| В течение первых лет он практически всех окрестил на о-ве Уналашке, где начал приобщать местных жителей к церковной жизни, изучать их обычаи и предания и проповедовать на алеутском языке. Вскоре он приступил к составлению азбуки алеутского языка. На ее основе о. Иоанн начал переводить на алеутский литургию, отрывки из Евангелия, катехизиса. Чтобы научить алеутов грамоте, он устроил школу для мальчиков, сам написал учебные пособия, сам и обучал ребят. Дети к нему тянулись, и он умел не только учить их, но и воспитывать. Его мысли о воспитании и образовании можно и должно изучать. Впоследствии он писал: «Воспитание детей есть самая труднейшая задача для науки, и потому справедливо говорится, что мы не умеем воспитывать своих детей. И точно так. Например, несмотря на то, что многие писали и пишут о сем предмете и некоторые даже весьма основательно и со знанием дела, но при всем том мы еще не имеем полной системы или науки, как воспитывать детей, чтобы не уничтожая и не извращая никакого характера, данного природой человеку. В то же время всякие из них направлять так, чтобы он при всем развитии своем не был препятствием к достижению главной цели существования нашего на земле, указанного нам Спасителем нашим; впрочем, это кажется и выше сил человеческих» (статья «Несколько мыслей касательно воспитания духовного юношества»). Для своей детской паствы отец Иоанн писал на любые темы: о посте, о Евангелии, о семье. У него было и своих пятеро детей. Они всегда были заняты, помогали отцу во всех его делах, им не позволялось никакой праздности. Приход его был обширный, приходилось путешествовать с острова на остров, из одной деревни в другую. Этим поездкам о. Иоанн посвящал значительную часть года, с апреля по октябрь. Путешествуя на утлых челноках-байдарках, называемых в шутку «душегубками», он подвергался опасностям и лишениям, учился у алеутов терпеть и голод, и холод. Приехав в алеутскую деревню, о. Иоанн собирал жителей, учил их Слову Божию, а затем совершал богослужение. Впоследствии он писал: «Из всех добрых качеств алеутов ничто столько не радовало и не услаждало моего сердца, как их усердие, или, правильнее сказать, жажда к слышанию Слова Божия, так что скорее утомится самый неутомимый проповедник, чем ослабнет их внимание и усердие к услышанию Слова» С. 53]. Отец Иоанн полюбил свою паству: «Нет среди них ни ссор, ни драки. Обиженный никогда не ответит на обиду и только будет молчать, но все по-прежнему исполнять. Да и молчание их никогда не продолжается дольше говения. У них нет обмана и воровства. Всегда поделятся с неимущим, а кто не нуждается, никогда не попросит. И за свои дары они никогда не ждут ни расчета, ни благодарности — это их закон. Не только богатства, но и лишних вещей у них нет… Терпеливость их и обычай помогать друг другу в нужде суть такие превосходные качества, при которых очень легко и прочно можно утвердить в них истинное христианство. Материалы превосходны, лишь бы только были руки и средства» С. 57]. |
| Для детей важна не грамматическая точность перевода, а смысл молитвы; поэтому не будет большой беды, если дети при переводе молитвы поставят слова не в такую грамматическую связь, в какой они стоят в славянском языке, только бы не пострадал от этого смысл молитвы. Вторую необходимую ступень в изъяснении молитвословий составляет раскрытие детям внутреннего содержания, их идей. Задача законоучителя в этом отношении – приблизить молитвословия уму и сердцу учащихся, указав высокую важность их для нас и соответствие священнодействиям и воспоминаемым событиям, а также расположить детей к тем благоговейным мыслям и чувствованиям, выражением которых является богослужение. Некоторые из возгласов и песнопений, входящих в состав богослужения, имеют ту особенность, что в них содержится не обращение души человека к Богу, а обращение Церкви, в лице священнослужителя или певчих, к молящимся в храме. В этих обращениях мы слышим призыв к участию в молитве (Господу помолимся), к благоговейному вниманию (вонмем, премудростию вонмем, отложим попечение), к благоговейным чувствованиям или действиям (приидите, поклонимся и припадем ко Христу..., Возлюбим друг друга..., Достойно и праведно есть покланятися..., Главы ваша Господеви приклоните..., Горе имеим сердца и пр.). Между тем многие из молящихся слышат возглас священника: главы ваша Господеви преклоните..., но не преклоняют свои головы, поют вслед за певчими: придите поклонимся и припадем ко Христу..., и даже не осеняют себя крестным знамением. И поступают так не по рассеянности и отсутствии молитвенного настроения, а чаще всего и не подозревают, что слова молитвы и возгласы обращены к ним. Законоучителю необходимо при изъяснении этих молитвословий и возгласов утвердить детей в мысли, что все обращения Церкви к предстоящим в храме обращены и к каждому из них. Если это будет сделано, то упомянутые возгласы не будут оставаться для ребенка пустым звуком; он научится слышать в них живой голос Церкви, который всегда и в последующей жизни будет доходить до его сердца и находить себе в нем отклик. |
| Действительно, свидетельства Нового Завета едва ли оправдывают стремление к неизменности богослужебного языка. Священник В. М-ч, возможно, несколько недооценивал образность притч и речений Иисуса, но в целом был близок к правде, утверждая, что Спаситель проповедовал на языке обыкновенном, разговорном, «уличном», на нем же изложил и образцовую молитву и, очевидно, больше заботился не о красоте или поэтичности Своих выражений, а о доступности пониманию простых людей Своего учения 147 . Другой священник из Вятской епархии признавался, что монотонное чтение непонятных славянских текстов приводит ему на память упрек Господа Иисуса: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» ( Мф.23:13 ) 148 . Псаломщик М. Леонович так истолковывал слова Христа «суббота для человека, а не человек для субботы» ( Мк.2:27 ): Это значит, что ни традиции, ни предания старцев, ни привычные формы жизни и культа не имеют непреложного значения. (...) Богослужебная реформа должна направить все свои усилия на то, чтобы удовлетворять современным религиозным потребностям 149 . Протоиерей Стефан Остроумов тоже толковал этот текст применительно к переводу богослужения: Дорожить стариной похвально, но не хорошо – приносить в жертву этой старине сознательность веры и живость чувства; не добро условному и служебному придавать значение безусловного и существенного 150 . Обращаясь к апостольскому наследию, «новаторы» часто ссылались на тексты 1Кор.14 о «незнакомых языках». Хотя «в полном смысле эти слова неприменимы к нашему богослужебному языку, но они намечают ясно принцип, которым нужно руководствоваться в церковно-богослужебной практике» 151 . В отказе от богослужебного использования русского языка некоторые авторы усматривали также своего рода пренебрежение «даром языков», ниспосланным в день Пятидесятницы, и даже противоречие апостольскому обычаю 152 или – апеллируя к последующей церковной истории – измену кирилло-мефодиевской традиции 153 . . Наиболее эмоционально выражал эти мысли священник А. Лиховицкий: |
| Кроме рационалистического подхода, когда духовные учения воспринимаются исходя из опыта современного человека, целиком погруженного в «мир сей», отец Серафим открыл и другую причину того, что нынешний люд (в том числе и те, кого хлебом не корми, а дай поговорить о православной «духовности») склонен переосмысливать православное учение о жизни после смерти: «Учение это довольно сурово и требует от нас ответа трезвого и честного, со страхом Божиим. Но люди ныне избалованы и самоуверенны, они и слышать не хотят о нелицеприятном суде и ответе за все грехи. Куда “удобнее” полагать, что Бог не так строг, как представляет Его православное аскетическое Предание, что нам нечего бояться смерти и суда и что если мы исполнимся высоких духовных мыслей, почерпнутых в “Добротолюбии” (“выбросив, разумеется, как аллегории все повествования о мытарствах”), 1472 то спасение нам обеспечено... Истинное православное учение о жизни после смерти, напротив, наполняет нас страхом Божиим и вдохновляет на борьбу во имя Царствия Божия с невидимым врагом, стоящим на пути. К этой борьбе призваны все христиане, и несправедливо “разбавлять сладеньким” суровое и справедливое учение, только чтобы верующим “удобнее жилось”. Пусть все читают православные книги, доступные их духовному уровню на сегодняшний день. И непозволительно называть “баснями” то, что мешает душевному “удобству”. Моды и взгляды людские изменчивы, а православное учение неизменно, и неважно, сколько у него последователей. Да пребудем же его верными чадами!» 1473 Критик отца Серафима принадлежал к правому крылу реформистов Православия. У левых либералов, как бы не по вкусу ни пришлось им православное учение о жизни после смерти, достало ума не подвергать сомнению свидетельства Священного Предания и текстов богослужений. Журнал «Tlingit Herald», где появилась статья критика, печатался в «сверхправильном» приходе. Но выступать открыто против руководители этой «сверхправильной» группировки не осмеливались, они предоставили это право «критику». Один из них сказал отцу Серафиму, что критик этот лишь пересказывает чужие мысли. «Он как бы определитель настроения “греческого” крыла Православной Церкви, – сообщал в одном из писем отец Серафим. – То, что в мыслях у... других, у него – на языке. Те лишь делятся своими соображениями в узком кругу, этот кричит во всеуслышанье» 1474 . |
| 1 О прочтении молитвы Взбранной Воеводе сказано в книге: Аверинцев С. С. Поэтика древней византийской литературы. М., 1977, особ. С. 232–233 и примеч. — Ред. 2 По святоотеческому толкованию дочь Вавилона — грех, младенцы — греховные помыслы, начатки греха, которые следует исторгать в самый момент их зарождения молитвой, разбивая их о краеугольный Камень нашего спасения. 3 В своё время студенты Московской Духовной академии получали опыт гимнотворчества во время учёбы. Так, протоиерей Сергий Правдолюбов в бытность свою преподавателем Академии на уроках литургики давал студентам задание составить тропарь в честь какого-либо святого или праздника. Студенты очень вдохновлялись такими заданиями, усердно работали над текстами, и у многих получалось неплохо, хотя большинство из них, конечно, не имело специального филологического образования. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 8 июня, 2020 24 июля, 2019 29 июля, 2016 30 марта, 2016 29 марта, 2016 12 апреля, 2015 8 июля, 2013 4 мая, 2013 4 мая, 2013 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) |
| 16. Свт. Феофан («Письма о духовной жизни», М., 1897, стр. 126) Собираетесь вычитывать правило... Добре! Выполняя свое правило, не то имейте в мысли, чтобы только вычитать все положенное, а чтобы в душе возбудить и укрепить молитвенное движение; чтобы это получалось, первое – никогда спешно не читайте, а читайте будто нараспев... близко к тому. В древности все читаемые молитвы брались из псалмов. Но нигде не встречаю слова: читать, а везде петь... Второе. Во всякое слово вникайте и не мысль только читаемого воспроизводите в сознании, но и чувство соответственное возбуждайте. Третье. Чтоб подсечь позыв на спешное чтение, положите не то и то вычитать, а простоять на читательном молитвословии четверть часа, полчаса, час... сколько обычно выстаиваете... и затем не заботьтесь, сколько прочитаете молитв, - а как пришло время, если нет охоты стоять далее, переставайте читать... Четвертое. Положив это, на часы, однако ж, не посматривайте, а так становитесь, чтоб стоять без конца: мысль и не будет забегать вперед... Пятое. Чтоб пособствовать движению молитвенных чувств, в свободное время перечитайте и передумайте все молитвы, которые входят в ваше правило, - и перечувствуйте их, чтобы когда на правиле станете их читать, и знать наперед, какое чувство должно быть возбуждаемо в сердце. Шестое. Никогда не читайте без перерыва молитвы... а всегда прерывайте их своеличною молитвою с поклонами, в середине ли молитв придется это сделать, или в конце. Как только вспадет что на сердце, тотчас останавливайтесь читать и кладите поклоны... Это последнее правильце - самое нужное и самое необходимое для воспитания духа молитвенного... Если иногда какое чувство займет очень, вы и будьте с ним и кладите поклоны, а читание бросьте... так до самого конца положенного времени. Молитвы творите не утром только и вечером, а и днем почасту кладите по нескольку поклонов без установлений на то часов. Означенное в 5-м и 6-м пункте сделайте предварительно для одних утренних и ночных молитв. Может быть, больше их и не окажется нужным читать другое что. (Собрание писем . Выпуск 5, стр. 31-33, письмо 773. Далее по тексту сокращения - Вып. 5, стр. 31-33, п. 773) http://www.pagez.ru/olb/101.php (день посещения сайта 17 сентября 2011 года) |
| Может показаться, что условия сложились более благоприятно для южных и восточных славян, а не для латинизированных германцев и кельтов, и можно было бы ожидать расцвета средневековой культуры на Руси, а не во Франции, Германии и Англии. Но произошло обратное. Убожество интеллектуальной культуры древней Руси просто поразительно. В течение семи столетий — то есть до XVII века мы не находим ни следа научной мысли в русской литературе, — даже ни одного догматического трактата. Вся литература носила практический, морально–наставнический характер, за исключением летописей, художественная ценность которых живо подчеркивает — в силу контраста — полное отсутствие научной культуры. Современные русские историки нового националистического толка, развившегося в СССР, единодушно переоценивают уровень древнекиевской культуры, которая, по их мнению, была не ниже, а даже выше тогдашней западной цивилизации. Полная неспособность этих историков подкрепить свои утверждения сама по себе служит еще одним доказательством по крайней мере интеллектуальной скудости этой культуры. Славяне, обращенные греками, не нуждались в подобном постижении христианства: им дали Библию и богослужение на славянском языке. Во второй половине IX столетия два грека, брата–миссионера, свв. Кирилл и Мефодий выполнили с учениками грандиозную работу по переложению греческих священных книг на старославянский, который в то время был более или менее общепринятым «литературным» языком славян. В следующем столетии культурный круг двора болгарского царя Симеона продолжил работу кирилловского поколения, переведя некоторые труды богословского и научного содержания. Так сложилась славянская литература, которой духовно кормилась средневековая Русь. Она получила церковную организацию из Греции, но книги, — а может быть, и первые проповедники, — пришли из Болгарии. Основной фонд этой литературы был более чем достаточен для новообращенного народа. Некоторые из переведенных сочинений порой оказывались выше понимания русских. На запасе знаний, полученных из-за рубежа, Русь прожила века; большая часть остальной литературы и новых переводов с греческого пришла на Русь из того же южнославянского источника — от сербов и болгар. |
| А одну из главных причин и нужно видеть в эволюции и развитии литургического благочестия. И вот, именно в глубоком перерождении литургического благочестия, а на в новых формах культа, сколь бы они ни были разительны с первого взгляда, и, следует, нам кажется, видеть основную перемену, вызванную в богослужебной жизни Церкви Константиновским мирам. Новизна форм, как уже указывали, не была такой, чтобы при более внимательном анализе нельзя было проследить ее связи с формами предшествующей эпохи. Но как раз перемена в литургическом благочестии внесла в развитие богослужения сложность и своеобразную раздвоенность, заставляющую видеть в нем одновременно и продолжение или раскрытие данных, заложенных в нем с самого начала, и некую действительную «метаморфозу», сделавшую христианский культ отчасти другим, не совсем тем, чем он был в ранней Церкви . На характеристике этой перемены литургического благочестия мы поэтому и должны остановиться в первую очередь. 4. Литургическое благочестие ранней Церкви, при всей формальной преемственности христианского культа от иудейского, было определено, в первую очередь, сознанием абсолютной новизны реальности, явленной и воплощенной в Церкви, и являемой и воплощаемой поэтому в культе Церкви. Но новизна эта, как мы видели уже, была не новизной в смысле полной революции, чего–то неожиданного, неслыханного, выходящего за пределы привычных категорий мысли и опыта; с точки зрения священной истории спасения, или, в терминологии Ап. Павла, таинства спасения, эта новизна была так сказать «естественным» их завершением и исполнением: — пришел Тот, Кого ждали; произошло То — о чем возвещал Бог с самого начала… Поэтому «новизна» христианства не только могла, но должна была быть выражена «по отношению» к Ветхому Завету, в категориях ветхозаветного мессианского опыта, потому и новизна христианского культа естественно выражала себя в формах и на языке иудейской литургической традиции. Но новизна, тем не менее, была абсолютной — «старое прошло, теперь все новое» — и это означало, что в свете пришествия Мессии, как результат Его спасительного дела, все «старое» приобретало новый смысл, обновлялось и преображалось в своем значении. |
|
|
