| А позже, в 1834-м, оставил в дневнике комплиментарную оценку Киселёва: «Он, может, самый замечательный из наших государственных людей, не исключая Ермолова». В те дни Киселёва воспринимали уже не как генерала, он оказался на вершине бюрократической империи. Можно ли было спасти самодержавную систему, приспособить её к новым временам, преобразовать, не уничтожив сути? Министр просвещения С.С.Уваров не сомневался, что пришло время создавать идеологический фундамент, который прослужит империи долгие годы. В 1830-е он создаёт концепцию самодержавия, выдаст формулу триады: «Православие, самодержавие, народность». Эти основы существовали с допетровских времён, а при Екатерине с их помощью империя укрепилась на Чёрном море и замышляла восстановление Византии… Уваров попытался упорядочить давно известные принципы и лозунги – получилось эффектно, но, как оказалось, поздновато. Его идеология продержалась меньше четверти века. Киселёв в те же годы действовал по хозяйственной линии. А ведь когда-то он служил в Кавалергардском полку, стойко сражался на Бородинском поле, после чего попал в адъютанты к генералу Милорадовичу. Не раз ему приходилось с докладами представать перед императором. Александру I понравился обстоятельный офицер, умевший мыслить логически и объясняться с толком. На Венском конгрессе Киселёв уже присутствовал в свите императора. Военные и дипломатические заботы не отвлекали Киселёва от экономических вопросов. Вскоре после Венского конгресса он составил для Александра записку с планом постепенного освобождения крестьян. К наследию «дней Александровых» относился критически, видел, что империя отстаёт по части индустриализации и всё труднее будет компенсировать это отставание воинской доблестью. «Государство без денег и промышленности… может стать похожим на колосса с глиняными ногами», – так говорил Киселёв в 1828-м году, ну а императору Николаю требовался сотрудник с такими воззрениями, хотя и попал генерал Киселёв под подозрение после декабря 1825-го. Недооценивать технический прогресс в те годы уже не следовало: как-никак, «англичанин-мудрец, чтобы в работе помочь, изобрёл паровую машину». Промышленного рывка в петровском стиле не получилось, но, по многим оценкам, империя в николаевские годы развивалась благополучно. И – без народного перенапряжения. |
| — Вы так печально описали перспективы выпускников балетных школ, а сами как пришли в балет, как решились? — Я попал в балет случайно. Когда я был школьником, у меня было несколько часов между тем, как заканчивались уроки, и тем, когда родители возвращались с работы. Чем-то нужно было занять это время, и родители решили, что это будут танцы. Позже педагог танцевального кружка посоветовал моим родителям обратить внимание на академическую школу при Большом театре. Я прошел конкурс и поступил в Московское академическое хореографическое училище (ныне — МГАХ). Так я пришел в балет. Судьба. Шедевр может родиться и в провинциальном ДК — Андрей Иванович, что сегодня происходит в русском балете и правы ли те, кто говорит, что его уровень уже не тот? — Такая ситуация повторяется из поколения в поколение. Когда мы начинали выходить на сцену, нам говорили все то, что сейчас говорят молодым артистам — раньше было лучше. Я сам через это прошел и утверждаю, что талантливые современные артисты есть. Каждое следующее поколение подвергается жесткой критике, но зрители ходят, смотрят, восторгаются, у артистов появляются свои поклонники, создаются новые постановки, рождаются новые направления. В любом репертуаре существуют классические спектакли, которые тоже в какой-то момент начинают критиковать за архаичность, но как только они уходят, все начинают говорить о том, что эти постановки и были эталоном. Андрей Уваров в партии Солора в картине «Тени», «Баядерка». Фото: Дамир Юсупов Любое поколение артистов, хореографов, балетмейстеров пытается ответить на запросы публики. Театр, с одной стороны, должен удовлетворять ожидания зрителя, с другой — воспитывать эстетический вкус. Это сложно, но иногда получается, когда есть две составляющие: поставленная театром задача и ее творческое воплощение хореографом, который в спектакле раскрывает свой внутренний мир, оригинальное видение. Публика реагирует на изыскания балетмейстеров неоднозначно, но это нормально. — Большой театр по-прежнему флагман русского балета? |
| Однажды Лермонтов, упав с лошади, сломал ногу и оказался в госпитале. На следующий день после этого несчастного случая начальство, проверяя посты юнкеров, недосчиталось Мартынова. Его обнаружили у постели Лермонтова: нарушив дисциплину, «свирепый человек» прибежал навестить товарища, которого считал «добрым от природы», даже невзирая на то, что «все хорошие движения сердца… он старается так же тщательно в себе заглушать и скрывать, как другие скрывают свои гнусные пороки». Гений и злодейство Михаил Юрьевич Лермонтов О характере Михаила Юрьевича Лермонтова в ту пору многие отзывались нелестно. «Лермонтов был дурной человек: никогда ни про кого не отзовется хорошо... Не знаю, был ли он зол или просто забавлялся, как гибнут в омуте его сплетен, но он был умен, и, бывало, ночью, когда остановится у меня, говорит, говорит – свечку зажгу, не черт ли возле меня?» – вспоминал А.Ф. Тиран. «Лермонтов был ужасно самолюбив и до крайности бесился, когда его не приглашали на придворные балы...», – вспоминал Д.В. Стасов. Поэт А.Е. Баратынский резюмировал: «...человек, без сомнения, с большим талантом, но мне морально не понравился. Что-то нерадушное, московское». Но гению прощается все. Разве не так? Мартынов вспоминал: «...Расскажу один случай, который происходил у меня на глазах, в нашей камере (комнате – О.Л.), с двумя вновь поступившими юнкерами в кавалергарды. Это были Эммануил Нарышкин (сын известной красавицы Марьи Антоновны) и Уваров. Оба были воспитаны за границей; Нарышкин по-русски почти вовсе не умел говорить, Уваров тоже весьма плохо изъяснялся. Нарышкина Лермонтов прозвал «французом» и не давал ему житья; Уварову также была дана какая-то особенная кличка, которой не припомню. Как наступало время ложиться спать, Лермонтов собирал товарищей в своей камере; один на другого садились верхом; сидящий кавалерист покрывал и себя, и лошадь своею простыней, а в руке каждый всадник держал по стакану воды. Лермонтов называл это «Нумидийским эскадроном». Выждав, когда обреченные жертвы заснут, по данному сигналу эскадрон трогался с места в глубокой тишине, окружал постель несчастного, и, внезапно сорвав с него одеяло, каждый выливал на него свой стакан воды. |
| “XX век по праву можно назвать веком наступления космополитизма, - писал А.Т. Уваров. – В качестве орудия разрушения избран либерализм, который понятийно можно определить как идеологию индивидуализма, проповедующего свободу человеческих инстинктов, открывающего простор для наступления агрессивного меньшинства на консервативное большинство. Реализация такой идеологии привела, особенно в конце века, к грубому наступлению на моральные ценности человеческой цивилизации, накопленные ею в ходе своего развития. Какие же мишени выбрал либерализм? Прежде всего исторически сложившиеся общности, национальные культуры и сферу знаний и сознания человека» (Уваров А.Т. Геостратегия для России. М., 1998. С. 36). Какое же место в идеологическом расколе русской жизни занимал В.Я. Шишков? Из прошлого ориентиром в творческой жизни он не избрал конъюнктурно «выгодный», всесокрушающий нигилизм революционных радикалов и их фанатичных последователей 20-х годов. Писатель глубоко осознанно разделил народную судьбу, так пронзительно звучавшую в произведениях русских классиков (от А.С. Пушкина до М.А. Шолохова и других современных авторов так называемого «почвеннического», национально-патриотического направления). Свою задачу он видел не в бескомпромиссной политической борьбе против существующего строя, а в том, чтобы всемерно овладеть культурным богатством, завещанным нам предками, стремиться достичь того высочайшего уровня творчества, которого они достигли, приведя в восхитительное изумление весь мир. В отличие от своих идеологических оппонентов В. Шишков не занимался дешёвым, мелкотравчатым политиканством: художественное творчество было главным уделом его жизни. Произведения писателя объективно ориентированы на постижение коренных проблем русской жизни, национальных традиций, на вековой опыт русского народа, его высокую духовность, культуру, этику и эстетику и уже потому вызывали ярость у пресловутых «интернационалистов», которые видели в литературе не тончайший «инструмент» познания души человека, а идеологическую дубину для «воспитания» масс в нужном политическом русле. Неудивительно после этого, что идеологические надсмотрщики приклеили В. Шишкову и целому ряду беспартийных интеллигентов ярлык «попутчиков», чуждых революционным преобразованиям в искусстве. Не потому ли и сегодня В. Шишков «не вписывается» в поле научных интересов «демократической» элиты, либо в упор не замечающей ни Шишкова, ни многих других русских писателей, либо подвергающей сомнению их высокий художественный уровень?.. |
| Имена ведь берутся из святцев. А это – поругание Христа в человеке и оскорбление Царя Небесного на Престоле, плевок в святых – друзей Сына Человеческого. Чем тогда надеемся на Суде оправдаться? Здесь поневоле хочется привести крылатую фразу М. Скотта: « Не смотрите на своих собак как на людей, иначе они станут смотреть на вас как на собак ». Несмотря на символику, иерархическое сознание и поставило под запрет изображения св. мученика Христофора с собачьей головой. С «песьеголовостью» у славян-язычников, например, по данным письменных источников, связаны религиозно-магические комплексы – поедание женских грудей, кормление щенков женщинами, ритуальное убийство младенцев. Хотя в раннехристианские времена собака была символом верности церковным вероучениям и бдительности по отношению к ересям (изображения собаки часты у подножия могильных памятников, на что обращал внимание А. С. Уваров, считавший данные изображения символом самого христианина ). Тем не менее, то, что было позволительно на заре христианства, не дает разрешения на его применение сегодня. Мы должны уяснить одну простую истину: без иерархически верного понимания мира нет спасения человеку. И отношение к собаке – одно из звеньев этого понимания. Жельвис В.И. Человек и собака (Восприятие собаки в разных этнокультурных традициях)//Советская этнография. 1984. 3. С. 136. Цит. по: Моисеев Дмитрий, свящ. Мешает ли собака благодати?//Библиотека форума “Православная беседа”. Василий Великий, св. Беседы на Шестоднев Беседа 8. О птицах. Макарий Великий, преп. Духовные беседы. Беседа 26.1. Паисий Святогорец, старец. О семье христианской. М.: Благовест, 2001. С. 57. Моисеев Дмитрий, свящ. Мешает ли собака благодати?//Библиотека форума “Православная беседа”. Как сообщалось в прессе, «изначально священник категорически отверг такое предложение, но потом после продолжительных уговоров все же согласился. Невеста Соня Уайлд говорит, что священник выглядел довольно забавно, когда она впервые обратилась к нему с этой необычной просьбой. Он сказал, что это первый подобный случай за 26 лет, в течение которых он соединяет людей узами брака». Добавим, что собака по кличке Люси присутствовала на церемонии в красивом платье. О том, кто был другом жениха, газеты промолчали. - http://www.rusk.ru/newsdata.php?idar=715450 Уваров А.С. Христианская символика. Символика древнехристианского периода. М., 1908. Репринт: М.: Православный Свято-Тихоновский Институт, 2001. С. 187. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| у Racіnem, Cosmume historique,II, Afrique pl. EJ, 3 10. Диадемы укрепляются на кокошнике. 140 Цвета разложились: гиматий представляет бледно-коричневый цвет, прежний цвет нимба стал не узнаваем; сохранилась лишь эмаль тела и белая в рукавах креста на нимбе без изменения; более прочною оказывается красная в клавах, буквах и коймах. 144 Византийские церкви и памятники Константинополя, Одесса, 1886. Византийские эмали А. В. Звенигородского. 145 Из этих кладов: 1, 2, 3 и 4 представляют находки неполные, малозначительные и повторения типов лучших и более характерных, а потому здесь не рассматриваются; пятый (Казанский) почти тождествен с шестым, и потому не описывается. 147 Тем более, что снимки, представляемые табл. I, II, не так удовлетворительны, как все прочие, со стороны красок в особенности: здесь не переданы вовсе цвета одежд, изменён цвет волос, лица, тела вообще, не выражен разнообразный алльяж золота в щитках и пр. 148 Граф А. С. Уваров предлагает называть эти медальоны в отдельности дробницами, но так назывались лишь мелкие бляшки, нашивные на одеждах, согласно с этимологией слова, или также крохотные пластинка, пуговки и пр., набивавшиеся на досках, иконах, металлах и пр. 150 Граф А. С. Уваров опровергает это давно высказанное соображение деталями типов Бориса и Глеба, но детальность иконописных типов в эмалях и тельниках мастерами вообще не преследовалась. 151 См. Краткое описание Новгородского Музея, составленное В. Ласковским и Н. Лашковым, Новгород, 1893, стр. 56 с рис. Фотографии сделаны Имп. Арх. Комиссией. 152 См. нагрудные collіers, из Болгарии, серебряные, изд. Racinet, Le cosmume historique, ol. VI pl. А., Огіепт, fig. 5, 21, под турецким названием guerdanlik, в которых самые подвески или балаболки частью того же рисунка. 153 Мы воспользуемся представившимся здесь случаем, чтобы выразить догадку, что самая чернь появилась в вещах по случаю близости своего тона, или синего оттенка, к древнейшим эмалевым фонам изумрудного цвета, о которых мы говорили особенно подробно в соч. |
| – Свобода, равенство и братство. – А вот так и надо в качестве альтернативы ввести иную триаду. При том что сам граф вовсе не был «упертым самобытником». Это был утонченный человек. Уваров – один из основателей российского востоковедения и автор замечательной работы, опередившей на десятилетия вперед русскую мысль. Работа называется «Проект Азиатской академии». Бывший дипломат, он рано ушел с дипломатической службы, на которой понял, что на Западе России делать нечего, там все уже «занято». России с ее необъятными ресурсами и открытостью к Востоку надо идти на Восток, поэтому он начинает по сути свой проект освоения Востока. Вот его слова из этой работы: «Россия буквально лежит на Азии, достаточно посмотреть на ее границы». Это, конечно, не мог сказать такой «упертый самобытник», который мыслил бы исключительно в границах упомянутой триады. Уваров был образованнейший человек, знал множество языков. И хорошо, что сейчас вот таким государственным мужам ставят памятники. Таких много в России. И вот эти импульсы, не только идущие от Запада, но и очень важные в современном мире, тем более, идущие с Востока, от Азии, – это тоже то, что наполняет русский метафизический канон. В этой связи нельзя не упомянуть евразийство как идейное течение русского послеоктябрьского зарубежья. Казалось бы, что там, в эмиграции, в 20-30-х годах XX века, группа эмигрантов могла сказать такого, что сейчас не только является предметом оживленного обсуждения в России, но и дискутируется во многих странах мира? Однако евразийство пошло в дело: Евразийский экономический союз, многие принципы, которые провозглашали евразийцы, пошли в ход. И это один из важных итогов действенности, реалистичности русского метафизического канона, который никогда не замыкался в какой-то западоцентричной скорлупе. И вообще русскость – это значительно более широкое понятие, чем движение по какой-то узкой тропинке. «Широк русский человек» по Федору Михайловичу Достоевскому. – Михаил Александрович, необходим ли сейчас, на Ваш взгляд, институт по изучению основ русской цивилизации? |
| Для В.Г.Белинского, наиболее яркого выразителя первой линии, с его идеей нации как «члена семьи человеческой», народность означала характерные черты культурного, психологического порядка, формирующие единство нации. В этом плане он говорил о народности как о «русском сгибе ума, русском образе взгляда на вещи». Эпитет «русский» здесь обозначал не принадлежность к определенному племени, не оппозицию немцам, татарам или калмыкам, а национально-государственную характеристику. В.Г.Белинский наиболее полно выражал процесс созревания национального самосознания в его открытой, интеграционной форме: осознание русскими себя как единой нации, как уникального феномена в ряду других единых наций – английской, германской, французской... Этот идейный процесс шел в рамках общеевропейского становления национальных идеологий. Именно такое, открытое понимание этого процесса, открытое понимание народности было позднее унаследовано Ушинским, несмотря на то, что между ним и Белинским лежала длительная полоса «официальной народности» в ее закрытом, уваровском варианте. Такова уж планида ведомства просвещения – быть одновременно и колыбелью, и тиглем официальной идеологии. Ибо такова природа самого образования – оно очеловечивает или расчеловечивает, открывает или закрывает мир. Встав в 1833 г. во главе Министерства народного просвещения, С.С.Уваров именно образование сделал главным бастионом выдвинутой им первой в России официальной идеологии, которая, с легкой руки академика А.Н.Пыпина, племянника Н.Г.Чернышевского, получила название «теории официальной народности». Суть этой теории: чтобы русское общество было невосприимчиво к чужим и чуждым идеям, необходимо развивать свои национальные начала, идеи и представления, свойственные русскому народу. Такими началами, по Уварову, были «самодержавие, православие и народность», которую он называл «последним якорем нашего спасения». Именно образование, по убеждению Уварова, должно было поддержать «народность» и стать «умственной плотиной» на пути «европейских идей, грозящих нам опасностью». «Для идей, – писал он, – нет ни стен, ни таможен... против них один оплот – народное образование». Вместе с тем Уваров был умнее и дальновиднее своего предшественника А.С.Ишкова. Он понимал нереалистичность задачи полного отгорожения России от европейской культуры. Это понимание оборачивалось, однако, для образования чрезмерной идеологической и политической перегрузкой: образование должно было оставаться сугубо «русским», то есть невосприимчивым к европейским идеям, и одновременно должно было обеспечить движение страны по пути экономического, научного, культурного прогресса, не сближая Россию с Западом. Это была иллюзорная задача, которую не смогли реализовать ни уваровская доктрина, ни ее советская модификация. Хотя последняя пыталась удерживать «железный занавес» далеко не только средствами образования. |
| der christ. Archäologie. Lpz., 1836–1837, Bd. I, S. 93). Соблюдение тайны, свидетельствуемое целым рядом свидетельств, не было однако лишь доброхотною скромностью. Нет, церковные правила требовали от «со-мистов» или «сотаинников» – «συμμσται» ( Игнатий Богоносец, – Посл. к ефес. 12:2, Funk, § 84), т. е. посвященных в тайны Церкви, строгого молчания, и даже видели в отсутствии этого последнего характерную черту еретических сообществ. Отчасти на почве этих правил произрос симв. язык древн. хр-ва, который назван у бл. Феодорита , писавшего в V-м веке, «κεκρυμμνος κα μυστικς λγος». На существенности для древн. хр-ва disciplinae arcani особенно настаивал † гр. А. С. Уваров, см.: гр. А. С. Уваров , – Христианская символика. Посм. изд., ч. I, М., 1908. – На стр. 3–7 – свид. и прав. относительно disc. arc. – Свид. такого же рода и лит. указ. см.: F. X. Kraus , Bd. I, §§ 74–76, Art.: Peters , – Arcandisciplin. – Но, сверх этого, внешнего, и т. ск., грубого эзотеризма Церкви, есть в ней эзотеризм гораздо более тонкий. Это им. таинственность ее жизни для всякого, в эту жизнь непосвященного, т. е. существование в ней особого устроения души, без коего ничто в Церкви не может быть правильно воспринимаемо и понимаемо, и кое передается лишь в цепи живого церковного предания. В этом смысле, если угодно, можно говорить о нек. аналогии церковной жизни древним мистериям, где тоже давалось новое, совсем особое миро- и само-чувствие. На тему о внутреннем отношении мистерий и хр-ва кое-что в: Р. Штейнер . Его же, – Путь к посвящению, Калуга, 1911. – Ed. Schuré, – Sanctuaires d’Orient, 4-me ed. Paris, 1907. – Его же, – Les grands initiés, Paris, более 10-ти изд. Есть рус. пер. – «Великие посвященные». – G. Wobbermin , – Religions-gesch. Studien zur Frage d. Beeinflussung des Urchristentums dur das antike Mysterienwesen, Berlin, 1896. – G. Anrich , – Das antike Mysterienwesen in seiner Einfluss auf das Christentum, Göttingen, 1894. – Fr. Cumont , – Die Mysterien des Mithra. Autor. deutsche Ausg. |
| На фоне сложившейся ситуации национального возбуждения оказался возможным полный распад России в 1917 - 1918 гг. и последующее переустройство Советского Союза на совершенно иных административных началах. Наконец, нам осталось рассмотреть третью евразийскую идею, тесно связанную со второй и также уходящую корнями в русский консерватизм XIX в., а именно мысль о России как игроке на глобальной, а не внутриевропейской, внешнеполитической арене. В отличие от идеи многоэтничности России, никогда полностью не умиравшей, данная мысль была затемнена со времён Петра I. Но это было вызвано отнюдь не субъективной стороной политики русских государей, а объективным положением дел в мире: с XVII по конец XIX вв. планетарная система международных отношений была европоцентристской. Единственный момент, когда бала о себе знать иная точка зрения, был связан с немецким романтизмом, чьи идеи в России воспринял граф С.С. Уваров. В «Проекте азиатской академии» (1810) он писал: «Теперь мы достигли того этапа, на котором нам невозможно отрицать, что Азия является центральной точкой, от которой расходятся все лучи света по всему земному шару». Уваров ошибся, опередив время почти на столетие. Только когда в 1890-е годы многовековой европоцентристский «Номос Земли», как показал Карл Шмитт, стал быстро разрушаться буквально в течение нескольких лет как профессиональные дипломаты, так и мыслители-публицисты выступили с апологией нового типа международных отношений. Внезапное усиление США и Японии, пробуждение небывалого национального движения в полуколониальных и даже колониальных странах Азии и Африки ознаменовало уже к 1900 г., а тем более к 1914 г., наступление нового миропорядка. В российской внешней политике это нашло выражение в повороте на Дальний и отчасти Средний Восток, неприемлемом для поздних славянофилов. После 1905 г. внимание МИДа вновь сосредоточилось в основном на Балканах, что и привело к Первой мировой войне. Но тенденции глобализации внешней политики было уже невозможно остановить. Естественно, это нашло отражение в русской общественной мысли. Самым первым глухие удары грядущего почувствовал К.Н. Леонтьев, первым заявивший о желательности союза с Китаем и Индией против либеральной Европы. Вслед за этим переворот в русской геополитике произвёл крестник Александра III, дипломат П.А. Бадмаев, уже в 1893 г. призвавший в своей дипломатической записке переместить центр тяжести внешней политики на Тибет и Китай. |
|
|
