| Е. В Евьи (по приметам.) 1. Учительное Евангелие или Воскресные поучения Каллиста, Патриарха Цареградского (без выходного листа, 1516 года (?). в лист, с посвящением: «Пану Самойловичу Корецкому.» Ж. Острожской печати. 1. Маргарит, 1596 года, в ¼ д. листа, с гербом Константина Константиновича Князя Острожского, во Св. крещении Василия. З. Черниговской печати. 1. Руно ророшенное. 1683 года, в ¼ д. листа. И. Кутеинского монастыря. 1. Псалтырь, в ¼ листа, 1642 года, с подписью патриарха Никона 1661 года. 2. Новый Завет , 4 экземпляра, в ¼ листа, 1652 года. 3. Лексикон Славяно-Русский, соч. Памвы Берынды, в ¼ д. листа, 1653 года. I. Иверской печати. 1. Рай мысленный, в ¼ д. листа, 1658 года. К. Венецианские издания Серба (Подгоричанина) Божидара Вуковича. 1. Служебник, в ¼ д. листа, 1519 года. 2. Псалтырь, в ¼ д. листа, 1520 года. На обороте 40 листа следующая надпись: «В лето 7158 (1650) да се зна, когда приходих аз, архиепископ Кир Гавриил, в Царьногорску Богородицу, и дадоше ми сию Литургию на благословь, и тогда дадох Владыка Кир Филипу в Скопскую Епархию, иже бысть месяца Июня 14 дня.» 3. Избранная Минея, то есть Службы праздникам Господским и Богородичным и нарочитым Святым, «с обличием образа их» (с литографическим изображением некоторых), в лист 1538 года. На внутренне стороне задней доски переплетена надпись: «Сию книгу, глаголемую сборник мне грешному Митрополиту Михаилу и Диакону Дамаскину в лето 7158 (1650) месяца Августа 16 дня, в Святей Горе (дана).» Из Сербских Святых здесь Службы: 1. Ноября 11 Память Св. Великомуч. В Царех Стефана Сербского (Дечанского); 2. Генваря 14 Св. отца нашего Саввы, Архиепископа Сербского; 3. Февраля 13 Св. Семеона, Сербского учителя. В конце помещена: «Пасхалия Кирилла Философа солнечным и луновним кругом». Читать далее Источник: Описание славяно-русских рукописей книгохранилища Ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря, и заметки о старопечатных, церковнославянских книгах того же книгохранилища, архимандрита Леонида. – Изд. Имп. О-во истории и древностей рос. при Моск. ун-те. - Москва : В унив. тип., 1871. - 71 с. Вам может быть интересно: |
| Не исключено, что перевод данного чинопоследования был связан с сербскими или болгарскими монастырями Афона, где шла активная переводческая работа важнейших канонических текстов 10 . Весьма вероятно, что на Афоне был подготовлен перевод более расширенной, нежели в венецианском Требнике, версии чинопоследования. Две сербские рукописи XVI в., происходящие с Афона и доставленные в Москву Арсением (Сухановым) , включают чин присоединения католиков через миропомазание: ГИМ, Синодальное собр., 307 (Требник из монастыря Пантократор, далее — Синод. 307 ) 11 и ГИМ, Синодальное собр., 324 (Устав церковный со статьями Требника, далее — Синод. 324 ) 12 . Обе рукописи содержат почти идентичный текст чина присоединения католиков, единственным различием является приведение полного текста Символа веры в Синод. 307 , в то время как в Синод. 324 помещено лишь его начало. В XVI в. перевод греческого чинопоследования получил распространение в рукописной традиции западнорусской Киевской митрополии (юрисдикция Константинопольского Патриархата). Он представлен в рукописях 1й половины XVI в.: ГИМ, Синодальное собр., 310 (канонический сборник), и РГБ, собр. Гранкова (ф. 711), 29 (богослужебный сборник со статьями Служебника, Архиерейского Чиновника и Требника, 30–40:е гг. XVI в., далее — Гранков 29 13 ). Чин был опубликован в Требнике (Стрятин, 1606) под редакцией Памвы Берынды и Симеона Будзыны. Требник, как и другие издания стрятинской типографии, вышел по благословению Львовского епископа Гедеона (Балабана). Публикация в стрятинском Требнике оказалась наиболее полной. Памва Берында, знавший греческий язык, очевидно, сверил церковнославянский текст с греческим. Требник. Венеция, 1538–1540 гг. Сербский текст по Синод. 324 Западнорусский текст по Гранков 29 Требник. Стрятин, 1606 Сице приемлем приходящих от латинские веры к нашеи правеи вери. Сице подобает приемати приходещих от латинскые веры к нашеи правеи вере. Чин бываемый, како приимати приходящих от латынскыя веры к нашеи вере хр[ис]тьянстеи. |
| Так подготавливается образование нового глагола довлеть над кем-чем-нибудь в новом значении: «тяготеть над кем-чем-нибудь – оказывать решающее влияние, воздействие». (Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии (На материале русского и родственных языков)//Виноградов. Избр. тр.: Исслед. по русск. грам., с. 218–219). В архиве сохранились следующие материалы: 1) Три выписки, не вошедшие в публикацию: Ср. в стихотворении Н. Н. (Надеждина) «В день рождения» (1827): И – горе б нам – когда б для нас вполне Летучее довлело: ныне! И радости сретали бы одне Нас в сей заглохнувшей пустыне. (Вестник Европы, 1829, 16, с. 288). У А. Н. Вульфа в «Дневнике» за 8 ноября 1828 г.: «Какая прелесть в человеческом голосе! Как завиден дар музыки; его самостоятельность, независимость должны творить мир наслаждений самодовольных!» (Вульф А. Н. Дневники. М., 1929, с. 165). В Словаре Памвы Берынды: Довлетъ: до сыть (Лексикон словенороський Памви Беринди. Киев, 1961, с. 31). 2) Сделанная кем-то для В. В. Виноградова выписка из трагедии А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного» – Гарабурда говорит о том, что польский король требует, чтобы ему воздавали полагающиеся ему почести: Он просит наперед, Чтоб ты, пан царь, не звал его соседом, А воздавал и письменно и устно Ему ту честь, названия, и титул, И почести, которые его Пресветлому довлеют маестату! (Толстой А. К. Смерть Иоанна Грозного, д. 3, Престольная палата). 3) Письмо писателя Ф. В. Гладкова на имя президента Академии наук СССР А. Н. Несмеянова, содержащее полемику с В. В. Виноградовым и пересланное ему из канцелярии президента. Здесь приводим это письмо полностью. ПРЕЗИДЕНТУ AKAДEMVI НАУК СССР А. Н. НЕСМЕЯНОВУ Глубокоуважаемый Александр Николаевич! Это письмо – вынужденная апелляция к Вам. Обращаюсь к Вам как будто по незначительному поводу, но он имеет принципиальное значение. В новом издании академического Словаря современного литературного языка, в 3-м томе, который готовится к печати, церковно-славянский безличный глагол ДОВЛЕТЬ толкуется неправильно. Во всех академических словарях с давних пор вплоть до Словаря акад. Д. Н. Ушакова этот глагол переводился на русский язык в прямом его значении: «довольно», «достаточно», «хватит», «удовлетворяет». И если он употреблялся очень редко в литературе, то исключительно в стилизованно-архаической речи: напр., у Лескова, у Щедрина. В «Соборянах» есть такое выражение: «Довлеет тебе, как вороне, знать свое ”кра“ и не вмешиваться в чужие дела», т. е. «достаточно тебе (хватит с тебя) знать» и т. д., а вовсе (по контексту) не «подобает», как толкует В. В. Виноградов . Тоже и у Щедрина: «Природа сама себе довлеет»..., т. е. самоудовлетворяется. Эти классические примеры в Словаре не приводятся. Почему? |
| В его языке встречаются древне- и новогреческие слова, оставленные без перевода, например, сплины, кануры, антисикотии (ст. 20 и 76), или так переведенные, что греческое речение сквозит через славянскую оболочку, например, метнословие (ιχτολγιον, ст. 20). И в самом содержании Номоканона попадаются такие черты, которые свойственны только греческому, а не русскому народному быту и в приложении к последнему оказываются совершенно непонятными, напр., указание на обычай приглашать турок в кумовья и в посаженые отцы на браках (ст. 22 и 153), сжигать т. наз. вурколаков (ст. 21), выражать вражду против епископа проклятием, соединенным с бросанием камней в кучу (ст. 147). Однако действительное существование греческого подлинника нашего Номоканона сделалось общеизвестным фактом только с 1872 года, т. е. со времен первого издания настоящей книги. Поэтому-то знаменитый юрист-византолог Цахариэ-фон-Лингенталь в своем исследовании о позднейших греческих канонических сборниках не нашел для нашего Номоканона (т. е. для его подлинника) другого названия, кроме имени его издателя 3 . Кто был автором нашего Номоканона? Единственный источник, откуда можно почерпнуть сколько-нибудь определенный ответ на этот вопрос, составляют первые два русские (Киевские) издания славянского перевода Номоканона, вышедшие в первой четверти XVII века. В них сделано прямое указание на Афон, как на место происхождения, и на афонских духовников, как на авторов издаваемой книги. Так в конце первого Киевского издания, вышедшего в 1620 г. с предисловием Памвы Берынды, замечено: «Во святей горе афонстей писася. 10 декабря». А в следующем за этой заметкой оглавлении составных частей Номоканона начальная статья его названа «Поучением духовнику от святыя горы пречестнейших духовник». Первое указание с большею вероятностью может быть отнесено не к греческому подлиннику Номоканона, а к тому славянскому списку его, который был приобретен или написан Берындою на Афоне, а потом напечатан в Киеве. Но приписывая афонским духовникам начальную статью Номоканона, Берында мог разуметь только самих авторов его, а не славянских переводчиков или переписчиков. |
| В отличие от истории имени прилагательного бытный (небытный) судьба произведенного от него отвлеченного имени существительного бытность была иная. Правда, это образование не указано ни в словаре А. X. Востокова, ни в материалах И. И. Срезневского . Однако сделать отсюда заключение об отсутствии или неупотребительности слова бытность в древнерусском языке XI – XIV bb. было бы слишком поспешно и неосновательно. Бесспорным можно считать тот факт, что слово бытность, если бы оно и существовало в древнерусском языке, то до периода так называемого второго южнославянского влияния, до XIV – XV b., оно не выходило из границ узко-церковного, религиозно-культового, богословского употребления. На более широкую арену литературной жизни слово бытность выходит лишь в XVI – XVII bb. При этом оно было особенно распространено сначала в церковнославянском языке киевской, юго-западнорусской редакции. В лексисе Л. Зизания (1596) слово быmie истолковывается через бытность. То же самое наблюдается в лексиконе Памвы Берынды (1653, с. 11): Быmie: Бытность. В рукописи Библ. Акад. Наук (XVII b.): «пол. Бытность, бытие iлu житие... Бытности, существа» (Алф. словотолкователь, л. 36). Здесь очень знаменательно отнесение слова бытность к полонизмам. В «Синониме славеноросской» XVII b., первоначально изданной в приложении к «Очерку литературной истории малорусского наречия в XVII веке» (Киев, 1889), находим: «Бытность – быmie, существо» (с. 9) (автор П. И. Житецкий. – Ред.). В лексиконе Петровского времени слово cyбcucmehцia определяется при посредстве слова бытность (Лекс. вокаб. новым., с. 378). Очевидно, слово бытность уже глубоко вошло во второй половине XVII b. в состав русской литературной лексики. Вот иллюстрации из приказно-делового языка конца XVII b. и начала XVIII b.: «... а прямой цны о(н) Сава Романов ему Казначею не сказал до своей к не(му) преос(вя)щенному архиепископу от города бытности» (Кн. расх. Холм. архиер. дома 1695–1696 г., Рукоп. ЛOVI, «Изъ Амстердама Десятникъ здилъ съ Францомъ Яковлевичемъ въ Логу и были въ иныхъ городхъ; бытности ихъ съ недлю» (Походн. журн. 1698, 1853, с. 17). «Cie же прекращаю, злйшую бытность свою являю по cmoяhiю въ походсь ковалеромъ» (Летописец 1700 г., с. 141, см. Летопись археогр. ком. 1865–1866, 1868, вып. 4, с. 141). |
| Говоря о русском вопросе на Украине, следует рассматривать его в нескольких аспектах. В первую очередь - в правовом и духовно-культурном. Юридический аспект заключается в массовых нарушениях прав 11,6 млн. русских, проживающих на Украине, в области языка, права на получение образования на родном языке, политических прав. Не менее важной является и гуманитарная проблематика. Речь идет о насильственной украинизации, тотальном вытеснении русского языка из всех сфер общественной жизни Украины, особенно из образования. А ведь Украина - русскоязычная страна. Помимо 11,6 млн. русских, своим родным языком русский считают 39% украинцев. Идеологи насильственной украинизации оправдывают эту политику как " естественную реакцию на многовековую русификацию Украины " . Однако это - ложь. Отстаивая право русского языка на Украине и добиваясь главной цели в этом направлении - признания русского языка вторым государственным, необходимо помнить важнейший момент - русский язык является на Украине коренным. Роль Киева и Львова в его становлении, развитии и кодификации не менее значима, чем роль Москвы или Петербурга. Так, известный киевский ученый монах, энциклопедист и интеллектуал XVII в. Памва Берында отличает " славянороссийский " (т.е. церковнославянский) язык - для богослужения и богословия, " российскую беседу общую " или " простую мову " - язык канцелярский и литературный, и " волынские " и " литовские " диалекты - разговорную украинскую речь. Показательно, что отстаивая церковно-славянский, кодифицируя и развивая " российскую беседу общую " или " простую мову " , Памва Берында и другие львовские и киевские ученые монахи, являвшиеся интеллектуальной элитой того времени (Мелетий Смотрицкий [Знаменитая " Грамматика " Мелетия Смотрицкого два века являлась учебным пособием для всей Русской Православной Церкви, как и " Лексикон Словеноросский " Памвы Берынды] , Тарасий Земка), противопоставляли их разговорным диалектам, указывая на недопустимость их употребления. Итак, именно православная национальная элита Юго-Западной Руси, Киева и Львова была первым и главным противником " украинизации " . |
| Но рядом с этим значением убдить выражает в юго-славянских памятниках и значение «уговорить»; ср. в хронике Иоанна Малалы: «убдаста жа, сиречь умолиста...» (Срезневский, 3, с. 1126). В языке древнерусской письменности значение внутреннего уговора, моральной принудительности, по-видимому, возобладало над значением физического вынуждения, но не вполне вытеснило его. Например, в Ипатьевской летописи: Василко же ехавъ, оубди и рекше умоли и (6749 г.); оубди и король словесы многими, дары оувшева (6758 г.). Но ср. здесь же: оубженъ бысть завистью, не поустяше (6735 г.) (см. там же, с. 1120). В «Лексисе» Лавр. Зизания (1596) слово убеждаю поясняется через примушаю (т. е. принуждаю), убеждение – через примушение (Сахаров, Сказания русского народа, 2, с. 132). В Словеноросском лексиконе Памвы Берынды (2-е изд., 1653 г.): «убеждаю – примушаю, урачаю» (Сахаров, 2, с. 107). Ср. также в комедии «О Сарпиде духе Ассирийском, о любви и верности» (Петровских времен): «Лутчи дурак валяйся со свиниами: Да не будеши убежден страстями» (в рукоп. страшными) 375 Ср. в донесении гр. Н. И. Панина гр. А. А. Румянцеву (от 16 декабря 1772 г.) – о князе Каунице: «Он не только сам заразился, но и предуспел еще двор свой предубедить завистью и недоброжелательством противу толь знаменитых и повсеместных успехов оружия нашего» (Русск. архив, 1882, 3, с. 33). В русском литературном языке XVIII в. глагол убедить в подавляющем большинстве случаев употребляется в значении «уговорить, склонить увещаниями, просьбами». Но до 20–30-х годов XIX в., особенно в архаических стилях, встречается употребление глагола убедить и в более широком значении – «принудить, побудить, склонить». Ср. у И. И. Дмитриева во «Взгляде на мою жизнь»: «Пробыв шесть лет в отставке, я убежден был обстоятельствами расстаться опять с тихою жизнью». Слово убедить и соотносительная с ним возвратная форма убедиться лишь усложнили и углубили свое старославянское и книжное древнерусское значение в дальнейшей истории русского литературного языка. Во всех словарях русского языка XVIII и XIX вв. значение убедить определяется так: «преклонить словами, просьбою, увещанием» (см., например, сл. 1867–1868, 4, с. 661). В соответствии с этим убедиться – «преклониться, удостовериться, увериться». |
| Проф. А. В. Марков в своем исследовании «Бытовые черты русских былин» писал: «Если на чем можно несколько остановиться, так это на терминах, которыми в былинах означаются расстояния. В измерениях их мы видим полное соответствие былинных выражений данным письменных памятников. И здесь, и там для измерения больших расстояний служат поприща (Кир. I, 41; Рыбн. II, 150; IV, 48; Гильф. 1219, 1296, 34, ст. 150; 104, ст. 22; Тих. и Милл. II, 125, 182) и версты, причем одни с другими отождествляются» (Этнограф. обозр. 1903, 3, с. 77–78). «За три поприща, да по русски-то сказать за три верстоньки» (Гильф. 1212). В старинном «азбуковнике» поприще объясняется как «верста – имат саженей 750»; но считали поприще и в тысячу сажень (см. Буслаев. Русск. хрестоматия, с. 141). Поприще встречается в житии Антония Римлянина, в летописи под 1259 г. По-видимому, в XVII в. измерение верстами окончательно вытеснило применение слова поприще, как меры расстояния, однако ср. определение слова поприще как меры расстояния, посредством сопоставления с милей – «49–42 мили» в «Лексиконе словеноросском» Памвы Берынды (см. с. 88). От этого древнерусского значения отделился оттенок: «расстояние вообще», «расстояние определенной длины». Например, в «Хождении Стефана Новгородца»: «И оттоле идохом сквоз град далече поприще велико» (Сперанский. Из старин. Новгород. лит-ры, с. 59; ср. с. 79). В тесной связи с этим значением находилось и другое, это – «пространство, определенную длину имеющее, на котором древние Римляне и Греки подвизалися в бегании» (см. сл. 1822, 4, с. 1529–1530). В словаре 1847 г.: «Место определенной длины и ширины, с оградою для бегания и ристания» (сл. 1867–1868, 3, с. 758). Напр.: «Древние греки и римляне подвизались на поприщах». В «Лексиконе треязычном» Фед. Поликарпова помещены такие сюда относящиеся слова и объяснения их: «Пóприще – στδιον, stadium. Поприщный– σταδιαος, stadialis. Поприще теку σταδιοδζω, stadium curro. Поприщетечный σταδιοδζυος, σταδιεους, qui stadium currit, qui statio certat, stadiodromus. Поприщемерятель σταδιαος, stadii mensuram aequans» (2, с. 24). |
| Средневек. источники В.- духовно-театральные западноевроп. рождественские мистерии , драма о царе Ироде, бытовавшая в Европе с XIII в. в устной традиции, а с XVI в.- в литературно-схоластической и распространившаяся на Украине в XVI в. ( Всеволодский- Гернгросс. С. 85, 86) (см. также ст. Действа литургические ). Др. прототип В.- символическое изображение панорамы рождественской ночи с помощью кукол, известное в Италии еще в IX в.; «обычай женского ордена францисканок или клариссок устраивать в храмах т. н. рождественские ясли с XIV в. был известен в Польше, их стали устанавливать также в домах; макет вертепной пещеры был неподвижен, играть с куклами не было принято, однако, ото дня ко дню прибавляли новые фигурки (волы, пастухи, волхвы, др.)» ( Франко. С. 190). В Чехии и Словакии рождественские ясли назывались bethlem (от Bethlehem - Вифлеем ), в Испании и Португалии - belen, во Франции (диалектные названия) - belén, bételen (Календарные обычаи и обряды. С. 46, 56, 228, 231). В закарпатском В., «бетлегеме», обязательным было присутствие переносного короба (яслей) с куклами, символизирующего событие Рождества, возле к-рого актерами разыгрывалось действие. В XX в. установился обычай вместо яслей носить рождественскую звезду. Е. Марковский (исследователь славутинского В.) предполагал, что в раннем 2-частном В. живые актеры исполняли историческую часть, а куклы - интермедийную. Кукольный В. получил на Украине значительное распространение с кон. XVI в.; существует свидетельство польск. исследователя Э. Изопольского, якобы видевшего в с. Ставище (ныне Киевская обл.) В.-ящик с надписью: «Року Христусового 1591 збудованой» ( Франко. С. 197-199). В XVII в. изображение В. вошло в укр. иконографию (напр., гравюра в сб. рождественских стихов иером. Памвы (Берынды) («На Рождество … вирши для утехи православным христианом…». Львов, 1616). Существование обычая носить В. подтверждается текстами из приходно-расходных книг львовского ставропиг. братства за 1666 г. ( Щурат В. Т. Вертеп села Кобиловок у Tepeбobeльщuhi//Heдiля. 1930. Ч. 1. 6 ciчhя. С. 6-7). |
| Таким образом, в русском письменно-литературном языке позднего средневековья (XV–XVII вв.) русское середа и древнеславянское среда выступают отчасти как разные слова, отчасти как стилистические синонимы. Это – очень интересный (и притом типический) пример распада древних семантических связей между этимологически тождественными старославянизмами и их русским эквивалентами. В Лексиконе Памвы Берынды (1653) слово среда поясняется двумя словами «середа, середина» (с. 155). Это говорит о том, что синонимический параллелизм между среда и середа в значении «середина» тогда уже был нарушен. Показательно, что в «Немецко-латинском и русском лексиконе» 1731 г. среди чисто русского текста уже не встречается слово среда. Mittwoch, dies mercurii переводится словом «середа»; Mittel, medium – «средина, посредство»; Mitten, medium, medietas, meditullium – «средина»; das Mittelste, meditullium – «среднее, средина» (с. 419–420). Позднее в словарях Академии Российской со словом среда соединялись лишь два основных значения: 1 . Слав. «средина». Ср. у Н. И. Гнедича в переводе «Илиады» (XIX, 363): ...стук из-под копт подымался Ратных мужей; а в среде их Пелид ополчался могучий. У Радищева: «Европейцы суть по среде на стезе совершенствования» (Радищев, соч., 2, с. 59). У Державина: Кавказ и Тавр ты преклоняешь, Вселенной на среду ступаешь И досязаешь до небес. (На взятие Измаила). 2 . «Средний день недели между вторником и четвергом; середа». Кроме того, отмечалось, как устойчивое фразеологическое сочетание от среды в значении: «от числа». Отлучат злыя от среды праведных Mamф. XIII. 49 . (сл. АР 1822, ч. 6). Таким образом, часть славянорусских значений в слове среда в XVII–XVIII bb. утратилась. Это понятно, так как производное слово – средина (середина) вобрало их в себя (ср. также разговорнонародные середина, середка). Развивается синонимический ряд: среда – средина – середина. Ю. С. Сорокин, признав, что в русском литературном языке допушкинской эпохи слово среда прежде всего было высоким, славенским вариантом к слову середина (средина), отметил, что «практически слово среда в языке второй половины XVIII b., а особенно в первой трети XIX b. выступало чаще всего в составе предложных сочетаний»: из (или от) среды (чьей, кого-л.) и в (или на) среду (ступить, вступить, выступить и т. п.) (Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава литературного языка в 30– 90-е годы XIX b. М.; Л., 1965, с. 342). Ср., например, в «Словаре языка Пушкина». |
|
|
