| В византийской иконографии преобладает преображенный евангельский реализм. В этом отношении очень характерно известное правило Трулльского собора, предлагавшее изображать Христа «в его человеческом облике» (κατ τν ανθρπινον χαρακτρα) – «в напоминание о Его жизни во плоти», πρς μνμην τς ν σαρκ πολιτεας. И «евангельскую истину» собор противопоставлял уже упраздненным ветхозаветным «символам» и «типам» (Трулльский собор, правило 82). Это правило очень понятно после пережитой христологической борьбы, когда приходилось защищать и объяснять полноту и единосущие человеческой природы во Христе. Вместе с тем, изображение Христа в ангельском образе могло возбуждать двусмысленные догадки: не был ли Христос ангелом (не только по служению, но и по природе). Подобные мысли были у некоторых гностиков; впоследствии Зигавин обличает богомилов, что они отождествляют Сына Божия с Архангелом Михаилом, именно как Ангела великого совета (Panopl., tit. XXVII, сар. 8; PG 130:1301). Конечно, у богомилов это был архаический мотив. Во всяком случае, вполне понятно, почему в ранних византийских памятниках изображения Ангела великого совета очень редки. Такие изображения существовали, но они вызывали соблазн, их считали противными преданию Церкви (ср. Преп. Феодор Студит . Epist. I, 15). Поэтому вряд ли можно видеть Ангела великого совета в известной фреске Константинопольской Софии. Скорее всего, здесь был изображен тот Архангел, «страж храма», о явлении которого рассказывается в известном сказании. Ниоткуда не видно, что «стражем храма» назывался у византийцев тот, кому храм был посвящаем; во всяком случае, это вряд ли возможно по отношению к Господским храмам. В миниатюрах мы встречаем иногда изображение Премудрости в ангельском образе, но тоже не часто (см. любопытную миниатюру в Лествице: рукописи Синайского монастыря, 418, XII век; из более поздних памятников ср. Лицевую славянскую Псалтирь 1397 г., в собрании Общества любителей древней письменности; еще на эмалевом окладе Сиенского Евангелиария; ср. интересную миниатюру Барбериновой Псалтири, 202, XII век: βασιλεα τν χριστιανν [Христианское Царство]). |
| Записки князя Якова Петровича Шаховского, писанные им самим. – Ч. 1–2.–М., 1810. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом. 1709//Русский архив. – 1892. – Кн. 1, 3. – С. 273–304; Кн. 2, 5. – С. 35–74. Захарченко М.М. Киев теперь и прежде. – Киев, 1888. Иванчин-Писарев Н.Д. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. – М., 1843. Иерофей (Добрицкий И.М.), архим. Брянский Свенский Успенский монастырь Орловской епархии. – М., 1866. Израилев А.А. Музыкально-акустические работы//Изв. имп. Общества любит, естествозн., антропологии и этнографии. – М., 1884. – Т. 41, вып. 2. – С. 58–72. Израилев А.А. Ростовские колокола и звоны. – СПб., 1884. (Чтения в Обществе любителей древней письменности. Вып. 51). Израилев А.А. Ростовский Ярославской губернии Рождественский третьеклассный женский монастырь. – СПб., 1899. Иллюстрация. – 1862. – N° 214, 5 апр. Иоасаф (Гапонов В.С.), иеромонах. Церковно-историческое описание суздальских достопамятностей. – Чугуев, 1857. Иосиф (Левицкий И.). Путеводитель к святыне и священным достопамятностям Москвы. – М., 1876. Иосиф (Левицкий И.). Путеводитель к святыне и священным достопамятностям Москвы и ее окрестностей. – 9-е изд. – М., 1882. Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. – Вып. 1. – СПб., 1869; Вып. 2. – СПб., 1871; Вып. 3. – СПб., 1873. Историческое описание первоклассного Княгинина Успенского женского монастыря в губернском городе Владимире. – М., 1900. История. О разрушении последнем Святаго града Иерусалима от Римскаго Цесаря Тита сына Веснасианова. Вторая о взятии славнаго столичнаго града греческаго Константинополя (иже и Царьград) от турского Султана Махомета втораго. – СПб., 1723. Кабанес О. и Насс Л. Революционный невроз/Пер. Д.Ф. Коморского. – СПб., 1906. Казанский П.С. Историческое описание Троицкого Козловского монастыря. – М., 1849. Казанский П.С. О призыве к богослужению в восточной церкви//Труды Первого археологического съезда в Москве в 1869. – М., 1871. – Т. 1.– С. 300–310. Казанский П.С. Село Новоспасское, Деденево тож и родословная Головиных владельцев оного. – М., 1847. |
| Ни икона Троеручицы, ни Млекопитателыница не происходят из Сирии, и обе носят характер позднейших балканских писем, и потому, мы должны считать эту икону подражанием западным оригиналам XIV-XV века, сербской работы. Имя св. Саввы служит путеводителем, но не должно служить доказательством времени. Принадлежность образа XIV-XV веку доказывается чертами типа и письма. И то, и другое, принадлежит позднему, не византийскому искусству, а письмо, в частности, чуждо собственных византийских приемов. Это итальянская манера, только в иных тонах и красках и в ремесленном виде. Галуны фелони Богородицы украшены, по итальянскому обычаю, надписями, в которых дважды передан «изрядный тропарь» на греческом и славянском языках. Рис. 25. Греко-итальянская икона Млекопитательницы», письма Ант. Пападопула в отд. Ват. Пинакотеки 278. По-видимому, в число русских списков «Млекопитателницы» попадало много непосредственных копий с итальянских икон этого типа, так как иначе нечем было бы объяснить некоторое разнообразие его вариантов в России. Например, в известном Сийском Подлиннике, принадлежащем Обществу Любителей древней Письменности, на листах за 404 (рис. 30) и 408 находим прориси двух почти тождественных по композиции, но разнящихся 32 по некоторым деталям вариантов. Рис. 26. Снимок иконы Б. М. «Млекопитательница» в Карейской Типикарнице Хиландара на Афоне. Рис. 27. Икона Б. М. Млекопитательницы в ц. при Хиландарской «Типикарнице», по кальке эксп. П. И. Севастьянова. Представлена Б. М., кормящая грудью Младенца и к Нему склонившаяся; Младенец изображен полулежащим, причем, однако, Б. М. держит его только одною рукою (в других прорисях обеими руками: в одном случае правою, а в другом левою, сообразно с положением Младенца на левой и на правой стороне, тогда как в сиенских оригиналах, например у Лоренцетти, Мать держит Младенца обеими руками (что вполне необходимо). Затем, Младенец одет здесь в короткую итальянскую рубашечку, и ножки от колен обнажены. И сама Б. М. под мафорием имеет итальянскую одежду. |
| Среди его работ, опубликованных в изданиях ОЛДП,- «О древне-русских певческих нотациях» (Там же. 1901. Вып. 145) и «О ближайших практических задачах и научных разыскиваниях в области русской церковно-певческой археологии» (Там же. 1904. Вып. 151). Ок. 7 лет Смоленский работал над текстом «Мусикии» И. Т. Коренева , подготовил к изданию «Мусикийскую грамматику» Н. П. Дилецкого (опубл. посмертно в 1910 на средства гр. С. Д. Шереметева). В 1906 г. Смоленский организовал 1-ю научную музыкально-археографическую экспедицию на Афон при поддержке ОЛДП и финансовой помощи гр. Шереметева (участники - Смоленский, А. В. Преображенский , П. А. Лавров, А. Н. Николов). В фотокопировании и выявлении рукописей большую поддержку экспедиции оказал библиотекарь Пантелеимонова монастыря о. Матфей, к-рый ради этого нарушил свое 5-летнее отшельничество в келье. Было сделано свыше 2 тыс. фотокопий из 7 рукописей Лаврской б-ки, кодексов Андреевского скита, Кутлумушского, Иверского, Ватопедского и Эсфигменского мон-рей. В Пантелеимоновом монастыре было скопировано 39 листов Евангелий VIII-XII вв. Альбомы фотоснимков, отложившиеся в архиве ОЛДП, представляют обширный комплекс богослужебных текстов, различные формы палеовизант. нотации («шартрской», «коаленской», «есфигменской» и «андреевской»), включая рукописи с экфонетическими знаками. К наст. времени в фонде ОЛДП в НИОР РНБ сохранились 9 альбомов и негативы (общее число негативов и фотоснимков - 1314; РНБ ОР. Ф. 536. Оп. 3. Д. 509-550), часть фотоматериалов находится в НИОР РНБ (Ф. 1175), РГИА (Ф. 1119) и РИИИ (Ф. 2). Смоленский и Преображенский занимались составлением сводного указателя греческих и древнерусских песнопений (не завершен, неопубл.), ставшего 1-м исследованием по сопоставительному изучению корпуса певч. книг и памятей византийского и древнерусского певческого круга. После смерти Смоленского Преображенский продолжил его работу по отделу. Неоднократно в археографические экспедиции на Афон ездил чл.-кор. ОЛДП (с дек. 1908) А. А. Дмитриевский , часть собранной коллекции фотоснимков к-рого хранится в фонде ОЛДП (РНБ ОР. |
| 10-го ч. препроводил я в существующей в СПБ. Комитет Общества Любителей Древней Письменности принадлежащий мне экземпляр рукописного евангелия в сребро -позлащенном окладе, при письме следующего содержания: «Желая выразить искренее сочувствие к полезным трудам общества Любителей Древней Письменности, имею честь препроводить присем в Комитет сего Общества принадлежащий мне экземпляр рукописного Евангелия, по-видимому XVI столетия, малого формата, в сребропозлащенном окладе, украшенном разными священными изображениями 474 . Покорнейше прошу принять от меня это усердное приношение в дар для библиотеки Общества, которого я имею честь быть Членом – учредителем». На это отвечал мне Председатель Комитета, Князь Павел Петрович Вяземский, от 14-го числа в следующих выражениях: «Ваше Высокопреосвященство Милостивый Государь! Присланный при отношении Вашем от 10-го сего января, в дар Обществу Любителей Древней Письменности, принадлежащий Вам экземпляр рукописного Евангелия, по видимому XVI века, малого формата, в сребропозлащенном окладе и украшенном разными св. изображениями, Комитетом Общества получен в исправности. Глубоко ценя это Архипастырское внимание, Комитет просил меня передать Вашему Высокопреосвященству его сердечную благодарность за такой драгоценный подарок, послуживший одним из лучших украшений коллекции рукописей принадлежащих Обществу. С особенными удовольствием исполняя это лестное для меня поручение Комитета и поручая себя молитвам Вашим, я покорнейше прошу принять уверение в совершенном моем почтении и преданности, с которыми имею честь быть»… 11-го ч. получено мною письмо из СПБ. от Александро-Невской Лавры, архимандрита Симеона 475 , который от 10-го писал мне: «На днях в беседе со Владыкою 476 я передал о затруднении Вашего Высокопреосвященства найти благонадежного Ректора для Тверской семинарии; Владыка сказал: «что же? порекомендуйте Преосвященному Инспектора Минской семинарии, Архим. Анастасия 477 ; Преосвященный может порекомендовать избирателям, или и сам может представить, если не удадутся выборы. – Обер-Прокурор будет доволен, ибо он находить лучшим, когда ректорами состоят монашествующие лица». – О чем и спешу сообщить Вашему Высокопреосвященству, если не поздно». |
| К третьему ряду относится «Описание Хлудовской рукописи 147», помещенное Лопаревым в Чтениях Общества Истории и Древностей (1887, 3). Так открылись научные работы Лопарева. Начав свою деятельность при содействии Палестинского Общества поручавшего ему и после ведение многих своих изданий, в том же, 1887 году Лопарев был привлечен временно исправлявшим тогда должность председателя Общества Любителей Древней Письменности Д. Ф. Кобеко к работам Общества, именно к описанию его рукописей. Дело это было точно для Лопарева предназначено – в нем он нашел полное удовлетворение своим желаниям и энергично взялся за его исполнение. В течение трех лет 1887 – 1889 он описал 624 рукописи, т. е. все рукописи, составлявшие в то время Музей Общества, которые разделил на три тома (1-й вышел в 1892, 2-ой – 1893 и 3-й в 1899). В предисловии к 1-му тому Лопарев высказывает предположение напечатать всего 6 томов, при чем в 4-й и 5-й тома поместить описание рукописей собрания кн. Вяземского, входящих в состав Музея, но особо выделенных, а в 6-й описание новых приобретений. Труд этот не может не быть особо отмечен, как тщательное изучение рукописей, богатое библиографическими указаниями и точное по передаче текстов. Мы не ставим в вину описателю странного порядка расположения отдельных описаний рукописей по их формату и за тем в каждом формате по хронологии времени приобретения рукописей Обществом, что совершенно устраняет цельность описания, простоту справок и удобство изучения; думаем, что молодой описатель в этом случае поступил не по своей воле, а по указаниям других лиц. Дав ученому миру хорошее руководство к ознакомлению с коллекциями рукописей Общества Любителей Древней Письменности, работа эта сослужила большую службу и самому описателю. Он близко вошел в старую и древнюю русскую книжность, изучил лучшим способом – путем опыта – русскую палеографию, стал знатоком библиографии и в то же время пользовался всяким случаем, чтобы извлекать из источников материалы к задуманному на студенческой скамье труду о византийско-русских отношениях. |
| К этому я прибавил вопрос: не могла ли глаголица быть изобретена в Болгарии каким-нибудь сектатором, противившемуся учению Кирилла? Отвечать на этот вопрос отрицательно – думал я – пока нельзя в такой же мере, как и отвечать положительно; следовательно вопрос возможен. (Древние письмена Славянские. 1848. стр. 23–25 и 30–32). В то же время высказал свое мнение о начале глагольской письменности и профессор В. И. Григорович – в одном из заседаний Казанского Общества Любителей Отечественной Словесности. Вот как это мнение передано в Казанских Губернских Ведомостях: – «Другой замечательный факт, хотя и известный уже Русским ученым, о Кирилле и Мефодии находится в их Житии, которое г. Григорович списал в Рыльском монастыре, находящемся в Болгарии, в Доспатских горах. В этом Житии сказано, что св. Кирилл нашел в Херсоне уже готовый перевод Св. Писания на Русском языке, и встретил человека, умевшего читать этот переводе 1. Это сведение впрочем ни мало не дает повода к уменьшению заслуги св. Кирилла и Мефодия, и не опровергает того, что они были изобретателями Славянских письмен; потому что такой перевод хотя и мог существовать, однако же он мог быть писан и Греческими буквами. Принимая же в соображение, что Кирилл сам не умел читать этого перевода – что было бы возможно ему сделать при Греческой транскрипции – можно предполагать, что этот перевод быль писан глагольскими письменами. А в таком случае древность глаголицы перед кириллицею будет несомненна, если докажится достоверность этого сказания о переводе св. Писания, встреченном Кириллом в Херсоне.» Недосказанное, в кратком известии о мнении нашего достойного ученого, досказано им самим в чтении о древней письменности Славян, вышедшем в 3 Журн. Мин. Нар. Просв, за этот (1852) год. Здесь представляется извлечение из этого чтения в собственных выражениях автора: – «Под именем глаголиты давно была известна в приморской Хорватии письменность Славянская, которая, на основании дозволения папы Иннокентия, в 1248 году, признана церковною и в последствии применена была к гражданским делам. |
| Начав работу над описанием рукописей Общества Любителей Древней Письменности в качестве частного лица, через год, в 1888 году, по приглашению бывшего тогда секретарем Общества И. В. Помяловского, Лопарев занял в Обществе и официальное положение – сначала помощника секретаря и библиотекаря, потом, после сложения Помяловским с себя звания секретаря, и эту последнюю должность. Председатель Общества гр. С. Д. Шереметев из первых опытов молодого описателя убедился в его способностях, в его трудолюбии и, чтобы облегчить его труд и обеспечить его жизнь, дал ему побочную, скорее номинальную, чем действительную службу, назначив его секретарем Странноприимного дома своего имени, службу, которая давала Лопареву право на небольшую квартирку в доме графа и устраняла от него всякие заботы о необходимых мелочах жизни. Так и, конечно, только при таких условиях он мог спокойно предаваться своему делу. Зимами он работал в Обществе, лета проводил или в имениях гр. Шереметева или вместе с ним путешествовал по русским святым местам, знакомясь с их стариной и изучая памятники. Так отдых сливался у него с делом, которое его увлекало целиком, с полным захватом. Описание рукописей интересовало Лопарева не только само по себе; работа, над рукописями, до того времени ни кем не рассмотренными и не изученными, дала возможность делать открытия, и не только новых списков уже известных памятников русской литературы, но новых дотоле неведомых её произведений, и он умел пользоваться этой возможностью. Это льстило самолюбию молодого ученого, поднимало в нем дух и давало силы более и более работать, возвышая в то же время его имя, как изследователя, в ученой среде. Он постепенно становится душою Общества Любителей Древней Письменности; деятельность его разрасталась и энергия кипела. Особо сильную сенсацию произвела находка Лопаревым в 1892 г. в одной Псковской рукописи XV в. поэтического «Слова о погибели Руския земли», произведения, отнесенного, судя по тому, что в. к. Ярослав Всеволодович (1238 – 1247) называется в нем «нынешним» и вместе с тем упоминается его старший брат Юрий (в. |
| В 1903 г. Дружинин был утвержден в должности правителя дел Комиссии 300 , вел научно-организационную работу, систематизировал делопроизводственный архив и комплектовал библиотеку По инициативе В.Г. Дружинина было налажено фотографирование наиболее ценных рукописей архивного собрания 301 . Археографическая комиссия располагалась в здании Министерства народного просвещения, при котором она была учреждена 302 , затем на Надеждинской ул. д. 27 303 . где помимо зала заседаний были обустроены библиотека и архив, открытые для исследователей 304 . В 1914 г. канцелярия, архив, библиотека и книгохранилище Археографической комиссии переехали в надворные пятиэтажные флигели, построенные по проекту архитектора М. В. Красовского 305 . Там же были оборудованы квартиры, в одной из которых в 1915 г. поселился В.Г. Дружинин 306 . Он жил там до 1925 г., когда вместе с Комиссией переехал в дом 2а по Тучковой набережной, в «помещение в старинном здании, находящееся на Васильевском острове в непосредственной близости от Ростральных колонн» 307 . Василий Григорьевич Дружинин – известный ученый, коллекционер, специалист по старообрядчеству, действительный статский советник, кавалер российских и иностранных орденов и медалей. Он член многих научных обществ: Императорских географического и технического (1901), Комитета попечительства о русской иконописи (1903– 1918); член ревизионной комиссии Общества любителей древней письменности (с 1906), Русского Военно-исторического общества, Тверской ученой архивной комиссии, Совета Киевской духовной академии, Уральского общества любителей естествознания и других. Материальное участие Дружинина в этих обществах не ограничивалось уплатой членских взносов – он дарил им книги, предметы старины, картины, монеты. Как представитель Археографической комиссии Василий Григорьевич участвовал в работе Комиссии по устройству юбилейной выставки «Ломоносов и Елизаветинское время». Научная деятельность В.Г. Дружинина продолжилась и после революции. Еще в марте 1917 г. он стал членом Союза архивных деятелей, который разрабатывал принципы организации архивного дела. В 1918–1919 гг. В.Г. Дружинин работал в Главархиве помощником заведующего Сенатского архива. Он также был членом Комиссии по охране памятников искусства и старины 308 . Ученый продолжал работать в Археографической комиссии, с 1921 г. – в качестве заместителя председателя Комиссии С.Ф. Платонова. Научные заслуги Василия Григорьевича были оценены Академией наук, которая 29 декабря 1920 г. избрала его член корреспондентом РАН. |
| Личность отца Саши Гагарина была столь незаурядна, богата и неповторима, что не могла не получить отражения в манерах, стиле поведения и общения его маленького сына. Позднее Великий князь наиболее дружеские отношения поддерживал с графинями Перовскими — близкими подругами его сестры, Великой княгини Марии Александровны. Особенно с Ольгой Перовской, которая отличалась умом, необычным для ребенка, высоким христианским настроем и нравственным развитием, стоицизмом. При этом Ольга была веселого нрава, любила шутить. Никогда не осуждала ближних. После трагедии, которая произошла в семье Перовских, обе сестры посвятили себя делам милосердия. Великая княгиня Мария Александровна после Русско-турецкой войны 1877–1878 г.г. основала в Царском Селе приют для детей раненых воинов. Приютом управляли сестры Перовские. В 1889 г. от одной из девочек приюта Ольга Перовская заразилась дифтеритом. Ощущая близость кончины, она спросила врача: «Я должна умереть?» Поняв, что это так, очень спокойно сказала: «С величайшим удовольствием». Исповедалась, причастилась и умерла в тот же день. Мало сказать, что такое смирение человека, находившегося на грани жизни и смерти, вызывало уважение Великого князя. Оно учило строгости и сдержанности каждого шага, предостерегало от расточительности по отношению к благам, которые дарованы людям, побуждало помнить о хрупкой грани, которая отделяет жизнь от земного небытия. Из оставшихся друзей раннего детства Великий князь очень тепло относился к А.Н. Мальцовой и княжне А.П. Вяземской, отличавшейся необыкновенной прямотой и благородством характера. В течение всей жизни дружеские отношения Великого князя с женщинами определялись не их возрастом или внешней привлекательностью, но их нравственной красотой. Каждый человек, к которому великокняжеская чета в течение всей жизни испытывала глубокое уважение, происходил из благородной семьи с хорошими традициями, высоким образовательным и нравственным статусом. Если иметь в виду, к примеру, ту Александру Павловну Вяземскую, которую так ценили Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна, то она происходила из древнего дворянского рода. Мать — Вера Федоровна Вяземская, урожденная княгиня Гагарина. Отец — Павел Петрович Вяземский, сын П.А. Вяземского, владельца Остафьева. Известный археограф, историк литературы, коллекционер. После окончания Петербургского университета работал в Министерстве иностранных дел, затем в Министерстве народного просвещения, далее — в Министерстве внутренних дел. Инициировал создание Общества любителей древней письменности. Собиратель богатой библиотеки редких книг и рукописей. Автор трудов по истории палеографии и истории литературы. После смерти П.П. Вяземского имение перешло в собственность его зятя С.Д. Шереметьева, который создал там музей . |
|
|
