| – Что с тобою сделалось? От чего ты печален? Спросил меня игумен. – Я объяснил ему затруднение. – Важное дело! Сказал он засмеявшись. На что вам бумага от паши? Бедуины не умеют читать ее. – Но как же мы устроим нашу поездку к св. Антонию? – Положитесь на меня. Со мною вы будете там. Все здешние Бедуины – мои друзья. Они понесут вас на головах своих. – Для чего же ты повез меня сюда? – Гм! чтобы придать себе более важности пред градоначальником Бенисефа, который, увидев меня с такими особами, как вы, подумает, что и Гуммос (игумен) Дауд – не последний человек. – Но я ни за что в свете не пойду к нему. – Тем лучше! Не потратишь вишневых слов своих пред варваром. – Отче! я надеюсь на твое благоразумие и знакомство с здешними Бедуинами. – Ничего, кроме этой надежды, и не бери с собою. Все будет по твоему. Решено провести ночь у Бенисефа, омываемого струями Нила, и утром, чуть свет, отправиться в Буш. 30, Воскресенье Солнце осветлю поднебие Бенисефа; а наша канджа еще стоияла у этого города. Ибо Реис ее ушел туда по своей надобности и захлопотался долго. Я не раз посылал за ним гребцов, и не раз слышал один и тот же ответ его: сейчас буду. Досада и скука вывели меня и спутников моих из канджы. Мы вышли на берег не много выше от города. Тогда тут пристали две большие дагабии, дополненные продажными Неграми и Абисницами; и из этих лодок вышли на берег черные девицы и мальчики. Цена их высока, от ста до двух сот рублей серебром. Один приставник их, такой же Негр, чем-то намазал свою бритую голову и лицо, и долго стоял на солнце, пока масть вся впилась в его кожу. Вероятно, от этого Негры еще более чернеют. Ибо те части тела, кои у них закрыты от солнца, как то ладони и подошвы, имеют цвет светло желтоватый. Негры скорее нас отплыли от Бенисефа. Мы уже в восемь часов начали спускаться по Налу на веслах. У нас был новый гость – престарелый и больший орел. Его взяли с берега домочадцы мои, и посадили на плоской крыше кандже. Убогий, он сам не мог ни есть, ни пить, потому что верхняя часть клюва его искривилась на сторону и замкнула зев. В таком злополучии он сделался смирнехонек, и, казалось, умолял нас о помощи. Мы с трудом разнимали клюв его, и давали ему кусочки мяса и поили водою. Когда от того он не много укрепился; нам вздумалось подрезать искривившуюся часть его носа. Но ему было больно. Он не давался нам, однако и улететь от нас не хотел. Тогда я невольно подумал, что если бы человек более любил неразумные твари; то они в старости или в немощах своих прибегали бы к его помощи; и разумная любовь его врачевала бы их, или поддерживала их старость и дряхлость до последнего вздыхания. |
| Когда сей город отдалился от устья Нила: тогда торговля перешла в Фуу. Но и Фуа по той же причине потеряла ее в свою очередь. Когда я писал эти воспоминания, минул час по полудни. Наш Росс пролетел мимо деревни Кафр-Мгарр, выстроенной на левом берегу Нила. По словам судовщиков она есть имение покойного Мегмета-Али паши. Изрядная мечеть и белый дом в европейском вкусе составляют ее украшение. У берега стоял маленький пароход с белою трубою. На нем приехал в Мгарру какой-то Шериф паша. В половине второго часа ветер усилился. Нил взволновался и пожелтел. Наша дагабия избоченилась и по влажным валам быстро побежала с подскоком; двери в горницах ее захлопали; рухлядь наша повалилась; сердца оробели; все мы были на волосок от пучины; ветер свистал в трубчатых блоках; берега мелькали; судовщики стояли на страже. Трудно и даже опасно было переставлять парус, смотря по извилинам реки. Надлежало переждать бурю. Реис направил дагабию к безопасному берегу; и по его приказанию сухой мальчик Мухаммед в одно мгновение вскарабкался по мачте на рею, и обхватив ее коленами и ступнями своими, начал подвязывать парус с самого верха. Руль поворотил судно к селению Шуберхин на левом берегу. Оно с размаху прочертило своим носом мягкую землю. Полоскавшиеся тут дети испугались и рассыпались. Все они очень белы. Я взглянул на часы. Минуло три четверти второго. Приятно плавать по Нилу, но вместе и скучно. Приятно, когда попутный ветер мчит судно в даль; скучно, когда от вихря причаливают его к берегу и привяжут к двум кольям. Нельзя тогда выйти из плавучей горницы. Пыль так и заслепляет глаза. Смотри в Нил и считай желтые пирамидки, кои образуются в клокочущей воде, исчезают, и снова появляются. Не слишком приятное занятие! Наводи ухо и слушай, как вихрь свистит в блоках и снастях. Не усладительная музыка! Сожалей об утраченном времени, и сознавай свое бессилие пред мощною природою. Бесполезное сознание! Лучше беседуй с Богом и с самим собою. Молитва и размышление сокращают часы бури и отнимают житейскую горечь у души. |
| Бог дал мне досуг; и я воспользовался им. Рукою моею переписаны были самые важные главы любопытной рукописи Газского митрополита Паисия о нашем патриархе Никоне . В молельне владыки Иерофея я заметил в числе настольных книг одну такую, которая по старинному переплету показалась мне достойною внимания. Я развернул ее. Открылся рукописный чин председаний всесвятейших патриархов ( Ταξις προκαζεδριον των καωαγιοτα των πατριρχων) с перечислением подведомых им епархий во время царя Льва Мудрого . После чина помещены любопытные для нас статьи: а) письмо вышеупомянутого митрополита к Русскому боярину Петру Михайловичу о том, что полезно хранить тайну царя, и б) разные вопросы, предложенные сему же митрополиту Государем Алексием Михайловичем о церковных предметах, и ответы на них: всех шестьдесят один вопрос. Из них видно, что у нас в то время в книгах не одинаково читался символ веры к соблазну весьма многих, инде так: и в духа святого истинного; инде иначе: и в духа святого господственного. Священники, овдовев, переставали служить литургию. Было сомнение о действительности грехоразрешения, преподаваемая вдовым священником. Не знали, что делать с теми бревнами, из которых построен храм, когда они сгниют. Случалось, некоторые архиереи налагали клятвы на мирян не всегда справедливо. Были разные недоразумения. Например, какому наказанию подлежит духовное лице, злословящее царя? Сколько архиереев судят одного епископа? Когда причащают преступников; то не повергают ли бисер пред свиньями, или, не казнят ли людей, освященных покаянием и евхаристией? Могут ли вступать во второй брак чтец и певец? Три раза в год, или однажды должен причащаться мирянин? Днем, или ночью Господь крестился в Иордане? Сколькими гвоздями Он пригвожден был, в где они теперь находятся? Как надобно слагать персты на молитву и для благословения народа? По необходимости может ла крестить младенца мирянин, или повивальная бабка? Нужны ли три погружения при крещении, или нет? Должно ли по снисхождению признать христианами тех, которые крещены не в три погружения? Архиерей, отказавшийся от управления епархией, может ли заведовать ею, или нет? и проч. и проч. |
| Еду и думаю: в царстве духовном есть закон, по которому, как только сообщится людям новое верование, оно немедленно устремляется в новые страны, и там укореняется. Как родник воды, произникший из скалы, или из чащи лесной, течет оттуда к отдаленному морю, или озеру, которого не знает; как перелетная птица, оперившись, улетает из гнезда своего в другое поднебие, которого не ведает: так новое верование не ограничивается местом своего первого появления, а распространяется, сколько можно, далее, и в самой природе вещественной находит себе такие места, а в искусствах человеческих – такие образы, какие соответствуют ее духу. Христианство в начале сосредоточивалось у Тивериадского озера в двенадцати рыбарях; а потом? во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенные глаголы их. И эта вера проникла в дремучие леса, в угрюмые пустыни, в неизходимыя горы, в неведомые страны, где никакое образование не предваряло ее. Не столько под пламенным небом Азии и Африки, сколько в лесистой Европе и Америке она соорудила свои храмы всезиждительному Богу Спасителю и Младенцу пренепорочные Девы в непочатых лесах, на целиковых степях, у прозрачных источников, из которых пили лишь елени и врабии, и там, где бывают пламенные, но не жгучие сияния на небе, где падают белейшие снега, и где не тают незапятнанные льды. Все высшие силы и стремления человеческого духа и добродетели сердца, – тяготение к Богу, прозрения, видения и чудодействия, самоотвержение, презрение мира и сует его, покаяние, успокоение в вере и надежде, ангелоподобную жизнь, она развивала, настраивала и усовершала в неблазненных песках Ливии и Месопотамии, в безмятежных горах богошественнаго Синая, в плачевных юдолях и пустынях Иордана и Мертваго моря, в неискусительной чаще неприступного Афона, в спасительных пещерах гор Киевских, благословенных десницею первозванного апостола» Христианская вера, принесенная с неба и призывающая нас к небу, воздвигла на высоких горах и холмах ев. обители, как светочи людям, ходящим во тьме, а на храмах утвердила высочайшие стрельчаты, как бы персты указывающие нам путь вознесения душ в небесные обители. Она под звуки пророческой арфы и под глаголы апостольской проповеди настроила речи полудиких народов». |
| Ибо от Фаюма до сего моря, при переправе чрез Нил, многочисленному народу со скотом и имуществом невозможно было достигнуть в три дни. В ель-Арабе у нас случилось несчастие. Когда мы в третьей четверти девятого часа проехали Уади-ель Буэрат: иеродиакон наш вздремнул на верблюде, и упав с него, вывихнул кисть правой руки. Здоровый и сильный, он скоро перемогся и продолжал путь. А то пришлось бы бедствовать с ним в пустыне, где нет костоправов. За полтора часа до полудня мы остановились на короткое время, в Уади Асхар у отдельного каменного холма, называемого Глеб ер-Рахеб, т. е. сердце монахов, и вкусили хлеба и соли. Не знаю, почему сей холм получил такое название. Легко вздумать, что подле него происходило сердечное прощание древних отшельников, когда они на великий пост расходились в окрестные горы, и что сами они наименовали его так. Легко предположить и то, что на сем холме древле водружен был крест в показание, что эта грань в отношении к разным жилищам монахов в окрестных местах есть тоже, что сердце в отношении к прочим частям тела. Но вероятно, холм с какой-нибудь стороны кажется похожим на сердце. А так как в окрестностях его жили монахи; то и назвали его сердцем монашеским. Как бы то ни было, но сие название знаменательно и прилично. Ибо сердце истинного монаха крепко, как холм. Отвержение его от мира, дьявола и себя самого непоколебимо, как холм. Разные прилоги вражии не губят его, присно пребывающего в Боге, как ветры, вихри, бурные потоки не сокрушают холма, утвержденного на незыблемом основании. Житие монашеское сурово и жестоко, как холм каменный. Поминутно мы приближаемся в монастырю св. Антония; и он постепенно вырастает пред нами, отделяется от смежной горы и обозначается в полном составе своем. Вот видна ограда монастырская, словно полотняный, четверо сторонний и много ребристый щит, подвязываемый к походному шатру. Передние и боковые линии ее пересекаются под прямыми углами, а одна задняя у горы закруглена. Главных зданий внутри еще нельзя различать, потому что они тонут в зелени разных дерев. |
| Спустя три часа езды, при слиянии долины Дер с Уади-Род-иль-Ефенди, налево от дороги и вблизи от нее, Арабы указали мне в ряду бугров один холм и поведали, что в нем ископаны большие пещеры. Неугомонное любопытство понудило меня видеть их в чаянии найти затворы древних подвижников. Я пошел туда пешком и осмотрел пять пещер, из коих одна, высокая и широкая, простирается в длину на 53 шага, прочие же – гораздо ниже ее, однако не узки и не коротки. С первого взгляда заметно было, что они иссечены недавно. А один кусок блестящего камня, в роде желто-белого мрамора, ясно доказывал, что в этой каменоломне добывали колонны или платы для мечетей и домов Египетского паши. Да и проводники мои говорили, что тут работали франки. Понятно, что работами распоряжался какой-то европеец Род; и его прозванием наименован весь пещерный холм с соседнею долиною. И так чаяние мое не сбылось. Прежняя дорога, как знакомая, кажется короче, но проходится не без скуки. Я, едучи по ней, чувствовал то веселие, то уныние. Миновав прежний ночлег, где бедуины потешались своими играми, мы поднялись на ет-Тарефский мыс. Утомителен переход чрез хребет и взволнованные склоны его. Тут отражение света от песку производит воспаление в глазах. В три с половиною часа по полудни поезд наш расположился ночевать на чистом поле, Ражбэ, под ясным небом. Шатры водружены. Все утомлены. Покой, бездумье и безмолвие наше ладили с угрюмою пустынею. Когда солнце закатилось; я воспел хвалу всевышнему Владыке. 13, Суббота С рассветом дня на месте нашего кочевья осталась одни следы людские и звериные, но я те ветер занесет песком. Суетно было бы путешествие, если бы после него не оставались другие неизгладимыя напечатления, т. е. воспоминания и описания его. В котомке путника, кроме хлеба и соли, неотменно должно быть перо. Тленно это орудие, но не таковы черты его. Им надолго изображается все, что видит око, слышит ухо, чувствует сердце и познает разум. В конце девятого часа по полуночи мы благополучно прибыли к монастырю св. Антония и у подъема его поставили свои кущи в надежде уехать завтра восвояси. Тут я еще раз расспрашивал о. Дауда о Коптах и узнал, что: |
| – Не уклоняйтесь же от них далее. Не приобщайтесь к тем, которые обходят сушу и море, чтобы приобрести хотя единого последователя себе. Испытывайте их учение и дела. Один волк неузнанный губят все стадо. Одна расселина пренебреженная рушит весь дом. Одна капля яда умерщвляет целое семейство. Речь моя нравилась Коптам. Слушая ее, они неоднократно говорили, аминь. А один из них промолвил, что Протестантам никогда не удастся совратить их с пути истины, и представил в пример нынешнего митрополита Абиссинского, который хотя и учился у Лидера, но верует право, потому что долго жил под испытанием в монастыре св. Антония. После сего разговора я попросил гуммоса Дауда, чтобы он предложил монахам пропеть что-нибудь священное. Ибо мне хотелось иметь хотя не полное понятие о Коптском пении церковном. Привели трех певцов, из которых один был слепой; и они начали петь, прочие же Копты мерно ударяли в два медные блюдца, в колокольчик и стальной треугольник. Их пение, не похожее ни на Греческое, ни на Армянское, весьма уныло. Голос хотя и извивается и повышается постепенно, не беря однако высоких нот и не делая пронзительных звуков, но по большей части держит только два рядовые тона, (диез и настоящую ноту) то ровные, то ломаные, так что пение доходит на равномерные размахи колыбели, поднимающейся и опускающейся умеренно и медленно. Я пожелал, что бы пропели что-нибудь приятнее. Слепец переменил напев и ускорил движение голоса. Но слышались те же заунывные звуки. Вероятно, Коптское пение не выражает всех христианских чувствований и восторгов. Оно есть отголосок сурового покаяния, отшельнического успокоения от дел житейских, и эхо однообразной пустыни. Думать можно, что Копты сохранили напевы своих предков и жрецов Озириса и Изиды и других божеств, символически представляемых разными животными. Ибо по уверению их церковные гласы поныне называются у них, один воловьим, другой коровьим, третий волчьим и проч. Любопытно было бы переложить их осмогласие на наши доты. Кто сделав бы сие, тот возобновил бы пение, употреблявшееся в Египте до христианства. |
| Однажды, когда святой Венедикт совершал подвиг безмолвия, приступил к нему искуситель: стала летать пред самым его лицом небольшая черная птица, называемая в народе дроздом, и так близко вертелась перед ним, что можно было достать рукой, если бы святой муж захотел поймать ее; но он сотворил крестное знамение, – и птица улетела. Когда же птица улетела, последовало такое искушение плоти, какого никогда не испытывал святой муж. Вдруг он увидел женщину, которую злой дух привел перед его мысленным взором: при виде ее сердце раба Божия воспылало таким огнем, что пламень страсти едва умещался в сердце, и, соблазняемый страстью, он чуть было не оставил пустыню. Но благодать Божия укрепила его. Он обратил взор на себя самого и, увидев благоразумным и мужественным помыслом в себе семя страстей, снял с себя одежду, бросился нагой на сосновые иглы и крапиву, долго лежал в них и встал только тогда, когда покрылось ранами все тело. Глубокими ранами он залечил чувственные порывы, вырвав у сладострастия его оружие. Заставив тело воспалиться снаружи, он истребил то, что горело внутри, и таким образом победил грех, потому что переменил место пламени. Он сам рассказывал ученикам, что с тех пор искушение плоти настолько было укрощено в нем, что больше он не чувствовал в себе ничего подобного. 5. Из жития святого Павла Фивейского Во времена нечестивых императоров Деция и Валериана неверные схватили одного святого и подвергли множеству пыток, среди которых была и такая. Нечестивые видели, что христианин очень юн, благоухает ароматом молодых лет и цветет красотою едва наметившейся зрелости. И эти лукавые гонители, уцепившись за это, решили погубить не только тело, но и душу благородного юноши. Что же они сделали, какую коварнейшую уловку замыслили? Они привели его в тенистый утопающий в цветах сад, там приготовили мягчайшее и приятнейшее для тела ложе и на него положили связанного по рукам и ногам мученика. А у них был замысел мерзостный и ненавистный. Они привели в сад некую девицу, видом благообразную, а душой бездарную и распущенную. Она легла рядом с юношей и стала изливать на него свои гнусные ласки. Она щекотала его, обнимала, покрывала поцелуями, дотрагивалась паршивой своей рукой до тайного уда юноши, всячески склоняя его к сладострастию. |
| Но так как мой прежний настоятель уже умер, то, перешедши в эти места, я снова поступил в монахи, а ее сдал с рук девам: потому что, хоть и любил я ее как сестру, но не доверялся ей, как сестре " . Вот что рассказал мне в детстве старик Малх. И я, тоже старик, рассказал вам, изложил для чистых историю чистоты. Убеждаю девственников хранить чистоту. Вы, в свою очередь, расскажите потомкам; пусть знают они, что целомудрие никогда не может быть отнято, ни под мечами, ни в пустыне, ни между дикими зверями; и человек, преданный Христу, может умереть, но не может быть побежденным. notes Примечания 1 Саллюстий, Катилина гл. 8. 2 Дан. 8, 4 сл. 3 † Мая 403 г. 4 Теперь Порто Констанца. 5 Оно не дошло до нашего времени. 6 Жизнеописание Св. Павла Фивейского (празднуемого 15 Янв.) написано Иеронимом около 374 г. 7 Мифическое чудовище, имевшее 3–6 голов различных животных, между прочим, и псов. 8 В семи верстах. 9 Теперь Газзе. 10 Великий († 355 г. Память 17 Января). 11 Почти в десяти верстах. 12 Газа лежала в 12 стадиях (3,5 версты) от моря. 13 Секстарий — четвертая часть римского модия. 14 Теперь Бет–Джибрин. 15 Елпидий префект претория Востока, около 361 г. Должность префекта претория считалась одной из великих должностей. 16 Hemitritaeo — лихорадка, приступы которой возвращаются через 1 1/2 суток. 17 Языческое божество, которому поклонялись жители Газы. 18 Пограничный город между Сирией и Египтом. Теперь ел–Ариш. 19 Принимавший участие в цирковых играх. 20 1 модий соответствует приблизительно нашему четверику. 21 Близ бахр ел–Акаба, одном из заливов Красного моря. 22 Уроженец Италии. 23 Т. е. Газы. 24 Местные правители в провинциальных городах. 25 Название Consus древние ставили в связь с consilium 26 Участие в цирковых играх было обязательно для большинства провинциальной аристократии. 27 Загородки, в которых стояли запряженные колесницы перед началом бега. 28 Подобный же способ наговора упоминается в житии Св. Евфимия стр. 89. 29 Придворный военный чин. 30 Царствовал 336–361 г. |
| На стр. 2-й, рассуждая о значении 12–14 глав 1-го послания к Коринфянам для определения духовных дарований в первенствующей церкви, автор говорит: „о харизмах говорится ещё напр. в послании к Рим.14:2 и —424— след. и в нескольких других местах Нового Завета... напр. Еф.4:11 и след.“ Автор должен знать, что в серьёзно-научном богословском труде непременно надлежит указывать все основания автора, – умолчание их противно научной методе. На стр. 3-й по поводу этих, не указанных и потому неизвестно каких, мест автор говорит: „прочие же места, относящиеся к данному предмету, мы можем, в случае надобности, рассматривать, при условии их подлинности, только как параллели“. Что это за „при условии их подлинности“? Разве автор усвояет им только „условную подлинность“? Стр. 4: „У нас в России, к сожалению, до настоящего времени не появилось ни одного отдельного исследования, посвящённого разработке данного предмета, если только не считать исследованием (почему же?) небольшой и не имеющей научного значения (?) брошюрки прот. В. Михайловског о“. Но сожаление автора объясняется отчасти его незнакомством с довольно, по внешности, кратким и не отдельным, но во многих отношениях более научным и полным, чем сочинение о. Фивейского, исследованием проф. Голубева: „Обозрение посланий св. Ап. Павла к Коринфянам“. В особенности это должно сказать относительно изучения первоисточников – классических, иудео-греческих и иудео-раввинских. Можем указать нашему автору также и на подробные толкования Феофана, не говоря о некоторых других. На стр. 6-й автор вдаётся в недопускаемое научным методом предсказывание будущего, что „некоторые стороны предмета едва-ли, когда перестанут быть таинственными и загадочными“ (почему автор это знает, неизвестно). На стр. 7-й автор допускает весьма важную и не без-тенденциозную передержку в переводе свидетельства Златоуста о дарах духовных в первенствующей церкви: вместо „большой неясности – σφδα σαφς“ у нашего автора явилась „неопределённость“, – а вместо Златоустова объяснения этой неясности неведением (γνοια) и отсутствием (λλειψις) этих явлений при св. отце, наш автор говорит о неимении достоверного знания самих фактов (?), о которых говорит Апостол, и о том, что происходившее в Апо- |
|
|
