиборским). В 1639 году, при Патриархе Иоасафе I, появилось первое московское издание «Номоканона». Особенность его в том, что в Москве «Номоканон» вышел не отдельной книгой, а как приложение к «Требнику». Образцом для него послужил «Номоканон» с предисловием Захарии Копыстенского. В московском издании сделан ряд исправлений киевского оригинала. |
| А. И. Алмазов вполне резонно замечает, что «состав самого Законоправильника при Требнике находится в прямом противоречии с пониманием этого канонического сборника А. С. Павловы м не более как особой редакцией пенитенциала Постника» 154 . С «Покаянным номоканоном» Иоанна Постника «Номоканон при Большом требнике» связан в основном лишь тематически, епитимийным характером большинства его статей. Славянский перевод «Номоканона при Большом требнике» появился уже в начале 16 в. К этому столетию относится довольно большое число его южнославянских списков. Язык перевода отличается обильным употреблением сербизмов. По мнению А. С. Павлова , переводчиком был один из монахов сербского монастыря на Афоне – Хиландаря. В эту эпоху упомянутый монастырь являлся центром духовного просвещения южного славянства 155 . С Балкан документ был завезен на Русь. В 1620 г. в типографии Киево-Печерской лавры вышло первое печатное издание Номоканона – Законоправильника с предисловием иеромонаха Памвы Берынды. Памва Берында текст Номоканона дополнил выписками из французского издания Леунклавия «Jus graeco-romanum» («Греко-римское право») 1596 г., которое в православном мире получило название «Арменопула» из-за помещенного в этот свод Арменопулова сокращения канонов. Книга, изданная Памвой Берындой, быстро разошлась, и в 1624 г. иеромонах Захария Копыстенский предпринял повторное издание Номоканона. Иеромонах Захария очистил язык документа от сербизмов, которые сохранялись в издании Памвы Берынды, отредактировал его и дополнил новыми пояснениями и статьями, заимствованными из других источников. Третье киевское издание Номоканона вышло в 1629 г. с предисловием архимандрита Киево-Печерской лавры Петра Могилы , впоследствии митрополита. В издание Захарии Копыстенского были внесены новые дополнения – «пристежения». В 1646 г. издание Петра Могилы было воспроизведено во Львове. Предисловие к нему составлено епископом Львовским Арсением Желиборским. В 1639 г., при патриархе Иоасафе I, появилось первое московское издание Номоканона. Особенность его в том, что в Москве Номоканон вышел не отдельной книгой, а как приложение к Требнику. Образцом для него послужил Номоканон с предисловием Захарии Копыстенского. В московском издании сделан ряд исправлений киевского оригинала. |
| «О всем нашем «Номоканоне,» - отмечал Павлов, - следует сказать, что он есть не более как новая для своего времени хорошо продуманная редакция Постникова Номоканона.» Однако в «Номоканоне» ссылки на правила св. Иоанна Постника встречаются весьма редко, причем каждый раз они даны не непосредственно на Иоанна Постника, а на «Синтагму» Матфея Властаря, в которой помещены правила Иоанна Постника. Сроки епитимий, предусматриваемые «Номоканоном при Большом Требнике,» почти во всех случаях соответствуют не тем, которые предлагаются у Иоанна Постника, а установленным в правилах, вошедших в основной канонический кодекс Православной Церкви - в «Синтагму» Фотиева «Номоканона.» А. И. Алмазов вполне резонно замечает, что «состав самого Законоправильника при Требнике находится в прямом противоречии с пониманием этого канонического сборника А. С. Павловым не более, как особою редакциею пенитенциала Постника.» С «Покаянным номоканоном» Иоанна Постника «Номоканон при Большом Требнике» связан в основном лишь тематически, епитимийным характером большинства его статей. Славянский перевод «Номоканона при Большом Требнике» появился уже в начале XVI века. К этому столетию относится довольно большое число его южнославянских списков. Язык перевода отличается обильным употреблением сербизмов. По мнению А. С. Павлова, переводчиком был один из монахов сербского монастыря на Афоне Хиландаря. В эту эпоху упомянутый монастырь являлся центром духовного просвещения южного славянства. С Балкан документ был завезен на Русь. В 1620 г. в типографии Киево-Печерской Лавры вышло первое печатное издание «Номоканона» - «Законоправильника» с предисловием иеромонаха Памвы Берынды. Памва Берында текст «Номоканона» дополнил выписками из французского издания Леунклавия «Jus graeco-romaimm» («Греко-римское право») 1596 г., которое в православном мире получило название «Арменопула» из-за помещенного в этот свод Арменопулова сокращения канонов. Книга, изданная Памвой Берындой, быстро разошлась, и в 1624 г. иеромонах Захария Копыстенский предпринял повторное издание «Номоканона.» Иеромонах Захария очистил язык документа от сербизмов, которые сохранялись в издании Памвы Берынды, отредактировал его и дополнил новыми пояснениями и статьями, заимствованными из других источников. |
|
|
