| Сходны миниатюры: Евангелие публ. библ. 105 (л. 106 об.: внизу один 118 (л. 194). В коптском Евангелии нац. библ. (л. 217 об.) Иисус Христос вверху в облаках с книгой и благословляющей десницей; внизу в четырех рядах расположены апостолы; все они пали ниц. Очевидно, не византийская схема. В ипатьевском Евангелии 1 обычное типическое изображение; в Евангелии 2 являются три св. жены среди апостолов; некоторые из апостолов пали ниц, другие смотрят вверх. В сийском Евангелии (л. 19) на горе, с которой возносится Иисус Христос, видны следы двух ступней Иисуса Христа. В армянском Евангелии эчмиадзинской библиотеки XIII в. Богоматерь в миниатюре вознесения сидит на кафисме среди апостолов 2701 ; в армянском Евангелии публ. библ. 1635 г. (л. 19) и 1688 г. схема византийская. Часто повторяется вознесение в лицевых псалтирях; формы его здесь также довольно однообразны: тип византийский обычный, как в лицевых Евангелиях; иногда оно сокращено применительно к букве текста: опущены ангелы, Богоматерь и даже апостолы. Образцы: в лобковской псалтири, Пс. 17; 46; 56; 88 2702 ; в барбериновой псалтири, Пс. 17; 23; 47 ; в ватиканской псалтири, Пс. 17 ; Общества любителей древней письменности, Пс. 17; 46 и 56 2703 ; в псалтири угличской, Пс. 17 и 46, и в псалтирях годуновских (рукоп. С.-Петерб. Дух. Акад., Пс. 46 , л. 197; 56, л. 225). Оригинальное уклонение в миниатюрах, относящихся к словам Пс. 23:7 «возмите врата, князи, ваша»: вверху над возносящимся Спасителем изображено небо в виде круга синего; два ангела раскрывают небесные врата, куда начинает уже проникать ореол Иисуса Христа. Это изображение находится в псалтирях – Лобкова и барбериновой (ср. слав. псалт. Хлудова, л. 36 об.) 2704 . 191. Миниатюра рукописи бесед Иакова. Высшая ступень развития византийской композиции в миниатюрах бесед Иакова (ватик., л. 2 об.; париж. перед 1-й бес.; см. рис. 191) 2705 . Обстановка архитектурная: изображен пятикупольный храм, внутреннее пространство которого разделено четырьмя колоннами на три неравных нефа. |
| Число членов-учредителей, действительных членов и подписчиков на издания ОЛДП не должно было превышать 70 чел. Почетными членами избирались лица, оказавшие значительные услуги ОЛДП в его издательской деятельности, их число не должно было превышать 10 чел. (в первые 5 лет должно было быть избрано не более 5). Представители книгохранилищ, обществ и лица, с к-рыми ОЛДП вступало в контакты на предмет содействия как внутри России, так и за рубежом, могли получить дипломы членов-корреспондентов об-ва (Там же. С. 4). Лица, внесшие в казну об-ва единовременно 5 тыс. р., могли при желании передавать свои права по об-ву по наследству (Там же. С. 7). В 1887 г. ОЛДП насчитывало 116 членов (7 почетных, 36 действительных и 73 члена-корреспондента), к 1903 г.- 164 члена (10 почетных, 35 действительных и 119 членов-корреспондентов) (см.: Мещенина. 2009. С. 251), к апр. 1908 г.- 166 членов (10 почетных, 28 действительных, 128 членов-корреспондентов; см.: Отчеты за 1907-1908 гг.//Отчеты о заседаниях Имп. ОЛДР в 1907-1910 г. СПб., 1911. С. 28 (отд. паг.)). Членами ОЛДП в кон. XIX - нач. XX в. состояли выдающиеся ученые: Ф. И. Буслаев , В. В. Стасов , Н. П. Кондаков , Н. В. Покровский , Н. П. Лихачёв, В. Н. Щепкин , Е. К. Редин , Д. В. Айналов и др. ОЛДП взяла под покровительство имп. Мария Александровна († 1880), уполномочив своего секретаря П. А. Морица участвовать в заседаниях. Высочайшим повелением от 3 февр. 1883 г. ОЛДП получило наименование «Императорское» (3 ПСЗ. Т. 3. 1358. С. 31). C 19 авг. 1902 г. находилось под покровительством имп. Николая II. Заседания ОЛДП первоначально проходили в доме кн. П. П. Вяземского на Почтамтской ул., с 80-х гг. XIX в.- в т. н. Фонтанном доме Шереметевых (набережная р. Фонтанки, 34), куда были перемещены музей и б-ка ОЛДП, к-рые формировались с момента основания об-ва. Основу рукописного собрания об-ва составила коллекция кн. П. П. Вяземского (согласно описанию 1902 г.- 544 рукописи, гл. обр. XVI-XIX вв.; см.: Изд. ОЛДП. 1902. 119; согласно описи фонда 166 НИОР РНБ 1985 г.,- 568 рукописей XIII-XIX вв.). |
| Вслед за изложенным помещены, повидимому как отдельные произведения того же писателя, описания пути в Галилею и Пасхального чуда на гробе Господнем. Эта последняя часть Хождения оканчивается послесловием, в котором однако время Даниилова хождения не указано. За исключением означенной подробности, в главе о свете святом встречаются оба признака полных редакций Даниилова Хождения, как-то: имена послухов чуда и имена князей, записанных Даниилом в Лавре св. Саввы. Последние, то-есть имена князей, представляют собою почти точную копию с того сокращенного списка Хождения, который в моем изследовании я обозначил названием Софийского I (В). Можно предположить, что этот Софийский список был сокращен из того, который послужил подлинником для Хлудовского. Текст Хлудовского списка, по сравнении его с печатным изданием Археографической Комиссии, представил, кроме указанных выше особенностей, весьма немного отличий и пропусков, впрочем не особенно важных. Для полноты сообщаемых сведений считаем не лишним поместить во втором приложении подлинные заглавия отдельных глав Хождения, с обозначением тех листов, на которых начинается каждая глава и с указанием соответствующих мест по изданию Археографической Комиссии. Обращаясь к важнейшей части Хлудовского списка, именно к помещенным в нем лицевым изображениям Палестинских святынь и местностей, я должен прежде всего засвидетельствовать здесь мою признательность И.А. Шляпкину, благодаря которому мне удалось получить с этих изображений точные снимки, предлагаемые мною Обществу Любителей Древней Письменности в воспроизведении посредством гектографа. К сожалению, я должен был ограничиться указанным способом воспроизведения, в виду кратковременности пребывания И.А. Шляпкина в Москве. Впрочем, мне кажется, что тот вид, в котором предлагаются снимки, достаточно соответствует наглядному ознакомлению с их характером. Не предполагая сам воспользоваться изображениями этого сборника, я считаю необходимым сообщить о них Обществу Любителей Древней Письменности, в надежде что оно признает полезным издание этого редкого памятника. |
| Этот не отличающийся точностью газетный отчёт сразу стал активно использоваться старообрядческими полемистами. Приведем фрагмент из вышедшей в 1910 году популярной старообрядческой брошюры: Какого же достоинства оказался этот первоисправленный Служебник, это «детище» Никона? Ответ на это мы находим среди данных, только что появившихся на свет Божий. В средних числах февраля, – как сообщают Ведомости С.-Петербургского градоначальства 40 за 1909), – в Императорском обществе любителей древней письменности был заслушан доклад А. А. Дмитриевского , в котором сказано: «первое издание Служебника оказалось неудачным: его сжигали и отбирали». Очевидно, «хороши» были исправления, если пришлось самим издателям Служебника сжигать его тогда же, чуть ли не при самом выходе его в свет (Варакин 1910, 9). При этом антистарообрядческие миссионеры тщетно пытались отыскать подлинный текст доклада А. А. Дмитриевского . Сохранилось адресованное А. А. Дмитриевскому письмо от проживавшего в Егорьевске 5 А. Кузнецова: Раскольники напечатали книжку об исправлении богослужебных книг при патриархе Никоне , в которой старались очернить ‹...› патриарха Никона, между прочим, воспользовались и Вашим почтенным именем, ссылаясь на «Ведомости СПб. градоначальства» 1909 40, говорят, что в середине февраля (вероятно 1909) Вы читали доклад в Императорском обществе любителей древней письменности, в котором якобы неодобрительно отзывались о никоновском исправлении 6 . 2 .3. Наиболее подробно о своей работе, посвящённой истории никоновской справы, А. А. Дмитриевский рассказывает в рецензии на книгу прот. М. И. Орлова «Литургия св. Василия Великого » (Орлов 1909). Публикация этого отзыва имеет следующую предысторию. 18 января 1909 года А. А. Шахматов обратился к Дмитриевскому с просьбой 7 дать отзыв на книгу протоиерея Орлова в связи с выдвижением этой книги на премию им. М. Н. Ахматова. В своём отзыве А. А. Дмитриевский высказал ряд замечаний, однако общий вывод рецензента был вполне положительным. «Учёный издатель с замечательным трудолюбием и поразительной добросовестностью собирал греческие и славянские тексты данного чина и дал в руки литургистов превосходное пособие. Добросовестному же и опытному преподавателю литургики своими многочисленными вариантами книга эта даёт возможность уяснить детально текст этой литургии со всей основательностью и полной ясностью. Ввиду указанных достоинств настоящей книги и в целях поощрения трудолюбивого и самоотверженного её издателя, мы признали бы справедливым рекомендовать её для приобретения в фундаментальные библиотеки духовных семинарий» 8 . |
| В музее ОЛДП к 20-м гг. XX в. хранились: памятники станковой живописи на дереве и др. материалах XIV-XIX вв. (160 ед.); складни царских врат и резных крестов и икон XVI-XIX вв.; прориси (свыше 6 тыс.); медное и бронзовое литье (свыше 200); коллекция предметов домашнего обихода и церковная утварь XIV-XIX вв. западноевропейской, византийской, восточной и славянской традиций (свыше 500); картины, портреты, рисунки в различной технике (ок. 40); ткани, предметы одежды, головные уборы (ок. 200); гравюры, литографии, фотографии (свыше 700); лубок (свыше 1 тыс.); коллекции типографской печати; медали, монеты, жетоны (ок. 1500); изразцы (свыше 50); масонская коллекция (ок. 50); единственное известное в науке на тот момент собрание негативов (свыше 1200) с древних нотных рукописей и др. Об-во существовало на частные пожертвования, с 27 дек. 1902 г. на издание «Памятников древней письменности и культуры» ему из казны ежегодно выдавалось 2 тыс. р. На собраниях комитета и общих заседаниях ОЛДП обсуждались вопросы, связанные с исследованием и публикацией рукописей, комплектованием б-ки и музея об-ва, сотрудничеством с различными учреждениями и частными лицами. Научные контакты об-ва велись посредством переписки и обмена изданиями с б-ками, университетами, архивными комиссиями, редакциями журналов, академиями и др. об-вами. Для публикаций отбирались малоизученные памятники XVI-XVII вв., а также более ранние тексты лицевых рукописей, орнаменты, миниатюры, образцы письма и украшений. Публикация рукописей выполнялась с воспроизведением лицевых изображений и орнаментов посредством светопечати, литохромии и ксилографии. В нояб. 1898 г. при ОЛДП была образована Комиссия по изданию Лицевого иконописного подлинника (В. М. Васнецов, В. Т. Георгиевский, Кондаков, Лихачёв, Покровский, Н. В. Султанов, прот. М. И. Хитров), которая Высочайшим указом от 19 марта 1901 г. была преобразована в самостоятельный Комитет попечительства о русской иконописи под председательством гр. С. Д. Шереметева (3 ПСЗ. |
| Сам Макарий был большой любитель старины, собирал памятники древней письменности и древней истории, сам продолжал Степенную Книгу - историческое сочинение, начатое митрополитом Киприаном - и составил огромный сборник биографий, сказаний, поучений и богословских сочинений, как оригинальных, так и переводных, расположив их по месяцам и дням года, и дал этой книге название Минеи Четьих. В своих ученых трудах Макарий не только не руководствовался ни малейшей критикой в признании подлинности собираемых сочинений, но допускал всякие вымыслы и не заботился о правильности редакции сочинений, помещенных в его Великих Минеях. В начале 1547 года по царскому повелению собраны были со всего государства девицы, и молодой царь выбрал из них дочь умершего окольничего Романа Юрьевича Захарьина. Имя царской невесты было Анастасия. Свадьба происходила 3 февраля. Женитьба не изменила характер царя. Он продолжал свою буйную, беспорядочную жизнь, не занимался делами правления, но постоянно заявлял, что он самодержавный государь и может делать, что ему угодно. Всем заправляли родные его Глинские, повсюду сидели их наместники, не было нигде правосудия, везде происходили насилия и грабежи. Сам царь не терпел, чтоб его беспокоили жалобами. 3-го июня семьдесят псковских людей прибыли в Москву жаловаться на своего наместника князя Турунтая-Пронского, угодника Глинских. Они явились к царю в его сельце Островке. Ивану Васильевичу до того не понравилось это, что он велел раздеть псковичей, положить на земле, поливать горячим вином и палить им свечами волосы и бороды. Во время такого занятия государю пришла неожиданная весть, что в Москве, когда начали благовестить к вечерне, упал колокол. Иван бросил свои жертвы и поспешил в Москву. Падение колокола считалось на Руси - как и теперь считается - предвестием общественного бедствия. Последовало и другое предвестие пред совершением ожидаемой уже беды. Был в Москве юродивый, по имени Василий. О нем ходили чудные слухи. Он являлся на московских улицах, и в летний зной и в зимнюю стужу, нагишом " как Адам первозданный " . |
| В 1915 году благодаря усилиям Георгиевского в отдел поступает архив Льва Николаевича Толстого. Свидетельством признания научной общественностью археографической деятельности Георгиевского было принятие его в члены Русского военно-исторического общества в 1908 году, Общества истории и древностей российских в 1912 году, Общества любителей древней письменности в 1914 году, Московского археологического общества в 1916 году. Григорий Петрович Георгиевский в музейной жизни занимал активную позицию. В 1911–1914 годах он был членом хозяйственного комитета музея, в 1912 году – членом строительной комиссии. Весной 1915 года по инициативе директора Румянцевского музея Василия Дмитриевича Голицына был организован комитет Российского общества Красного Креста при Румянцевском музее. Его делопроизводителем стал Григорий Петрович. Комитетом был организован «46 передовой отряд для перевозки раненых с поля боя», который содержался на добровольные пожертвования и действовал до 1917 года. В тяжёлое революционное время Георгиевский был председателем домового комитета (1917–1922). «Эту нагрузку непрерывно нёс более пяти лет и за это время организовал сбор вещей для Красной армии и пошивку белья для неё. Одновременно был членом месткома, причём три раза избирался председателем месткома». Он добывал продовольственные пайки для сотрудников Румянцевского музея, дрова для отопления, организовывал дежурства для охраны музея, распределял места в музейных экспозициях, куда поступали новые экспонаты. После октября 1917 года изменились условия собирания рукописных материалов. Изменились и взаимоотношения с владельцами архивов и собраний – источниками поступления рукописей стали реквизиции из помещичьих усадеб, закрытых монастырей, спасение коллекций из поместий, брошенных владельцами, передача собраний владельцами на государственное хранение. Благодаря усилиям Георгиевского были сохранены уникальные коллекции древнерусских и старопечатных книг, иконописи и мелкой пластики собирателя Егора Егоровича Егорова, поступившие после смерти владельца в 1917 году в Румянцевский музей. Георгиевский составил описание части собрания рукописных книг Егорова. |
| Бумага двойного формата, с знаком – «сфера» (в нескольких незначительных вариантах, например, в л. 122 – более испорченного рисунка). 2) Лл. 163–184, 206–226. Бумага с знаком в виде большого кувшина с одною ручкою, над кувшином корона. На кувшине украшение из черточек и буквы «RC». Pontuseaux – чаще, а в лл. 173–175 совсем частые. 3) Лл. 185–205, 227–242. Бумага с знаком в виде кораблика (например, «Палеографическое значение бумажных водяных знаков», и 1897). Несколько вариантов (так в лл. 186, 189 – кораблик почти совершенно правильной формы, в л. 185 – рисунок сбит). Нельзя не отметить, что бумажные знаки в рукописи встречаются во многих случаях в чистых незаписанных местах, так что почти все филиграни могли бы быть воспроизведены фотографией. С точки зрения филигранографии рукопись дает самый определенный ответ. а) Первая бумага сборника со знаком из двух букв, это лигатура из Р и R, увенчанная розеткой. Знак редкий и типичный, который мы находим в русском документе, поручной записи 1554 года. b) Вторая бумага – со знаком сердца, увенчанного короною. Совершенно торжественные знаки в Евангелии, написанном в 1555 году и в знаменитом списке Никоновской летописи, принадлежавшем князю Оболенскому. c) Третья бумага – со знаком сферы. Вполне тожественные знаки находятся в бумаге Патриаршего списка Никоновской летописи. d) Четвертая бумага с кувшином с весьма показательным украшением в виде черточек и с буквами R и С. Тожественные знаки в списке Никоновской летописи собрания князя Оболенского. е) Пятая бумага кораблик особой формы с длинным флагом. Тожественные знаки, например в Минеи-Четьи, рукописи 1567 года, находящейся в библиотеке Императорского Общества Любителей Древней Письменности. Такое сочетание указывает на эпоху царя Иоана Грозного и даже более, на счастливую первую половину этого царствования, ознаменованную не только завоеваниями, но и рядом исторических и художественных предприятий самого широкого размаха. Тожество бумаги некоторых частей рукописи с бумагою двух знаменитых списков Никоновской летописи очень знаменательно и намекает на одну и ту же пору во времени и месте написания. |
| Вместо полемических статей я нашел более полезным написать особое исследование о спорных вопросах. От этого намерения не заставила меня отказаться и вышедшая по окончании моей полемики с А. И. Соболевским книга Η. П. Лихачева «Библиотека и архив московских государей в XVI столетии» (Спб. 1894 г.). Еще в марте 1894 г. Лихачевым в Императорском обществе любителей древней письменности было сделано сообщение под заглавием «Царская библиотека в XVI столетии», о чем своевременно было помещено известие и в газете («Новое Время») и в специальном журнале («Археологические Известия и Заметки»). По словам г. Лихачева, изданная им в 1894 г. книга и есть сей реферат (см. стр. 7), без сомнения дополненный и в начале и особенно в конце идущими и неидущими к делу материалами. Выводы г. Лихачева вызвали на заседании, как говорит отчет, «сильные возражения со стороны В. Г. Васильевского , Д. Ф. Кобеко и П. А. Сырку», а по появлении их в свет не повлияли, как я сказал, на мое решение относительно необходимости писать особое исследование по этому вопросу. Книга г. Лихачева состоит из 152+82 страниц, из коих стр. 87–152+1–82 уделены различным «Приложениям» и «спискам», а стр. 1–86 составляют исследование его касательно библиотеки и архива царских. На первых 15 страницах (1–15) он говорит о занятиях Э.Тремера в Москве и полемике по вопросу о царском архиве и библиотеке; следующие 26 страниц (15–41) и 5 страниц в конце, всего 31 стр., – уделены вопросу о библиотеке московских государей в XVI в. Это коротенькое исследование г. Лихачева не удовлетворило меня, по своему качеству, потому, что фактические сведения (по вопросу о царской библиотеке) почти все те же, которые находятся и в упомянутой выше статье проф. Клоссиуса, у митр. Макария, и у В. С. Иконникова , и, следовательно, не представляют ничего нового; из соображений же) автора иные таковы, что должны вызвать или «сильное возражение» или улыбку 2 ... У г. Лихачева не встречаем и новой постановки вопроса: он идет по проторенному другими пути, вставляя только по местам свои замечания... |
| Изданием Указателя для обозрения синодальной ризницы и библиотеки не только обыкновенным посетителям той и другой, и занимающимся в них давалась в руки необходимая справочная настольная книга, но и любителям науки, и труженикам в той или другой области ее открывалась глубокая почва и широкое поле для наблюдения и исследования. Древне-русский, особенно церковный быт, с его религиозным мировоззрением, с его домашним и общественным обиходом, с его искусством на различных степенях развития последнего и т. д., по наглядности ясно раскрывался в описании ризницы, а многочисленные, разновременные по происхождению и разнообразные по содержанию памятники древней письменности, хранящиеся в библиотеке и описанные в Указателе, простирающиеся не только на Русь в разные времена ее истории, но и на иные страны, особенно же Грецию, открывали собой, по Указателю, обширное поле для изучения состояния просвещения в сих странах, для исследования в области наук богословских, философских, исторических, словесных, юридических и других. Удобство пользования сими памятниками в Указателе для занимающихся ими облегчается тем, что все рукописи и греческие, и славянские, расположены в алфавитном порядке, а в конце того и другого Указателя (т. е. Указателя греческих и Указателя славянских рукописей) приложен хронологический перечень рукописей по векам написания их. И мы видим из последующих работ разных ученых, как значительно увеличилось число исследований, основанных именно на разборе рукописей синодальной библиотеки 4 ; а учрежденное вскоре после составления и издания Указателя Преосвященного Саввы Московское Археологическое Общество уже в 1865 году положило Указатель синодальной ризницы, составленный Преосвященным Саввой, взять в основание (в числе немногих других источников) при составлении «Материалов для археологического словаря» 5 . Излишним считаем говорить о многочисленных ссылках на Указатель и ризницы, и библиотеки, как на источник и авторитет, встречающихся в разных учено-литературных исследованиях и статьях за последние 35–40 лет 6 . Все это ясно показывает, какой сильный толчек научному движению дал этот Указатель. |
|
|
