| 197 Лествица Исаии в к. Толстого 2, 305. Царского 229. Это то самое сочинение, которое обыкновенно печатается между сочинениями Свят. Димитрия ростовского , тогда как в Синодальной рукописи 146) принадлежавшей самому Св. Димитрию, заглавие сочинения говорит: «Лествица духовного по Бозе жительства – написана препод. Отцем Исаием копистенским, иже постничество и безмолвия путь проходя при пещере преп. Отца нашего Антония, иже в Киеве, последи же бывши Митрополита того же благословенного града Киева». Его же «пункты священникам» в библ. общества ист. 118. Послание кн. Вишневскому напеч. в чтен. моск. общ. 1848 г. 8. Катехизис Зизания с переменами во многом, напеч. в Москве 1627 г. Его славян. грамматика с молитвами и кратким катехизисом Стефана Зизания напеч. в Вильне 1596 г. См. Строева опис. кн. Толстого 35. 36. Кн. царского 77. 259. О его грамматике Греч. (ист. литер. стр. 51). Из львовских воспитанников Иоанникий Волкович издал в 1631 во Львове «размышления о муце Христовой и о воскресении Христовом». Вероятно, им же издана трагедия Григория Богослова о страданиях Спасителя, Львов 1630 г. Сочинение Лосицкого см. с прим. 135. 138. Члены луцкого братства, иноки Павел Моткович-Глянце и Сильвестр издали а) Изложение веры, в Угорцах 1618. б) Собрание словес от божеств. писаний (объяснение Символа веры ) там же 1618 г. в) Лимент по пресвитере Иоанне Васильевиче, Луцк 1628 г. г) Диалог альбо розмова человека хораго, альбо умирающаго с духом, черн. мон. 1829. 198 «Предмова до чительника» нап. у Строева в опис. кн. Толстаго стр. 142–154 64. Зерцало изд. в Почаеве 1618 г., евангелие в Рахманове 1619, 1668; перло в Чернигове 1646 г. Могил. 1690 Похвальные слова, Чернигов 1656. В журн. мин. нар. просв. 1844 г. «благословенная грамота Митрополита Михаила (28 январь 1591 г.) львовским братским дидаскалам Кириллу (Транквиллиону) и Стефану (Зизанию) на проповедь Слова Божия». 199 Два первые сочинения хранятся в печерской лавре; список у Толстого 1, 337. Оборона унии, пад. 1618 в Вильне, писана Львом Кревзой (Стебельский Zywoty 55 Panjeu v Matek. Wilno 1781). О других трудах Захарии у Строева в опис. кн. Толстого 61. 63. 70. 72, в опис. кн. Царского 77. 78. 80. 84. Считаем Захарию воспитанником львовским, потому что он был родственником знаменитого перемышльского Епископа Михаила Копыстенского. Да и переводы, приготовленные во Львове, изданы им были при помощи львовского дидаскала Дорофеевича (Строева опис. кн. царского 77. 78. Дополнение изд. М. 1841. 18). В 1616 г. 4 января «в иночестве Захария копыстенский, исповедник, ненавиде зла и прилепляясь к благому, принимаю лобызаю утвержденное в гор. Киеве братство» и пр. (Киев. Памятн. Т. 2, 1, 45). Заметим еще, что номоканон, изд. им в Киеве 1629 г., не его сочинение, как напротив говорят некоторые, а перевод плохого сборника греч. правил. |
| Бароний, описывая это событие, говорит, что русская церковь после Флорентийского собора увлечена была греческой церковью вновь в схизму. А теперь post centum et quiqvaginta annos она как бы пробудилась от сна и поспешила прислать в Рим свое посольство (Annales, VII p. 738). И сам папа Климент VIII в акте об унии русского народа с римской церковью также говорит, что это произошло после 150-летнего перерыва. Подчеркнуть это важно потому, что униатская литература тенденциозно все время утверждала, что уния со времени Флорентийского собора никогда не прекращалась в Киевской митрополии. Эту натянутую теорию старался утверждать и сам Ипатий Потей. Так, в письме к кн. Острожскому от 3.VU.1598 г. он выражался: «Благодатью Бога Вседержителя, без воли которого ничто человеку невозможно, сталось соединение межи церковью греческою и римскою в папстве его королевской милости, пана нашего милостивого, которое по столь долгом времени сцызмы проклятое, мало не полтораста лет, недбалостью старших церковных, по соборе Флорентийском отлогом лежало, а теперь часов наших обновлено, постановлено и утверждено есть» (А. Ю. З. Р. I, 224. стр. 281). Ответная речь делегатов есть присяга на унию за весь епископат и народ. Она была выработана в течение тех 7-ми недель, которые протекли с момента приезда Ипатия и Кирилла, и при их, конечно, участии. По содержанию она является полным принятием латинства, как догматического и церковного учения. От тех условий и оговорок, с которыми делегатов направляла в Рим русская епископская группа, не осталось и следа. Это было подпиской под полнотой латинства. Вот ее текст: «Святейший и блаженнейший отец! Я, смиренный Ипатий Потей (во втором экземпляре имя Кирилла Терлецкого), Божиею милостью прототроний, епископ Владимирский и Брестский (в др. экземпляре: экзарх, епископ Луцкий и Острожский), родом русский, один из послов досточтимых во Христе отцов прелатов той же нации, а именно: – Михаила Рогозы, архиепископа, митрополита Киевского и Галицкого и всея Руси, Григория, нареченного архиепископа Полоцкого и Витебского, Ионы Гоголя, избранного во епископа Пинского и Туровского, Михаила Копыстенского, епископа Перемышльского и Самборского, Гедеона Болобана, епископа Львовского (!), и Дионисия Збируйского, епископа Холмского, – нарочито избранный ими и посланный, вместе с досточтимым во Христе отцом Кириллом Терлецким, экзархом, епископом Луцким и Острожским (в др. экземпляре – Ипатием Потеем, прототронием, еп. Владимирским и Брестским), той же нации, другим послом тех же господ прелатов и товарищем моим, с той целью, чтобы заключить и принять унию с Вашим Святейшеством и св. церковью римской и от имени всех их, всего их духовенства и всех вверенных им овец, принести должное повиновение св. престолу блаженного Петра и Вашему Святейшеству, как верховному пастырю вселенской церкви. |
| Видимо, Русская Церковь быстро выросла в митрополию, первым митрополитом которой (или одним из первых) был Свт. Михаил, память о котором долгое время сохранялась или в устном предании или в недошедших до нас письменных источниках. Как писал будущий митрополит Макарий (Булгаков) : «Не перешло ли это имя в наши древние рукописи из устного предания, сохранявшегося целые веки, или из хроники какого-либо летописца Греческого или Болгарского, еще неизвестного нам» ( Макарий (Булгаков) , архим. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира, как введение в историю Русской церкви. СПб., 1846. С. 285). В этой связи следует привести мнение E. Е. Голубинского , который, ссылаясь на сообщение Густынской лет. под 886 г., а также на печатный Печерский патерик, Синопсис и Палинодию Захарии Копыстенского, сообщает, что митрополит Михаил пришел на Русь значительно раньше 988 г., а именно в 886 г. (Голубинский E. Е. История Русской церкви. M., 2002. Τ. 1. С. 280). Несмотря на высказанные предположения, в списке сохранены традиционные даты митрополита Михаила. Не исключено, что он пришел на Русь позже самого события крещения киевлян, а потому летописи не упоминают о нём. В любом случае, должно считать Свт. Михаила первым русским митрополитом. «...Первый митрополит Киевский св. Михаил был ученик 95 Патриарха антиохийского Иоанна...» (Полиевкт, архим. Сведения о российской православной иерархии. Полтава, 1868. С. 16, прим. 31 (ссылка на: Антиохийская Церковь . СПб., 1850. С. 12)). Память – 30.09. 1015 По Никоновской лет. – 992 г. (ПСРЛ. Т. 9. С. 64) По Софийской 1-й лет. старш. изв. и Типографской лет. – 991 г. (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 105). «...При м. Леонтии явился в России первый еретик, Скопец монах Адриан, укорявший Церковь и все Ее уставы и все священство ... Адриан пришел с востока, зараженной ересью Павликиан, в X веке умножившихся в Болгарии и Славонии, которые заимствовали ересь Манихейскую, принимали одно духовное исповедание веры безо всяких внешних обрядов...» Он скончался, примирившись с Церковью (Полиевкт, архим. |
| Теперь, 15 октября, по ходатайству киевского воеводы Константина Острожского и новогрудского воеводы Федора Скумина Тышкевича король пожаловал братству разом две грамоты: одною утвердил за ним все привилегии, данные ему духовными властями, и в частности право содержать школу и типографию; другою же утвердил за братством Онуфриевский монастырь. К сожалению, королевская милость братству возбудила злобу его недоброжелателей. По приказанию ректора латинской школы во Львове Криштофа ученики его толпами нападали на учеников братской школы, собиравших себе по городу милостыню, отнимали у них собранную милостыню, а самих подвергали тяжким побоям; иных же увлекали в свою школу и бесчеловечно секли или заключали в железные оковы и продерживали целые ночи, чего при прежних ректорах никогда не бывало. Братство принуждено было два раза приносить на это через своих уполномоченных и ректора своей школы Стефана жалобы в львовский замковый суд. А епископ Гедеон, недовольный тем, что и король утвердил за братством Онуфриевский монастырь, упросил короля назначить комиссию под председательством Луцкого епископа Кирилла Терлецкого из двух духовных и двух светских лиц латинской веры для исследования и решения вопроса: чьей власти должны подлежать Онуфриевский монастырь и городская Успенская церковь братства, власти ли митрополита, которому они поручены патриархом, или власти Львовского владыки . До какой степени львовское братство имело уже значение между православными, по крайней мере в Галиции, можно заключать из письма к нему Перемышльского епископа Михаила Копыстенского (22 декабря 1592 г.). Про этого епископа, равно как про митрополита, злые люди распространили какие-то «дивные, и неподобные, и неслушные речи». Митрополит известил его об этом и советовал, чтобы он написал по поводу тех речей львовскому братству. Копыстенский для подробнейшего объяснения дела послал в Львов к братчикам своего любимого слугу, пана Александра Попеля, и просил верить ему во всем. А сам написал только, что чувствует себя во всех справах, как шляхетных, так и духовных, «годным» и готов показать это пред всеми, что желал бы и сам поехать в Львов для личных объяснений с братиями, но боится какого-то страшного своего врага, похваляющегося убить его на дороге, и что этот враг и другие его помощники всячески стараются отнять у него, Михаила, епископию и предоставить такому, который бы все церковные стяжания отдавал в их руки. |
| Терлецкого. К. Острожский отказал ему в протекции. Видя это, Кирилл стал искать путь, который мог бы спасти его от грядущих бед. Он сблизился с Гедеоном, который был в конфликте с митрополитом из-за Львовского братства. «И так зъехалися до Сокаля, и там потаенную раду на пришлый учинок намовили, и Премышлского Михаила епископа до тогож притягли, который в тот час в неблагословению митрополитовом за непослушенство был». Если сообщение «Перестроги» о конфликте Михаила Копыстенского с митрополитом справедливо, то становится понятным, какие мотивы привели в Сокаль не только изверженного из сана Гедеона Балабана, но и перемышльского епископа. Продолжая, автор «Перестроги» сообщает, что в это время Потей входил в фавор у князя Острожского. Кирилл стал ему завидовать и подговорил на то, чтобы вместе «выписали до митрополита о собор, который мел быти зложен в Берестью». Приехав в Брест (видимо, имеется в виду 1594 г.), Кирилл выдвинул идею «мамран», которые он заполнит жалобами на состояние церковных дел. Те, кто знали о замысле, поддержали и убедили других. В итоге все дали позволение. «И так килько мемранов учинивши, Кириллови в руки отдали». Кирилл стал соблазнять унией Потея, который еще плохо знал церковные правила. И поскольку Кирилл уже имел «о том намову первше зо Львовским и Холмским, который тыж на тое ж был умовил, и Премышльского до того ж юж натяг, и так всем и наболше Володимерскому то показал». Самое большое «но» в сообщении «Перестроги» касается Потея, которого в Сокале не было. Б.Н. Флоря разрешил это противоречие: «Перестрога» писалась в то время (начало XVII в.), когда Потей был митрополитом и выглядел главным зачинщиком унии. Поэтому автор «Перестроги» не мог себе представить Сокальской встречи без участия Потея 661 . В целом свидетельства Збируйского, «Антиризиса» и «Перестроги» более или менее согласуются друг с другом в главном – в том, что касается возобновления действий в пользу унии, «мамран» и состава участников встречи в Сокале. И Балабан, и Копыстенский в это время еще поддерживали идею унии, оговаривая готовность к ней рядом условий. |
| унию, образования Русской униатской Церкви, а затем реализации польским правительством различных мер по принудительному вовлечению православного населения Речи Посполитой в унию либо в латинский обряд, положение православной иерархии в бывших южных, юго-западных и западных русских землях сделалось крайне сложным. К началу XVII века у православной Киевской митрополии не было своего митрополита, а вся ее иерархия состояла из двух епископов — Львовского Гедеона (Балабана) и Перемышльского Михаила (Копыстенского), находившихся на нелегальном положении. После смерти Гедеона (1607 г.) его преемнику Иеремии (Тиссаровскому) пришлось ехать за рукоположением в Молдавию, поскольку епископ Михаил не мог поставить его единолично. Мало того, ради признания со стороны польского правительства Иеремии пришлось даже принести присягу о принятии унии — вероятно, притворно, поскольку впоследствии он проявил себя как борец с униатством. Со смертью Михаила в 1610 (или 1612) г., епископ Иеремия остался единственным архиереем бывшей митрополии. В 1620 г. иерархия этой митрополии была фактически создана заново патриархом Иерусалимским Феофаном III, прибывшим в Киев из Москвы. Он проинформировал патриарха Филарета об упадке церковной жизни в Киеве и в обстановке секретности хиротонисал трех архиереев: Иова (Борецкого) — в митрополита Киевского, Галицкого и всей России, Мелетия (Смотрицкого) — во архиепископа Полоцкого, Исаию (Копинского) — во епископа Перемышльского. Далее были совершены хиротонии на еще четыре пустовавшие кафедры, тем самым, иерархия Киевской митрополии оказалась воссоздана. Однако в Москве отнюдь не спешили ее признавать, поскольку, несмотря на благосклонное отношение и вообще к восточным патриархам, сложившееся после учреждения в Москве патриаршества в 1589 г., и в особенности к Феофану, посещавшему Москву уже второй раз и принимавшему важное участие в поставлении Московского патриарха Филарета, отношение патриарха к Западнорусской митрополии (титуловавшей себя как Киевская и т. |
| 109 В 1610 году, когда после смерти Перемышльского православного епископа Михаила Копыстенского, по проискам униатов и при содействии латинян, был избран на вдовствующую кафедру шляхтич Крупецкий, то в Перемышльском округе возгорелась настоящая война; церкви были отбиваемы от православных при посредстве гайдуков, непокорявшихся священников ловили, волокли в суды, заключали в темницы, монахов и монахинь изгоняли из монастырей. 110 , 111 Пинский униатский епископ Паисий Соховский, в 1614 году, собрав целую толпу людей в несколько сот человек и вооружив их «ручницами и мушкетами», с помощью некоторых дворян, сделал нападение на Богоявленский монастырь в гор. Пинске (на «Полозовщине») и поранив монахов, разрубив в щепы крест на церкви и иконы, совершенно разрушил самую церковь , а деревянные части её покидал в воду и спустил вниз рекою Пиною. 112 Все эти неистовства против храмов православных вызвали впоследствии (в 1622 году) у литовского великого канцлера Льва Сопеги справедливый упрек, обращенный по адресу высшего униатского духовенства: «жидам и татарам позволено в областях королевства иметь свои синагоги и мечети, а вы печатаете христианские церкви!» 113 Вся тяжесть ударов выпала, конечно, на русское духовенство, находившееся в королевстве в положении податного сословия и обремененного дворовыми работами. 114 Они были настоящими мучениками; их подвергали за стойкость в вере растрижению, пыткам, заключали в темницы и даже лишали жизни. 115 В Холме и Львове им запрещали открыто ходить со св. Тайнами к больным и провожать умерших. 116 В Луцке, по приказанию Кирилла Терлецкого, схватили и утопили в реке священника пригородного Чернчицкого монастыря Стефана Добрянского, когда он возвращался из города в свою обитель. 117 В Минске священников забивали в бочки и мучили. 118 Особенно преследовал православных священников митрополит Ипатий Потей; он лично избивал священников (как например, в городе Владимире, в церкви св. Василия в 1601 году) растригал их и бросал в темницы, насильственно врывался в храмы и бесчинствовал в них (как, например, во Львове в 1604 году), или же посылал туда своих вооруженных слуг для захвата непокорявшихся ему духовных лиц. |
| 12-го числа в первый раз посетил меня Обер-Прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев . С горячим сочувствием и живым участием он беседовал со мною о пересматриваемых и приготовляемых мною к изданию материалах для биографии приснопамятного митрополита Филарета. В этот самый день я окончил чтение V и последнего тома этих материалов, доставленных мне начальником Синодского архива Н.И. Григоровичем. 14-го числа получил я от нового Ректора СПб. дух. академии, преосвященного епископа Арсения, письмо за 1799, коим он извещал меня, что в воскресенье, 18-го числа, в час пополудни, в зале академии преподаватель Варшавского духовного училища кандидат Владимир Завитневич имеет публично защищать представленную им на соискание степени магистра богословия диссертацию, —110— 1883 г. под заглавием: „Палинодия Захарии Копыстенского и её место в истории западнорусской полемики XVI и XVII в. в.“ – При этом доставлен быль экземпляр этого ученого сочинения. 15 числа, утром был у меня профессор академии Мих. Оси. Коялович 1789 , сын бывшего униатского священника Гродненской губернии. В беседе со мною, между прочим, он не совсем одобрительно отозвался о записках бывшего архиепископа Полоцкого Василия (Лужинского) , хранившихся в Казанской академии и ею впоследствии изданных. 16 ч. получил я письмо из Твери от А. Каз. Жизневского, который от 15 ч. писал мне: „Позвольте Ваше Высокопреосвященство представить Вам экземпляр воззвания. Афанасий Николаевич открыл сбор, подписав 100 руб. на Микулинский храм. К сожалению, священник 1790 села Микулина-Городища еще не прибыл в Тверь, по вызову Консистории, тогда как его присутствие крайне необходимо для принятия надлежащих мер“. Вот содержание приложенного при письме печатного (с изображением Микулинского храма) воззвания: „В селе Микулине Городища, Старицкого уезда, на берегу р. Шоши, среди земляной осыпи (вала), слывущей и ныне под названием детинца и города, стройно возвышается древняя церковь во имя Св. Архистратига Михаила. Эта церковь построена в 1898 году Тверским Великим Князем Михаилом Александровичем и освящена Святителем и Чудотворцем Арсением, Епископом Тверским. |
| —199— санных рукописей, писец которой вполне понимал, что он писал; он знал (сколько нужно, чтобы не смешивать разные формы) грамматику и заботился (сколько можно было в XIV веке) об однообразии орфографии... Евангельский текст Чудовской рукописи есть нечто самостоятельное... Эта рукопись – нечто в своём роде единственное... Это – отличный по исправности текст, лучший из дошедших до нас текстов XIV века». Но собственноручное написание св. Алексием как Нового Завета, так и духовного завещания проф. Соболевский отрицает (стр. 24–28). 7) В заключение мы должны с благодарностью указать на «Фототипическое издание» всей рукописи и духовного завещания св. Алексия, Леонтием митрополитом Московским в 1892 году. Благодаря этому драгоценному изданию, бесценный труд святителя Алексия стал общедоступен для научных исследований, коих он в праве ожидать от русской и славянской науки как филологической, так и богословской]. (Окончание следует). М. Муретов Папков А.А. Эпоха преобразования западнорусских церковных братств (1586–1600 гг.)//Богословский вестник 1897. Т. 4. 11. С. 200–239 (2-я пагин.). (Окончание.) 2312 —200— Начнём с Галичины. В городе Львове в 1590 году появились небольшие братства при церквах: Федоровской, Богоявленской, Благовещенской и Никольской, причём эти последние два братства, кажется, следует признать за те же братства, которые под этими же именами возникли в половине XVI века 2313 . В 1591 году Перемышльский епископ Михаил Копыстенский разрешил братству города Гродка принять устав Львовского Успенского братства, а в городе Гологорах (той же епархии) составилось братство при церкви св. Димитрия и священник этой церкви о. Василий принял тот же устав 2314 . Весьма интересное явление наблюдалось в это время в городе Перемышле, где, по всем вероятиям, тоже учреждено было церковное братство; именно из переписки (летом 1592 года) Перемышльского епископа Михаила Копыстенского и тамошних горожан с Львовским ставропигиальным братством усматривается: какое сильное желание возгорелось |
| А. З. Р. 4. 21 После этого странными представляются рассказы автора «Перестроги» про епископа Луцкого Кирилла Терлецкого, да и про самого патриарха Иеремию и других (А. З. Р. 4. 149. С. 206–208 и далее В Перестроге, например, говорится: а) будто патриарх еще во время своего проезда в Москву через Литву низложил здесь митрополита Онисифора и поставил на его место Михаила Рагозу — между тем как это случилось уже по возвращении Иеремии из Москвы; б) будто отъезжая в Москву, Иеремия приказал к возвращению его из Москвы созвать в Литве Собор, а Кирилл Терлецкий и другие епископы, опасаясь, чтобы и их за их пороки не постигла участь, какой подвергся Онисифор, упросили митрополита Рагозу не созывать Собора, и Собор не был созван — между тем как возвратившегося из Москвы Иеремию встретил в Вильне целый Собор духовенства; в) будто бы прибывши из Москвы в Литву, патриарх остановился в Замостье и, недовольный на митрополита, не исполнившего его приказания, послал к нему чрез его же протонотария Григория грамоту, чтобы он непременно созвал Собор для суда над порочными епископами, но Кирилл Терлецкий и епископ Львовский Гедеон через своих верховых отняли у Григория на пути патриаршую грамоту и самого избили почти до смерти — между тем как патриарх имел Собор и в Вильне, где низложил Онисифора, и в Бресте, где возвел в сан экзарха Кирилла Терлецкого, и сам непосредственно судил в Замостье трех епископов: Владимирского, Луцкого и Львовского и отпустил их от себя, прощенных и благословенных; г) будто патриарх, находясь уже в Валахии, прислал оттуда свою грамоту Владимирскому епископу Мелетию Хрептовичу, чтобы Кирилла Терлецкого судили на Соборе и осудили, но Кирилл сумел похитить эту грамоту у Мелетия — между тем как еще в Замостье патриарх дал Кириллу свою грамоту, которою признал его прощенным и благословенным до его живота. Вообще хотя безыменный автор «Перестроги» был современником описываемых им событий и писал около 1605 г., но он по простоте внес в свое сочинение без разбора все, что говорилось тогда между православными про Кирилла Терлецкого и других виновников ненавистной унии, особенно непохвального и позорного для них, и хотя в «Перестроге» есть, бесспорно, известия достоверные, но они перемешаны с известиями, искаженными и перепутанными народною молвою, и изложены без надлежащей хронологии, как это обыкновенно бывает в народных рассказах. К сожалению, эти известия перешли потом без поверки и в Густынскую летопись и в Палинодию Захарии Копыстенского, и в Описание Киево-Соф. собора митр. Евгения и в некоторые другие сочинения об унии. |
|
|
